Текст книги "Ясный день. Рассказы, которые согреют в любую непогоду"

– В воскресенье вечером, поездом.

– Успеем.

Ближайшие три дня Забродин старался выкроить время, чтобы встретиться с Ольгой. К завершению выставки ему казалось, что открылось второе дыхание. Даже коммерческий директор заметил в нем перемену. Обычно сдержанный, скупой на похвалу, Николай Романович был разговорчив, сыпал шутками.

– Так, вот ее гостиница, – он вошел, заметив, что еще есть запас времени. Присел в кресло. Прошло минут пятнадцать, Ольга не выходила.

– Скажите, Волошина из 218-го не выходила?

– Волошина Ольга Петровна? Так она уехала полчаса назад.

– Как уехала? У нее ведь поезд через два часа… – он растерянно посмотрел по сторонам, взглянул на часы и понял, что перепутал время. Такого с ним никогда не было. Забродин не мог забыть или опоздать, потому что он Забродин – всегда собранный, всегда правильный.

– Вам записку оставили.

Он взял конверт, машинально открыл его: «Прощай, мой нерешительный друг, это были замечательные три дня».

«Я успею, это недалеко, я должен успеть, иначе что она подумает». Он поехал на вокзал в надежде увидеть ее, сказать главное, и ведь не должно быть так, чтобы люди встретились и расстались, как будто что-то оборвалось.

Он всматривался в лица, в окна поезда, но так и не увидел ее. Подавленный, вернулся в гостиницу.

Было раннее утро. Поезд медленно приближался к вокзалу. Ольга подхватила чемодан, чтобы спустить по ступенькам, как вдруг чьи-то руки тоже взялись за ее чемодан. Подняла глаза: Николай стоял перед ней на перроне, помогая спуститься.

Они немного отошли, чтобы не мешать пассажирам.

– Я решительный, Оля, очень решительный, но я забыл, потому что очень влюбленный. В тебя. Спасибо нашей авиации, самолетом быстрее.

– А я подумала, что мы случайно встретились и так же расстались еще лет на десять.

– Ну уж нет, на ближайшие десять лет у меня другие планы – быть с тобой вместе.

– Коля, не забывай, я руководитель компании, работы много…

– О-о-о, я сам такой, – он подхватил чемодан, – пара мы с тобой.

– Что? Так быстро? – Ольга рассмеялась.

– Хоть сейчас. Хоть завтра, хоть через месяц, хоть через год – только скажи когда, я буду ждать.

Он обнял ее за плечи, и они пошли к выходу.

Сдачи не надо

«И что он так смотрит, – думала Вера, – может, неправильно чего делаю». Ее движения замедлились, бумажный пакет не получалось открыть. А мужчина все смотрел на нее, не отрываясь.

Она опустила глаза и сосредоточилась на привычных действиях. Хоть и недавно продавцом работает, а ошибок старается не допускать, внимательность присуща ей. И все же вновь пришлось взглянуть на него, встретиться с теплотой карих глаз. Синяя куртка Аляска была расстегнута, капюшон откинут назад, волосы русые, а может, даже с сединой – она не поняла.

– С вас шесть восемьдесят.

Он словно очнулся, слегка хлопнул себя по карману, нащупывая деньги, вынул десятирублевую купюру и подал продавцу.

Она стала отсчитывать сдачу, как вдруг услышала совершенно неожиданное для их маленького сельского магазина, да еще и в такой таежной глуши, куда городских не часто заносит. А этот кареглазый явно из города – так решила Вера. И потому, что нет таких в поселке, и по одежде смахивает на городского. Хотя, может, и с района.

Вера не успела опомниться, как последовал ответ:

– Сдачи не надо, – сказал покупатель с улыбкой. Улыбался он как-то скромно, едва уловимо, но Вере показалось, по-доброму.

– Как это не надо? – женщина растерянно смотрела на незнакомца. – Вот ваша сдача, возьмите.

– Нет, что вы, сдачи не надо, – он снова повторил с улыбкой.

– Отчего же не надо? Не положено так, мы же не в ресторане… да и вообще, не надо мне…

Вера окончательно смутилась, пытаясь разгадать замысел незнакомца.

Теперь и он понял ее смущение и отказ, глазами пробежался по продуктовым полкам. Поселок лесозаготовителей снабжался неплохо, но со сладостями было скромно, в основном карамель. Однако накануне каким-то чудом завезли конфеты «Белочка» – редкость невиданная для этих мест. Он обрадованно указал на них:

– Свешайте конфет.

– Сколько?

– Килограмм, – он уже принял положенную ему сдачу, потому как Вера категорически отказалась ее брать.

– Семь пятьдесят.

Мужчина добавил к сдаче еще сумму и отдал продавцу. А потом пододвинул к ней пакет с конфетами и сказал:

– Это вам.

Вера смутилась еще больше. Растерянно смотрела на покупателя. Конфеты, вот так, в магазине, ей никто не дарил, к тому же такие дорогие. Она и сама хотела занять денег и купить сыну, да и любила эти конфеты.

– Берите, берите! Это вам! – он уже не просил, а предлагал настойчиво. Пакет остался на прилавке, а мужчина вышел. Магазин показался совершенно пустым без него. Она смотрела на увесистый кулек, не зная, что думать. Не могла понять, чем заслужила такой подарок.

Вошла тетя Зоя, кассир с транспортно-сплавной конторы.

– Здравствуй, Вера. Мне бы сахара, спичек, хлеба три булки.

Вера быстро убрала пакет с конфетами под прилавок, почему-то застеснялась.

– Есть-есть, тетя Зоя, хлеб свежий, утром привезли.

Вера поворачивалась шустро, между делом разговаривая с покупательницей.

Вечером она захватила конфеты и, закрыв магазин, пошла домой. Навстречу попалась Тамара – напарница. Хорошая она, разговорчивая, сердечная… с Верой почти подружки.

Первым делом Вера сказала про дефицит, который поступил:

– Конфеты «Белочка», народ потихоньку берет, правда, дорогие они, – и тут Вера не удержалась и рассказала про странного покупателя.

– Что, так и сказал: «сдачи не надо»? – удивилась Тамара.

– Так и сказал. А потом купил на эти деньги и еще добавил, а «Белочку» оставил мне, – Вера в доказательство показала на бумажный пакет в сумке. – Не знаю, что и думать, – смущенно, слегка покраснев, сказала она.

– А кто он? Из наших?

– Нет, первый раз его тут вижу, видно, командировочный какой заезжал, может, в контору, может, мимо.

– Эх, Верка, выспросить надо было, а ты смолчала, – Тамара даже раздосадовалась, уж так любопытство взыграло.

На смене Тамара всегда ярко накрашена, пышную, почти белую копну волос украшал белый накрахмаленный колпак. Вера, против ее, почти незаметна. Темно-русые волосы естественного цвета гладко прибраны назад, приятные черты лица, но без косметики – привыкла как-то к своему облику. Красавицей себя не считала, да еще после развода и вовсе настроение не ахти. Единственная радость – десятилетний сын Валерка, которому и решила посвятить всю жизнь. Мальчишка славный, только не хватало ему отца, родной-то отец непутевым оказался.

* * *

Тамара плавно двигалась за прилавком, не спеша подавала продукты – к обеду в магазине стало пусто. Она присела на стул и, облокотившись о прилавок, со скучающим видом стала смотреть в окно.

Она сразу поняла, что это тот самый незнакомец в куртке Аляске: на улице почти зима, одет по погоде. Вспомнила, как Вера рассказала о нем, и уже не сомневалась, что это тот самый щедрый покупатель. Она поднялась, «раскланялась улыбкой» – так иногда тетя Зоя говорила, выпрямилась как струна.

Незнакомец застыл у двери, не решаясь пройти дальше. Но раз уж зашел, направился к прилавку. Взял по мелочи, протянул трехрублевую купюру. Тамара улыбчиво подала товар и так же с улыбкой продолжала смотреть на него. Покупатель тоже молча смотрел на нее, на лице появилась легкая улыбка.

Тамара игриво поправила прическу.

– Может быть, что-то еще? – спросила она, заметив, что незнакомец не уходит.

– Нет, спасибо, – он продолжал стоять. Потом тактично кашлянул, как будто голос слегка простуженный, и осторожно напомнил:

– А сдачу?

Улыбка у Тамары исчезла. Она отсчитала сдачу и подала покупателю. Когда дверь за ним закрылась, заволновалась – неужели ошиблась…

* * *

– Он это, – сказала Вера, когда Тамара поделилась о встрече с незнакомцем, который приходил в магазин. Только Тамара промолчала, что хотела сдачу придержать, да покупатель напомнил ей.

– Ты вот сдачу взяла, – начала Тамара.

– Не брала я сдачу, – испуганно ответила Вера.

– Ну не сдачу, зато конфетами взяла, – продолжала Тома, – а это, может быть, ОБХСС зашел с проверкой и подловил тебя на слабости характера.

Веру обдало жаром от предположения.

– Не может такого быть. ОБХСС – это же по борьбе с хищениями социалистической собственности… А какое у меня хищение… нет никакого хищения.

– Ну а почему тогда он сдачу не взял?

– Взял сдачу! Просто конфет на нее купил.

– Ну, значит, ты конфетами взяла.

– Да не брала я, сам отдал, оставил на прилавке и ушел, сказал, что это подарок мне.

Домой Вера пришла расстроенная: вся эта история была непонятной, волнующей и даже немного пугающей. Она так же ходила на работу, но среди покупателей незнакомец больше не появлялся.

Недели через две он вновь объявился в магазине. Занял очередь и смотрел на продавца, стараясь скрыть улыбку. На его счастье, за ним никто не занял.

– Здравствуйте, Вера! Большую ошибку сделал в прошлый раз, не познакомился… зато теперь наверстаем. Вы не против?

– Да что же это такое? – не выдержала женщина. – Как появляетесь, так одни загадки, не знаю, что и думать.

– Ну простите меня, надо было сразу сказать. Приезжал в лесхоз на работу устраиваться, позвали меня сюда, а мне что, я теперь человек свободный. Так-то я мастер, вот и подумал, почему бы нет… тайгу люблю, поселок хороший…

– Ох, и запутали вы меня тогда, прямо загадка была: то сдачу не берет, то конфеты дорогущие покупает – что хочешь, то и думай.

– Так и я все это время думал. Думал, может, замужем, может, в принципе несвободна… нет, ты не думай, я не в шутку, я серьезно… Время теперь будет узнать меня.

– А меня? – Вера встретилась с ним взглядом.

– Да тебя и так видно, может, я такую и представлял, но не встречал раньше.

– Как вас зовут-то?

– Володя. Уфимцев Владимир Семенович.

– А я Вера Истратенко, живу с сыном, десять лет ему.

– А моему сыну двенадцать, хороший парень растет, с сыном-то я, как говорится, не разводился…

Вера улыбнулась:

– Ну а брать-то что будете, Володя?

– «Белочка» есть?

– Нет, конфеты «Белочка» сразу разобрали, они у нас редко появляются, дефицит с шоколадом.

Он посмотрел на полки, увидел коробку фигурного печенья.

– Дай мне ее, – рассчитавшись, сразу подал ей.

– Ну что же это, снова подарок…

– Бери, бери, я с умыслом дарю: от меня печенье, от тебя – чай.

– Ладно, как-нибудь позову на чай.

– Нет, я не навязываюсь… и все же…

– Позову, обязательно позову.

* * *

Через год Вера с Володей, приехав по делам в город, загрузившись покупками, вспомнили, что не забрали сдачу, незначительную сумму. Уже сели в машину, переглянулись и оба рассмеялись, сказав одновременно: «Сдачи не надо!»

Сразу вспомнили их знакомство, смущение и неловкость, хоть и были вполне взрослыми людьми. И с таким же смешливым настроением отправились домой.

Совпадение

– Дед, у меня новость, и ты первым узнаешь, женюсь я, – Сашка застал дома только деда и первому похвастался о женитьбе. Он стоял в кремовой рубашке, загорелый, легкий ветер слегка трепал его волосы, похожие по цвету на спелую пшеницу. У деда Михаила в молодости был такой же цвет волос.

Михаил отложил ручную пилу, рядом валялось несколько чурок. Поставил одну, проверил, устойчиво ли стоит, присел, не торопясь, снял кепку, пригладил седые волосенки.

– А мать с отцом знают? – первое, что спросил Михаил.

– Не-а, – Сашка улыбался бесшабашно, и видно было, что парень, по молодости лет, в мечтах уже на собственной свадьбе. – Догадываются, наверное, мы же давно с Ленкой встречаемся, ну и отец уже понял.

– Ага, только дед родной ничего не знает, – Михаил кашлянул, как будто в горле что-то запершило. – Ну и когда думаете расписываться, свадьбу, так сказать, играть?

– Осенью, – Сашка сиганул в огородик, в котором росла яблонька, сорвал еще совсем зеленый плод, вернулся к деду, надкусил и сморщился.

– Зеленец еще, – сказал дед, оглядывая внука, даже любуясь им: стройным, кареглазым. – Эх, Санька, вот и вырос ты, а вчера еще под стол пешком ходил.

Сашка был сыном младшей дочери Михаила Гавриловича, которому перевалило за восемьдесят. Он любил всех внуков и внучек, которые уже переженились или вышли замуж, можно сказать, отрезанный ломоть. Оставался Сашка, прикипевший к деду, может быть, больше всех – чем-то младший внук был похож на деда в молодости.

– Давай помогу, – Санька взялся за пилу, дед встал напротив и взялся за другой конец, так и начали пилить вдвоем: вжик-вжик, вжик-вжик, опилки сыпались, попадая на обувь.

– Ты же в чистом, – хватился Михаил.

– Да я маленько помогу, не бойся, не замажусь.

Кончив пилить, Михаил Гаврилович потер уставшую руку, и оба пошли в дом. Дед уже два года был вдовцом, жил сначала один, а потом переехал к дочери и зятю.

– Ну рассказывай, что за невеста. Из наших? Или на стороне где приглядел.

– С райцентра. Леной зовут.

Дед удобно расположился за столом, сложив руки замком, и начал основательно расспрашивать.

– А родители кто? Как фамилия? Может, я знаю?

– Ведерниковы.

– Ведерниковы… – Михаил задумался, словно вспомнил что-то. – Я только одних Ведерниковых знал, а лучше бы и не знал…

– Не понял, ты про что?

– А как отца твоей Лены зовут?

– Павел Николаевич. А что?

Михаил изменился в лице, пробормотал имя.

– Да так, ничего. Все совпадает.

– Чего совпадает?

– Ну а бабушку Лены, случаем, не Анной зовут?

– Дед, я не знаю, я вообще их не видел и не спрашивал, тем более про бабушку.

– Ну, понятно, молодое дело – только зазнобу свою и видишь. А нет бы родней поинтересоваться…

Послышался звук подъезжающей машины.

– Ну, наконец-то! Родители приехали, ну, дед, сейчас я их обрадую.

Дочь Вера сразу заметила тревогу на лице Михаила Гавриловича.

– Пап, чего с тобой? Может, болит что? Или сердце прихватило?

– Ничего не прихватило, дочка, – Михаил Гаврилович сидел осунувшийся, задумчивый. – Вот размышляю насчет Сашкиной женитьбы, фамилия этой Лены из головы не выходит: Ведерниковы.

– А что такое? При чем тут фамилия? – Вера присела за стол напротив, приготовившись выслушать сомнения отца.

– Помнишь, может, мать говорила тебе про мою расстроенную свадьбу до встречи с ней… жениться я хотел на Анне Ярцевой, а она переметнулась к Ведерникову Кольке. Ну как же, моряк – с печки бряк… появился в клубе, девки к нему, а он – к Анне. А у нас уже свадьба наметилась… ох, и скандал был… Родители ее потом в райцентр вслед за дочкой уехали. Жили они вроде хорошо, а потом не знаю, как они и где они… Да и зачем оно мне, я потом на твоей матери женился.

Вера слушала внимательно:

– Да, что-то припоминаю, как-то слышала от мамы… неужели это их внучка?

– Все совпадает, внучка это Анны. Вот такое совпадение!

– Ну и? Папа, дальше что? Делать-то что будем? Ну встретишься с этой самой Анной, так это же давно было…

– Давно-то давно, только яблоко от яблони… за Сашку боюсь.

– Вот в субботу привезет Саша свою невесту, тогда и посмотрим, а сейчас нечего раньше времени догадки строить.

* * *

Лена, светловолосая, голубоглазая, стояла рядом с Сашкой, смущенно улыбаясь, поглядывая то на Саньку, то на родителей жениха. Вера и Санькин отец Виктор «растаяли» от светлой улыбки девушки, от того, как молодежь переглядывалась и тянулась друг к другу.

– Ну, я вижу, вы все решили, – сказала Вера, – надо бы с твоими родителями познакомиться. Как думаешь, Лена, готовы они нас принять?

– Готовы! Они уже видели Сашу, – она посмотрела на Саньку, заметив его одобрительную улыбку.

– Ну а вы точно решили? – спросила Вера.

– Мам, на сто процентов, мы же говорили.

– Нет, ну мало ли что, вдруг передумаете…

Лена снова посмотрела на Саньку, теперь уже вопросительно.

– Мы уже решили, мам, что за вопросы…

– Вера Михайловна, мы серьезно об этом думали, – сказала Лена, – и решение серьезное, как мы можем передумать…

– Ну ладно, давайте обедать.

Михаил Гаврилович почти все время молчал, иногда бросая взгляды на невесту внука. После обеда Лена попрощалась со всеми, Санька собрался проводить девушку на автобус. Она подошла к Сашкиным родителям, с улыбкой несколько раз сказала «спасибо».

– Михаил Гаврилович, и вам спасибо, Саша так много о вас рассказывал, – Лена взяла Михаила за руку и слегка пожала ее.

Он чуть нахмурился, стараясь казаться серьезным.

– Да мне за что? Твои-то бабушки, дедушки как поживают? Здоровы?

– А моих уже никого нет. Ни маминых, ни папиных родителей. Последней баба Аня ушла от нас, это в прошлом году было, – в глазах девушки появилась печаль.

– Прости, детка, не знал, – дед Миша смутился и виновато заморгал глазами.

* * *

– Пап, ну что, расскажешь Саше свою историю? Ты же хотел с ним поговорить, – предложила Вера.

– А зачем оно ему? То была наша жизнь. Да и с матерью вашей прожили душа в душу, чего мне обижаться теперь… Это тогда готов был войной идти на этого Ведерникова, а сейчас жизнь прошла – пусть внуки живут. Ну, совпадение, ну что теперь…

– И правильно, папа, девчонка вроде славная, – согласилась Вера.

– Да и не попадает снаряд в одну и ту же воронку, – подвел итог всему разговору дед Миша.

В районном загсе Михаил Гаврилович оказался самым старшим среди всех гостей. Когда ему предложили поздравить молодых, Михаил разволновался, но нашел слова напутствия: «Верьте друг другу, любите и берегите семью».

Потом он сидел за праздничным столом, с гордостью глядя на внука и с радостью на молодую невестку. И только одного было жаль: Мария, его покойная супруга, не видит младшего внука в такой важный день. Да и Анна, которая когда-то бросила Михаила ради Николая Ведерникова, тоже не видит своей счастливой внучки. А хотелось, чтобы и они увидели, как счастливы молодые. Ведь Михаилу Гавриловичу нечего было с ними делить в этот день, кроме радости. Вот этой радостью и хотелось поделиться, а все остальное – в прошлом.

Михаил расчувствовался, даже немного глаза увлажнились:

– Надо же, какое совпадение, – прошептал он, глядя на Саньку и Лену.

– Пап, ты что-то сказал? – спросила дочь Вера, переживая за самочувствие отца.

– Я говорю: за молодых! – дед Миша приободрился и, набрав воздуха в легкие, крикнул. – Горько!