Текст книги "Маг Многоцветья"

– И все остальное тоже… когда на тебя смотрят как на чудовище – это больно. А мне больно видеть, как ты к этому привык. Прости… что я заставила тебя ожидать подобного отношения от меня… Ярр.

Она смотрела, как заходящее солнце зажигает медь в его волосах. Она отчаянно хотела, чтобы Ярр ее понял, чтобы Ярр ей поверил… чтоб сквозь ее косноязычную речь, сквозь ее неловкие слова, просто почувствовал истину, ту, что была на сердце у Байлар.

А он вдруг улыбнулся – и улыбка вышла странная, сразу и счастливая и грустная.

– Спасибо, Байлар. Еще никогда… мне не приходилось слышать подобного. Спасибо.

Он замолчал, словно пытаясь уложить этот факт в свою систему мироздания – факт непривычный и выбивающийся из общей картины – как сияющий драгоценный камень, которому нужно бы найти место в кирпичной неприглядной стене. "Ты прекрасен, Райярр", – сказанное так просто, резко и искренне, в свойственной Байлар решительной манере. "Я ни за что не стану ненавидеть тебя".

Девушка тоже улыбнулась, наблюдая за растерянным магом. "Кажется, и за сто лет мне не надоело бы смотреть на тебя, разного тебя в разных ситуациях. Тебе… Райярр, тебе это действительно оказалось настолько важным?"

Она похлопала ладонью по бревну рядом с собою, приглашая Райярра сесть. И сказала с шутливой важностью:

– Все, разумеется, не просто так. Я хочу от тебя кое-чего взамен, Ярр.

И, полюбовавшись на вопросительное выражение в глазах и без того совсем свитого с толку мага, Байлар закончила уже почти серьезно:

– Я хочу, чтобы ты признал, что я на твоей стороне. И что так будет всегда. Чтобы ты это хорошо запомнил – и помнил тоже всегда. И еще, ты обещал показать мне Чаадан, помнишь? Я хочу… – она запнулась, оттого, что Ярр вдруг взял ее за руку – сжал ее пальцы в своей горячей сухой ладони, крепко, но осторожно.

– Я покажу тебе Чаадан, Байлар, – негромко сказал маг.

Акт 6. Дороги магии

– Ты действительно хочешь идти во Льды, Райярр Кайнен? Здесь у нас скоро наступит лето, но там до сих пор беспробудная зима… И единственный признак приближающейся весны совсем не несет в себе плюсов – некоторые места, где лед подтает, станут непроходимыми и опасными.

– Что поделаешь? Баарс умер, не дав ни малейшей возможности поинтересоваться у него, что он знает об Осколке, – Игрейна понимающе кивнула на этот ответ.

– Мне жаль, что не вышло лучше, Райярр Кайнен. Что ж… Тогда запасайся теплой одеждой – идти придется довольно долго. Отшельники живут гораздо севернее Дараа. Это далеко за нашей Ледяной скалой, где мы высекаем Имена… Инис видела. Теперь же вам нужно еще дальше. Часть пути пролегает через земли королевства Арун-ганен – княжества Арунганен, по-вашему. Но это ничего, у нас сейчас с ними мир. Они не станут вам мешать. За их территорией начинается Ла-Ренга-Рен – наша священная земля. Она не принадлежит никому, и люди там не живут. Пересечь и ее – и у самой границы, обращенной к Заключенному во Льды Морю, вы и найдете отшельников. Там они обитают… Только учти еще, Кайнен: я слышала, что там, во Льдах, есть много мест, где магии совсем мало или вовсе нет.

– Я тоже слышала об этом, Райярр, – подтвердила Мирта.

– Ну, не зря же у нас так мало сильных магов рождается, – заметила Игрейна. – Наша земля небогата на колдовскую силу.

– Ну, здесь у вас с магией вполне все в порядке, – сказал Райярр. – Так что спасибо за предупреждение, я бы о том и не подумал.

– Еще вам нужно взять с собой большой запас еды, – продолжала Игрейна. – Ну, об этом я позабочусь.

– Верно, – одобрительно посмотрела на ученицу Мирта. – Хотя даже я не заходила так далеко, но, если подумать, уже в окрестностях нашего края Ла-Ренга-Рен не так просто раздобыть себе еды. Там очень мало дичи. В то же время, всегда есть риск застрять где-нибудь дольше, чем ожидалось.

– Хорошо, спасибо, – промолвил Ярр.

– Мирта, я же сказала, все сделаю. Уже завтра все будет готово.

– Тогда завтра и отправимся, – решил маг.

– Да без проблем, Райярр Кайнен!

И вот на следующий день четверо магов попрощались с Игрейной и с Миртой, которая отказалась пойти с ними. Как всегда повинуясь лишь одной ей ведомыми соображениями, она уже положила себе цель совсем иную, считая, что на Севере свой долг уже исполнила. Воительница, однако, на этот раз пообещала держать связь с Райярром и прийти на помощь, если когда-нибудь магу пригодится и ее сила: Мирта имела с сыном долгую беседу с глазу на глаз. Байлар точно не знала, о чем они говорили, но было очевидно, что Мирта во многом приняла доводы Райярра относительно конца магии и того, что с этим что-то нужно делать.

– Береги себя… на этот раз, – вполголоса сказала воительница, обнимая мага на прощанье. – И остальных береги.

– Буду…

– И о чем мы говорили, не забывай. Во всяком случае, подумай над этим, хорошо?

– Подумаю, – пробурчал отчего-то смущенный Райярр.

– И ты, Инис…

– Беречь себя? Или их? – менестрельша фыркнула.

– И то и другое. А лучше – сделай что-нибудь уже со своим мерзким характером.

– Ха! В следующей жизни, если…

– В общем, удачи, ребята! – не обращая на дочь внимания, заключила Мирта.

И еще разные люди, незнакомые Байлар, пришли их проводить. Но Райярр, кажется, их уже знал. Или они знали его. И, похоже, многие действительно почитали мага за воплощение Героя Эрды.

"Странные люди. Другая жизнь, другая мысль".

И Байлар снова – в который раз – подумала о том, как широк и многоцветен стал ее мир с тех пор, как она отправилась за Райярром.

Как-то раз Райярр, будто отвечая на удивление целительницы, сам заговорил о разнице культур. Тогда маги шли уже далеко от Дараа, месили сапогами бесконечный снег, изредка протапливая себе дорогу огненными заклинаниями, и Байлар, которая вначале не поняла того обилия теплой одежды, которым снабдила путешественников Игрейна, уже успела не только понять, но и мысленно возблагодарить королеву от всего сердца. Удивительно: начало лета, а холоднее, чем рандаирская зима! Да и снега явно больше. Бывает ли здесь вообще живая, зеленая трава? Байлар было интересно, но спросить у Ярра она стеснялась, стыдясь своего невежества.

Про северян Ярр сказал вот что:

– Думаю, в мире, где кончается магия, Северные княжества и Рандаир могут стать колыбелью новой жизни.

Его карие глаза горели ясным огнем над шарфом, закрывавшим пол лица – задумчивые и яркие.

– На Севере уникальная культура. Эти люди веками чтили свои обычаи, обходясь практически без магии. В Рандаире… сама знаешь. Думаю, из этого может выйти что-то ценное… новый путь. Остальные лиринарские страны слишком погрязли в магической технологии, слишком зависимы от нее.

– Ты не смотришь на Рандаир как на отсталую страну? – удивился Канан позади. – Сколько миль мы с Байлар отмахали, и почти везде о Рандаире отзывались с презрением. Да я и сам иногда готов был согласиться, если уж честно. Когда видел, сколько мы потеряли. Все-таки, даже если мы и используем магию, чтобы облегчить людям жизнь, но уже так мало, а могли бы гораздо больше…

– Скоро всем придется потерять многое… почти все, – Райярр вздохнул. – Даже если мы найдем способ сохранить мир от физического разрушения, даже если у нас получится хоть как-то смягчить те процессы, что начнутся в обществе… людям придется менять свой образ жизни все равно. Ничто не останется прежним. И рандаирцы, возможно, станут в этом первопроходцами, указавшими дорогу остальным. Даже если из ненависти… неважно. Это – надежда.

– Какая надежда, – проворчала Инис. – Мы все равно все умрем. А если и не умрем, мир без магии – это Дикие века. Что ты северян в пример приводишь, они с тех пор ничего в своем быту и не меняли. А цивилизованный мир без магии рухнет к Падшим.

– Я и не говорил, что все будет бескровно и легко. Да, все придется начинать заново, но если человек возьмется за это, разве не может он придумать…

– Смешно, – перебила брата альбиноска. – Люди – эгоисты, Райярр. Большинство из них думает только о своей выгоде. Когда цивилизация рухнет, никто не станет объединяться, чтоб спасти хоть что-то, придумать хоть что-то и построить новую цивилизацию. Все просто начнут грызть друг друга, отбирая последнее у того, кто послабее.

– Может, – уныло сказал Райярр, которому не хотелось соглашаться с агрессивными и едкими выкладками сестры. – Но, Инис, это не повод сдаваться. Даже ты не сдаешься, разве нет?

– Нет, – отрезала менестрельша. – Мне наплевать на людей. На культуру, на смерть, на Падших, на магию – да на все. Я иду с тобой не ради спасения каких-то там незнакомцев. А ради моей будущей лучшей в жизни истории.

Наступило молчание, и только снег скрипел под ногами, да шуршала одежда магов.

– А другие страны, помимо лиринарских? – спросил Канан.

– В Фииранде и Пустынных Землях все не лучше, чем у нас, а то и хуже. Все остальные поселения на нашем континенте пока слишком слабы и не могут предложить своей культуры. И тоже магичны, как и лиринарские страны.

– А на Втором?

– Там я не был никогда, да и мало кто был. Второй материк почти заброшен сейчас. Когда-то там были страны переселенцев с нашего, крупные города, порты, деревни… Но во времена Великой Магической войны те поселения стерли с лица земли. От городов не осталось даже руин, колонии опустели… Те, кто там живет сейчас – немногочисленные потомки чудом уцелевших в той войне, – тоже не имеют развитой культуры. Они живут примитивно и бедно, и, я слышал, даже колдовские техники у них стали очень грубыми… Люди слишком много воевали, – с горечью закончил маг. – И разрушили слишком многое. И сколько магии ушло на это – подумать страшно.

Он замолчал и зашагал вперед, протаптывая остальным дорожку в глубоком здесь снегу.

– Райярр, – тихонько спросила Байлар его спину, – а ты действительно веришь в мир без войны?

– Не знаю, – он ответил не сразу. "Когда-то нам казалось, что просто нет никакого мира, помимо войны". Мы привыкли. Мы так привыкли к тому, что вот это – нормально, вот это – естественно, неизбежно, что так и должно быть. Но… – Мне хотелось бы в это верить. И, во всяком случае, хотелось бы это попробовать.

"Даже если я по-прежнему не уверен, что знаю, как вообще выглядит мирная жизнь. Или как она могла бы выглядеть для меня". На миг Райярру вспомнилась Альква – не настоящая, а та, из кошмаров, и маг поёжился.

– Идеализм! – язвительно встряла Инис. – Война – в человеческой природе, Райярр, просто уже это признай.

– Даже если так, – возразил он, – что мешает эту природу преодолеть? Что мешает человеку стать лучше?

– Его гнилая сердцевина! Очнись, Райярр, люди ничуть не стали лучше за века и тысячелетия. Доброго не стало больше. Жестокости не стало меньше. Люди больше узнали о мире, люди развивали технологию – но не себя! По-прежнему убивают. По-прежнему насилуют женщин, по-прежнему тиранят их дома, избивают, не считают за людей! По-прежнему охотятся ради минутного удовольствия, а не пропитания. По-прежнему бьют детей. О каком "стать лучше" ты говоришь, Райярр, если во всех лиринарских странах до сих пор проводят публичные казни – и толпы собираются на это поглазеть?!

Райярр вздрогнул. Он ненавидел публичные казни. И дело было не только – и не столько – в его личном печальном опыте. Да, насколько бы спокойно он ни думал о прошлом, его тело и его душа, независимо от теоретических рассуждений, по-прежнему помнили Чааданскую тюрьму. Он мог чувствовать дурноту, случайно оказавшись свидетелем экзекуции, как в Ирше, или просыпаться от кошмаров или от боли в давным-давно сросшихся костях – но самым страшным все-таки было не это. С этим он сжился уже давно. И тогда, перед тем морем свирепых и упивающихся своей властью лиц, когда предстояло пройти Дорогой Позора, под взглядами, жалящими злобой почти как калеными стрелами, – он знал, ради чего все это было. Во всяком случае, насколько он вообще был тогда способен осознавать действительность. И это было на тот момент не самым страшным… Не тем, что могло его сломать. Оно запомнилось навсегда, оно оставило свои шрамы, да, но все же, самым страшным, самым худшим было то, во что превращались эти люди на площади, эти обыкновенные, к кому-то добрые люди, – какими они становились отталкивающими и низкими. И то, насколько мерзко это было, пугало и ранило Райярра, пожалуй, намного больше, чем собственные воспоминания.

Вольно или невольно, Инис ударила в уязвимое место. Трудно было бы Райярру найти аргументы, чтобы поспорить с нею. Байлар же, видимо, решила, что речи сестры причинили ему боль, напомнив о прошлом, и девушка хотела было взять мага за руку, но в последний момент отчего-то смутилась и передумала. Ярр, однако, заметил ее движение – и улыбнулся.

– Инис, может, все оно и так, как ты говоришь, – произнес он, обернувшись. – Я не знаю. И, если честно, я не могу сказать, что действительно так уж верю в людей – я не знаю, верю или нет. Особенно настолько, чтобы мне было, что тебе возразить. Если можно возразить на это. Однако… Инис, мы так долго сражались в мире неизбежной войны. Теперь я просто хочу сделать что-нибудь ради мира, где ее не будет, – "ради мира, где дети улыбаются на плечах своих отцов. Ради мира, который я мог бы – и хотел бы – подарить Байлар, в ответ на ее тепло". – Я не знаю, возможно ли это. Может быть, и нет. Но это… Это просто моя мечта.

                  ***

Солнце отражалось в ледяных утесах, будто жидким огнем разливаясь по их поверхности, холодным и прекрасным огнем. Солнце здесь вообще было очень ярким – весь заснеженный мир был ярким, почти невыносимо, до боли в глазах, особенно днем. А на закате или на заре, когда небо становилось нежно-розовым, солнце зажигало гладкие голубоватые скалы льда. Здесь на них не было высечено имен – нетронутая человеком поверхность. Здесь были лишь зима и солнце. И нескончаемые снежные поля…

Дни и ночи здесь менялись как-то иначе, чем на юге – это еще Канан заметил не так давно, – так что внутреннее чувство времени Байлар давало сбой – и иногда казалось, что времени и вовсе нет, что оно затерялось где-то в снежной пустыне, а пятеро магов просто вечность бредут во льдах – бредут и бредут, без цели и без особого смысла.

Как и сейчас… Впереди Байлар видела кроме снега лишь спину Инис – так они шли гуськом по узкой протоптанной (иногда проплавленной заклинанием) в снегу дорожке. Сейчас первопроходцем был Канан: Райярр плелся в хвосте, то и дело отставая, и вообще, кажется, засыпал на ходу, так что Байлар время от времени тоже останавливалась, чтобы его подождать. Она испытывала некоторые угрызения совести по этому поводу: в происходящем была немалая доля ее вины. Утром, когда маги переправлялись через поле ледяных расщелин, где нужно было соблюдать максимальную осторожность, ступая точно по указанному Райярром пути, замерзшая и сонная Байлар совершила ошибку – и, оступившись, ухнула в пропасть.

Она даже мало что успела понять – было только схватившее за сердце мгновенное чувство непоправимости, а потом мир завертелся, с куском неба, уже почти голубого, а не розового, синеватого льда, с ощущением пустоты под спиною и беспомощности рук. Доли секунды – а потом вокруг вспыхнули линии черного, желтого, синего пламени, – и Байлар уже летела не вниз, а вверх, и снова снежная пыль, мелкая и сияющая, сверкала перед глазами. Уже потом она услышала – будто из-под воды или из далекой комнаты, – как Райярр быстро выкрикивает слова чужого языка. И она оказалась на земле, а рядом повалился и черный маг – прямо в снег, наверное, его тоже ноги не держали. Байлар смотрела в небо над собою и слушала, как бешено бьется сердце в груди.

Так всегда бывает: сначала и испугаться-то не успеваешь, страх приходит потом, и валит с ног, и ты чувствуешь во рту холодный привкус минувшей тебя смерти – вот она, пролетела совсем рядом, задела по лицу крылом, – и в этот раз улетела прочь.

"Прости, Райярр…"

– Вот потому и не стоит брать с собой непрофессионалов, – с легким презрением сказала Инис. – Всегда что-нибудь такое случается. Тебе не следовало идти с нами сюда.

"И еще подумай, что было бы с Райярром, если бы ты умерла", – этого менестрельша не сказала, но в алых ее глазах эту фразу можно было прочесть без труда. И ведь она была права… Против обыкновения, Байлар не стала спорить, виновато потупившись. Однако Райярр неожиданно возразил сестре.

– Перестань, Инис. С любым могло случиться подобное, – спокойно сказал он. – В том числе и с тобой. Байлар. Идти уже можешь? – и маг протянул ей руку.

Байлар запомнила его глаза – они были не карими, а черными. Но не от пламени черной магии, а от страха…

Так Райярр сотворил какое-то невероятное заклинание, чтобы спасти Байлар, а потом еще долго прокладывал дорогу, и естественно, что ужасно устал. Девушка чуть замедлила шаг, чтобы маг мог ее нагнать, но тут Канан закричал: "Вижу!" И так было ясно, что. Райярр позади встрепенулся и тут же поспешил вперед, осторожно разминувшись с Байлар на тропинке. И ей показалось, будто руки мага задержались на ее плечах – на мгновение… на два, на три мгновения дольше, чем было нужно. Только взгляд его уже был устремлен вдаль.

…А Канан обладал весьма зорким глазом, раз сумел издалека разглядеть подобное. Черное пятно почти полностью занесенной снегом избушки, должно быть, это был домик распространенного в ближайших княжествах типа – с низкой покатой крышей до самой почти земли, и в землю, скорее всего, уходящей, а внутри строгие массивные печи прямо посередине дома: чтобы печь с ее теплом была центром жилища, будто солнце – центром неба, как в северной мифологии. Так северяне видели мир и изображали его в странных орнаментах, полных концентрических кругов и острых, как ледяные осколки, треугольников – Райярр видел множество изделий, покрытых такими узорами, в Даанае так еще не делали, но когда маги проходили через земли княжества Арунганен, то подобные вещи встречали не раз. И уже на территории Ла-Ренга-Рен однажды Райярр заметил место, где были сложены разнообразные расписные предметы – очевидно, в качестве подношения богам. Маг еще удивился: это не было похоже на известные ему обычаи северян, предпочитавших кровавые жертвоприношения.

И, как только Райярр увидел этот домик, – нет, кажется, еще до того! – он сразу понял: что-то не так.

Понял бы и раньше, если бы от усталости мысли так не путались. И если бы он не был так поглощен своими чувствами к Байлар. Хваленая интуиция боевого мага молчала слишком долго. Ничего хорошего.

…А ведь даже только что, просто проходя мимо нее, он снова был огорошен ее близостью. И так хотелось схватить ее – и сжать крепко, пока все существо его не убедилось бы в том, что Байлар здесь, она жива, теплая, настоящая, и он не упустил ее, и она не исчезла.

Райярр подозревал, что нынче у него появилась новая причина для кошмарных снов.

Однако что может быть не так с обиталищем отшельников? Они ведь люди вполне мирные, и вряд ли станут нападать на чужаков, и…

…И у них из трубы дым не идет. "Вот почему я так удивился Канановой зоркости. Ведь иначе было бы видно издалека".

И, учитывая, что отшельники – народ известный своим специфическим отношением к магии… Не обошлись бы они без обычного огня. Значит, в лучшем случае, это жилище уже покинуто. В худшем…

Райярр резко остановился, так что Инис, шедшая позади, налетела на него.

– Эй, ты чего? – возмутилась она. Но, выглянув из-за его плеча, тут же все поняла.

– Что там? – поинтересовался Канан, проталкиваясь вперед. – Что это?

Несколько мгновений он осмыслял увиденное. А затем оставил глубокую борозду в снегу, отбежав в сторону по случаю дурноты.

– Трупы, – констатировала Инис.

Да, отшельники не покидали свой дом. В суровом холоде северной зимы, где плоть разлагается медленно, где снега выпадает не так уж много – просто не такт старый, где животных водится очень мало, служители богов так и остались возле своего обиталища… во всяком случае, их высохшие полуобглоданные останки.

Райярр заклинанием сдул снег и внимательно осмотрел тела.

– Баарс, этот ублюдок, – сквозь зубы процедил он. – И зачем это было нужно??

– Даже Игрейна не предполагала, что он пойдет на подобное, – покачала головой Инис. – Святых людей!..

Райярр подавил желание горестно выругаться и мельком взглянул на Байлар. Та была на удивление спокойна. Хотя, почему бы нет… Байлар же врач, в конце концов. Вряд ли ее можно смутить видом трупов. Даже в таком состоянии.

…Бессмысленное и беспощадное насилие. Вряд ли эти люди могли так уж сопротивляться Баарсу – больше похоже на то, что он их просто перебил, как беспомощных младенцев. Зверство. А еще с этими подвижниками умер целый пласт северной культуры. Погибло то, что столетиями передавалось от учителя к ученику – то, что чтили священным многие поколения северян.

"Дикость…"

Проломленные боевым топором черепа, перерезанное горло, – эти люди нашли в себе силы с азартом гнаться за худыми и слабыми затворниками? И затем бросить их так – Баарс же знал, что станется здесь с телами, – даже не похоронив?

Райярр встал и тяжело вздохнул.

– Смерти нет, – вслух сказал он. – И я знаю, что вы, будучи святыми людьми, уже где-то далеко отсюда, на вашем бесконечном пути. Но даже если эти тела – уже не вы, так не годится…

Маг поискал глазами Канана – и снова вздохнул. Судя по бледному лицу, мальчишка здесь не помощник. Придется одному. И, учитывая, что магии вокруг немного – понадобится попотеть.

– Нам все равно придется ночевать здесь, – сказал Райярр. – Канан, займись обогревом дома. Используй свитки, если магии будет не хватать. И обычный огонь в печи тоже обязательно разожги. Инис, Байлар…

– Мы все подготовим, Ярр, – целительница ободряюще коснулась его руки.

– Да… нужно посмотреть, осталось ли здесь что-нибудь, не разрушенное Баарсом.

"Осталось ли после него хоть что-нибудь?"

Дом, так долго лишенный хозяев, казался больше и темнее, чем на самом деле. Внутри была разруха и страшный холод – и, когда дом стал отогреваться огнем и Канановыми заклинаниями, то кое-где сразу что-то ломалось, и юноше приходилось чинить все это на ходу. Инис и Байлар разбирали пыльные вещи, рассматривали бытовые предметы, разглядывали свитки и книги, осторожно прикасаясь к промерзшей бумаге и пергаменту. Сегвия сновала между ними по кучам вещей в образе белого пушного зверька наподобие белки, и тоже помогала женщинам – во всяком случае, жаждала помочь.

– Не могу прочитать, – пробормотала Байлар, аккуратно разворачивая очередной свиток. – Тут какие-то странные знаки… не знаю этого языка.

– Дай взглянуть, – Инис прикоснулась к свитку, на мгновение осветив его красным пламенем. – Ааа, ничего интересного. Кидай в ту кучу.

Байлар, конечно, кидать не стала, но бережно положила.

– Ты читаешь этот язык, Инис?

– Нет, ты же видела заклинание. Я ведь Знающая. И эти знаки – северные руны. Ими тут пользовались еще до того, как повсеместно стал популярен аранский алфавит.

– Удобно, должно быть, читать на любом языке, – вздохнула Байлар. Она ощущала некоторую зависть по этому поводу.

– Ты тоже можешь читать на любом языке, – фыркнула Инис, тоже не отрываясь от работы. – Стоит только выучить его.

– Но найдем ли мы здесь хоть что-нибудь полезное? – Байлар не обратила ни малейшего внимания на привычные колкости альбиноски.

– Может, и нет. В конце концов, далеко не факт, что эти отшельники знали что-нибудь о хранимом ими артефакте. И если знали – записывали ли они это. И если да – то каков шанс, что Баарс эти документы не забрал бы?

– Верно, – сказала Сегвия. – И все же, большая потеря – смерть этих отшельников, как ни посмотри.

– Да…

На пару мгновений они все замолчали, и Байлар показалось, что она слышит рев пламени – не этого, внутри дома, в печи, вокруг которой старательно ворожил озабоченный Канан, а черного пламени, бушевавшего снаружи, где черный маг в одиночестве сжигал тела убитых затворников.

Интересно, прислушивались ли к этому же звуку и Инис, Сегвия, Канан?..

– Будь они живы – интересно, что они могли бы нам рассказать? Баарс, похоже, больше полагался на самого себя. Он долго изучал все это дело, независимо от того, получил ли он Камень, когда перебил последних отшельников, или смог отобрать его раньше. Ему удалось пробудить артефакт, но он хотел, думаю, большего. Однако даже после возвращения Игрейны все, что мог Красный Камень – это указывать направление к Книге Ааши, которую все так стремились заполучить, включая Баарса, и защищать своего владельца, отражая направленные против него магические атаки. Райярр, когда выходил против Баарса, хорошо знал об этом…

– Скорее, предполагал. Или просто надеялся, – неожиданно появившийся на пороге Райярр плотно закрыл за собою дверь и устало опустился на близлежащий стул, даже не снимая верхней одежды. – Но в целом, Сег, ты все правильно говоришь.

– Райярр! – Байлар поприветствовала его радостной улыбкой, осветившей на миг не только ее лицо, но и все ее существо.

– Нашли что-нибудь?

– Нет, – безжалостно ответила Инис, не оборачиваясь.

– Понятно, – маг наконец избавился от шарфа. Глаза его были красными – наверное. от дыма.

– Но ты ведь правда рассчитывал именно на это, а, Ярр? Когда атаковал Баарса черным пламенем? – не унималась Сегвия.

– Так и есть. И на то, что у меня, возможно, будет шанс выстоять, когда Осколок обернет мое пламя против меня, и тогда его магия вновь закончится. Это было наудачу… Мощь красного камня просчитать было невозможно, – Райярр погрузился в молчание, и Байлар даже подумала, что он все-таки заснул, но потом маг сказал: – Интересно… Вряд ли эта защитная функция, так удивлявшая Баарса, была случайна. И вот еще что… Если то предание не лжет, если Ааша действительно разбил эти артефакты и раскидал по свету, чтобы люди не получили слишком уж большую силу, такую, что с ней бы не справились, – а наличие Осколка говорит в пользу того, что все-таки эта история правдива, – если так, то действительно ли случайно это стремление артефактов воссоединиться? Действительно ли это происходит только благодаря их природе, или Ааша сделал это намеренно?.. Нет, не так… Даже если все это благодаря их внутренней природе, маг вроде Ааши вряд ли упустил бы это из виду. Он ведь наверняка мог уничтожить эти артефакты насовсем, но не стал этого делать. Не допускал ли он возможности того, что однажды миру могут пригодиться его творения, как и его сила, его опыт?

Байлар оставила свою работу и сказала:

– В Сегвии написано… Биринар писала, что они с Аашей размышляли даже над ситуацией, когда магия в мире закончится.

– Помню, – сказал Райярр.

Черный маг и целительница переглянулись. Все это вместе… Означало ли это надежду?

Кто знает.

– Но там же и написано, что они пришли к выводу о том, что спасения нет, не так ли? – безразличным голосом напомнила им Инис.

Райярр вздохнул.

– Как бы то ни было. Нам в любом случае нужно посетить ближайшие княжества, чтобы сообщить о гибели отшельников. Если не найдем ничего здесь – может, разузнаем что-нибудь там. Не может быть, чтоб не осталось никаких зацепок.

Остальные маги с ним молчаливо согласились.

В доме становилось уже действительно тепло – пожалуй, даже жарко. Отсветы пламени мешались на стенах дома с отблесками заклинаний, и белой искрой мелькала то там, то здесь юркая Сегвия. На этот раз Райярр в самом деле заснул, и Байлар, собиравшаяся его разбудить, чтоб не спал прямо так, в одежде, в неудобной позе в неподходящем месте, смотрела на мага с такой невыносимой, сумасшедшей и теплой нежностью, что Инис, случайно перехватившей этот взгляд, стало отчего-то больно. Менестрельша быстро отвернулась, уткнувшись в свои свитки, и ощутила смутную злость. "Разве я способна на такие эмоции?" Инис была удивлена. И то, что она не могла разобраться в себе и понять, что происходит, раздражало ее еще больше.

                        ***

Бесконечные снега. Ледяные скалы – как в фантастическом сне, мириады оттенков голубого стекла. Колкая морозная пыль, алмазным блеском расцвечивающая небо, ровно-синее, почти как лед. Скрип шагов, дыхание, облачком пара обозначающее твое существование.

– Райярр, ты идешь? Что там?

– Ничего, – пробормотал Ярр и, бросив последний взгляд в сторону ледяных скал – туда, где лабиринт сияющих расщелин, волшебное, неземное будто место – поспешил за остальными.

Показалось. Конечно, показалось. Ибо не может такого быть, весна – не весна…

Райярр будто видел там, во льдах, человека – легко одетого, с непокрытой головой, с копною каштановых волос, торчащих во все стороны. Райярр был уверен, что встретился с этим невозможным человеком взглядом – и тот улыбнулся, беспечно и доброжелательно. А потом исчез в голубых холодных расщелинах, растворился без следа, будто и не было его никогда.

Да, конечно, не было. Не могло быть. Хорошо подумав, аранский боевой маг решил никому об этом не говорить. Иначе Байлар могла принять это за какой-нибудь опасный симптом, а Инис усомнилась бы в Райярровом здравомыслии, и вообще…

Сам бы усомнился. Но мало ли чего в мире не бывает.

                        ***

Байлар сидела, уютно устроившись у печи, потрескивающей объятыми язычками оранжевого пламени поленьями, и читала книгу, ибо делать все равно было нечего. Книга была медицинская – редкостное явление на Севере, потому что здесь знания все еще предпочитали передавать изустно, от учителя к ученику, и мало что записывали. В этом южные маги уже успели убедиться, раскопав обиталище злополучных отшельников.

… Да, теперь уже и не скажешь, сколь многое было уничтожено вместе с этими людьми. Северяне в Саангарне восприняли новость вроде бы спокойно, но потом Байлар видела настоящий всенародный траур… кругом потрясенные лица, и в сумерках женщины в черном, распустив свои светлые волосы, плясали босиком на льду, целительница даже не понимала, как им это удается, но чувства их понимала. "Как странно, люди такие разные, но в горе все такие похожие". Райярр потом сказал, что для северян убийство отшельников было не просто жутким преступлением, покушением на самые основы их верований, но и знаком того, что мир подходит к своему концу, не упорядоченный более привычными законами.

"Только бы они не решились на что-нибудь безумное теперь", – озабоченно говорил маг. Байлар понимала его опасения.

Хорошо еще, что на самого Райярра и его спутников не обрушились гнев и печаль северян. Байлар на самом деле боялась этого, но, к ее молчаливому удивлению, никаких проблем здесь не возникло. Кажется, чужеземцев никто даже и не подозревал, и слова аранского мага были приняты безропотно, правда, один раз Райярру все же пришлось порезать свою руку ножом, чтобы кровь пролилась на лед в ритуальном жесте, доказывающем искренность. Байлар не знала точно, использовали ли старейшины какую-то красную магию помимо этого, но после того, как Яррова кровь красными горячими каплями упала на голубоватый лед, с путешественниками обращались исключительно любезно, и ни единого дурного слова в свой адрес Байлар не замечала. А гостеприимство северян магам тут же весьма пригодилось, потому что, когда случилась непогода, южные маги, непривычные к местному климату, один за другим простужались. Сначала слегла Инис, после нее Канан, а стоило им поправиться, как заболел и Райярр, как ни странно, державшийся до последнего (учитывая мощь силовой части его магии, он должен был бы быть уязвимее остальных; может быть, впрочем, что разрушительное действие черной магии компенсировали наличие зеленой и военная закалка). Сама Байлар не болела, обладая железным здоровьем зеленого мага, и по очереди лечила товарищей, за исключением Райярра, который все еще отказывался признавать очевидное. Райярр был занят делом. Уважая горе северян, он, тем не менее, не собирался упускать случай продолжить свое исследование, и целыми днями пропадал то здесь, то там, жадно впитывая знания, по крупицам пополняя свою копилку северными легендами, преданиями и просто обыкновенными историями.