Текст книги "Отец"

– Извините, я, наверное, ошиблась дверью.

Мужчина посмотрел на нее поверх очков и сказал:

– Если ваше имя – Рейчел Брукс, то вы по адресу. По анализу крови значится, что вы беременны. Срок три недели. Я проведу осмотр, назначу вам витамины и распишу рацион. Потом договоримся о следующем приеме.

В ушах у Рейчел зашумело, она вспомнила ту ночь, когда Джеймс в порыве гнева ворвался к ней в комнату, и случилось то, чего давно уже между ними не было. После этого он сразу же ушел, оставив ее переваривать происходящее и смиряться с унижением, через которое она только что прошла. Да, в ту ночь женщина не сомкнула глаз, думая, что муж вернется, и поступала так в несколько последующих, но он больше не переступал порога ее комнаты и не требовал от нее выполнения супружеских обязанностей. Она это пережила и вроде бы забыла. Но ребенок! Ребенок! Результат всего одной ночи. Женщина закрыла лицо руками, внезапно нахлынула грусть, сменяемая тошнотой. Что же мне делать? Для таких как она существовало три варианта: аборт, смирение с судьбой или приют, чего Рейчел не хотела. Слишком много ужасных историй достигали ее ушей, когда она была еще ребенком. Врач осмотрел ее и выписал рецепт, все это время женщина не слышала его слов и не понимала происходящего. События разворачивались как в тумане. Она на негнущихся ногах вышла в коридор, держа в руках бумажку.

Джона успела подхватить Рейчел до того, как она упала. В глазах стоящей рядом дочери отражался ужас.

– Мама, что сказал врач?

Прежде чем над женщиной сомкнулась черная пелена, она пробормотала:

– Я беременна.

Шок от услышанного не проходил в течение часа, женщины не могли сказать ни слова. Когда Рейчел пришла в себя, они решили поехать в полицейский участок, а вечером обсудить услышанное. Само собой, Джеймсу об этом никто не расскажет, пока они не решат, как поступать с возникшей неурядицей.

Они провели в участке больше трех часов, показания Хоуп проверили несколько раз и тщательно задокументировали. На отъезд из штата ей дали согласие. В любом случае телефонную связь никто не отменял и с ней могут связаться в любое время для дачи показаний или нового допроса. Девушка как можно быстрее покинула офис полиции, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Начинало темнеть. Хоуп казалось, им не хватит и дня, чтобы обсудить положение, в которое они попали и которое произошло так не вовремя, не дав им отдохнуть от насущных бед. Девушка сидела в машине, отвозящей ее и двух близких ей людей домой. Женщины молчали, каждая думала о своем. Прошло долгих шестьдесят минут перед тем как они подъехали к дому. Первой из машины вышла Хоуп, она прошла в дом прямиком на кухню, предварительно включив свет.

– Я сделаю всем чай, – девушка загремела посудой.

В воздухе витала тишина. Хоуп поставила три чашки на стол и села напротив матери, Джоан сидела рядом с побледневшей женщиной.

– Хоуп, тебе, наверное, лучше уйти в свою комнату, – начала бабушка.

– Ну уж нет, я – член этой семьи, и я не хочу сидеть в стороне, к тому же мне есть что сказать.

– Хорошо. Как знаешь.

Рейчел не принимала участия в дискуссии, она молча грела руки об кружку с горячим чаем.

– Милая, может ты объяснишь, как такое возможно? – как можно мягче спросила Джоан.

Рейчел скривилась, не желая вновь освежать в памяти события почти месячной давности, и нехотя заговорила:

– Это произошло около трех недель назад. Он говорил, для его имиджа будет полезно иметь двоих детей, поэтому пытался создать идеальную американскую семью.

– И как ты думаешь поступить?

– Я не знаю. Аборт еще возможен…

– Можно теперь мне сказать? – подала голос Хоуп. Женщины кивнули. – Мама, тебе не пришло в голову, что ты получила еще один шанс? Ты можешь начать все сначала и не допустить тех ошибок, из–за которых мы с Лилиан пострадали. Возможно это шанс для нас всех. Этот ребенок сможет нас многому научить. Я не хочу, чтобы ты избавлялась от него.

– А вдруг у меня не получится? Что тогда? Еще один несчастливый ребенок?

– Я верю, что сейчас ты будешь стараться. Тем более у тебя есть я и Лилиан и…бабушка. Кстати, ты что скажешь? – обратилась к бабушке Хоуп.

– Это серьезный выбор. Нельзя ничего решать на эмоциях. Я предлагаю все обдумать и поговорить завтра. Мы не спали всю ночь и к тому же сегодняшний день полон событий.

– Нет, хватит откладывать. Я ничего не предприняла сразу, и посмотри к чему это привело, – Хоуп обернулась к матери и с нажимом сказала. – Если ты избавишься от ребенка, больше никогда меня не увидишь.

Девушка вскочила со стула и убежала наверх, оставив женщин один на один с новой проблемой.

Хоуп

Дверь в комнату Хоуп с треском захлопнулась. Девушку переполняли обида и горечь, она не понимала, как можно с таким пренебрежением относится к человеческой жизни. Она до сих пор не могла простить себя за убийство ребенка, зародившегося где–то внутри ее, хотя в тот момент понимала, что так будет правильней. Хоуп помнила дикую боль внизу живота и жгучие слезы безысходности. Со временем боль не проходила, а становилась только сильней, раздирая внутренности и сковывая поясницу. Девушка думала, что обязательно умрет. Чтобы провернуть это ей пришлось снять номер в мотеле, купить смертоносную таблетку и весь день валяться на белых простынях, моля Бога о милости: дать ей умереть. Хоуп не понимала, как она могла выжить после этого, но она выжила и даже вернулась домой, так, что никто и не заметил. Через месяц она сбежала, основательно все подготовив. И сейчас, вспомнив невзрачный голос матери, предлагавший аборт, Хоуп ощутила злость. В голове возник вопрос: а рассматривала ли она другие варианты или, как только услышала новость из уст врача, сразу определилась с выбором? В дверь осторожно постучали.

– Входи.

Джоан ступила на мягкий ковер и больше не двинулась с места. Хоуп была слишком зла, чтобы начинать разговор первой.

– Я понимаю, что ты злишься.

Хоуп отвернулась от окна, в котором вот уже несколько минут пыталась найти успокоение и, испепеляя бабушку взглядом, ответила:

– Вот именно, ты должна понимать, как никто другой, что я испытываю. Мне пришлось убить ребенка, который был и моим тоже. У меня не было выбора, а у нее он есть, и она так беспечно рассуждает жить младенцу или умереть. Я не то что зла, мне больно. Я считала, что у меня остался хотя бы один родитель, а теперь и этого нет. Один – педофил, а другой – убийца.

– Хоуп, прекрати. Ты же не думаешь так на самом деле. Рейчел сложно, она понимает, что ей придется воспитывать ребенка без чужой помощи. Она к этому не привыкла.

Смешок, который вырвался из груди девушки, был полон желчи и злости:

– Она не привыкла? У нее было две дочери. Две! Которые любили ее и хотели ее любви. Вместо того, чтобы говорить с ними, обнимать их она потратила шестнадцать лет на просиживание кресла! И она ничего не сделала, чтобы это исправить, хотя могла бы. Ты думаешь, я привыкла к тому, что со мной происходило? Нет! Мне больно и одиноко. Но я чувствую надежду, мне хочется верить, что еще не все потеряно и этот ребенок будет для нас спасением. Почему она не может хоть раз взять на себя ответственность? Если она решила потратить свою жизнь на игру в гляделки с окном, то я ее знать не хочу!

Из груди Хоуп вырывались рыдания, она приложила руку груди, стараясь унять дрожь. Джоан попыталась обнять девушку, но та оттолкнула ее:

– Ты с ней заодно. Уходи. Я не хочу вас видеть.

Женщина отшатнулась и опустила руки. Она стояла на месте, пока Хоуп не закричала:

– Убирайся!

Рыдания девушки еще долго звенели в ушах Джоан.

Первое, что увидела Хоуп, когда проснулась – туман за окном. Погода обещала быть ужасной, соединяясь и созвучно гармонируя с тем, что творилось в ее душе, а именно полная неразбериха и муть, через которую нельзя ничего разглядеть. Она лежала в постели и не хотела вставать, на плечи давил груз неразрешенных проблем. Девушка, не поднимая головы, пошарила по полу рукой в поисках телефона. Холодный металл мобильника обжег кожу. Прежде чем купить билеты она подумала: И что мне теперь делать? Если я поеду в Техас, значит я сдалась и согласилась с их решением. Но мне больше некуда пойти. Вернуться в Новый Орлеан? Но как я посмотрю им в глаза, когда практически сбежала, не предупредив об уходе? Они просто на просто выставят меня за дверь и будут правы. Именно сейчас, когда проблемы валились на их семью градом, не хватало еще одной дилеммы: где укрыться? Хоуп могла взять деньги со своего счета, но мысль о том, чтобы держать в руках то, что заработано на чужих страданиях и лжи вызывало только тошноту. Через несколько минут девушка стала обладательницей билета в Техас, подумав, что поговорит с бабушкой позже. В любом случае, подыщет жилье там, если вдруг Джоан разозлится на нее и не позволит остаться в ее доме.

До вылета оставалось пять часов. Всего пять часов, которые она может провести в постели, чтобы не видеть лица матери и не заводить бессмысленных разговоров. Хоуп не чувствовала себя здесь нужной и не думала, что ее мнение кого–то волнует, поэтому она заранее знала, что мать поступит по–своему, наплевав на ее желания. Она вспомнила, как Гудманы учитывали ее голос перед тем, как взять Грега на работу. Чужие ей люди считались с ее чувствами и желаниями, а семью не волнует, чего хочет Хоуп. Девушка с раздражением села и решила не прятать голову в песок, а прямо встречать сопротивление, поэтому она поднялась с постели и подошла к зеркалу. Увидев свое отражение, Хоуп подумала, что пора расстаться с привычкой засыпать в слезах, иначе однажды утром она не сможет открыть глаз.

К тому моменту, как девушка привела себя в порядок и собрала чемодан, дом начал просыпаться. Она слышала шум льющейся воды и свист чайника, где–то за окном звук встречающихся браншей садовых ножниц резал утреннюю тишину. Хоуп спустила скудный багаж вниз и пошла на кухню, своим видом показывая, что она никоим образом не задета. За столом уже сидела мать.

– Доброе утро.

Хоуп промолчала.

– Милая, если ты хочешь, чтобы я оставила ребенка, я так и сделаю.

Девушка горько усмехнулась и посмотрела на Рейчел:

– Мне нужно, чтобы ты этого хотела. Неужели ты ничего не чувствуешь? В тебе зарождается жизнь, а ты говоришь о ней, словно о паре старых ботинок. Это ребенок, мама. Живой человек.

– Я понимаю! Но что мне делать, если я пока ничего не чувствую?

– Тогда избавься от него, выкинь как мусор, смой в унитаз. И тогда в нашей семье это войдет в традицию.

– О чем ты говоришь?

– Ни о чем, мама.

Рейчел схватила дочь за руку и потребовала:

– Объясни мне.

– Хочешь объяснений? Пожалуйста. Я бы не сбежала, если бы мне было на кого положиться! Но ты как всегда была в полной отключке.

Удар по щеке толкнул девушку назад. Она в изумлении смотрела на мать, в глазах которой видела испуг и удивление от своего поступка.

– Хоуп, я…

– Молчи. С такими методами воспитания тебе лучше сделать аборт.

Она выплеснула кофе в раковину и вышла во двор. Ее сразу же окутали прохлада и сырость, тонкой пленкой ложащиеся на плечи, это помогло ей немного остыть. Хоуп не говорила Джоан, когда они встретились на одной из улиц Нового Орлеана или, когда разговаривали в отеле или, когда летели в самолете, что она надеется на свою мать, надеется, что, узнав о случившемся, у нее появится хотя бы один настоящий родитель. То ли Хоуп боялась спугнуть такую эфемерную мечту, то ли думала, что от вслух произнесенных слов станет еще больнее. Ведь Джоан бы уверила ее в том, что на самом деле все будет хорошо, что мать наконец проснется и они будут жить все вместе, вчетвером, не зная бед. Но все это несбыточно, Хоуп осталась одна. Она не сомневалась, что сестра любит ее всегда будет любить, но как она сможет вырвать малолетнего ребенка из семьи, оставив его без опеки взрослых? За такой глупый проступок ее только посадят. Да и Джоан заботилась бы о внучке, но она также защищает Рейчел, тем самым находясь между двух огней. А Хоуп хотела, чтобы выбрали ее безоговорочно и не обдумывая, чтобы хоть раз в жизни кто–то был на ее стороне и заботился только о ней, ведь она может позволить себе побыть эгоистичной.

Девушка скрылась в излюбленном месте на огромном участке, в зарослях кустарников, прячущих ее ото всего мира. Хоуп достала из заднего кармана шорт мобильник и повертела в руке. Она обещала позвонить, но рассказывать о вчерашних событиях не хотелось. Грег в любом случае услышит, в каком она настроении и тогда завалит ее вопросами, на которые сейчас нет сил отвечать. Она вернула телефон на место и решила позвонить, когда прибудет…куда–нибудь, лишь бы подальше от этого места, в которое Хоуп точно не захочет вернуться. Она еще немного посидела в прохладе, наблюдая как солнечные лучи, прилагая неимоверные усилия, пробиваются сквозь сплошное серое полотно и, неловко поднявшись с земли, пошла в сторону особняка. За два часа до отъезда в аэропорт девушка осмотрела комнату в поисках нужных вещей и вызвав такси, вышла поговорить с Джоан. Женщина сидела на крыльце в ожидании внучки.

– Рейчел мне все рассказала. Ей жаль.

– Мне все равно. Я хочу поговорить о другом. Ты позволишь мне остаться в своем доме или мне искать другое жилье?

– Мой дом – твой дом. Но я не думаю, что ты захочешь уехать, не попрощавшись с матерью.

– Не в первой. Она переживет.

– Хоуп, не говори так. Она же – твоя мать.

– А я – ее дочь, но это не помешало ей не обращать на меня внимание все шестнадцать лет, – понизив голос, она добавила. – Я хотела сказать, ее решение по поводу ребенка меня не волнует. Я все равно ничего не могу изменить, жить с этим только ей.

Хоуп увидела, как подъехало такси и сказала:

– Мне пора.

Она взяла свою сумку и пошла к машине, водитель помог ей уложить вещи в багажник. Девушка села на заднее сиденье и такси уехало. Джоан смотрела ему вслед.

Снова аэропорт. Через пол часа объявят ее посадку, и еще через шесть часов она будет открывать дверь другого дома. Вокруг нее в зале ожидания сидели люди, одни читали книги, другие негромко переговаривались с соседями или спали, прикрыв лица бейсболками или тонкими шарфами. Когда Хоуп вот так же ждала самолета, отправляющегося из Нового Орлеана, рядом был Грег. Он улыбался ей и говорил, что она справится, в то время как тепло его руки грело ей спину. Это было совсем недавно, когда она еще верила в победу. Да, несомненно, все шло прекрасно, Джоан не позволит Джеймсу остаться на свободе, и они смогут спокойно жить, избавившись от его влияния. Но как быть с матерью, которая также, как и раньше не понимает свою дочь, которая хочет избавиться от ребенка, как от страшной заразы. Интересно, она также думала, когда забеременела мной и Лилиан? Или ее отвращение к растущему внутри плоду было сильнее? Хоуп поморщилась, поняв, что такие мысли ей сейчас ни к чему. Скоро начнется новая жизнь вдали от Нью–Йорка, нужно думать об этом. Впереди ее ждет только хорошее или…нет? Сможет ли она все забыть? Поможет ли ей время или, по мере того, как оно будет бежать вперед, она останется стоять на месте?

Женский голос объявил посадку, Хоуп со вздохом поднялась. Она надеялась, что Техас сможет ее принять.

Все шесть часов полета девушка спала, даже вездесущие стюардессы не тревожили ее сон, проходя мимо. Она приземлилась в аэропорту Олдем Каунти, вышла из самолета и села в первое попавшееся такси. Через час девушка уже была на месте.

Хоуп, стоя перед домом, все пыталась сосчитать, сколько раз она здесь бывала и, как бы это ни было странно, не замечала самого строения, которое старомодным стилем, но в тоже время авторитетной устойчивостью перед любыми бурями манило в свои сети. Она, оторвавшись от созерцания фасада, отперла дверь ключом, найденным по инструкции Джоан, и вошла в дом. Повеяло холодом. Девушка включила свет и, кинув сумку у входа, бросилась разжигать камин. Холодильник был забит продуктами, поэтому Хоуп не пришлось думать, что приготовить на ужин, к тому же есть совсем не хотелось. Она приготовила какао и села в кресле напротив огня. Затем достала из кармана телефон и набрала номер. Трубку подняли после второго гудка. Женский голос произнес:

– Алло.

Хоуп растерялась.

– Алло, я вас слушаю.

– Я…Здравствуйте, можно Грега к телефону?

– Конечно, – женщина крикнула, – Грег, тебя к телефону!

В трубке послышался шорох и тихие голоса, Хоуп уже хотела бросить трубку, но не успела, услышав:

– Привет, боец.

– Как ты узнал, что это я?

– Из девушек с милым голосом мне позвонить можешь только ты. Теперь придется объясняться с матерью. Она о тебе ничего не знает, – пояснил Грег.

– Приятно слышать, что я понравилась твоей маме, по крайней мере мой голос.

– Ты еще подожди, она точно захочет с тобой познакомиться. Как дела дома? – задал Грег давно интересующий его вопрос.

– Тебе соврать или сказать честно?

– Предпочту честность.

– Тогда ужасно.

– Он тебя обидел?

– Как раз с отцом я разобралась. Его арестовали, я дала против него показания и дело будет разбираться. Бабушка использует свои связи, чтобы он не смог вывернуться. Дело в другом. И я даже не могу тебе этого рассказать.

– Родные подслушивают?

– Нет, я не дома. Час назад прилетела в Техас.

На другом конце провода на секунду повисла тишина.

– Техас? Я что–то пропустил?

– Мы решили, так будет лучше. Я хочу разобраться во всем…подальше от Нью–Йорка и неприятных воспоминаний.

– Я бы мог тебе соврать, но не стану. Неприятные воспоминания поедут за тобой, куда бы ты не решила отправиться.

– Лучше бы и правда соврал, – Хоуп невесело рассмеялась.

– Слушай, я не хочу говорить по телефону, это слишком…личное. Завтра или в крайнем случае послезавтра я привезу твоей бабушке ее машину, и мы поговорим? Если ты конечно хочешь меня видеть и не собираешься отправиться в новое путешествие по стране.

– Я никуда не уеду. Буду ждать тебя.

– Договорились. Мне нужно бежать, я позвоню тебе перед тем как соберусь выезжать. Хорошо?

– Конечно.

Хоуп повесила трубку.

Глава 17

Грег

Он гнал машину в сторону солнечной Калифорнии, следя за стрелкой спидометра. Не хватало еще попасться полиции, к тому же на чужой машине, и получить штраф за превышение скорости. Кондиционер был выключен, вместо этого Грег открыл все окна и слушал свист ветра в ушах, который проникал под футболку и остужал тело. До пункта назначения оставалось три часа, если верить навигатору. Он покинул Новый Орлеан практически сразу после отъезда Хоуп. Парень посмотрел, как их самолет оторвался от земли и, мысленно пожелав ей удачи, покинул здание аэропорта. Он ехал по улицам Нового Орлеана и по–другому смотрел на проходящих мимо людей и разноцветные огни, покрывающие словно одеяло весь Французский квартал. Ему казалось, что в этом месте его уже ничего не держало, к тому же мама ждала его приезда еще неделю назад. Оставалось забрать вещи и попрощаться с Арчи и его семьей. Грег зашел в кафе, когда оно уже закрывалось, выпроваживая последних посетителей. Сегодня была среда, поэтому бар не работал, желающие выпить должны были ждать выходных или наведаться в другое место. Арчи стоял за прилавком и считал выручку. Он поднял голову, когда вошел Грег.

– Привет, парень. Уходишь?

– Как ты…

– Догадался? Ты бы видел свое выражение лица, вины в нем хватит на пятерых. Не думай, что я буду злиться на тебя. Я только рад, что ты готов идти дальше.

– Спасибо. Мне нужно отработать две недели или сколько там положено?

– Нет, на «Кракен» это правило не распространяется. И кстати, пока не забыл, в – он отсчитал от пухлой стопки несколько купюр и передал Грегу. – Это ваши с Пайпер деньги, она знает, сколько ей причитается. Сможешь ей передать?

– Да, думаю смогу.

Парень перебросился с Арчи еще парой слов и, попрощавшись с Мартой, вышел из кафе. Через полчаса он уже мчался домой. Всего за три недели, которые он здесь провел, Грег успел прикипеть к этому месту, найти здесь друзей и смысл. Возможно Хоуп думала, что многому научилась у Грега, например, защищать себя в случае опасности или замечать детали, которых раньше в упор не видела. Но она и не подозревала, что парень многому научился у нее. После издевательств и предательства собственной семьи она встала на ноги и с большей страстью хотела жить, стремиться к тому, чтобы примириться с собой и отпустить прошлое. Когда Грег обнимал девушку в машине Джоан, а она плакала, обвиняя себя во всех смертных грехах, он твердил ей, что она не виновата в случившемся. И сейчас, вспоминая эти слова, парень подумал, что они могут относиться и к нему, ведь он не мог предотвратить того, что произошло, это было не под силу двенадцатилетнему ребенку. Грег чувствовал, что может начать все заново и перестать злиться на весь мир. Пора уже следовать своему совету и оставить прошлое в прошлом. Думал бы я так, если бы не встретил Хоуп, или все также смотрел на всех с желанием убить? Хотелось думать, что он в любом случае стал бы другим человеком.

Взглянув на одометр, Грег тяжело вздохнул, казалось, что мили тянулись словно жевательная резинка, не приближая его к дому, а только увеличивая расстояние. Путь на самом деле был долгим, еще и от того, что приходилось несколько раз останавливаться, чтобы не уснуть за рулем. Отдохнув, он вновь наматывал бесконечные мили. Ждать было невыносимо, по мере приближения к дому сердце волнительно бухало в груди. Когда Грег проехал табличку, извещавшую о том, что он въехал в Реддинг, радость его затопила. Он любил свой дом, место, где родился и вырос, несмотря на все, что здесь произошло. К тому же скоро он увидит маму. Навигатор стал ненужным, Грег медленно продвигался по знакомым улицам; мимо школы и центра, где он занимался боксом, мимо парка, где он часто бегал с отцом и мимо домов своих бывших друзей. К счастью, за месяц его отсутствия ничего не изменилось, он не знал, как бы отреагировал на перемены.

Грег подъехал к своему дому и выключил мотор. Он с волнением распахнул входную дверь и прошел внутрь, оглядываясь по сторонам.

– Мам, я дома!

Наверху послышались шаги, Грег вбежал на второй этаж и столкнулся там с матерью. Она обняла его и расплакалась.

– Слава богу, ты здесь. Я так волновалась за тебя.

Когда поток слез остановился, посыпались вопросы:

– Почему ты не позвонил мне, когда выехал? Тебе хватило денег? Как ты себя чувствуешь?

– Мам, помедленней. Я отвечу на все твои вопросы, только не в таком темпе.

Хлопнула входная дверь и снизу крикнули:

– Сара, я приехал.

– Это Джерри, – пояснила мать.

Они спустились на первый этаж и увидели мужчину, он стоял в гостиной и смотрел в окно. С лица не сходила настороженность.

– Чья эта машина возле твоего дома?

Джерри обернулся и заметил Грега.

– Вот это да! Когда ты успел приехать? Мне Сара ничего не сказала.

– Я и сама ничего не знала. И о какой машине речь, – она проследила за взглядом Джерри и непроизвольно ахнула. – Я понятия не имею, знаю только, что она точно не моя.

– Я на ней приехал, – сказал Грег. – И предсказывая будущие вопросы, сразу скажу: я ее не украл и не выиграл в лотерею. Мне ее одолжили. Это долгая история, – добавил парень, видя сомневающиеся лица.

– У меня времени достаточно, – сказала Сара.

Грег вкратце поведал им историю знакомства с Хоуп, опуская личные подробности. Он упомянул о Гудманах и работе, и о том, как он счастлив вернуться домой. По мере его рассказа, Сара расслаблялась: сын ни во что не ввязался, и история кончилась благополучно.

– Теперь вы мне расскажите. Что там с Блейком? И не думай, мам, что я поверил твоему рассказу по телефону.

Сара посмотрела на Джерри в поисках поддержки. Он поймал ее взгляд и сказал:

– Он должен знать.

– Что я должен знать? – Грег занервничал. – Говорите.

Женщина вздохнула, собираясь с силами, и на мгновение закрыла глаза. Парень терпеливо ждал.

– Ты прав. Блейка никуда не перевели. Я соврала тебе, – она сделала паузу. – Он сейчас лежит в коме в госпитале Бейкерсфилда, – Сара замолчала, не зная, как объяснить сыну все то, что случилось раньше. Джерри взял ее за руку и сказал:

– Давай лучше я, – после кивка женщины он продолжил. – Я начну сначала, Грег. Так тебе проще будет понять. В феврале этого года мы прорабатывали одну очень неприятную компанию, которая фигурировала в расследовании шесть лет назад. Я тогда работал в другом месте, поэтому не был посвящен в детали дела. По нему значилось, что твоему отцу поступил вызов, он, тогда как раз был на дежурстве, о взломе склада на окраине города. Как ты знаешь, его напарником был Блейк. Они отправились туда, но увидели нечто другое. Компания наркодельцов, несколько мелких и пара крупных. Твой отец вызвал подкрепление и попытался начать задержание. Но началась стрельба, в которой он и был убит. Многих удалось поймать в тот вечер и оказывается все они говорили одно и тоже: им не нужны были проблемы, и никто из них не стрелял.

Грег нахмурил брови, пытаясь осмыслить сказанное. Он не понимал, к чему клонит Джерри и зачем ему все это знать, но это разговор парню уже не нравился.

– Они могли сговориться.

Джерри покачал головой:

– Не успели. Подмога приехала быстро, они только начали разбегаться, как их поймали и с того момента вместе не сидели. Я тоже подумал, что допрос оказался ошибочным. А потом у меня зародились сомнения. Только подумай: пять человек, и все из них описывают события одинаково. Я начал копаться в этом деле и заметил не состыковку: пуля, которая попала в Майкла, не была выпущена из пистолетов задержанных. Пистолета так и не нашли. Мне объяснили, что это сделал тот, кто успел сбежать. Звучит логично. Но чутье мне подсказывало, что все было не так. Единственный, кого мне оставалось проверить, был Блейк. С тех пор, как он стал напарником твоего отца, многие операции срывались. Я начал копать глубже и еще раз поговорил с теми, кого тогда посадили. Один из них, наиболее приближенный к главарю рассказал о мужчине, который звонками предупреждал их об облавах. Тогда я все понял и начал действовать. Рассказал все твоей матери, и она согласилась помочь.

– Стоп, когда ты ей рассказал?

– В конце апреля.

– То есть ты знала это уже давно? – обратился Грег к матери, вскочив с кресла. – И даже ничего мне не сказала. Как ты могла позволить жить этому ублюдку в одном доме с Шерри?

– Блейк не должен был догадаться о том, что мы что–то планируем, – вставил Джерри.

– Я не с тобой сейчас говорю. Мама, почему ты мне ничего не сказала?

Женщина смотрела на него с мольбой, призывая понять.

– Мне было страшно, что ты натворишь что–нибудь. И тогда наказали бы тебя, а не его.

– Это твои слова или ты повторяешь за капитаном О’Брайаном? – едко спросил Грег.

Сара поднялась с дивана, где сидела на протяжении всего рассказа. Она подошла к сыну.

– Грег, я не хотела подвергать вас опасности. Ты сам можешь представить свою реакцию. А если бы ты его убил с горяча? Я бы себе никогда этого не простила.

– Скажи вслух, что он сделал. Скажи мне это.

– Грег, я…

– Скажи!

– Он убил Майкла, – произнес Джерри, не дав Саре заговорить.

Вот он тот момент, когда казалось его мир рухнул. Он столько лет пытался примириться с тем, что отца убили какие–то подонки, которые в любом случае плохо кончат, что он погиб, защищая людей от паразитов, населяющих улицы. В этом случае его смерть приобретала бы хоть какой–то смысл: борьба за правое дело, несение своего долга и прочие высокопарные слова, но сейчас… Он умер от рук человека, которому доверял, который должен был прикрывать его спину, но напарник оказался на другой стороне. Грег посмотрел на мужчину, сообщившему новость, о которой он всегда догадывался, но не хотел принимать, и злобно сверкнул глазами. Джерри попытался его успокоить.

– Майкл был моим другом, он мне во многом помог. Поэтому я и не оставил этого, а продолжал искать. Я многое откопал, несколько дней назад мы задержали банду, которая в этом участвовала, и они все рассказали. Волноваться больше не о чем. Неужели ты хочешь убить его и таким образом освободить от тюрьмы?

– Нет, я хочу, чтобы он вечно гнил там. И я успокоюсь только тогда, когда его закроют.

– Значит не совершай поступков, о которых можешь потом пожалеть.

Прежде чем кто–то из них заговорил, прошло несколько очень долгих минут, которые были им нужны, чтобы они могли собраться с мыслями. За окном, словно издеваясь над ними, слышался детский смех, который разносился по всему двору, царапая стекла. Когда кровавая пелена сошла с его глаз, Грег спросил:

– Почему он в коме? И как оказался в Бейкерсфилде?

– Его отправили туда помочь местной полиции. За несколько дней до этого в местном баре произошел взрыв, погибли несколько копов. В тот день, когда туда приехал Блейк, коллеги решили почтить память погибших и засели в другом баре. Снова взрыв.

– Сколько он уже в коме?

– Неделю.

– Я хочу поехать туда. Сейчас.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Мне плевать, что ты думаешь, Джерри. Я хочу поговорить с ним. Он услышит все, что я ему скажу.

– Хорошо, мы поедем, но сначала успокойся. Сходи прими душ и поешь, тогда я вас отвезу.

Грег злился, но несмотря на это не мог не согласиться с Джерри. Он дико устал, преодолевая сотни миль под палящим солнцем, к тому же нервное напряжение и злость давили ему на мозги, сковывая его тело усталостью. Ему нужно, даже необходимо подумать, поесть и принять холодный душ, чтобы взбодриться и задышать ровнее. Не хватало еще, чтобы Блейк увидел боль и злость Грега и воспользовался этим. Никогда он ему этого не покажет, врагу никогда нельзя давать преимущества, так любил говорить его тренер. Стоит только заметить противнику твое слабое место, и ты побежден.

Парень поднялся наверх и зашел в свою комнату. Кровать все также была не заправлена, как Грег ее и оставил. Наверняка мать, чтобы легче переживать разлуку, создавала иллюзию его присутствия. Он схватил полотенце и через минуту уже стоял в душе, остывая под холодными струями. Вода сняла усталость и напряжение. Он готов к разговору. Когда они сидели за столом в полной тишине, слушая лишь стук вилок о фаянсовые тарелки, раздался звонок. Сара подняла трубку.

– Это тебя, Грег.

Парень подошел и к телефону и услышал мягкий голос Хоуп. Сердце забилось быстрее. Он слушал ее и набирался сил, принимая ее поддержку, хотя она даже не догадывалась, как была нужна ее помощь Грегу. Когда парень положил трубку, то чувствовал себя спокойнее, он обернулся и встретился глазами с матерью.

– Это та самая девушка?

– Да.

Больше Сара ничего не спрашивала.

Они доехали до госпиталя Бейкерсфилда за два часа, два часа, за которые Грег все не мог успокоиться и взывал к машине, прося двигаться быстрее. Солнце садилось, когда их приняла кондиционированная прохлада больницы. На стойке регистрации Джерри показал свой значок, и они без затруднений прошли в палату. На больничной койке лежал Блейк, его лицо было перебинтовано, также, как и тело; прибор по правую сторону от кровати следил за сердечным ритмом. Грег подошел и сел в кресло для посетителей, Сара и Джерри стояли в дверях.