Текст книги "Отец"

Но то было раньше, когда он только приступал к обязанностям чистильщика. Времена больших денег и рисковых дел остались в прошлом, теперь он сидит в купленном три года назад минивене и следит за платиновой блондинкой, которая, несмотря на ее внешность и род деятельности, хранила верность подозрительному муженьку. Он устало откинулся на спинку и закрыл глаза. Пора с этим заканчивать.

Мужчина вышел из машины и, чтобы не вызвать подозрений, прошел к киоску с газетами, за эти несколько метров ему удалось размять затекшую ногу и дать возможность протезу делать свое дело. Сочувствующие взгляды словно выпущенные в свободный полет пули жгли ему спину, соперничая с осуждающими – будто он сам, сидя дома отпилил себе ногу, чтобы этим детишек пугать. Он переваливался, неловко сгибая колено правой ноги, а снаряды не переставали впечатываться ему в затылок, рикошетом ударяясь об ногу. За девять лет некто свыкся с отсутствием ноги, приловчился к протезу, но к вытянутым от сострадания и брезгливости лицам он привыкнуть не мог. Мужчина как можно скорее вернулся к машине и, спрятавшись от любопытных за стеной из металла, услышал трель мобильника. На другом конце послышался знакомый голос. Пока мужчина слушал, что ему говорят, сердце начинало биться быстрее, в преддверии той работы, на которую он и подписывался девять лет назад. Однако радость омрачилась, как только он вспомнил о договоре, который заключил с несостоявшемся рогоносцем. Он мог бы и отказаться, плюнув на тщательно составленный документ и заняться новым поручением, но привычка все доделывать до конца и выполнять требования, которые ему предъявили, не могла так просто искорениться. Он объяснил ситуацию и пообещал, что сделает все возможное. Затем положил трубку и решил, что скоро наконец вернется прежняя стабильность охоты на объект.

Прошло еще две недели, никаких изменений. Девушка, прощаясь с мужем следовала по тому же маршруту, что и всегда. Попытки объяснить клиенту бессмысленность его затеи ни к чему не привели. Бизнесмен, заключив договор уже не мог выйти за его рамки. Оставалось семь дней.

Некто злился, что не может приступить к стоящему заказу, что ему приходится топтаться на месте без каких–либо результатов. Последняя неделя тянулась особенно долго, и по завершении, получив деньги и свободу, он начал думать уже совсем в другом направлении.

Мужчина сидел за рулем семейного минивена, служащего ему домом и покидал Северную Дакоту, медленно, но верно подбираясь к границе северного штата. Указатели на обочинах дороги уводили его все дальше и дальше от Джеймстауна. Покинув штат, он, следуя карте, проехал Фергус–Фолс, Алегзандрию и Сент–Клауд, последней точкой на карте стал Миннеаполис. Думать вдалеке от прошлого дела было намного легче. Он устал и проголодался. Остановившись неподалеку от автомастерской на Линдейл–авеню, мужчина заглушил мотор, устало откинулся на нагретую солнцем спинку сиденья и закрыл глаза.

Это несправедливо, еще совсем недавно он так хотел получить дело вроде этого, рваться в бой и не чувствовать тормозов. Но сейчас что–то в нем изменилось. Он начал быстрее уставать и поддаваться апатии, не видя смысла во всех своих действиях. Может сказывается старость, а может, рак, диагностированный два месяца назад, который он, как и любой не приученный жаловаться мужчина, попросту запустил. Когда он выходил от врача, в голове возник вопрос: «Чувствовал бы я себя так дерьмово, если бы не знал про опухоль?». Но, как и многие этот вопрос оставался без ответа. Поэтому сейчас, сидя в обдуваемой северным ветром машине, некто поклялся себе: это дело – последнее, завершение его печальной карьеры, если он конечно не умрет раньше.

В голове снова возник образ матери, какой он всегда ее представлял после первого и единственного знакомства в тисках анестезии, за девять лет он заметно потускнел и покрылся налетом из чужих бед, виновником которых был он, несмотря на попытки переложить ответственность на других. Мужчина поклялся себе не так часто вспоминать о матери, чтобы не бередить старые раны, но, когда левую ногу простреливала боль, она сама находила вход в его сознание. В те моменты, когда его мозг было одурманен наркотиками, которые он принимал строго по инструкции, мужчина так четко представлял, как она смеется, и накрученные локоны, подпрыгивают, мчась вслед за запрокинутой головой; или как она читает книгу, а зеленые глаза отражают все то, что происходит на белых страницах. Он видел только это, не желая переваривать причины своего одиночества. И почему, человек, который вот уже девять лет ищет и успешно находит людей, взглянув лишь на фотографию и получив краткую информацию, не может найти свою мать? И снова вопрос остался без ответа.

Мужчина выпил остатки воды из бутылки, притупляя жажду, и завел машину.

Как и в каждом деле, будь ты полицейский или повар, у тебя существует строгий регламент, определяющий начало твоих действий. Выверенный алгоритм, по которому ты семимильными шагами подбираешься к необходимому результату: поимка убийцы или горячий вишневый пирог. Так было и у некто. Первым делом он решил подумать.

Все произошло три недели назад, тогда выходят два варианта: либо объект мертв, либо поселился в любой части США. Предположим он жив, тогда следующий шаг, узнать, как он покинул пределы города, а в том, что он это сделал сомнений не было. Учитывая финансовое положение заказчика имел место рейс на самолете, однако для этого требовалась значительная сумма, пропажу которой было легко заметить. Стоит отбросить вариант с попутками, во–первых, это ничего не даст, а во–вторых, вернемся к начальному шагу и поймем: объект мертв. Остается только одно.

Мужчина открыл ноутбук и подключился к камерам видеонаблюдения автобусной станции в Нью-Йорке. Он просматривал кадр за кадром, солнце давно скрылось за горизонтом, а он искал нужное лицо. Темная фигура в надвинутом капюшоне привлекла его внимание, некто остановил запись и присмотрелся. Попалась. В нижнем углу экрана белела дата и время. В архиве проданных билетов мужчина быстро нашел нужную строку: место прибытия – Бирмингем, Алабама. Похоже объект мнит себя самым умным, насмотревшись несоответствующих действительности боевиков и детективных сериалов и напялив черный балахон, который всегда только привлекает внимание, а не отталкивает его. Но он–то точно умнее жертвы.

Мужчина вышел из машины в прохладную темноту. От возникшей вдруг зацепки закружилась голова, мозг начинал лихорадочно строить планы и отбрасывать провальные. Ему потребуется еще две недели на поиски, если повезет – одна.

Выкурив пару сигарет, мужчина залез в минивен и нашел в навигаторе ближайший мотель. Сегодня он переночует здесь, а завтра сменит курс и отправится вслед за удачей. Но сможет ли он обогнать смерть?

Пайпер

Бар «Рокси» находился в пяти минутах ходьбы от «Кракена» и в десяти от Сейнт–Энн–стрит, где временно проживала Пайпер. Большое двухэтажное здание с красными внутренностями заставляло людей вливать в себя алкоголь в неизмеримом количестве и покидать его пределы только с первыми петухами.

В шесть часов заканчивался рабочий день, который в «Рокси» только начинался, и ближе к семи зал заполнялся уставшими рабочими и местной молодежью, а в это время года еще и туристами, жаждущими познакомиться с ассортиментом каждого бара на знаменитой Бурбон-стрит.

Пайпер долго стояла перед входом, пока ее со всех сторон обтекали желающие быть принятыми и обслуженными посетители. Дверь открывалась с регулярной периодичностью, позволяя девушке рассмотреть часть барной стойки и подсвеченных стеклянных полок, забитых бутылками. Качающаяся маятником дверь создавала иллюзию книжных страниц, которые при перелистывании меняли картинку. Хлоп и парень, угостивший девушку коктейлем, исчезает с гладкой поверхности листа. Хлоп и появившаяся из ниоткуда барменша подливает угрюмому посетителю двойную порцию темного янтарного напитка. Только задний фон, за который держались нарисованные, движущиеся человечки не менялся, изредка теряя с полки бутылку или приобретая на стойке новый блеск от пролитой жидкости. Пайпер была загипнотизирована слаженными движениями каждого действующего лица на картинке, и только наткнувшийся на нее человек, выходящий из бара, смог снять пелену с глаз. Девушка смущенно извинилась, получив в ответ недовольное бормотание и подумала, что пора уйти, послать все к черту и вернуться в Треме, закрывая замок на два оборота, но какая-то неведомая сила запрещала ей сделать шаг назад. Наконец, она взялась за ручку.

На входе Пайпер встретила привлекательная девушка, назвавшаяся Глорией. Темные волосы упругими завитками по спирали закручивались и падали на плечи, длинные ноги, составлявшие большую часть тела, быстро переносили девушку от места к месту, ее темная кожа по цвету гармонирующая с алебастровыми глазами бликовала от случайных лучей света. Девушка работала в баре уже пять лет и благодаря бойкому характеру и наставлениям боса, она уверенно держалась рядом с мужчинами, шутливо отражая их атаки. Смелая наставница, какой была Глория, Пайпер не помешает. Ее неутомимый нрав и твердая позиция относительно посягательств мужчин отражались в миндалевидном разрезе глаз и тембре голоса, который в соответствии с ее настроением менялся от бархатного с мяукающими нотками до металлического, где на каждую звенящую согласную приходился протяжный скрежет. Глория, как только увидела девушку тут же взяла ее под свою опеку, она положила мягкую изящную руку на ее плечо и устроила краткую экскурсию по бару, показав ей ассортимент, и объясняя, как и в каких пропорциях наливать «горючее».

– Здесь стоит виски и водка – это для мужчин, чуть дальше – мартини и соки, потом научу делать коктейли. В холодильнике – пиво. Что–то забыла, – девушка поцокала языком, пытаясь поймать ускользнувшую мысль. – Ах, да. Не заигрывай с парнями и старайся не краснеть, – она постучала длинным пальцем по своей щеке. – Они сочтут это за согласие. Мило улыбайся и шли их, только не переставай улыбаться, тогда они только посмеются, злиться не будут. А вообще у нас тут весело, быстро привыкнешь.

Пайпер не успела ответить, как Глория уже исчезла, сверкнув напоследок белым топом. Девушка, оставшись в относительном одиночестве осмотрелась вокруг, привыкая к запахам, заполнявшим помещение, звукам и приглушенному свету. Было еще слишком рано, чтобы бар уже не вмещал в себя посетителей; за стойкой сидело не больше пяти человек, еще несколько заняли столики в дальнем конце зала. Пайпер сменила фокус, отбросив с картинки людей и познакомилась с самим баром. Оно имело форму улыбки: одна сторона резко обрезалась по вертикали, другая часть уходила вглубь зала, так, что со стороны входа был закрыт обзор на протянутый вправо участок основных действий, не позволяя случайным прохожим рассмотреть, что творится внутри. В надгубном пространстве помещался кабинет боса, размером четыре на четыре и туалет, разделенный по половому признаку. Столики, лишенные скатертей, ввиду экономии, располагались на некотором расстоянии друг от друга ближе к стене, освобождая посетителей от необходимости упираться спинами в сидящих впритык соседей, и тем самым по периметру нижней губы освобождалось место для желающих потанцевать под приглушенные звуки музыкального автомата, а в особые дни под исполнение приглашенными музыкантами композиций из джазового репертуара.

Пайпер не помнила сколько так простояла на одном месте, но ей показалось, что Глория вернулась также быстро, как и ушла. Она сразу же, не замедляя шага, будто не прекращала заниматься своими обязанностями, принялась за работу, подливая в опустевшие стаканы виски и поддерживая начавшийся без нее разговор. Взгляды мужчин, которых обслуживала Глория, не горели похотью, а изодранные руки с грязью под ногтями даже не пытались дотронуться до гладкой кожи. Беспокойство Грега не имело под собой почвы и его предостережения, которые до этого момента настойчиво звучали в голове Пайпер, тут же развеялись по ветру.

Приобретенный с первым глотком воздуха дефект, стопорящий ее отрешенный взгляд на какой–либо точке мог оказаться здесь губительным. Те, кто хоть раз заметят это, выразят свой протест, подстегнутый алкоголем, не только с помощью слов, но и кое чего похуже. Повернувшись к Пайпер, Глория подозвала ее взмахом руки. Мужчины посмотрели в ее сторону, и девушка, под действием страха прочитав в их глазах раздражение, нервически дернулась и остановилась, как изношенная машина, издеваясь над своим хозяином, не желающим заводиться двигателем. Глория вопросительно качнула головой и Пайпер, набирая обороты, нехотя подошла, пытаясь сделать вид, будто ничего не произошло.

– Знакомьтесь, мальчики, это Пайпер – моя помощница. Если обидите ее, будете иметь дело со мной! – Глория шутливо пригрозила им пальцем.

– Будем любить и жаловать, – пробасил мужчина постарше, открывая на всеобщее обозрение рот с наполовину потерянными зубами.

В этот момент Пайпер подумала, насколько не точны ее представление о том, что ее ждет. Как ей с этим справиться, когда Глории не будет рядом? Как ей здесь выжить и не показаться слабаком? Не стоило торопиться с решением. Дура, дура, дура! Но вместо того, чтобы озвучить свои мысли, девушка приклеила к лицу кривую улыбку, делающую ее похожей на нервно больную, и плеснула виски в тумблер.

Следующие два часа не подорвали спокойного расположения духа Пайпер, она получала заказы, до отмеренной линии наполняла бокалы и клала деньги в нужную ячейку кассы. Некоторым мужчинам даже удалось сменить грусть на ее лице, вызвав улыбку, а затем, не оставляя попыток, рассмешить девушку, словно она была «всегда грустной принцессой». Они не пытались, как она думала, заигрывать с ней или делать ей непристойные предложения, им только хотелось повеселиться и отдохнуть после долгого рабочего дня, а до тревог молоденькой барменши им не было никакого дела.

Как только часовая стрелка приблизилась к девятке, а в дальнем части бара послышался хруст стекла и освежеванный мат, дверь открылась. Пайпер поморщилась в ожидании нагоняя от Глории, который должен был последовать вслед за звуком разбитой посуды, и отвернулась к стеклянным полкам.

– Пайпер, привет. Как тебе новое место? – поинтересовался парень за ее спиной.

Девушка прерывисто вздохнула от неожиданности и крепко вцепилась в горлышко бутылки, повлажневшие пальцы, не удержавшись, проскользили вниз. Она не могла решить: успокоиться и честно ответить на вопрос, или брызнуть лимонным соком в глаза. Злодейская мысль вырвала у нее смешок.

– Поделись шуткой.

Пайпер обернулась и посмотрела не него в недоумении.

– На мой вопрос: я сказал что–то смешное? Ты ответишь: да так, анекдот вспомнила. И я бы ответил: расскажи, посмеемся вместе. Я подумал, лучше выкинуть ненужное из разговора. Но как видишь, у меня это не слишком получилось, – объяснил парень.

Девушка, не показывая виду, как сильно она задета, рассмеялась и ответила:

– Грег, ты больной. И вообще, что ты тут делаешь?

– Спасибо за диагноз. Я тут работаю, вышибалой, – он указал на парня, который вошел вместе с ним. – Мой напарник.

Девушка проследила за направлением его руки. В темноте, спрятанный от посторонних, стоял молодой мужчина, такой же высокий и крепкий, как Грег. Он, сложив руки на груди, опирался на стену и прицельно обводил зал глазами. Как только мужчина заметил обращенное на него внимание, напрягшись всем телом и на секунду замерев, он посмотрел на парочку, и Пайпер стыдливо отвела взгляд. Еще один человек, который запросто может обвинить ее в том, что она откровенно пялится на него. Девушка прищурилась, обратив свой гнев в сторону Грега, и наклонилась к нему ближе:

– И это никак не связано с твоим предупреждением? Мне не нужна нянька.

– А мне нужны деньги, вряд ли в роли няньки я получу больше, – он легко оттолкнулся от стойки и направился к двери.

Грег подошел к напарнику и перебросился с ним парой слов. Невольные взгляды, которые задерживались на Пайпер на долю секунды, а затем снова возвращались к толпе в зале, она уже не замечала. Девушка все также выполняла заученную манипуляцию: заказ – выпивка – деньги, и в каждом своем действии, взмахе руки, шевелении воздуха от постоянного движения локонов, падающих на лицо, она чувствовала его присутствие, скрытое сумрачным освещением бара. Как бы Пайпер ни было трудно признать и побороть свою гордость – рядом с Грегом ей безопасней.

К концу вечера, когда толпа в баре постепенно начинала редеть, выпуская на улицу парами и тройками изрядно пьяных гостей, Пайпер остановилась, чтобы наконец присесть. Плечи и поясницу, словно забетонированных, сковало напряжение, ладони потряхивало, ног она не чувствовала вовсе.

– Ну как, справляешься? – Глория сидела на высоком стуле и считала выручку.

– Вроде. Устала с непривычки.

Женщина что–то прошептала, посмотрев вверх, и оторвалась от важной миссии, чтобы вглядеться в лицо напарницы.

– Выглядишь ты и правда ужасно, вынеси мусор и на сегодня все.

Пайпер неловко поднялась со стула и, взяв в трясущиеся руки мешок, ушла в подсобку, откуда вела дверь в узкий переулок, предназначенный для мусорных баков.

Ночной воздух бодрил и прояснял мозги. Девушка крепко вдохнула, освобождая легкие от ядовитых алкогольных паров, пока не почувствовала запах гнили. Окончательно протрезвев, она подошла к бакам, осторожно проходя лужицы непонятного происхождения, и, выбросив два тяжеленых пакета, набитых стеклом, повернулась к двери. Девушка даже не услышала шагов за спиной, тонкие щупальца схватили ее за руку и рывком потянули на себя. Раздался пьяный смех.

– А что тут делает такая красотка? – мужчина говорил на удивление внятно, несмотря на отравляющий запах алкоголя. – Мы с ребятами уже отчаялись встретить что–то стоящее. Как вам? – мужчина обратился к двум теням. Послышались смешки и возгласы одобрения.

– Я здесь работаю, мне нужно идти, – будто эти слова остановили бы взбудораженных мужчин.

Страх, поднимающийся от земли и прокалывающий ее ступни, проникал в кровь и стремительно, сметая все препятствия, продвигался к мозгу. Ужас, дикий и необъятный поглощал девушку и вводил в ступор, она даже не помнила, как дышала все это время. Ожидание неизбежного конца всколыхнули в памяти текст молитвы, Пайпер быстро пробормотала его, пропуская слова, а то и целые куски фраз, а затем уже от чистого сердца закричала про себя: Боже, не дай мне погибнуть среди мусора и грязи, только об этом прошу, дай мне еще один день. Ответом на невнятные молитвы стало воспоминание, неизвестно как завалявшееся в ее памяти.

Ей было четырнадцать, на уроке физкультуры мисс Дункан, дородная женщина, призывающая резким взглядом и нередко криком к ведению правильного образа жизни, приняла решение, о котором в последствии пожалела. Тех девочек, которые пришли на урок, не хватало, чтобы собрать две полноценные команды для игры в волейбол. Поэтому Пайпер, которая профессионально управлялась с кисточками и красками, но сторонилась подвижных игр, пришлось покинуть скамейку запасных и занять пятую позицию. На ее беду в команду противников перешла сама мисс Дункан. События шли своим чередом: Пайпер пропускала мячи или отбивала их сцепленными перед лицом руками. Но все изменилось, когда, сделав почти полный круг, место подающего заняла мисс Дункан.

О чем думает человек, наблюдая как круче́нный мяч летит прямиком ему в лицо? Ожидает ли он через секунду услышать звук ломающегося носа или что–то вдруг поможет ему обмануть судьбу? Как в фильмах, когда ты точно уверен, что герой не должен погибнуть, и он, попадая в опасную ситуацию, обязательно спасется. Только здесь вам не фильм, и руки́, преграждающей мячу путь не видно на горизонте, придется выкручиваться самой.

Пайпер не могла тогда двинуться с места, она, задрав голову вверх, смотрела, как в замедленной съемке переливаются желтый и синий цвета, превращаясь в зеленую кашу. В те секунды, когда девчонка ожидала, что мяч расплющит ее лицо, он зависал в воздухе на обозначенной точке в своей траектории, затем, когда она думала, что он пролетит мимо, движение возобновлялось. Избавление не могло длиться вечно, поэтому через три секунды после удара мясистой руки по мячу, которые казались Пайпер вечностью, снаряд попал прямиком девушке в лоб и рассек бровь. Текущая по скуле кровь была не так страшна, как ее ожидание.

Девушка не знала, зачем Бог, которого она молила о помощи, послал ей видение из прошлого, может, чтобы отвлечь, пока троица совершит свое дело и оставит ее в покое, умирать в полной прострации, или это был намек, говорящий: то, что должно последовать за скользким шепотом не слишком мучительно. Обдумать ей это не удалось, на этот раз девушке повезло.

– Эй, парни. Никто из вас не забыл кошелек в «Рокси»? Ищут владельца, – голос раздался за спинами двоих мужчин в тени, застав их врасплох. Пайпер, вырванная из грез, конвульсивно дернулась в руках третьего. Напуганные тени, напрягая проспиртованные извилины в конце концов склонились к тому, чтобы сбежать, оставив собутыльника самостоятельно выкручиваться из сложившейся ситуации. Мужчина растерялся, но руки не разжал и собравшись с духом, крикнул в темноту:

– Я ничего там не оставлял, проваливай!

– Вы уверены? Кошелек довольно увесистый, жаль будет того, кто забыл свои деньги, – громкость голоса нарастала.

Мужчина замешкался на секунду и отпустил руку Пайпер, через мгновение он уже скрылся во тьме. Девушка, лишенная опоры, прижалась спиной к стене и выдохнула скопившийся ужас из легких. Из темноты послышались отчетливые шаги, с каждой секундой их звук нарастал и, когда Пайпер практически приземлилась в зловонную жижу, Грег приблизился и поддержал ее за локоть.

– Ты как? – участливо спросил парень.

– Откуда ты узнал, что у меня неприятности? – Пайпер проигнорировала вопрос. Она с трудом повернула голову на звук его голоса и как марионетка, не чувствуя собственного тела, позволяла Грегу удерживать ее на ногах.

– Заметил, что тебя долго нет, выкинуть мусор – минута, поэтому я забеспокоился и, как оказывается, не зря, – сознание Пайпер услышало несуществующий упрек в голосе парня.

Девушка неожиданно для себя разозлилась, призывая на помощь все свои силы. Она в одиночку преодолела долгий путь, живет одна, постоянно подвергая себя опасности, и сама себя содержит, а он кто? Супергерой? И с чего он взял, что ей нужна его помощь? Считает ее слабым ничтожеством, которое не может обойтись без попечительства? Осознав, что все эти мысли она озвучивает в своей голове, Пайпер, отшатнулась от него, уцепившись за дверную ручку, и зло бросила:

– Я бы и сама разобралась.

Грег нахмурился, чего Пайпер увидеть не могла, она лишь различала темное пятно его лица и тусклый фонарь за широкой спиной.

– Кого ты из себя строишь? Неприкасаемую? Рассказать, чтобы они с тобой сделали, если бы я не пришел? Я не пытаюсь покрасоваться перед тобой или показать, что я круче. Но ты женщина, а я мужчина. В нас генетически заложено защищать, – он остановился, переведя дух и уже спокойней продолжил. – В какой–то мере я считаю тебя своим другом. Лучше бы сказала спасибо и забыли об этом.

Парень развернулся, чтобы уйти, но не сделал и двух шагов, как из вязкой темноты послышалось тихое «Спасибо», настолько тихое, что он еле услышал. Когда Грег обернулся, Пайпер уже не было.

Глава 9

Рейчел

Рейчел сидела на полу в комнате дочери, как она делала каждый день после ее исчезновения, и молилась. Губы беззвучно двигались, соприкасаясь друг с другом на короткие мгновения, а затем снова размыкаясь, впускали в легкие короткими рывками спертый воздух. Женщине не хотелось нарушать тишину, она неслышно просила о помощи, мужестве и прощении. То, что Рейчел собиралась сделать, навсегда изменит ее саму и путь, который она выбрала много лет назад. Джеймс приедет не раньше восьми, у нее есть несколько часов, чтобы собраться с силами и настроиться на разговор.

По радио передавали прогноз погоды, в окно неожиданно выстрелил дождь. Рейчел вздрогнула и повернула голову на звук, оставаясь на месте, словно спугнутая охотниками лань. Женщина смотрела на оконную раму, пока дождь набирал силу, и, когда поняла, где находится, поднялась, чтобы выглянуть на улицу. Мрачное небо надвигалось со стороны рощи в нескольких метрах от дома, холодные капли вытягивали жар из асфальта, разгонялся восточный ветер.

Рейчел отгородилась от холода, задвинув шторы, и в комнате потемнело. Так же, как и в душе женщины преграда, созданная ее же руками, навсегда отделила от нее детей. Навсегда. Вера, что все еще можно подправить, скорректировать и принять за правду, в последнее время все чаще ее навещала.

Рейчел расправила плечи и подошла к зеркалу. На нее смотрела тень. Бледный призрак без стержня. Удивительно, как она еще на ногах держится. Но бо́льшим открытием для нее стала схожесть с младшей дочерью. Темные глаза, тонкое лицо, сужающееся к острому подбородку и бледная кожа. Различия, которые Рейчел смогла найти, прятались в морщинках в уголках глаз и губ, напоминающие ей о возрасте.

Женщина потрусила головой, стараясь не думать какое наследство она уготовила дочери, и вернулась к настоящему, в котором она обещала Лилиан посмотреть фильм, когда девочка вернется из конного клуба. Эти двухчасовые занятия, которые дочь так страстно полюбила, были виной Рейчел. Врачи качали головами в недоумении, осматривая трехлетнего ребенка. Что может на первый взгляд в лоне благополучной семьи застопорить речь девочки? Если бы они только знали…

Джеймс беспокоился за Лилиан по большей части из–за нарушения имиджа «идеальной» семьи. Негоже успешному юристу иметь глупую дочь, не способную и слова выговорить, поэтому и было принято решение, основанное на совете врачей. Терапия лошадьми. Маленькую девочку в присутствии няни отвозили практически под покровом ночи к конной ферме на окраине Монтока, где она по прошествии двух лет села на пони и сказала первое слово. Пожелание Лилиан сократило время поездки, когда ее записали в конный клуб неподалеку от дома. Три раза в неделю она училась держаться в седле и пополняла словарный запас новыми словами. Девочка оставалась все так же немногословной, но зато теперь вряд ли кто–то посмеет назвать ее глупой или отсталой.

Рейчел взглянула на электронные часы, стоящие среди прочего хлама на тумбочке старшей дочери. Комбинация палок и черт до знака двоеточия еще не скоро изменит свое положение, тогда как прямо на ее глазах правая часть подверглась трансформации, заменив шесть прочерков на один. Скоро в комнату войдет Лилиан, и чары, окутавшие Рейчел развеются. Она вернулась мыслями к девочке, отрывая взгляд от часов.

Сближение с дочерью оказалось тяжелым испытанием, словно ты приходишь на свидание вслепую и тебе нужно общаться с незнакомым человеком, во время разговора с которым чувствуешь только неловкость. Так было и с Рейчел, она задавала вопросы о школьных предметах и подругах Лилиан, любимых книгах и играх, поток новой информации сшибал ее с ног. После ежедневного общения женщина приходила в свою комнату и мгновенно отключалась, не видя снов. Дочь помогла смазать болты, и тело Рейчел постепенно разогреваясь, заработало. Девочка и подумать не могла, что мать – живая, из плоти и крови, настоящая, дотронешься и она ответит, улыбнется или просто посмотрит на тебя, согрев светом ореховых глаз.

Когда Рейчел была еще ребенком, и отец не так часто в качестве воспитательных мер применял кулаки, ее класс в целях практического закрепления теоретических основ вместо урока биологии посетил зоопарк. Афиши и рекламные проспекты, предназначенные в первую очередь для родителей, заманивали детишек красочными картинками диких животных и птиц. В тот день Рейчел узнала о существовании павлина, распускающего разноцветный хвост, антилопы с изогнутыми рогами и снежного барса, шерсть которого при плавной ходьбе переливалась всеми оттенками серебра. Девочка долго вглядывалась в дикарей, прижав нос к толстому стеклу, ожидая плавного движения огромных кошек или неуемных взлетов обезьян на изогнутые ветви деревьев. Экскурсия длилась около часа, и Рейчел успела осмотреть все клетки, кроме одной, последней. Когда девочка заглянула в нее, то решила, что она пуста и только спустя несколько минут поисков заметила движение на верхушке толстого дерева. Шерстяной комок с непомерно длинными лапами и острыми когтями, он лежал с закрытыми глазами почти не двигаясь. На табличке крупными буквами было выведено: «Ленивец». Рейчел прыснула и вновь посмотрела на зверя. Он лежал там же, где и пять минут назад, лишь изредка его грудь вздымалась от размеренного дыхания. Девочка пыталась не двигаться, чтобы заметить, как зверек откроет глаза и посмотрит на нее, заинтересованный гостем, но секунды шли, и неугомонный ребенок уже не мог стоять на месте. Ей стало скучно – на этом экскурсия для Рейчел закончилась.

После того, как все собрались перед входом, посчитанные по головам, девочка подошла к учителю и попросила рассказать о ленивце. Почти не двигается, много спит, не опасен – вот и вся его характеристика. Энергичному ребенку сложно понять, как можно отказаться от поездки на велосипеде или игры в мяч и целый день отлеживать бока на импровизированном ложе из густой кроны. Спустя годы Рейчел вспомнила о ленивце, жаль, что, будучи ребенком, она и не подозревала, что сама станет похожа на сонный клубок. Почти не двигается, много спит, не опасен – вот и вся ее характеристика. Смогла бы она все исправить в этом случае, или ей такое было не подвластно?

Внизу хлопнула дверь, картинка перед глазами Рейчел сменилась. Женщина даже не заметила, как за окном разбушевалась гроза, гнущая стволы деревьев к поверхности земли. Она вышла в коридор, преодолевая многочисленные комнаты и широкие ступени, и столкнулась с дочерью.

– Привет, мам, – волосы девочки мокрыми прядями липли к лицу, грудь тяжело вздымалась, а на щеках красовался румянец.

– Привет, тебе нужно в ванную, ты замерзла, – она пошла за дочерью в комнату и помогла снять приклеенную к телу одежду. Видно дождь разошелся не на шутку, раз Лилиан успела промокнуть, сделав всего пару шагов от машины к дому. – Как дела в клубе?

– Нормально, – Лилиан старательно отводила взгляд.

– Нормально? И это все? Вчера я не успела задать тебе вопрос, как ты уже болтала вовсю. Что случилось? Тебя кто–то обидел? – Рейчел внезапно забеспокоилась, возрождая в груди материнские чувства.