Текст книги "Эта несносная няня"

Глава 8

Ники поставила коляску у крыльца и взяла Микки на руки.

– Ну, малыш, вот мы и дома. Ты готов к тому, чтобы немного перекусить? А я с удовольствием выпью чего-нибудь холодненького.

Она открыла дверь, вошла в дом и, как всегда, направилась в гостиную – положить сумку с детскими вещами на софу. И… чуть не положила ее на Трейса: он крепко спал, растянувшись на софе.

– Ш-ш-ш, – прошептала она Микки. – Папа спит.

Не желая будить Трейса, девушка унесла Микки на кухню, устроила в высоком стульчике и поставила перед ним тарелку с виноградинами. Их не было дома чуть больше часа. Как давно Трейс пришел? И как долго пробудет тут?

Убедившись, что Микки увлекся фруктами, она позвонила в участок, Лидии, и объяснила, как обстоят дела.

– Я просто хотела узнать, нет ли чего-либо срочного и надо ли его разбудить.

– Я должна посмотреть график шерифа. – После минутного молчания Лидия сообщила: – У него назначена одна встреча, но я перенесу ее на завтра. Пусть он поспит. У него было несколько тяжелых ночей.

– Да. Вчера он принес мне Микки в двенадцатом часу. И ребенок до утра спал у меня.

– Вчера было очень неприятное дело. Семейная ссора. Трейс поехал с женой и детьми в больницу, потом устроил их на ночлег. А мужа наверняка посадят, если женщина подаст в суд.

Ники не переставала восхищаться мужеством и выдержкой Трейса. Его работа трудна, но необходима. И он выполняет ее хладнокровно и добросовестно.

– Тяжелая работа. – Лидия высказала вслух мысли Ники. – Скажите ему: если он будет нужен, я позвоню. А так пусть не вздумает сюда приходить. Он заслужил право на отдых.

– Я передам шерифу, – откликнулась Ники. – Но ничего не обещаю.

Лидия рассмеялась:

– А я и не рассчитываю. Этот человек безумно упрям.

– Не говорите. Его служебные обязанности – это его жизнь.

– Но в жизни есть не только обязанности. – И с этими загадочными словами Лидия повесила трубку.

Может быть, она хотела сказать, что долг не всегда есть тяжкая обязанность? Что светлая сторона ответственности – взаимовыручка, чувство локтя?

Ники была уверена, что Трейс придерживается другого мнения. Теперь, когда отец и сын хорошо узнали друг друга, – по крайней мере, ни один из них больше не убегал, когда входил другой, – им надо получать удовольствие от общения друг с другом.

– Папа, папа! – Микки доел виноград и начал стучать пустой тарелкой по стульчику и звать отца.

– Ш-ш-ш, – снова прошептала Ники и быстро отняла у малыша тарелку. – Папа спит. И тебе тоже пора немного вздремнуть. – Она обтерла ему личико и руки влажной салфеткой. – А я подумаю, чем вы сможете заняться сегодня вечером.

– Бай-бай? Нет! – Микки протестовал, хотя тер кулачком глаза.

– Да. Микки хочет спать.

– Бу? – Так мальчик называл своего любимого плюшевого жирафа.

– Бу тоже будет спать.

Ники уложила Микки и жирафа в кроватку и включила стиральную машину. Одновременно она строила планы.

Хорошая вещь – барбекю. Мальчики могут приготовить стейки, а она – салат и десерт. Напевая про себя, девушка достала мясо из морозильника.

Что-то мягкое и теплое коснулось щеки Трейса, потом скользнуло к углу его губ. Он открыл один глаз и увидел, что Микки в ходунках стоит рядом с софой.

– Привет, младенец! – Трейс зевнул. Мальчишка – прелесть, но локоны надо остричь. Пусть Ники сходит с ним в парикмахерскую.

Микки улыбнулся, показав все свои четыре зуба, и опять погладил Трейса по щеке.

– Папа бай-бай?

Трейс потянулся и посмотрел в окно. Неужели он так заспался? Солнце еще светит, но тени длинные. Который час?

– Просто подремал. – Он сел и потер руками лицо. – А теперь папе пора на работу.

– Ни-ни. – Микки подпрыгнул в ходунках, постоял, потом снова подпрыгнул. – Ни-ни.

– Правильно, малыш, давай своим мышцам работу. – Тревога, которая мучила Трейса после похода к врачу, частично рассеялась. За последние две недели мальчик заметно окреп.

Трейс посмотрел на часы и охнул. Вот это да!

– Кажется, я проспал встречу с начальством.

– Лидия перенесла ее на завтра, – послышался голос Ники.

Он нахмурился и повернулся к ней. Она аккуратно складывала чистое белье.

– Вы откуда знаете?

– Я не хотела вас будить без особой необходимости и позвонила Лидии. Она сказала, что в случае чего позвонит.

– Ха! Эта женщина думает, что в участке командует она. Мне действительно пришлось работать несколько ночей подряд, но я это переживу. И приехал я домой не спать. Просто забыл кое-какие документы.

Уголки ее губ дрогнули.

– То есть вы вошли в комнату, сели на софу и отключились. По-моему, это что-то значит.

Трейс поднял с пола пару кубиков и положил на полочку ходунков Микки. Мальчик немедленно схватил их и стал колотить друг о друга.

Что ж, иногда она бывает права. Не желая продолжать спор, в котором не мог одержать верх, Трейс перешел к другой теме:

– Я же просил вас не заниматься стиркой моих вещей.

– Я и не занимаюсь. Я стираю вещи Микки, – ответила она и, взяв еще одну, явно не детскую, майку, сложила ее.

– Или эти майки мои, или у вас есть мужчина по имени Микки.

Ники засмеялась:

– Ваши, ваши, но я бросила их в машину, чтобы полностью ее загрузить. Экономлю электроэнергию.

– У вас на все готов ответ.

Он встал и погладил мягкие волосики Микки, который в этот момент пытался съесть кубик. Чтобы дать Микки пространство для движений, Трейс переставил ходунки на середину комнаты. Мальчик немедленно сделал несколько шажков назад. Назад он умел двигаться хорошо; движение вперед ему еще предстояло освоить.

– Я педагог. Мне положено на все иметь ответ.

Трейс кашлянул, чтобы скрыть усмешку. Не стоит ее провоцировать. Она и так каждый раз бросает ему вызов. Но умеет заставить его смеяться.

– А полотенца? – Он указал на стопку вещей рядом с майками.

Ники пожала плечами:

– Я люблю доставать полотенца из сушилки. Они такие теплые и пахнут свежестью. Это мое маленькое удовольствие. Я не думала, что вы будете возражать.

– Лжете.

– Я? – спросила она с самым невинным видом. – Не на сей раз.

– Вы меня балуете, мисс Родес. – Блестящие локоны упали ей на уши, и Трейс подавил желание схватить их и сжать в кулаке… – И мне это очень нравится.

Ее глаза заблестели.

– Я думаю, мы уже прошли стадию «мисс Родес». А вы?

– Я думаю, так лучше.

– А я думаю, слишком поздно.

– Из-за того поцелуя? – Конечно, из-за него. Вкус ее губ, тепло ее тела в его объятиях до сих пор не давали ему покоя.

– Да…

Она взглянула ему в глаза, потом отвернулась – посмотреть, что делает Микки. И просто потрясла его своим вопросом:

– Вы хотите поговорить об этом?

– Ни в коем случае. Я стараюсь забыть.

Ответом ему был робкий взгляд из-под темных ресниц.

– Ну и как? Получается?

– Нет. Но это разумно.

– Ну… – Казалось, она обдумывает его уклончивый ответ. – Я считала, вы – боец, а не конформист.

– Ох, учительница! Я каждый день узнаю от вас что-то новенькое. – Ники подняла глаза к небу, и Трейс усмехнулся. Может, у нее были свои причины поднять этот вопрос? – А вы хотите поговорить о том поцелуе?

Девушка нахмурилась. Тысячи эмоций, очень похожих на те, которые испытывал он, отражались, сменяя друг друга, в ее янтарных глазах. Смущение, желание, раскаяние, что-то еще…

– Да, – выдавила она наконец. А потом закусила губу и замолчала, явно подыскивая нужные слова.

Он решил ее успокоить:

– Не тревожьтесь. Я же сказал, что такое больше не повторится.

Она почти жалобно посмотрела на его губы, кивнула:

– Такое больше не повторится. Это не просто вопрос профессиональной этики. Условие прямо прописано в моем контракте. А я должна быть поближе к Аманде – на случай, если понадоблюсь ей. Я не могу рисковать этой работой.

– Конечно. – Напряжение Трейса спало: он понял, что его поцелуй не был ей неприятен.

– И вообще говоря, надо подумать о Микки, – добавила Ники, и ее ясные глаза лучились искренней нежностью. – Если стиль наших отношений изменится, это может плохо на нем сказаться. Он делает такие успехи! Мы ни в коем случае не должны совершать поступки, которые могли бы помешать его развитию.

– Вероятно, вы правы.

– Это разумно, – чуть улыбнувшись, повторила она его слова. – Я хочу поговорить еще кое о чем. Если вы не собираетесь возвращаться на работу, может, приготовите на гриле пару стейков? Пообедаем на воздухе и пообщаемся.

– Конечно, надо бы заглянуть в участок. – Трейс посмотрел на часы. До конца его смены осталось меньше часа. Последние дни он много работал сверхурочно. Сегодня можно отдохнуть. – Пожалуй, я позвоню Лидии. Если там все спокойно, я включу гриль.

– Замечательно! – Девушка радостно улыбнулась. – А я уберу эти вещи и займусь салатом.

Она положила детские рубашонки на детские штанишки и пошла в комнату Микки. А Трейс сел на софу – позвонить – и встретился взглядом с сыном.

– Делай что хочешь, только не оставляй нас одних сегодня.

* * *

Ее чувство к красавцу шерифу крепло день ото дня. Чем быстрее отец и сын научатся ладить друг с другом и она сможет уйти, тем лучше. Для них. И для нее. Из окна кухни Ники наблюдала, как Трейс колдует над грилем.

Он переоделся в голубую рубашку, которая подчеркивала широкие плечи, и шорты цвета хаки, доходившие ему до колен, так что видны были мускулистые икры. И выглядел очень привлекательно.

Трейс между тем объяснял Микки секреты приготовления барбекю. Микки слушал и жевал зубное кольцо. Мужская дружба в лучшем виде. Как она и планировала. Но она не планировала испытывать такое удовольствие от созерцания семейной идиллии.

Он прекрасно умеет понимать и сочувствовать – и объявляет себя человеком, лишенным всяких эмоций. Ники подозревала, что на самом деле чувства и переживания Трейса столь глубоки, что он не позволяет им проявиться, иначе просто не смог бы выполнять свои обязанности – чужое горе рвало бы его душу.

Трейс поднял голову и увидел ее в окне. Он улыбнулся, и сердце Ники дрогнуло. Недобрый знак.

– Мясо готово! – крикнул он.

Она кивнула, взяла печеный картофель и салат и присоединилась к мужчинам в саду. Вечернее солнце еще грело, легкий ветерок был напоен ароматом цветов.

– Это хорошо. – Трейс поставил блюдо с мясом на стол. – Хорошо придумано.

За едой они беседовали на отвлеченные темы. Оказалось, оба любят остросюжетные фильмы и биографическую литературу, но совершенно не сходятся во мнении о музыке и китайской кухне. Его чувство юмора проявлялось все сильнее и ярче, и она ликовала.

Они коротко обсудили сделанные на собрании общественности громкие заявления. Ники все время сидела с детьми, но сестра просветила ее относительно участка Андерсона, который пожертвовал землю и деньги на развитие города.

– Это правда, что у мужчин уже есть план нового спортивного комплекса?

– А женщины уже наняли архитектора для постройки музея.

– Но нельзя не видеть, что музей гораздо важнее спортивного комплекса.

– Заниматься спортом дети любят. А в музей их надо тащить насильно.

– Духовная культура тоже очень важна для их развития.

– Значит, вы на стороне женщин? – Даже он сам услышал сарказм в своем вопросе.

Ники одарила его суровым взглядом:

– Я женщина и зарабатываю тем, что помогаю развиваться юным умам. И я не могу поверить, что вы не видите, насколько приобретение знаний важнее игр.

– Согласно статистике, дети, которые занимаются командными видами спорта, гораздо легче адаптируются социально и проявляют меньшую склонность к наркотикам, алкоголю и несоблюдению закона.

– Да. Но спортивный комплекс у нас уже есть, а музея нет. – Видя, что Трейс готов ей возразить, она перестала спорить. – Ладно. Мы должны работать вместе. Давайте просто признаем, что наши мнения по этому вопросу прямо противоположны.

– Хорошая мысль. Плохо, что все горожане не могут поступить так же. Боюсь, этот вопрос выльется в неприятности, прежде чем разрешится.

– Поддержание мира и порядка. За это вы получаете свои деньги.

– Ха-ха. Основной доход я получил по страховке моего отца, а еще унаследовал деньги жены, которые ей оставила ее бабушка со стороны матери. Хотя я не хотел ни того ни другого!

Ух! Этот эмоциональный порыв был для него так необычен, что Ники не сразу нашла что ответить.

– Но эти деньги, вероятно, помогли вам переехать в Парадиз-Пайнз и купить этот дом.

Трейс крепко сжал в руках стакан:

– Я сам способен обеспечить дом своему сыну.

– Я хотела сказать, что деньги не в состоянии заменить людей, которых мы теряем, но помогают приспособиться к жизни без них. Мама настаивала на том, чтобы и она сама, и отец застраховали свою жизнь. Без этих денег ни я, ни сестра не смогли бы окончить колледж.

– Это другое.

– Почему? Потому что мы были девочки-школьницы, одни на целом свете, а не сильные мужчины, как вы? – Она погрозила Трейсу пальцем. – Это не только половой шовинизм, но и неуважение к усопшим. Людям спокойнее, когда они знают, что после их смерти те, кого они любят, будут устроены. Уверена, вы задумывались о том, что следует сделать для Микки.

– Я уже перевел деньги его матери на его имя.

Конечно!

– Я уверена, она одобрила бы такой поступок.

– Да…

Микки уронил свою чашку, Трейс нагнулся и поднял ее. Когда он выпрямился, его плечи напряглись.

– Как это вы умудряетесь так глубоко заглядывать в меня?

– Я слушаю, – сказала она просто, парируя легкостью ответа его почти обвинительный тон. – Мама всегда говорила, что это такой дар. Талант слышать людей. Она считала, что он поможет мне стать хорошей учительницей. А в вас не так уж сложно заглянуть. – И пояснила с присущей ей откровенностью: – Вы – человек чести, и долг для вас превыше всего.

Он коротко кивнул, соглашаясь с таким суждением.

Ники понимала, что пора остановиться, но что-то повлекло ее дальше. Она хотела узнать о Трейсе больше, а такие моменты откровенности давали шанс, и она не в силах была его упустить.

– Вы хотите знать, что я на самом деле вижу? Из ваших мимолетных замечаний я поняла, что ваш брак не был удачным, но вас убивает мысль, что вы не смогли уберечь свою жену в этом жестоком мире. Вы не хотели иметь ребенка и не любите Микки, но он – ваш сын, и вы будете заботиться о нем, как только можете.

– Не продолжайте. – Трейс резко встал и начал прохаживаться взад-вперед. – Откуда вам все это известно? – спросил он, и холод его тона превратил июльский вечер в морозную ночь. – Изучали мои бумаги?

– Нет. Конечно нет. – Обиженная таким обвинением, Ники съежилась на стуле и скрестила руки на груди. – Вы же знаете, я бы никогда не стала лезть в ваши личные дела.

– Вы лезете в то, что вас не касается. – Он потер рукой шею. – Я никогда не говорю о своей жене. Так что же навело вас на подобные мысли?

Ники растерялась. Она не была готова к такой вспышке злости.

– Вы правы. Пора это прекратить. – Девушка повернулась к Микки – посмотреть, как он воспринимает происходящее, но мальчик, к счастью, спал, положив голову на руку. – Я унесу Микки в дом.

– Нет. – Трейс снова сел, подвинул стул ближе к столу и оперся на него локтями. – Ответьте на мой вопрос.

Дело зашло слишком далеко. Он расстроен. Ники хотела узнать о нем больше, может быть, немного встряхнуть его, но не до такой степени.

– Трейс, извините меня.

– Мне не нужны извинения. Мне нужен ответ.

– Я правда думаю, что надо прекратить этот разговор.

– Ники!

– Хорошо. Дело не в том, что вы говорите, а в том, чего не говорите. Вы упоминаете о своей жене только в связи с Микки. И никогда не называете ее «моя жена». Всегда только «мать Микки» или просто по имени.

– Я замкнутый человек и не рассказываю о себе. Это ничего не означает.

– Люди, теряя любимого человека, обычно говорят о нем. Это способ ощущать его рядом, даже когда его уже нет. Все в порядке, – сказала она мягко. – Вы не должны изображать чувства, которых не испытываете.

– Не указывайте мне, что я должен делать.

– Не кричите на меня из-за того, что вам не нравятся мои слова. Я ведь права, не так ли? Или близка к этому.

– Я думаю, вам пора идти.

– Вы говорите, что чужды эмоций. Неправда! Эмоции вас переполняют. Но вы не знаете, что с ними делать, поэтому закапываете их в себя как можно глубже. Вы не любили жену – ну и что? Такое случается. Вините себя в ее гибели? Но вашей вины тут нет. Поймите это.

– Спокойной ночи, мисс Родес.

С высоко поднятой головой и тяжелым сердцем Ники собрала тарелки.

– Я сейчас вернусь за Микки.

– Оставьте в покое посуду. И Микки. Уходите.

Что ж, она уйдет, но сперва сделает еще один выстрел – ради Микки.

– Эмоции – это не то, в чем вы хороши или плохи. Главное – на какие действия толкают вас чувства. Если вы не умеете раскрыться навстречу этому нежному мальчику, страдать будет он.

Трейс не ответил, однако его глаза превратились из кусочков льда в пылающие изумруды. Хорошо, пусть поразмышляет.

Сдерживая слезы, Ники быстро пошла к себе.

И вдруг остановилась на полпути. Она решила искать утешения в обществе сестры.

Трейс стоял, уставившись на грязную посуду.

– Я собираюсь провести ночь у сестры, – заявила она. – Можете вызвать меня, если я понадоблюсь.

Он не шевельнулся, не взглянул на нее.

– Не понадобитесь.

Почему эти слова острым ножом вонзились ей в сердце?

– Конечно нет. Вам вообще никто не нужен. Резко повернувшись, Ники оставила Трейса наедине с его одиночеством.