Текст книги "Эта несносная няня"

Глава 12

Страстность Трейса лишила Ники рассудка. Она отвечала поцелуем на поцелуй, объятием на объятие.

Конечно, он был прав: Ники ненавидела, когда ей указывали, что надо делать. Она не сомневалась, что ей лучше знать. Но сегодня она была не права, и понимала это.

Мысль о том, что Трейс ждал, беспокоился и представлял, что его сын может погибнуть в дорожной аварии, как погибла жена, заставила сердце сжаться. Она должна была посчитаться с его чувствами.

– Эй, только не плакать! – Он поцеловал уголки ее глаз, чтобы прогнать слезы поцелуем, а печаль – нежностью.

Потом он отнес Ники на кровать, и кровать подалась под его весом, когда он лег рядом. Яростная страсть сменилась осторожной лаской.

От свиста ветра, шума дождя, грохота грома снаружи уютная теплая комната стала еще уютней. Молния сверкнула, когда они слились в полной гармонии, раскат грома заглушил вырвавшийся у Ники крик восторга.

Ники мазала маслом тосты и что-то напевала про себя. День был прекрасный. Микки сидел за столом и, ожидая, пока Трейс кончит бриться, жевал фруктовое печенье.

Это утро было совершенно таким же, как все остальные, сменявшие друг друга в течение этих двух месяцев, и все-таки совершенно иным.

– У кого-то сегодня хорошее настроение. – Трейс взял тарелку со стойки. – Привет, малыш! – Он ласково потрепал Микки по головке и двинулся к своему обычному месту за столом. Он скорее констатировал факт, чем поддразнивал, но Ники ответила ему хитрой улыбкой.

– Не стану отрицать. У меня сегодня великолепное настроение. – Она поставила блюдо с тостами посреди стола, а мисочку с накрошенными яйцами – перед Микки.

Ники задержалась около Трейса, в надежде на утренний поцелуй, но он слишком увлекся едой.

– Я думала, что и твое настроение будет лучше, – заметила она.

Ей в глаза ударила зеленая молния его загадочного, как всегда, взгляда. Она не могла понять, о чем думает Трейс, но он сам подсказал ей, спросив:

– Ты не раскаиваешься?

– Раскаиваюсь, что заставила тебя волноваться. – Она скользнула на свой стул. – Но не в том, что провела с тобой ночь. А ты? – Ники отломила кусочек тоста. – Я немного потеряла контроль над собой сегодня ночью.

– Именно. Но я практически не оставил тебе выбора.

– Ох, Трейс. – Она потянулась к его руке. – Так вот что тебя беспокоит? Поверь, я была точно там, где хотела быть.

– Ты уверена?

– Совершенно. Я хотела быть с тобой с тех пор, как ты поцеловал меня тогда, в участке.

Трейс посмотрел на Микки, как бы проверяя его реакцию. Ники усмехнулась уголками губ.

– По-моему, не стоит волноваться. Он еще слишком мал, чтобы понять. – Она уставилась в тарелку. – Похоже, это ты раскаиваешься.

– Нет, конечно. – Он положил вилку. – Эта была необыкновенная ночь. Ты была потрясающей. – Его пальцы сплелись с ее пальцами. – Я тоже хотел быть с тобой.

– Правда? – Она покраснела от удовольствия.

– Да. – Трейс поднес ее руку к губам и поцеловал. – Ты научила меня той истине, что иногда контроль не так уж и нужен. – Он отпустил ее руку и встал. – Но мне надо идти.

– Да-да, конечно.

Ники, смущенная тем, что Трейс желает ее, наблюдала, как он уносит и ставит на стойку свою тарелку. Потом он вернулся и поцеловал Микки в голову.

– Пока-пока, папа! – крикнул малыш.

Трейс обошел стол, остановился у стула Ники, взял ее за подбородок и страстно поцеловал в губы.

– Скоро увидимся.

От этого обещания краска залила ее лицо. Он ушел, а она продолжала сидеть, растерянная, потрясенная. Его уклончивые ответы все же заставляли думать, что на самом деле он начал раскаиваться в том, что произошло между ними. И конечно, Ники поняла почему.

Честь и долг – все для Трейса. Воспользоваться кем-то, кто находился на его ответственности и под его защитой, для него отвратительно. Ей было приятно считать, что их отношения давно перешли из стадии «работник – работодатель» в стадию искренней дружбы, а вчера был просто следующий шаг. Но Трейс может воспринимать ситуацию по-иному.

И все-таки мысль, что ему может быть стыдно за одну из самых прекрасных ночей в ее жизни, больно ранила Ники.

Она надеялась, что сможет рассеять все его сомнения. Если его прощальный поцелуй что-нибудь значит.

Но немедленно возникает вопрос: чем ей грозят близкие отношения с ним?

Да, она любит Трейса. И Микки. Девушка посмотрела на мальчика и увидела, что он умудрился просыпать на свой столик и на себя столько же кусочков яйца, сколько положил в рот. Она встала, быстро умыла его и посадила в манеж, заваленный любимыми игрушками.

– Развлекайся, дружок.

Она поцеловала его в головку и оставила, а сама вернулась на кухню прибраться. Сколько времени они с Трейсом провели вместе тут – в столовой и на кухне. Может быть, из-за этого у нее и возникла иллюзия, что они – семья?

Нет, это не так. Она любит Трейса. Благодаря ему она чувствует, что живет полноценной жизнью и в то же время находится в безопасности. Его мужество и честь. Его серьезность и сила. Он постоянно повторяет, что не способен на эмоции, и в то же время так нежен с Микки. Он искренне полюбил своего сына.

Они на самом деле хорошая команда. Их представления о воспитании ребенка и ведении хозяйства совпадают настолько, что в последнее время она практически не ощущала неудобств от его потребности все держать под контролем. Хотя Ники стала теперь понимать, что скорее просто изменилось ее мнение о нем. Трейсу от природы свойственны уверенность, решительность и дисциплинированность. Он не хочет настоять на своем во что бы то ни стало. Если она что-то предлагает или возражает, он выслушивает. Трейс заботлив. Он предупреждает ее каждый раз, когда собирается вернуться поздно. Он умен… И именно она заставила его засмеяться.

Да, она любит Трейса. А после вчерашней ночи верит, что и он неравнодушен к ней. Но достаточно ли этого, чтобы строить будущее вместе?

– Так ты собираешься принять их предложение? – спросила Аманда. Она кормила Энтони, сидя вместе с Ники в своей маленькой гостиной. Ники как раз

кончила готовить салат для ленча. По дороге к сестре она получила на свой телефон сообщение, что ей звонили из Ирвиновского образовательного центра, связалась с ними, и ей предложили место учительницы.

– Не знаю, – задумчиво ответила Ники. Она поставила миску с салатом на стойку и облизала пальцы. – Там дети среднего школьного возраста.

Она взяла у сестры уснувшего Энтони и уложила его в колыбельку.

– Ну и что? – продолжала допрос Аманда. – Я знаю, что ты предпочитаешь работать с малышами, но детям постарше тоже нужны хорошие учителя.

– Конечно, – согласилась Ники. – Но… – И замолчала, не в силах сказать правду. А правда состояла в том, что ей не хотелось уезжать.

– Но, – торопила Аманда.

Ники только покачала головой.

– Ох, сестренка! – Аманда подалась вперед и взяла ее за руку. – Ты беспокоишься не о том, что придется бросить меня, правда ведь? До Ирвина всего несколько часов. Мы будем часто видеться.

– Не так, как сейчас, – возразила Ники. Это было одно из основных неудобств. – Я упущу все ключевые моменты развития Энтони, когда он что-то сделает впервые.

– Но тебе нравится преподавать. И ты сможешь снять квартиру, как и хотела. Я не могу поверить, что ты не хватаешься за это место.

– Ты не понимаешь.

– Тогда объясни. У тебя есть другие планы? Ты всегда знала, чего хочешь в будущем. Это на тебя не похоже.

Ники поставила тарелку на кофейный столик:

– Я сейчас беспокоюсь не о будущем, а о своей жизни.

Глаза Аманды сузились. Она внимательно посмотрела на Ники и простонала:

– О, нет.

– Я люблю Трейса, – призналась девушка и, чтобы избежать взгляда сестры, потянулась за чашкой с чаем.

– Ники, Ники, – сочувственно протянула Аманда, и вдруг глаза ее расширились. – О боже! Ты спала с ним. Все в порядке, малыш. – Она взяла на руки всхлипнувшего сына. – Не тревожься. Просто тетя Ники прошлой ночью получила свое.

– Аманда! – сердито воскликнула Ники, глядя на Микки, который играл на разостланном на полу одеяле. – Здесь же дети!

– Да, правда. Микки немедленно помчится домой и расскажет отцу, о чем мы говорили. Ну же! – Аманда впилась глазами в сестру. – Расскажи подробнее. У этого мужчины есть темперамент?

Ники кивнула. Ей вдруг потребовался свежий воздух, чтобы немного остыть от воспоминаний о прошедшей ночи. Стало жарко, хотя кондиционер работал на полную мощность.

– Да. Это верно.

Она замолчала. Но Аманде хотелось знать больше.

– Ты не можешь оставить меня в неведении.

– Давай скажем так: этот человек делает хорошо все, за что берется.

– Так это было хорошо?

– Да.

– Я так рада за тебя! – Аманда затанцевала с ребенком на руках. – Кроме шуток. Он – то, что тебе надо. Я так рада, что вы нашли дорогу друг к другу.

– Что ты имеешь в виду? – спросила удивленная таким комментарием Ники.

– Я заметила, как ты изменилась за эти два месяца. Ты стала спокойнее, стала меньше тревожиться по мелочам, не так печешься о своей свободе.

– Правда?

Теперь, после слов сестры, Ники осознала, что действительно чувствовала себя в последнее время спокойнее, не так стремилась демонстрировать свою независимость (конечно, если не считать вчерашнего происшествия). Еще один знак, что Трейс – ее мужчина.

– Он просил тебя остаться?

– Я не сказала ему о предложении Ирвиновского центра.

– Ники!

– Что? Я сама узнала только по дороге к тебе.

– А попросит он тебя остаться, как ты думаешь?

Это был главный вопрос сегодняшнего дня.

Прежде чем Ники успела ответить, ее телефон зазвонил. Как раз вовремя. Она достала его из сумки. Через пять минут разговор был окончен.

– Похоже, что-то не так, – тревожно заметила Аманда.

– Не так. – Ники сглотнула ком в горле. – Звонили из агентства. Трейс сегодня связался с ними и попросил прислать ему другую няню.

Ники удивилась, увидев у дома служебную машину Трейса. Хорошо. Ей не придется искать его, чтобы передать с рук на руки Микки. К тому же она жаждет на прощание выдать ему нечто такое, что

этот трус наверняка не хотел бы доводить до сведения широкой публики.

У этой крысы даже не хватило духу сказать ей в лицо, чтобы она убиралась.

С другой стороны… Она побарабанила пальцами по рулю. Может быть, подождать, пока он уедет? Тогда она спокойно соберет вещи, а потом выскажет ему все в каком-нибудь публичном месте. Почему ее должно волновать, что о нем подумают люди, если его не волнует, что о ней будут думать в агентстве? Он вполне это заслужил.

Он, но не Микки. Она посмотрела в зеркало заднего обзора. Мальчик заснул по дороге домой. Он прошел путь от грустного маленького заморыша до здорового, веселого, ласкового карапуза. Она будет очень скучать по нему.

Нет, лучше кончить все быстро и без скандала – ради Микки. Приняв такое решение, девушка вошла в дом.

Трейс был на кухне, готовил сандвичи. Не обращая на него внимания, она отнесла Микки в кроватку. Со слезами на глазах провела рукой по его теперь по-мальчишески коротким волосам.

– Я люблю тебя, малыш, – прошептала Ники. – Будь счастлив.

Повернувшись, она увидела в дверях Трейса.

– Привет! Я заехал перекусить вместе с вами.

– Хорошо. Даже осужденных кормят в последний раз. – Она прошмыгнула мимо него.

– Что? Эй! – Он взял ее за руку. – Ты чем-то расстроена.

– Да? – Она постаралась высвободить руку. – Пусти. И не смей меня больше трогать.

Он нахмурился, но отпустил ее.

– Что случилось?

Ники покачала головой и пошла дальше. Быстро и спокойно, напомнила она себе. Ради Микки.

– Ники! – Трейс без труда догнал ее. – Ты можешь остановиться и поговорить со мной?

– Теперь ты хочешь поговорить? О, я забыла. Вы хорошо умеете говорить, шериф Оливер. Со всеми, только не со мной.

– Ну, довольно. – Он уже начал сердиться и загородил ей дорогу, когда она направилась к задней двери. – Ты никуда не пойдешь. Успокойся и объясни, что изменилось с утра.

Его вроде бы растерянность разозлила ее еще больше.

– Не делай вид, что ничего не понимаешь. Возможно, ты и трус, но, по крайней мере, умей ответить за то, что сделал.

– Трус? – спросил он тихо и грозно. – Объяснись.

Ники отошла за софу, чтобы быть подальше от него. Нужно собрать вещи и уехать, пока она не потеряла остатки достоинства. Но она не могла уйти просто так, без объяснений.

– Я думала, что ты начинаешь превращаться из сломленного, бесчувственного существа в человека, способного любить, в настоящего отца. Я ошибалась.

– Я не сломлен. – Трейс скрестил руки на груди. – И я предупреждал: я не очень эмоционален.

– Да неужели? – Обижать его было нехорошо, но что-то – злость или слабая надежда пробить эту каменную глыбу, которую он называл сердцем, чтобы Микки в будущем не пришлось испытать то же самое, – заставило ее продолжать: – Правда всегда глаза колет. Человек, который настолько упивается своими страданиями из-за потерь, что не может отличить добро от зла, – человек сломленный.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Я знаю твое прошлое. Как мама бросила вас с отцом, каким черствым человеком он был. Но я никогда не слышала от тебя воспоминаний о чем-либо хорошем. – Его глаза сверкнули, но ни один мускул на лице не дрогнул. – Неужели до того, как мама уехала, у вас не было счастливых моментов? Смеха? Объятий? Если нет, тебе и отцу без нее было только лучше. И не стоило позволять воспоминаниям о ней влиять на твое будущее.

– Это не имеет для меня никакого значения.

– Имеет. Ты боишься поверить своим чувствам, так как считаешь, что их недостаточно, как было недостаточно для нее, и тебе опять будет больно. Ее поступок до сих пор влияет на тебя, на Микки, даже на меня. И это бесит!

– Ты уходишь. Так же, как она.

– Нет. Ты прогоняешь меня. Я не желаю находиться там, где мне не рады. Жизнь коротка. Я найду кого-нибудь, кто ответит мне на любовь любовью, и буду счастлива. – Ники обхватила себя за плечи, стараясь унять боль. – Этот урок преподала мне моя мать. Я так дрожала над своей личной свободой, что отдалилась от нее. Я боялась, что она отнимет у меня кусочек этой свободы. А потеряла драгоценное время, которое уже не вернешь.

– Ники! – Трейс обошел софу, но она предостерегающе подняла руку. Он остановился. – Как это я тебя прогоняю? Я приехал сюда. Приехал домой на ленч в середине дня, чтобы увидеть тебя.

– Пожалуйста. – Она даже не попыталась скрыть боль. – Если ты хотел, чтобы я уехала, почему бы просто не сказать об этом вместо того, чтобы звонить в агентство и ставить мою профессиональную репутацию под удар?

– Я не… – Он замялся.

Ники сильнее сжала руки и ждала объяснений, ждала великого откровения. Молчание нарушил плач Микки.

Девушка закрыла глаза. Значит, она никогда не узнает, что заставило Трейса прогнать ее.

– Лучше возьми Микки, – посоветовала она. – Я должна собрать вещи.

И вышла.

Трейс смотрел, как Ники уходит из его жизни. Страшная печаль навалилась на него, пригвоздила к месту. Он ощущал пустоту в груди – там, где должно было быть сердце.

Почти немедленно дверь отворилась, и она появилась опять. В нем проснулась надежда.

– Я не в состоянии сделать это сейчас. Заберу вещи потом, когда тебя и Микки не будет дома. – Ники пошла к двери, открыла ее. – Микки уже бывал в дневном городском детском центре. Знает нескольких ребятишек оттуда. Ему будет там хорошо, пока агентство не пришлет новую няню. – Минуту она смотрела на Трейса глазами такими же печальными, как у него. Потом тряхнула головой. – Прощайте.

И ушла. Ушла из его жизни. Превратилась в воспоминание. И он дал ей уйти, позволил думать, что звонил в агентство потому, что у него не хватило духу допустить умную, красивую, любящую женщину в свою никчемную жизнь.

Земля закачалась под ногами, Трейс сбился с пути и больше никогда на него не вернется. Его окружал холод, потому что все тепло Ники унесла с собой.

Она ценит свою свободу, а он не может предложить ей ничего лучшего. Так пусть уж уйдет сейчас, чем потом, когда станет для него целым миром.

Он встряхнулся, услышал плач сына и немного пришел в себя.

Слезы Микки высохли, как только он увидел отца. Теперь мальчик подпрыгивал и смеялся. Трейс взял его на руки, и сердце вернулось на место, когда малыш положил головку ему на плечо.

Ники права. Микки любит его и доверяет ему безотчетно. Это дар, которого Трейс никогда не ждал и не умел беречь.

– Мы с тобой теперь вдвоем, сынок. Только ты и я.

Он отнес малыша в гостиную, усадил около кофейного столика и дал ему пару пластмассовых машинок.

– Ники? – спросил Микки, оглядываясь вокруг, как будто понимал, что все не так.

– Ники пока-пока, – сказал ему Трейс.

– Пока-пока абота? – Мальчик требовал уточнений.

Трейс не стал лгать ему:

– Нет. Просто пока-пока.

– Нет! – Микки тряхнул головой. – Ники! – Он обошел столик, взял Трейса за руку и потянул. – Ники!

Микки хочет, чтобы Трейс поехал за Ники, остановил ее и привез назад.

– А у тебя может получиться. Она любит тебя. – Трейс не сомневался в ее чувствах к Микки. – Я, конечно, мог бы сыграть на ее любви к тебе, но не в этот раз. Не могу.

– Папа! – Микки тянул его за руку. – Ники!

– Это я виноват, а не ты, – попытался объяснить Трейс. – Она хочет встретить человека, который ответит на ее любовь… – Слова застыли у него на губах, потому что он вдруг понял их истинный смысл. И мир потихоньку стал возвращаться на свое место.

– Я найду для нее такого человека. Она любит меня! – Он схватил Микки на руки, покружил и поцеловал в щеку. – Она любит меня. Поедем и вернем ее домой.

Ники сердитым движением вытерла слезы. Она злилась на себя за них. Утром она была так счастлива, а теперь внутри все ныло, потому что она полюбила человека, слишком надломленного для того, чтобы рисковать своим спокойствием.

Ну, он еще поймет, что потерял. Она дала бы ему свою любовь, пожертвовала бы своей независимостью ради семьи. Это лучшее, что могло с ним случиться.

Сзади раздался гудок автомобиля. Ники оглянулась и увидела машину Трейса. И на секунду обрадовалась. Он едет за ней!

Но реальность остудила ее. Вероятно, Трейс желает, чтобы она выполняла условия контракта, пока не найдется замена. Она ценит свою репутацию, да, но на такое согласиться не может.

В зеркале заднего обзора сверкнул огонь проблескового маячка полицейской машины. Он догонял ее. Ники тряхнула головой и, игнорируя официальное требование шерифа, нажала на акселератор. У него нет законного права остановить ее. А ее исстрадавшееся сердце не способно сегодня на новые испытания.

– Остановите вашу машину у тротуара, – послышалось из громкоговорителя.

– Ну нет. – Ники продолжала игнорировать приказание, зная, что на том дело и кончится. Если Трейс будет преследовать ее и дальше, то привлечет внимание прохожих, а это не может ему понравиться.

– Ники, остановись. Я позвонил в агентство только для того, чтобы ты смогла вернуться на преподавательскую работу.

Она увидела его отражение в зеркале. Лицо Трейса выражало решимость. Получается, он знал о том предложении. Она видела, что люди оборачиваются в их сторону, но только крепче сжала руль и выехала на центральную улицу.

Теперь она в безопасности. Он не станет выяснять отношения на глазах у всего города. Для этого нужна не просто привязанность.

Ники всегда мечтала встретить человека, способного любить так же сильно, как она. А Трейс доказал, что он – не такой.

Машина шерифа вылетела на центральную улицу вслед за ней, и ее сердце забилось быстрее. Но она не решалась видеть в этом настойчивом преследовании слишком много.

– Ники Родес, я люблю тебя! – Трейс не просто объяснился ей в любви. Он включил репродуктор на максимальную громкость. – Пожалуйста, остановись!

Горло Ники сжалось от множества эмоций, радость охватила ее. Он тоже любит!

Она глубоко вздохнула, заставила себя убавить скорость и задумалась, действительно ли он переменился настолько, что смог броситься навстречу любви?

Ну, этот глупый вопрос.

Трейс любит ее!

– Ники! – опять загремел его голос. – Пожалуйста, остановись и дай мне возможность просить тебя стать моей женой и матерью Микки.

– Да, – прошептала она, а прохожие по обеим сторонам улицы останавливались и с удовольствием наблюдали за ними. – Да, конечно.

Ее руки дрожали, когда она останавливала машину у салона «Что хочет женщина». Посетительницы и персонал высыпали на улицу – посмотреть, что происходит.

Не обращая внимания ни на что, Ники распахнула дверцу машины и бросилась в объятия человека, который владел ее сердцем. Трейс подхватил ее на руки (она знала, что так и будет) и спрятал голову у нее на груди.

Потом он поднял голову и посмотрел в глаза Ники. Любовь, сиявшая в его изумрудных глазах, переполнила ее сердце.

– Ты только что объявил о своих чувствах всему городу.

– Я люблю тебя, и мне все равно, сколько человек об этом знает. – Изумрудное пламя в глазах вспыхнуло еще ярче. – Я не могу потерять тебя. – Он опустил Ники на землю и запечатлел на ее губах поцелуй – такой же сладкий, как и его слова.

– Ники! – Микки в автомобильном креслице болтал ножками и хлопал в ладоши.

Они посмотрели на малыша, потом друг на друга.

Трейс отвел прядь ее волос за ухо.

– Выходи за меня. Будь матерью моих детей. Что ты скажешь?

– Да, – прошептала она только ему одному. А потом крикнула громко, так чтобы услышал весь мир: – Да!

И, притянув к себе голову Трейса, поцеловала его. И вложила в этот поцелуй, в эти объятия всю свою любовь. Довольные зрители зааплодировали. Прекрасное звуковое сопровождение прекрасной сцены!