Текст книги "Дар Дерзкий"

– Удивительно… Я постараюсь это учесть. Твой какор может чувствовать рывки времени?

– Конечно, нет. Для него это слишком сложно.

– Двадцать пять дней и восемь дней? Но ведь реццы не появились в это время?

– Да, не появились. Но ты все равно должен быть настороже. Потому что кроме реццов это не умеет никто!

– Возможно… – задумчиво ответил Дар.

– Удачи, корхогг!

– Мое имя Дар.

– Удачи, Дар!

– Удачи, Карасс!

И, озадаченный, он направился в сторону оранжереи и Царакклана.

Глава 7
ХУЧИЛЬДИЯ

К селению хучей отряд корониров подкрался на излете ночи, когда в небе уже легли длинные росчерки серых просветов. В низинах и на пыльных улицах еще прятался лохматый туман, но горные верхи уже открылись во всей угловатой красе холодного пасмурного утра.

Здесь начинались предгорья скалистого Хиркла – возвышенность, зажатая меж невысокими приступочными горами. Тут схоронилась подозрительная и дикая деревня хучей, чье название язык рецца не смог бы выговорить никогда.

Все подходы еще с вечера были перекрыты бело-голубой пехотой Короната по огромному периметру. Однако предосторожности не гарантировали успех. Матерый Грибник способен легко сорвать охоту, стравив меж собой бойцов отряда. Но и это не единственная преграда. Сама грибница могла располагаться не в селе, а в горах. Или, того хуже, вообще быть в другой деревне или у самого беса на рогах, и после холостого рейда там все затаятся и перепрячутся. И тогда придется опять трудолюбиво искать и долго вынюхивать, прежде чем удастся выйти на новый след этой осторожнейшей заразы.

Однако в душе теплела уверенность, что грибница где-то рядом. Осторожный, цепкий ди-Ггарц чуял – она затаилась в этих предгорьях, коварный травяной ловец хучиных душ. Дважды службы Сыска перехватывали молодняк с отсадой корней плесени на этом острове. Конечно, рано или поздно они целиком выцедят пакость, что дерзнула укорениться среди хучей. Захват живой грибницы – операция высшей сложности и высшего приоритета для Сыска. Лично для ди-Ггарца возможный провал будет означать понижение на чин в сложной иерархии следаков и, что гораздо, гораздо хуже – потерю доверия Самого.

Он бессознательно мотнул длинноволосым затылком, стряхивая страхи. «Возможный провал!» – передразнил он себя. – «Еще и провала-то никакого не было!»

Следак плотнее закутался в белую шубу, наброшенную молодецки, прямо на голый мех тела. Во мраке этих суровых гор было по-настоящему холодно. Тяжеловооруженные гонкларды устрашающе выдвинулись вперед. Эти громадины с их пластинами роговых надплечий и затылочных надкостий и так были ужасающе огромны, но в броне защитных контуров казались сущими исчадиями ада!

Гонкларды вынужденно страховались, идя в нижней стойке, на четырех конечностях. Разрядники га-чейжей хищно торчали у них из-под брюха, удерживаемые малыми подручиями. Сам ди-Ггарц ограничился парализатором, и совсем не из стремления побравировать личной храбростью. Все окружение грибницы Сыску нужно было только живым. Слишком много накопилось к бунтовщикам вопросов. И слишком многое было поставлено на карту лично для ди-Ггарца.

«… Пойдешь туда сам, – сказал Он, – им без тебя не справиться. И не мешкай…»

Следак шел, не склоняясь, даже опустившиеся на четыре конечности гонкларды перекрывали его с головой – сомкнутая, страшная в своей целеустремленности шелестящая группа. Рядом шли два невозмутимых, обвязанных приборами моголона из группы техподдержки и шесть низкорослых, в ошейниках удачи, безымянных – их взяли на случай, если размер лазов не позволит гонклардам проникать внутрь домов или ям. Чуть впереди вели двух местных проводников – запуганных, дерганых хучей, чьи маленькие кожистые тела были увешаны грязными тряпками. Их родичи сидели в застенках местного муниципального Сыска, и проводники, конечно же, были готовы на все, чтобы тех выпустили.

Но ди-Ггарц, собственно, не доверял им. Нужную деревеньку в Хиркле группа захвата смогла найти сама. Ди-Ггарц, в основном, хотел, чтобы аборигены увидели соплеменников между гонклардами – целыми и невредимыми. Сверху спустили разнарядку, обязывающую при любой возможности разрушать слухи, что гонкларды пожирают хучей, едва заметив. Плюс все же дополнительный шанс избежать бессмысленного сопротивления, самоубийств и уж, тем более, подрыва грибницы.

Немного трясло пальцы – не то от холода, не то от нервов – охота тянулась уже седьмое двадцатидневие, и работать приходилось практически в рабском режиме. Любая информация давалась дорого, а сверху гнали нещадно. Но все ж его звали Плеснебоем, и это прозвище надо было отстаивать!

На завершающем этапе выслеживания он обнаружил три почти одинаковые, упрятанные в горах деревни, и в дальнозорах небесной крепости едва ли можно было отличить одну от другой. Чутье указало ему на одну – и ди-Ггарц пошел туда, привыкший доверять своему нюху. В конце концов, если не знаешь куда идти, иди, куда просто нравится!

Это был самый обычный дикий аил, громадные дома, сложенные не из прессованного песка, а из тяжелого камня. Такие каменные гнезда давали приют, порой, сразу пяти поколениям одной семьи. Спрятанные за каменными заборами дворы были невелики, но почва явно позволяла держать подземелья. Так что внезапность нападения должна была предотвратить бегство повстанцев в подземные дыры. Однако не это было главное.

Передние гонкларды несли широкие щиты «мокрой вуали», что изгибала световые волны, пряча все под собой от живого взгляда и любого наблюдательного инструмента, доступного в местной части галактики. Однако если среди повстанцев успел вырасти матерый Грибник, «мокрая вуаль» для него – один смех, а заговорить, что гонклардов, что безымянных, ему – сущий пустяк. Трое младших коллег ди-Ггарца, вместе со своими отрядами, попались в такую ловушку и были беспощадно уничтожены бунтовщиками. Но наличие или отсутствие Грибника на малом возрасте кладки – дело чистого случая, а точнее, большая редкость. Поэтому заранее паниковать бессмысленно. Все, что оставалось – надеяться на лучшее и молиться Ему. Что и делали в душе все гонкларды, дэхры, моголоны и безымянные отряда, да и сам ди-Ггарц.

А если матерый Грибник еще не вырос, то сейчас их мог выдать только шум. Но гонкларды умели ходить совершенно беззвучно.

Он не торопясь шествовал по самой середине улицы, разглядывая дома, сравнивая то, что видели глаза, с тем ощущением, что жило рядом с сердцем. Каким-то образом он мог знать, где находится искомое. Не иначе Единый наградил его этой незаурядной способностью. Именно поэтому он так выдвинулся в Сыске, став старшим Западным Следаком.

Ди-Ггарц качнул поднятой рукой. Два дэхра тут же подвели к нему одного из кожистых проводников. Его длинные губы все еще были завязаны во избежание шума. Глаза хуча бегали как пойманные в клетке зверьки, но ди-Ггарц давно не обращал внимания на подобные мелочи. Верный это тип или бандитский прихвостень – какая разница? После ликвидации грибницы все само придет в норму. И если в крови не будут обнаружены частицы грибка – свободен, иди куда вздумается.

– Где? – спросил Следак свистящим высоким голосом.

Хуча чуть замешкался, невпопад кивнул. Он безумным взором оглянул улицу, будто впервые видел ее. Весь отряд послушно замер, задние глаза ближних гонклардов приоткрылись, приобрели осмысленность. Проводник – не рукой, не кивком головы – одними глазами показал на большие высокие ворота из нового ребристого полуметалла. Он дышал часто и его лысая кожа покрылась бисеринами пота.

Ди-Ггарц косо усмехнулся, еще раз осматриваясь и втягивая носом добрую порцию воздуха. Послать сейчас гонклардов в неверный дом – испортить всю операцию. Удачнейшую операцию судя по всему, где грибница не успела вырастить Грибника себе на охрану. Повстанцы в момент спалят и грибницу, и самих себя. Следак вслед за проводником посмотрел на указанный дом. Но то, что было рядом с сердцем сказало – «нет», а чутью он верил больше, чем какому-то хучу. Следак склонил голову, словно сканируя остальные строения на улице. Затем повернулся в другую сторону, к другому дому, ничем не выделявшемуся из десятка прочих. С самого начала его тянуло туда, и теперь он уже не сомневался в своей правоте. Спросил проводника просто из любопытства. И проводник соврал. Глупый хуча. Видимо связан с бунтовщиками.

Ди-Ггарц снова усмехнулся. Теперь он был уверен, как поймавшая нижнее чутье ищейка.

К нужному дому они подошли быстро, и Следак остановился, расширенными ноздрями ловя все еще слабый, но уже более заметный запах проклятой плесени.

– Почтенный ди-Ггарц, сын великого племени реццов? – сгибаясь вполовину роста, посмел с вопросом в глазах обратиться командир боевой группы гонклардов.

Не дослушивая его, Следак резко и уверенно кивнул. Заметил, как блестнул жадной радостью глаз ближайшего воина. Тут же оглушительно взвыла «трещотка». И кошмар пал на землю – любое существо без наушного экрана сжалось в судороге от этого ужаснейшего из звуков. Отбросив уже ненужную «вуаль», зацокав не хуже «трещотки» в двуногой походной стойке, гонкларды рывком снесли ворота. С десяток их мигом оказались во дворе, рассыпавшись в стороны, кто контролируя выходы, кто повиснув на стенах возле узких окон. Следом суставчатыми спинами мелькнули безымянные, нырнув в мрачное строение дома. Потом туда же вползли три сёрлинга, что умеют читать души, и втиснулись несколько гонклардов. Лишь после этого выломанные ворота неторопливо переступил и сам ди-Ггарц, окруженный ближними живыми.

В доме почувствовалась возня, несмотря на звуковой подавитель. Мелькнуло несколько ярких выстрелов, два окна лопнули, блестками осыпаясь вниз. Следак с удивлением, почти страхом повернулся к дому. Но больше ничего сверхординарного не было. Никакого Грибника. Тогда он оборотился во двор, обшаривая взглядом небольшое захламленное пространство. Теперь можно было не сомневаться: он нашел, что искал!

Посреди двора темнело круглое углубление, которое можно было бы счесть колодцем или выгребной ямой. Любой так и посчитал бы. Кроме тех хучей, что тут жили. И самого ди-Ггарца.

Воздух все молотило и молотило, перестук «трещотки» чувствовался даже не предохраненными от звуков ушами, а телом, серединой грудной клетки, словно кто-то упруго барабанил в грудь. Странное было ощущение, волоски шерсти встали, каждый по отдельности…

Рецц позволил себе слабую улыбку. Гнездо было захвачено врасплох, совершенно врасплох! В доме все еще продолжалась борьба, несколько раз какой-то сильный звук перекрыл даже «трещотку». Но безымянные и гонкларды были замечательно экипированы и, кроме того, отнюдь не являлись существами за смерть которых реццу стоило бы беспокоиться.

Никто не вырвется через двери. Никто не выпрыгнет из окон.

Следуя его кивку, спрыгнули висевшие на стенах гонкларды, настороженно окружили «колодец», встав, однако, не ближе двух прыжков. Их головы блестели герметичными шлемами, предохранявшими от вдыхания мелких спор. И все же, каждого впереди ждала малоприятная многоразовая процедура – проверка крови, мочи, лимфы – всех проклятых жидкостей тела! С грибами не шутят!

– Давай «клеща» – приказал ди-Ггарц в переговорник, одновременно поворачиваясь и кивком дозволяя сидевшему на «трещотке» моголону сбросить напряжение.

Ужасный звук словно ножом срезало, возвращая потревоженную утреннюю тишину. Но лишь на мгновение – под рев рассекаемого воздуха из облаков выпал блестящий жирный планцер. Его стремительное движение странным рывком прервалось над двором захваченного дома. Только что летела могучая тень – и вот уже совершенно неподвижное висение. В нижней части машины еле заметно шевельнулось, оттуда выпорхнула и упала по окружности грибницы тонкая сеть. Гонкларды прыснули в стороны, скользящим шагом заученно уходя от захвата. Планцер приопустился ниже, Его пухлое брюхо отверзлось в стороны восемью острыми лепестками. Машина мягким рывком приблизилась к поверхности, вонзившись лепестками в землю, противно скрипя металлом по горским камням. Механизм взвыл, что-то вращалось в его нутре. Он еще пару раз дернулся таким же манером, зарываясь все глубже, и краем своего металлического тела случайно обрушивая крышу и угол дома. Будто насытившись, громко чавкнув сдвинувшимися лепестками, он, наконец, оторвался от поверхности. На месте «колодца» теперь зияла огромная выемка. Запах прелости, гнилья и свеже разрытой земли стал оглушающим. Ди-Ггарц лишь вздернул бровь, но и не подумал надевать шлем. Этот смрад был запахом победы, и он вдыхал его почти с наслаждением. Лично ему опасаться было нечего. Единый создал реццов совершенными. Они были из тех существ Безбрежности, что абсолютно иммунны к спорам гриба.

Рецц не стал заглядываться на яму. Споро перешагнул выломанные ворота, возвращаясь к моголонам. Следом спешили со двора гонкларды. И вовремя. Шипящая струя, едва ли не более зловонная, чем плесень, ударила в яму, заполняя ее до краев. Жидкость начала бесноваться, по поверхности вскипали быстрые толстокожие пузыри. Они множились, гурьбой заполняя весь двор, и уже поднимались к дому, заползали в любые щели, двери…

Ди-Ггарц не глядел на это, быстрым шагом обходя дом, задняя стена которого врастала в каменный забор. Безымянные сделали свое дело – эта стена уже щербатилась неровной дырой, из которой поодиночке выводили бунтовщиков-хучей. Они, может, и не видели что происходило с ямой, но, без сомнения, чувствовали. Их тела самопроизвольно передергивались, а глаза были совершенно безумны. В этом состоянии они были очень опасны. Пока еще опасны. Поэтому безымянные сразу передавали их гонклардам, бравшим тех наперевес. Губы хучей уже были завязаны, а руки приткнуты к коленям. Ростом они едва доставали до пояса среднему гонкларду. И рецц видел, какими голодными глазами воины смотрели на аборигенов. Но эти хучи были не для еды.

Цокая по каменке, гонкларды подходили по одному, показывали хучей. Ди-Ггарц смотрел с интересом – добычу столь долгой охоты… Плесень уже всю вынули, корни убили. Сейчас он будто принюхивался… Кто же из них был растущим Грибником? А кто принес грибницу? Слава Единому, спорами гриб только заражал существ, а не размножался! А то как было бы просто – засей планету с воздуха, и все…

Когда вывели последнего, рецц невольно расширил глаза, не веря в такую удачу. С трудом протискиваясь в узкий лаз, скрипя панцирем по каменному вылому появился… тангр! Так вот чья тут грибница! Тангр шел покачиваясь, слепо щурясь на свет и как будто не понимал что вокруг происходит. Он был заторможен, словно болен – как и положено разбуженному ученику гриба.

Небо ожило, ревело. Низкую пелену облаков одна за другой пронзали точки планцеров. Они опускались на каменистую землю за домами селян. Заблестели сотни полупрозрачных костюмов биологической защиты, в которых работали длиннорукие моголоны-механики. Вокруг деревни, словно по волшебству, стал возникать ребристый барьер, искрящийся защитным полем. Гонкларды и безымянные, тем временем, освобождали дома, начиная с ближайших к уничтоженной грибнице. Ошеломленных испуганных аборигенов толпой выгоняли на центральный пустырь.

– Почтенный ди-Ггарц, сын великого племени реццов?! – уже не шепотом гаркнул, сложив вместе четыре свои руки, командир гонклардов. Стоя только на задних ногах, он был втрое выше любого из реццов.

Следак поморщился от этой громкости и небрежно кивнул на пленников:

– Тангра посадишь в мою машину.

Взлетая на планцере, он видел, как моголоны начали процедуру обеззараживания деревни, начиная с проклятого дома бунтовщиков. Яма с опустошенной грибницей отсюда казалась маленьким беззащитным пятном. Она занялась тусклым химическим огнем, от которого потянулся вверх жирный язык черного дыма.

Что ж, теперь можно было расслабиться. Операция прошла безукоризненно, еще одна его успешная охота. Впереди было непростое дело – вычленение дорожки, какой грибница пришла к хучам. Ди-Ггарц не без удовольствия повернулся к туго пристегнутому напротив огромному тангру, чьи кристаллоподобные глаза, казалось, были полны дыма.

– Итак, – надменно произнес он, – мне любопытно знать, каким образом ты попал на Хучильдию?

Часть третья
Великий Древний

Глава 1
Возвращение в ю’Линнор

Искать не пришлось, Ю-махо был в своем излюбленном Гроте Восьми Эгиббардов. Сам, будто один из этих камней – недвижное темное пятно на фоне ярко освещенных скал.

Учитель…

Друг…

Здесь, в центральном зале погибшего клана ю' Линнор, стоял последний выживший воин с костью светло-серого цвета – и ожидал его прихода. Кто был Дар этому удивительному существу – избраннику травы, могучему махо, единственному из всех, кто взялся обучить его искусству тотального симбиоза с разумной цнбр? Махо ю' Линнора был таким же одиночкой на целой планете, как и сам Дар – и будущее их было связано нерушимыми нитями.

Дар впервые увидел его глазами человека, и не смог удержаться от человеческих оценок. Перед ним было мощное жесткое существо, уродливое и прекрасное одновременно. Бугры мышц, покрытые побелевшей костяной броней, притупленные шипы локтей, упирающиеся в ладонь когти пальцев, рельефный гнутый контур латнира, будто сложенные крылья за спиной… Свет чертил резкие складки на изувеченном лице. Глаза тангра видели вырванные ноздри и шрамы. Глаза человека – в безобразной поверхности кожи им все было равно вздыблено.

– Радуйся! – старик коротким жестом поднял руку.

Спокойный взгляд чуть расфокусированных глаз, безмятежное выражение лица – и ощущение туго сжатой безжалостной пружины.

– Радуйся и ты! – ответно поднял руку Дар. – Хорошо ли зажили твои раны?

– Ты изменился! – острым тоном перебил старик. Он не задавал вопрос, нашел ли Дар «реликвию Древних». Он знал это. – Я больше не вижу маленького маттахо Даарра. И я не спрашиваю, вспомнил ли он себя.

– Вспомнил! – Рассмеялся Дар, проходя вперед.

Все было таким же, как и несколько дней назад. И все же – совершенно незнакомым! Человечий взгляд как-то менял пропорции, цеплялся за мелочи, искажал перспективу. Но вместе с тем, хватко объединял разрозненные детали в целое. Человечий взгляд безошибочно оценил разрушение, рассмотрел разваленные колонны и ободранные, оскверненные стены. Помнится в бытность тангром, Грот Восьми Эгиббардов сперва показался Дару всего лишь грубой неубранной пещерой…

– Стал совсем другим… – зачарованно прошептал старик. – Моя трава удивлена!

Дар молчал, продолжая скользить взглядом по окружению.

– Ты… – Ю-махо чуть возвысил голос, – теперь травы Древних – махо?!

Это был неожиданный поворот. Дар замер, пытаясь оценить справедливость такого высказывания. По сути, верно, ибо он был единственный тангр Царакклана древнего звездолета…

– Был бы, – ответил он. – если б остался там. Но у меня еще есть дела на Рортанге…

– Махо не бывают бывшими! – прозвучало назидательно в ответ.

Тон, каким это было произнесено, вдруг вызвал ответный резонанс в теле Дара. Что-то сместилось в глазах, и он вдруг увидел Ю-махо, как светящийся светло-зеленый ореол неровной насыщенности. Самая яркая часть располагалась в центре, слегка меняя форму, словно перекатываясь внутри себя. Тонкие нити от этой светящейся формы шли в разных направлениях, углубляясь в камни. Стоило сосредоточиться на одной, как внимание тут же проникало следом вглубь скальных массивов, где начинала разгораться зеленая яркость далекого массива цнбр… Ю-махо никогда не рассказывал, что у него не один, а несколько близких цараккланов внутри Нортрига!

Светящиеся нити изливались из верхней части головы старца и, чуть изгибаясь в пространстве, тянулись к Дару. Они были зрением или тем, что передается вместе со зрением. Стало заметно, что и из него самого выходят такие же, чуть извилистые светящиеся лучи, скрещиваясь, смешиваясь с линиями старика. Их цвет был почти одинаковым, но, все же, разным.

Одновременно пришло ощущение доступности. Будто приходишь в гости, где тебя ждут. Трава ю’Линнора узнавала его, и их энергии смешивались… Дар только теперь обратил внимание, что из него самого во все стороны лучатся полуметровые прозрачные протуберанцы изумрудного оттенка, то укорачиваясь, то удлиняясь, будто пробуя пространство на вязкость. Никогда прежде его общение с Ю-махо не имело подобной интенсивности! Он так увлекся разглядывая это, что вздрогнул, когда старик заговорил снова:

– Ты вырос… – тихий голос звучал будто через воду. – Мое тело слышит твою силу, а мои глаза видят перед собой величайшего махо!

«Зрением травы» Дар вдруг увидел самого себя, лежащего в Царакклане «Карасса» – со стороны, обвитого тонкими побегами растения, и укутанного плотными зелеными энергиями… Что происходило во время его «сна», о котором у него каждый раз не оставалось никакой памяти, только ощущение совершенно свежего тела? Царакклан «Карасса» так стосковался по танграм в своем тысячезимнем одиночестве, что излил на него всю свою силу?

– Наши цнбр по-прежнему признают друг друга, – довольным тоном продолжал старик, – А значит, я был прав. Мы принадлежим одному!

– Части целого? – спросил Дар.

Старик кивнул набок, продолжая будто удерживать его своим взглядом:

– Я много думал, пока тебя не было… О тебе, и о траве Древних, и обо всех кланах… Ты помнишь про Империю тангров, упомянутую в Каменных Скрижалях?

Дар сжал кулаки. Помнит ли он? Да он тысячи раз уже вспоминал подземные залы Нортрига, хранящие мрачные замшелые плиты Каменных Скрижалей. Старик стремился перейти к делу не тратя времени на пустяки. Но слишком многого не знал последний тангр из клана ю’Линнор… И далеко не все мог Дар рассказать ему…

– Сможешь ли помочь? – возвысил голос Ю-махо, хмурясь и по-своему истолковывая молчание собеседника.

– Смогу ли? – удивился Дар. – Я должен! Это мой единственный путь!

– Должен! – удовлетворенно повторил Ю-махо. – Что ж! Я тоже так думаю, глядя теперь на тебя. Ты вошел в свою полноту и стал сильнее любого. Но кто ты теперь, тангр или Древний? Или… кто-то кого я не знаю?!

Вместо ответа Дар повернулся в сторону темного прохода:

– Какор! Подойди!

В каменных переходах раздалось негромкое металлическое клацанье. Ю-махо удивленно повернул голову на звук. Глаза его коротко взблестнули на Дара и тут же впились в черноту каменного коридора. Там уже появилось поджарое горизонтальное тело, поблескивающее пластинчатым стеклом. Оно моментально пробежало половину пещеры, легко обходя завалы и адаптируясь к неровностям.

– Стой!

Замерший робот был ростом с лошадь, но, на человечий взгляд, голова была легковата, да и смотрелась слепо без выраженных глаз. Широкое туловище выглядело «мускулистым», и общее ощущение неудержимой мощи железный зверь создавал незабываемое. Дизайнеры тангров или дэхров постарались на славу. Его поверхность загадочно поблескивала, временами чуть меняя расцветку и подстраиваясь под окружающие тона.

– О-о-о! – Выдохнул Ю-махо в восхищении. – Это твой «железный друг»? Я знаю легенды. Древние и их «железные друзья» непобедимы!

С порывистостью, неожиданной для его возраста, махо двинулся к какору. Обошел его, жадно осматривая, восхищенно качая головой. Потрогал блестящие пластинки светоловов, похожие и непохожие на кожу тангров, прикоснулся к седлу в изгибе спины. Дольше всего осматривал голову, видимо, в поисках глазниц. Дар мог поклясться, Ю-махо даже пробовал применить «зрение травы», чтобы разглядеть его глаза. Но это было бесполезно. Глазами какора была вся поверхность туловища.

Старик, наконец, прекратил осмотр, и глубоко впечатленный, повернулся к Дару.

– Жаль, что твой «железный друг» невелик. Хотя будь он размером с дрома, в пещеры бы не пролез. Он хорошо умеет убивать?

– Думаю, неплохо, – усмехнулся Дар. Какора в деле он, естественно, еще не испытывал. Но сомнений, что тот проявит себя с блеском, у него не было.

– Жаль, что такой маленький… – снова повторил Ю-махо. – Но скрижали сообщают – они бегут без устали?

– Это так.

Было заметно, каких трудов стоило старику сохранять внешнее спокойствие. Еще бы! Чудеса самих Древних, от которых на Рортанге остались только нефункциональные обломки техники да туманные легенды. Ю-махо не мог отвести взгляда от замершего какора. И в этом взгляде было все – от восхищения мощью предков, до торжества и презрения к врагам.

– А огонь? – Наконец повернулся он, – Был ли там «живой огонь»?

– Был, – сказал Дар. – И еще я нашел там «живой камень».

– Камень, умеющий ходить? – Ю-махо все не мог оторвать взгляд от какора.

– Нет. Умеющий думать.

– Вот как… Ну, это не очень важно. Думать умеют и тангры! – он длинным взглядом посмотрел на Дара. Будто пытался оценить, обладает ли тот этим качеством. – И еще… Я вижу у тебя новый шиташ!

Дар усмехнулся. Как же! Чем, как не шиташем Древних, должен интересоваться махо клана, прославившегося ковкой лучших клинков Рортанга!

Он обнажил шиташ и передал его учителю. Ю-махо с уважительной опаской принял оружие. Медленно поднял на вытянутых руках, и вдруг сделал несколько внезапных выпадов. Клинок ярко взблестнул, бросив голубоватый сноп света на скалу позади.

– Настоящая эйриг-сталь, – в голосе махо прозвучало торжество. – Стало быть, летописи не обманывали.

– Летописи?

– Предки получили секреты ковки от самих Древних! Ведь это шиташ из небесной лодки?

– Похоже летописи были правы, – согласился Дар. Вспомнился барельеф защищающихся Древних, идущих от поврежденной небесной лодки к пещере… Кто, как не местные тангры приютили далеких гостей из космоса?

– Этот лучший, что мне довелось видеть в жизни, – голос махо снизился до шепота. – Его ковали настоящие мастера… И все же, таким шиташем не сразить гонклардов!

Махо бросил быстрый взгляд на Дара.

– Не знаю… – Дар сел на ближний округлый камень, покрытый барельефами.

– Немногое же тебе дала Реликвия Древних. – нахмурился старик. – «Железный друг» да настоящий шиташ…

– Прибавь к этому укрепление латнира.

– Что, крепче б’рванского?

– Проверь. – сказал Дар, поворачиваясь.

– Интересно, – усмехнулся старик, перехватывая поудобнее шиташ.

Раздался неприятный шипящий скрип.

– Острие не оставляет следа на твоей кости! Что ж, неплохо… Но все же – мало! Ты, конечно, прибавишь к этому умения махо, если еще не забыл, как охотиться глазами. Второго из трех гонклардов, про которых я тебе рассказывал, именно глазами поймал один из наших махо.

– Не забыл.

– Скажи-ка, а что это за маленький тронк прикреплен у тебя сбоку на б’рванский манер?

Дар, усмехнувшись, снял с фиксатора лучевик. От внимания махо ничто не могло укрыться! По форме тот и правда походил на тонкий металлический тронк. Задумаешься, откуда пришел оружейный дизайн на Рортанг.

– Это оружие «живого огня», – он сдвинул предохранительную панель.

На металле один за другим загорелись рубиновые пояски готовности. Яркий зеленый луч, вырвавшийся из тупого конца лучевика, был не толще миллиметра. Опускаясь, он коснулся округлого камня в отдалении у стены. Запах паленого, струйка дыма – и камень развалило надвое.

– Огненный волос! – махо не скрывал своего торжества. Быстро подойдя, он пнул одну из половинок камня, послушно откатившуюся в сторону. – Он и шиташ перережет?

Пытливые глаза старика воззрились на Дара.

– Хоть десять шиташей, – заверил тот. – Вместе с их владельцами. Только… еду для этого огня здесь не найти. И лучше бы ее экономить.

Дар выключил оружие.

– Мой махо рассказывал, – глаза старика жадно ощупывали металлическую вещицу в руках Дара, – что огненные шиташи Древних не знают пощады. Но это… превосходит все, что я ожидал. Вот это – достойное оружие чтобы биться с летучими демонами!

– Это так, – подтвердил Дар и чуть усмехнулся.

Аборигенам, конечно же, лучевик казался чудесной мощью. Но Дару доводилось держать вещицы и покруче. Он невольной нежностью вспомнил свои привычные – тахионный прожектор, станнер, ручные излучатели, импульсаторы, вариаторы частиц, тяжелые броники с энергоаурой… В глазах против воли защипало от какого-то старого, забытого чувства…

Нет, их больше нет… Есть вот этот древний лучевик, да укрепленная кость на спине вместо бронекостюма. Да когти и зубы тангра. И с этим надо идти вперед, чтобы встать против реццов и гонклардов, сразить их в бою и добиться справедливости танграм, а себе – возможности вернуться назад, к «Прямому Ветру»!

Дар подошел к какору и открыл в его теле один из лючков. Сунул руку, вытаскивая темный сверток. Что-то тихо звякнуло.

– Подарок тебе, учитель. Настоящая одежда Древних. И шиташ ковки наших звездных предков!

Ю-махо принял дар, жадно разворачивая сверток, удивленно разглядывал блестящую подлатнирную куртку и плотные штанники. Дар усмехнулся, представив, как будет смотреться старец в стандартной одежде местных звездолетчиков. Но ничего, вещи ноские и отлично хранят температурный режим. К тому же, накидки у махо уже здорово поизносились.

Но старик недолго любовался одеждой. Вытянул из ножен блестящий голубой шиташ, и его лицо исказилось зловещей торжествующей улыбкой.

– Да-а, твой поход к «реликвии древних» был полезным! Ты вспомнил себя, и нашел доброе оружие. Хотел бы я тоже побывать там…

– На самом деле это очень старая небесная лодка.

– Нашел атат своей травы?

– По размеру скорее Царакклан. Я спал в нем много раз. Цнбр признала меня, и я увидел свое прошлое. Потом живой камень разговаривал со мной и отвечал на мои вопросы.

– Ты спросил о Древних? Когда они вернутся к нам?! – остро блестнули глаза старика.

– Спросил, – Дар поведал о пребывании на «Карассе» и рассказал звездные истории, опуская сложные для Ю-махо моменты. Повествование затянулось, и они поудобнее расположились на тонко инкрустированных камнях эгиббардов вокруг стола переговоров. Ю-махо оживил почти затухший костер, дым которого быстро улетал в боковую брешь, устремляясь к далеким горным вершинам.

Незаметно тянулось время, а Дар все рассказывал о сложном мире Ледяного Простора. О борьбе Древних с реццами и гонклардами, об их стремлении помочь своим братьям на Рортанге. О небесных лодках, умеющих разговаривать друг с другом через огромные расстояния. О базе на красной луне Арха, о трех орбитальных лодках врагов. О целых небесных лодках Древних в землях соседних кланов. О многом говорил он, что заставляло старого ю'линнорца то замирать от ужаса, то горделиво расправлять плечи, уверенно кивая головой вбок на манер, как это делают тангры. Ю-махо мрачнел, хмурился, улыбался, щурил морщинистые веки, закрывая лучистые свои глаза… О многом поведал Дар. Но о слабости звездных братьев в борьбе против реццов он рассказать так и не смог…