Текст книги "Дар Дерзкий"

Глава 2
Учитель и ученик

Вечернее празднество было принято проводить в Службе. Собственно, сам он предпочитал уединение, но всегда настаивал, чтобы живые со Службы отдыхали именно тут.

Хотя если бы кто-то и отказался ради другого места, ди-Ггарц не стал бы мешать. Воля живого – его дело, особенно в свободный отрезок дня.

Следак откинулся к стене ямки и закрыл глаза. День был тяжелый, усталость накопилась в теле, хотелось побыстрее ее развеять.

Рядом слышался тихий смех девушек, пришедших к младшим операторам первого уровня. Он заметил их еще раньше, когда они только появились в «зале веселья». Похоже модницы – шерстка головы расчесана на поперечный пробор, лица с забавно полувыбритыми щечками. Пробор продолжался по шейкам и плечам, уходя в вертикальные подъемы платьев. Он даже усмехнулся, такие они были миленькие. Глядя на них и их парней, ди-Ггарца вдруг охватило чувство расовой общности, с гордостью подумал он о расцвете славного племени реццов, что украшает собой Безбрежность.

Мысли вдруг сделали неожиданный крен, принеся образы его семьи, его девушек… Время безжалостная штука, оно ломает мягкое, и крепит твердое, и никогда не дает тебе покоя. У Следака больше не было рядом нежного и мягкого. Остался только он сам – сухой и твердый как высохший корень.

Словно ответом на мысли о прошлом, у входа в «зал веселья» появилась почти забытая фигура с покатыми плечами. Пришедший в замешательстве оглядывался и уже пара безымянных в темном спешили в его сторону. Этот рецц был из очень далекого прошлого… Ди-Ггарц поднял руку, помахал в воздухе, привлекая внимание. Гость ответил кивком и направился верхним проходом, чуть извиняюще кланяясь живым в лунках, мимо которых проходил. Наметившееся брюшко делало его движения смешными. Дружелюбно улыбаясь, скользнул в лунку Следака с легким звоном коленных колокольцев и поерзал, устраиваясь удобнее.

– Три-почтенный ди-Ггарц, счастлив видеть тебя сегодня!

Подошедший был заметно стар, возраст опустошил всю красоту и силу, какими этот рецц блистал когда-то. Его белая шерсть местами слежалась, уже не поддаваясь расческе. Следак кивнул, внутренне содрогнувшись от этого вида.

– Привет и тебе. Как дела, Чудила?

Пришедший удивленно замер, глаза его раскрылись шире.

– Это было почти целую жизнь назад, – надтреснутым голосом сказал он. – Когда меня называли так в последний раз.

– Да уж… – ответил Следак, щурясь. – Разве забудешь юность и кто был рядом в благословенные дни?

Пришедший выпрямился и взглянул на него по-особенному. В его взгляде чувствовалась – надежда? Ди-Ггарц раздосадовано подумал, что показал старому сослуживцу больше расположения, чем следовало. Пожалуй, сработали собственные недавние воспоминания… Решительно прогнав мечтательный настрой, он поджал губы. Это не укрылось от собеседника, который тут же отвел загоревшиеся, было, глаза в сторону.

Они были не просто приятелями. Они проработали рука об руку долгие годы. Гостя звали Весц, и когда-то он был самым блестящим из мастеров Сыска. Пришел в Службу стажером, быстро дорос до оператора, легко дослужился до Следака, помощника самого ди-Ггарца.

Это был его любимый помощник…

– Хорошо тут у вас, – сменил тему Весц, оглядываясь. – Почти ничего не изменилось, а?

Следак задумчиво кивнул, следуя за взглядом Весца. Будто чужими глазами увидел все это – просторный «зал веселья» Службы, где положено проводить часть свободного времени после работы: сотовый потолок со светящимися гроздьями диких кроги, мраморно-белый уровень внизу, в котором четко по разряду вырезаны круглые и овальные лунки, сейчас почти все заполненные реццами-сослуживцами. Круглые же столы внутри лунок шли вровень с мраморным уровнем, придавая общему виду незатейливую строгость. Стены, наклоненные кверху, были черного цвета, но с блеском, отражающим свет. Темными полосами тянулись малозаметные траншеи официантов, где то и дело мелькали согнутые спины беззвучных безымянных, с подносами в руках. Слышалась негромкая приятная музыка, тихие разговоры, и временами смех.

– Давно я тут не был, – вздохнул Весц и поморгал ресницами, скрывая выражение глаз.

– Соскучился? – усмехнулся Следак.

– Нет, – храбро соврал пришедший.

Следак удивленно повернулся. Гость чуть насупился, и после они вместе расхохотались. Все-таки Чудила здорово чувствовал его, без малого пятьдесят лет проработав под его началом.

Пришла очередь вздохнуть ди-Ггарцу. Весц был находкой – быстрый, сметливый, удачливый.

Память принесла из прошлого облик гибкого, смешливого, глазастого парня, лучшего в своем отборе. Он пришел в Службу сразу после окончания высшего класса Познания Мира – и был полным сорвиголовой, ураганным чудилой, смельчаком и хохотуном. Все четыре опергруппы дивизиона ди-Ггарца ржали над его шуточками и пересказывали их друг другу неделями. А как ему везло! Везло всю первую половину его службы. Все думали тогда – он способен превзойти своего Учителя, и глаза вышестоящих с интересом и любопытством присматривались к Весцу. Следак и сам так тоже думал, присматриваясь, скорее, с ревностью. Но не отказывался от Чудилы, из-за его везения. Долго не отказывался. И ведь сколько они провернули удачных дел, ныне ставших легендой Сыска…

По ближней траншее подошел обряженный в незаметное официант и молча поставил перед гостем два небольших стекла – с водой и Н-водой. Весц, демонстрируя превосходный такт, будто и не заметил этого, легким тоном бросив в воздух свой заказ – блюдо из моченого мяса с корнями акидиры, порцию водных жуков и пару салатов из речных орехов. Когда безымянный, забрав опустошенные блюда со стола, собрался отходить, Следак задержал его звоном коленного колокольца.

– Выпьешь? – спросил он, глядя на гостя.

Тот кивнул:

– Красного катарнского.

– А мне синего, – согласился ди-Ггарц и с легким кивком отпустил официанта.

Его суставчатая согнутая спина, покрытая безукоризненно темным халатом, немо скрылась из вида. Безымянные не имели права носить колокольцы, и мелькающие тени напоминали своей беззвучностью, что рядом снуют недо-разумные вспомогательные создания…

Следак снова оглянулся по сторонам и повернулся к Весцу.

– Я надеюсь, все прекрасно у тебя, старый товарищ?

– Безоблачно прекрасно, – стандартно ответил тот, нацепив лучистую улыбку. – Жизнь радует меня, как и прежде, Плеснебой.

Ди-Ггарц усмехнулся. Выходит, и до старика дошли слухи о его успехах. Прозвище «Плеснебой» Следак получил уже после того, как Весц покинул ряды Службы.

– Чудесно слышать это, – сказал он. – Чем же занимаешь свое время ныне?

Гость снова растянул губы, словно была сказана шутка.

– В мои годы уже не выполняют поручений. И я больше радуюсь своему одиночеству, чем своей работе.

– Что ж, это тоже достойное занятие. Одиночество позволяет живым сознавать гармонию мира и приближаться к искусствам.

– Это так, – Весц взял стекло с прозрачной водой и отпил из него половину. После поднес к губам мутноватую Н-воду и сделал несколько осторожных глотков. Закрыл глаза от наслаждения. Н-жажду всегда так приятно утолять…

Когда принесли блюда и вино, Следак искоса посматривал, как ест его гость. От ди-Ггарца не укрылись ни маскируемая жадность, ни торопливость. Он с грустью подумал, что, выходя в отставку, живые Службы теряют не только занятие и товарищей. Кто знает, каково на самом деле существовать этому старику, что сидит в одной лунке вместе с ним?

– …И тогда уборщик-моголон, оторопев, спросил у него: а как выглядит чистое стекло? – донеслось громкое от соседней лунки, где праздновали операторы первого уровня со своими девушками.

– О-оу? – пискнула одна из девиц.

– Рецц страшно заорал на дурака: Чистое стекло выглядит так, словно его нет!

Там все засмеялись анекдоту, снова в воздухе поплыл переливчатый девичий смех.

Ди-Ггарц почувствовал прилив раздражения. Нет, сегодня прошлое определенно испытывало его!

Бывший ученик и сослуживец уже доел свое мясо и теперь расправлялся с твердокрылыми жуками и салатами, временами запивая Н-водой.

Следак подумал: зачем понадобилась Ученику – сегодняшняя встреча? Пришел просить? Но прошлое не возвращается из Безбрежности, и только Кнэ властвует над временем. Поворачиваться к прошлому даже не бессмысленно – это безрассудно. А уж помогать прошлому – безрассудно вдвойне!

Ученик, наконец, покончил с едой и откинулся в лунке. Будто из ниоткуда появившийся безымянный споро убрал блюда и поставил перед ними стекла с вином, каждому свой. На вид они были совершенно одинаковыми.

– Прекрасный праздник, – вздохнув, сказал Ученик. – Благодарю тебя.

– Благодарение Кнэ! – бесстрастно ответил ди-Ггарц.

Они одновременно отпили из стекол, и Следак обратил внимание, каким глубоким был первый глоток Ученика.

– Учитель! – раздалось из соседней лунки. – Ваша очередь порадовать нас волшебной музыкой!

– Пожалуйста! – добавились женские голоса. – Три-почтенный ди-Ггарц! Мы вас просим!

Следак отметил, что, и правда, вокруг уже тихо. Память автоматически открутила назад – музыка стихла, когда его гость перешел от мяса к жукам.

– Когда-то и я просил тебя поиграть нам вечером, – мечтательно протянул Чудила, было похоже, вино начало действовать на старика.

– У нас сегодня гость, – громко произнес Следак, выпрямляя спину и посматривая на реццов в соседних лунках. Здесь были сослуживцы из всех четырех отделов, и совсем молодые щенки, и уже зрелые оперативники. – Сегодня с нами живой, проработавший в стенах Службы без малого пятьдесят лет. Самый веселый из моих учеников, самый удачливый из сыскарей. Предлагаю поднять стекла за здоровье и счастье уважаемого Весца!

Все восторженно загалдели, особенно молодежь из соседней лунки. Хотя было видно, это имя ничего не сказало им.

– Предлагаю послушать – какую музыку, накопленную за годы отдыха и гармонии, он сможет сегодня нам принести!

Послышались подбадривающие крики. Казалось даже кроги наверху загорелись ярче, бросая отсветы на косые стены. Весц взглянул на него удивленно-остро, будто пытаясь понять, Учитель сделал ему комплимент или насмеялся этим ходом…

Старик, наконец, кивнул, неловко привстав и приветственно помахав пушистой лапкой окружающим. После поднес палец к музыкальному аппарату и вставил в паз. Чуть наморщил носик, почувствовав укол и тут же довольно поднял вверх стекло с остатками своего синего вина.

– За Службу! – крикнул он.

– За Службу! – вразнобой ответили голоса со всех концов зала.

Следак заметил, что над некоторыми столами уже заклубился цветной дым. Веселье разгоралось. Он тоже поднял свое стекло и следом за Учеником отпил вина.

Раздались первые осторожные звуки музыки. Откинувшись в своей лунке, ди-Ггарц снисходительно вслушивался, чего там нажил старик в своей старости. Следак считал себя настоящим ценителем. Музыкальный аппарат, переводящий кровь и связанную эмоцию в гармонически организованный звукоряд, был изобретен так давно, что никто уже и не помнил, что авторство – за моголонами. Каким-то странным образом эта штука могла свидетельствовать духовные достижения, выражая музыкальной гармонией – гармонию мыслей. Когда-то давно ди-Ггарц и сам усиленно интересовался этим, пытаясь вникнуть в суть моголонской машинки, даже приобрел одну, хотя та стоила немало. Все, что удалось выяснить – музыкальный аппарат весьма слабо реагировал на сиюминутный эмоциональный настрой. Но почти всегда умел доставать из живых какие-то глубинные уровни, почти не задеваемые бурными волнами поверхностных будней…

Музыка Весца была ритмически организованной и ладовой. Размеренная и лишенная диссонансов, она неторопливо повторяла обороты, изменяя их во времени, будто повторения циклов природы. В ней было что-то цепкое, щемящее, и в то же время светло-возвышенное. Протяжный невысокий мотив настойчиво возвращался в вариациях, словно ища выхода и не находя его. Это было, как неясный вопрос, тревожащий душу, но молчаливый перед умом. Было так, словно похожие волны с перерывами набегали на один и тот же берег, отсвечивая то звонким светом солнца, то мягким светом звезд. Мотив не был особо изысканным, но он как-то доходил до самой глубины, цепляя странные потаенные нити в душе. Следак, профессионально контролируя окружение, заметил разлившуюся тишину в «зале веселья», замершие взгляды живых. Похоже, музыка задела и молодежь, и опытных оперов Службы…

Когда неуместно появилась согнутая фигура безымянного, Весц только кивнул, принимая из его тонких рук новое стекло с вином. Ди-Ггарц подумал, что гость заслужил еще десяток таких стекол своей музыкой.

– Какие чудесные звуки, – задумчиво сказал Следак. – А я и не знал, что ты достиг таких гармоний. Поздравляю… Мне кажется, я начинаю скучать по отдыху.

Он с удивлением ощутил в себе некую едкость. Неужели этот старый, облезлый безработный вызывает в нем… что-то типа ревности? Он внутренне отмахнулся от самой вероятности подобного. И все же, все же странная неприязнь копилась в душе, будто гладили спину против шерсти.

– Да будет тебе, – смущенно ответил гость, чуть прижимая уши. – Музыка, как музыка. Лучше расскажи, что нового в нашем отделе? Еще не придумали, как сделать «определитель плесени»?

– Если бы у нас был «определитель плесени», наша жизнь стала бы легкой по-детски, – натянуто рассмеялся ди-Ггарц. С удовольствием отметил, как чисто прозвучал его голос, как ровно и упруго блестит шерстка, в отличие от дребезжащих звуков, издаваемых собеседником, и его помятого вида.

Весц неторопливо кивнул. Его голова, с тщательно выбритым кругом лица и облезлой шерстью на висках, печально качнулась в знаке согласия. Всю жизнь он был несгибаемым оптимистом, но теперь, когда он перестал есть и говорить, стали видны привычно скошенные углы рта и глаз. Следак вдруг заинтересовался, возможно ли омолодить в таком возрасте? Это было сомнительно, но ведь сила Кнэ не имеет границ…

– Знаешь, – снисходительно сказал он комплимент гостю. – Мне понравилась твоя музыка. Ты действительно находишься на пути постижения гармонии. Твоя жизнь прошла со смыслом.

Тот усмехнулся, снова приложившись к стеклу.

– Жизнь не прекрасна, – сказал он с упрямым выражением, избегая смотреть в глаза собеседнику. – И далеко не совершенна…

Следак повернулся с деланным удивлением. Ученик снова отпил из стекла, и было ясно, что вино скоро начнет оказывать свое действие.

– Стар я стал, – сказал Весц, и его уши поникли. – И у меня нет шансов впереди, как у тебя. Посуди… я только что съел это замечательное жаркое здесь. Но… я даже не знаю, вкусно ли оно было. Только мои глаза говорят мне, что это деликатес…

Следак кивнул с сочувствием. То что реццы в старости лишаются чувства вкуса, было общим фактом.

– Правнуки потешаются надо мной, подсовывая мусор вместо еды, а я ничего не могу разобрать… – пожаловался он совсем расстроенным тоном.

Как не сочетался этот тон старика со строгой и возвышенной музыкой, все еще льющейся в зале.

– Ты знаешь зачем я пришел?

Ди-Ггарц покачал головой, но это была неправда. Конечно, он знал. После того, как Весц постучал к нему, пришлось пройтись по его послужному и социальной биографии. И вещи не были нормальными. Его бывший первый помощник, весельчак Чудила, недавно умудрился получить высшее взыскание. Это было глупостью несусветной, особенно для почтенного, вышедшего на покой со Службы. И, конечно же, навредило на всех уровнях и ему, и его семье.

– Мой внук… – начал Весц нерешительно. – Он не должен страдать из-за меня… Понимаешь, он такой смышленый… как я в молодости. Ты помнишь, Учитель, каким удачливым был я в молодости?!

Весц с надеждой взглянул своими блеснувшими глазами в лицо Следака. Но тут же опустил взгляд.

Ди-Ггарц смотрел холодно, тяжело. Прошлому касаться настоящего бессмысленно! Сказал в ответ:

– Я уже давно не учитель тебе. Старик старика не учит – каждый реализует то, что воспринял в себя раньше. По возрасту я куда старше тебя, и понял это давно.

– Но ты же знаешь, что они делают с родственниками неудачников?

– Знаю, конечно. Родственники перенаправляются на «без-профессию», чтобы обрести новый шанс. Им нельзя повторять карьерное направление отцов и дедов.

Следак замолчал, презрительно представляя всю тяжесть сказанного для гостя. В мире, где узаконено правит своячество и протекция родни, оказаться без поддержки – все равно, что выйти на улицу побритым наголо. Или превратиться в моголона.

– Кто знает, – успокаивающе продолжил он. – Может быть, это хороший шанс для парня? Ты стал неудачником – зачем твоему внуку быть таким же? Все решает судьба! Возможно, он добьется успеха в другом направлении и станет дважды-рожденным или много-рожденным???

Весц торопливо допил второе стекло и шумно выдохнул. Стало заметно, как у него изо рта потянулась струйка красноватого дымка, последствие выпитого катарнского-красного. Он перевел взгляд на Следака, и ди-Ггарц был поражен, сколько ненависти вдруг вспыхнуло в этом взгляде.

– Реццам не должно так обращаться с живыми! – голос гостя окончательно превратился в дребезжащий шорох старика.

– А ты чего ждал?! Ты начал полемику в защиту чужих рас! – жестко прошипел в ответ Следак, замечая, что с дыханием из его рта выходит синеватый дымок от выпитого синего вина. – Ты счел возможным усомниться в самых устоях мира! Тебе ли удивляться последствию?

– Ди… – Весц покачал головой и снова выдохнул свой красный дымок. – Три-почтенный ди-Ггарц, ты знаешь все лучше других, верно?

Следак вдруг понял, как ненавистно гостю выговаривать его имя. «Ди» означало, что владелец имени имел трижды обновленную жизнь, это было, как признание сверхзаслуг перед расой, а для Весца – как удар по лицу. Ему не удалось заработать и одного обновления жизни.

Его бывший Ученик, озорной хохотун Чудила, состарился и готовился к смерти – трижды более молодой, чем ди-Ггарц.

– Между прочим, я замечал эту дурь у тебя и прежде, – холодным тоном продолжил Следак. – У тебя бывали моменты, когда я сомневался, действительно ли рецц передо мной. Несколько раз ты поставил под вопрос исключительность реццов, как живых!

Музыка мягко закончилась, и стало очень тихо.

– Не поможешь? – упавшим тоном спросил Весц.

Ди-Ггарц покачал головой.

Старик пробормотал что-то злобное, выпуская красный дым из рассерженно шевелящихся губ. Потом голос его стал более отчетливым:

– Тогда пусть хоть принесут еще катарнского…

– Конечно, принесут, и еще принесут, если захочешь. Но главное нужно понимать правильно! Понял?

Если Весц и кивнул, это было почти незаметно.

– Ну что, друвр? – спросил ди-Ггарц?

Старик повернул к нему свои еще горящие глаза. После в них что-то переменилось, и ярость стала гаснуть.

– Друвр… – сказал он опуская взгляд, а за ним и плечи, – О, да… Друвр, эта поучительная «дружба-вражда» реццов…

Следак снисходительно усмехнулся, думая что в улыбках друвра каждый улыбается своему. Но прежде, чем он успел поднять руку, вызывая безымянного, кроги на столе ожил, и в локальном воздухе прозвучал осторожный голос дежурного:

– Три-почтенный ди-Ггарц?

– Слушаю!

– Новости от второй группы слежения Хучильдии…

Следак почувствовал, будто все тело рывком перешло в боевой тонус. Вестей из Хучильдии он ждал все последнее двадцатидневие, как рыбак, замерший у заброшенных в реку силков.

– Буду прямо сейчас! – отрывисто бросил он, больше не глядя на гостя…

Глава 3
Шарки «Карасса»

Снаружи, в стальных коридорах, было прохладнее, темнее. Как-то свободнее – просто металл.

– Шарки! – позвал Дар.

– Слушаю, хозяин?

– Проведи меня в рубку управления, или что тут у вас есть командное?

– Хозяин имеет в виду Круг-Сердца? Или Глаза-Уши?

– Глаза-Уши видимо только наблюдают. Мне нужно место где сидит м… Главный элитар лодки.

– Хозяину нужен Круг-Сердца! – убежденно сказал шарки.

– Давай!

– Сейчас направо по коридору, после подъемник на красный этаж.

Дар прислушивался к речи шарки, к своим ответам на языке Древних. Звук был диким. Писки реццов были нежной музыкой по сравнению с рычаньем и щелканьем речи тангров. А вот тело было хорошее, Дар сразу оценил его бойцовские качества. Постоянно сохранялось ощущение будто ты в средней броне. Бторогу бы сейчас сюда – намял бы бока лиогянину без всяких хитрых приемчиков!

Дар почти без разбега сделал кульбит вперед, отпрыгнул вбок, упал на живот, с отжимом вышел на спину, встал с прыжка и размял ноги хорошими ударами в стены. Металл поглотил звуки – качественный был металл. Только пол почему-то всегда звенел от шагов.

– Что не нравится хозяину? – участливо поинтересовался шарки.

Шарки – тоже интересная штучка. Одновременно бортовой бэй, информер, логический интерфейс и ремонтная бригада в одном флаконе.

– Я буду звать тебя «Карасс», не против?

– Не против, – эхом откликнулся шарки.

– Ты расположен под внешней обшивкой?

– Шарки лодок Ледяного Простора обладают жизненным пространством между внутренним и внешним корпусами, – в тоне голоса появилась интонация. – С возрастом они заполняют ее всю и начинают циклы усложнения.

– Хм, интересно. Шарки может расти и даже усложняться?

– Хозяин прав абсолютно, – теперь в его голосе определенно звенели горделивые нотки. – Шарки владеет собственными жизненными циклами.

– Расскажи мне об этом.

– Вначале лодка оснащается минимальным слоем, достаточным для экономичного управления системами корабля в Ледяном Просторе. Со временем и при наличии должного питания, шарки заполняет свое положенное пространство, реализуя циклы роста. Затем начинает циклы совершенствования и крепости.

– Ты похож на камень, верно? – Дар вспомнил виденную недавно пенисто-зернистую белую стену.

– Только внешне. С третьего уровня совершенства шарки становится крепче металла.

– Ого! А какой у тебя уровень сейчас?

– Триста семьдесят третий, хозяин! – отчеканил голос. – «Карассу» удалось выживать весьма длительное время. Намного большее, чем средняя жизнедлительность лодок Верви.

– Верви?

– Вервь – это союз тех, кто сопротивляется реццам. Они создали меня и эту лодку. Рортанг относится к ней не прямо.

– И где ты брал питание для роста и усложнения?

– Термальные источники горной гряды, где расположен «Карасс», разреженные источники расщепляющихся элементов, а также минеральные элементы среды.

– Ты хорошо тут устроился. И насколько ты теперь крепок, как полагаешь?

– Я мог бы провести лодку через корону ближайшей звезды, или выдержать обстрел из любого известного мне оружия. Однако, это вряд ли является моей судьбой.

– Почему?

– «Карасс» имеет повреждения, отрицающие пребывание в Ледяном Просторе. В настоящее время Рортанг не обладает технической базой для осуществления необходимого ремонта.

– Что за повреждения?

– Носовая часть лодки была срезана. Я компенсировал брешь, однако ценные навигационные инструменты и система дальней связи были утеряны. Оружие пострадало также.

– Кто ж это сделал? – возмущенно воскликнул Дар. Он неожиданно почувствовал раздражение, будто урон нанесли лично ему.

– «Карасс» подвергся нападению трех лодок гонклардов и дэхров. Прежний хозяин расценивал посадку «Карасса» на Рортанг как большую удачу.

– Как расценивал ее ты?

– Так же, конечно.

– Тебе самому удалось починить все энерговоды и корпус?

– Что такое «энерговоды»?

– Пути, по которым движется какая-либо из энергий. Может быть металлическая проволока, силовая трубка…

– Мне нет нужды в этом. Я сам – энерговод.

– Ты хочешь сказать, что все эти лампы в коридорах…

– Шарки знает где что должно быть. Шарки растет к этому месту!

– И если это ломается…

– Что такое «ломается»?

– Вот это мне нравится! – Дар рассмеялся. – Знаешь, я люблю тебя все больше и больше!

– Шарки также испытывает к хозяину самые теплые чувства.

Транспортная капсула остановилась на нужном уровне. Створки двинулись в стороны. Глазами человека Дар посмотрел на них – технология была не особо. Части движущиеся относительно других частей. Но все насчет шарки было просто восхитительным.

– Ты не пробовал сам восстановить корабль?

– Как – восстановить корабль? – первое слово голос шарки произнес в лифте, а остальную часть предложения доносилась прямо от стен, мимо которых проходил Дар. Было полное ощущение ищущего рядом невидимки.

– Ты по крепости превосходишь металл, как я понял. Нарасти необходимые периметры, воссоздай положенную аппаратуру. В чем проблема-то? Расти!

– Интересно… – еле слышно ответил шарки. – В меня не была заложена подобная программа. Однако это звучит очень логично. Хозяин наверняка был генетиком шарки?

– Почти, – усмехнулся Дар. – Скажи что нужно, чтобы ввести тебя в новый корабль?

– Можно отсечь от меня часть и прикрепить в нужном месте поблизости от энергии.

– Так просто? И ты будешь расти, заполняя пустоты и так далее, все что требуется?

– Да. Но в этом случае будут действовать программы родительского шарки. Если лодка иной конфигурации – шарки не сможет стать полностью функциональным. Когда требуется шарки для совершенно новой лодки с иной архитектурой и командами – нужен генетик расы дэхров, который определит новые программы. Кроме того, существует необходимый минимум изначальной заполнености лодки, без которой ее не выпустят в Ледяной Простор.

– Понятно, в общих чертах. Ладно. Теперь расскажи, что произошло с прежними хозяевами?

– Они вышли из «Карасса» и не возвращались.

– Ты имеешь в виду – две тысячи и сколько-то зим назад?

– Прежние хозяева покинули лодку две тысячи триста сорок четыре цикла планеты назад. С тех пор «Карасс» осуществлял циклы жизнедеятельности без хозяев.

– Что с ними произошло?

– Шарки знает все, что внутри лодки. Снаружи требуются инструменты наблюдения, которых у шарки нет.

– Н-да, – покачал головой Дар, пробормотав еле слышно: – Все они уже давно стали историей кланов…

Тем временем окружение изменилось. Путь преградила темная стена с медленно открывающимся узким массивным люком. Толщина ее была удивительной – шагов пять он прошел в этой узости, прежде чем следующий тяжелый люк вывел его в коридор. Поверхности здесь были ярко-алого цвета, как кровь тангров. Если это и есть Круг-Сердце, Древние добились тут физиологического сходства. Потолок был ниже, стены сошлись теснее, свет приглушен. Интересно, что это – самоуничижение командиров или соображения безопасности?

– Тесновато у вас…

– Круг-Сердца это лодка в лодке. Он имеет собственную шаркиевую защиту и сложную броню, поэтому объем помещения ограничен.

Как и следовало ожидать, при его приближении, единственный люк съехал в сторону. Он был совсем узким и несимметричной формы. Пришлось попотеть, пока сообразил, как должно быть повернуто тело, чтобы прошел латнир. Никаких ручек или, там, замков, ID-чекеров, высвечивания сетчатки, отпечатков пальцев, сверки дыхания, голоса и прочего барахла. Впрочем, чему удивляться, надо всем в лодке неусыпно бдил недреманный шарки.

За люком открылась каюта средних размеров. Ничего похожего на приборы. Четыре металлических стола. По латнирным углублениям в поверхностях ясно, что это ложементы для операторов-тангров. Стало быть, четверо должны тут лежать. И что? Смотреть сны?

Может, что-то с цнбр?

Он оглянулся, но признаков близкого присутствия травы не было: ни влажности, ни света, ни запаха.

Дар прошел вперед, потрогал каждый из столов. Та же зернистая дырчатая сталь, любят они ее… Стены были просто стенами, ничего типа шкафов, ящичков, компартментов и прочего заметно не было. Как из этого местечка рулить звездолетом – полная загадка.

– Карасс, – спросил Дар. – Это именно то место, откуда управляется лодка?

– Хозяин прав абсолютно.

– Я имею в виду, что тут не спят, а руководят полетом?

– Руководят плаванием, хозяин.

– Хорошо, плаванием, – тихо пробормотал Дар. – Но как же элитар отсюда может, джамшшш, это делать?!

– Элитар – не самое подходящее звание для управления лодкой. Таберанг Верви желает видеть на этом месте звание не ниже эгиббарда, оптимально – корхогга.

– Ладно. Ты потом мне расскажешь все эти детали. Сейчас объясни, как ею управлять.

– Хозяин имеет соответствующее звание Таберанга Верви?

– Давай не будем, шарки! Я первый хозяин, которого ты принимаешь за последние две тысячи зим. Я думаю, вопрос о званиях можно отложить до лучших времен.

– Вопрос о допуске к управлению важнее.

– Важнее чего?

– Просто важнее. Ничто не важнее этого.

Черт! Кажется, этот шарки был весьма твердолобым малым. Дару нравилась дисциплина и исполнительность в подчиненных, но сейчас был явно не тот случай чтобы ее демонстрировать. То, что шарки был его подчиненным, казалось само собой разумеющимся. Следовательно, надо было подойти с другой стороны к этому вопросу, чтобы миновать неожиданную проблему.

– Хорошо. Являюсь ли я тангром Верви?

– Абсолютно, хозяин.

– Похож ли я на представителей врага?

– Ни в коей мере.

– Является ли моя цнбр – цнбр Верви?

– Без сомнений!

– Две тысячи зим лодка пробыла без хозяина. Вокруг летают лодки противника. Ты обязан допустить меня к управлению!

– Достаточно для допуска второй сферы. Не для управления Круг-Сердцем, – показалось, что в голосе шарки проскользнули металлические нотки. Хотя, может быть, это были нотки каменные?

Но Дара это мало взволновало. Он начал чувствовать что-то типа бешенства.

– И как же положено определять этот твой допуск?

– Хозяин определяет свой ранг предъявлением внешнего или вживленного жетона.

– Жетона? Что это?

– Металлический знак. Универсальный накопитель высокой мощности. Принимается всеми техническими структурами Верви. Положен танграм, начиная с ранга эгиббарда.

– Проклятье… Как выглядит твой жетон?

– Желтый металлический квадрат пятнадцать на пятнадцать торей.

– И у кого был такой?

– Некоторые из прежних хозяев имели жетон. Капитан лодки имел жетон.

Субординация, дисциплина и уровни допусков… Н-да, похоже, цивилизации не особо отличаются друг от друга в этом. Кажется, детальное знакомство с лодкой придется отложить на неопределенное время…

Дар задумчиво присел но одно из дырчатых лож. Металл был теплым, чужим. Взгляд рассеянно скользил по стенам, потолку, полу. Везде было одно и то же – поверхности исчерчены знакомыми символами, отдаленно напоминающими «летящее солнце» хуураданцев и рисунков на стеле Хршитакки. Он вдруг осознал, что еще нигде на «Карассе» не видел подобных насечек. В отличии от клановых зданий Рортанга, на небесной лодке стены были просто гладкими, без надписей. А здесь – плавные линии шли по стенам, извиваясь и сплетались будто в косы или сложные рисунки. Вообще можно было подумать что это ритуальное место – столько тут было всего на стенах. В некоторых местах это сплетение становилось очень массивным, уж слишком много линий сходилось вместе. Будто толстый канат свивался из тонких нитей. Красное освещение придавало барельефам напряженность и скрытую угрозу, бросая неожиданные тени. В одном месте, куда мягко и логично выходил один из этих «канатов», вместе с цепью почти тангрописных символов, он заметил углубление знакомого двуекрестия. Только, в отличие от Хршитакки, это был не замшелый камень, и его поверхность не было нужды очищать от мха и лишайников. Тут же вдруг потеплела Метка в затылочной пазухе под латниром, будто просясь наружу. Неожиданное ощущение осенило Дара. Почти бессознательным движением он вытащил Метку и поднес к порозовевшему углублению на красно-алой поверхности. Она скупо сверкнула в лучах ламп и будто нырком скользнула в эту квадратную ячейку.