Текст книги "Дар Дерзкий"

Глава 4
Грибник

…Все было бесполезно!

Эта бестия умела крепко держать язык за своими прозрачными зубами!

С отвращением вытерев руки, ди-Ггарц кивком велел вынести бессознательного пленного.

Два моголона, учтиво согнувшись, с грохотом покатили по железному полу саркофаг стальной плетенки, в котором покачивалось костянистое бесчувственное тело.

Сановный рецц в раздражении мотнул длинным мехом на загривке.

Тот еще попался орешек!

Если бы не громадный опыт ди-Ггарца, он бы уже отступился, поверив что дело безнадежно. Что вырвать признания из уст проклятого тангра не удастся. Чертов Грибник был нем как камень, даже звука не удалось выдавить из его плотно сжатых губ.

Ди-Ггарц тонко пискнул от возмущения.

Плесень в теле здорово бережет их от боли! Но все же – каждый следак Сыска в курсе, трава тангров способна перехватывать боль только через несколько мгновений. Но – эти несколько мгновений – это целиком время дознавателя! Его-то и используют! Недаром тангр отрубился в своей переносной клети, будучи хоть трижды грибником.

Ярко-алая кровь раба заляпала все полотенце, и ди-Ггарц с отвращением отбросил его в угол. Прошел через радужную стеклостену и бухнулся в ложемент жилой зоны, даже не приглаживая шерсти…

Спокойнее, спокойнее! Тангр сейчас – единственная ниточка, по которой можно разгадать, как плесень проникла к хучам. Сдохнет – и снова придется блуждать в потемках…

Ди-Ггарц со стоном откинулся на треугольных подушках, расслабляясь и закрывая глаза. Что-то уставать стал быстро. Но тут же улыбка зазмеилась на губах. Как-никак, за плечами был серьезный успех! Что бы ни стряслось с захваченным тангром – ди-Ггарц вновь подтвердил свое прозвище – Плеснебой! Снова все было – быстро и четко, прицел и удар! Кнэ будет доволен… Кто знает, может, это потянет на новое омоложение?

Ди-Ггарц помассировал уставшую шею и стал размышлять.

Крепость «Мощь Давления», в которой они пришли на Хучильдию, по его приказу висела над горным Хирклом, прямо над деревней, где была вскрыта лежка плесени. Если бы там внизу кто-то смог пронзить взглядом густую облачность, крепость казалась бы пылающей точкой в небе. Ослепительно красивой…

Но ди-Ггарц не торопился взойти на крепость. Везде есть глаза, уши и, что гораздо хуже – языки. А ему, Следаку высшего состава, вовсе не нужны были свидетели затянутого или, того хуже – безуспешного дознания. Поэтому лучше беседу с пленником провести на планцере!

Рецц недовольно повел носом.

Рядом, в пробковой стенке, торчали шила и острия с потеками мерзкой алой крови. По привычке ди-Ггарц с размаху швырял лезвия в стену после каждой неудачной попытки… Между прочим, не промахивался, – с какой-то ребячливой гордостью отметил он. – Все повтыкались.

Но какая-то тоска была внутри.

Хотелось уйти. Бросить дознание и вернуться в свою каюту на крепости. Взять золотоглазого вина и расслабиться… Он устал, выдохся после этой продолжительной гонки выслеживания. Зачинщик пойман, плесень взята и упакована, местность внизу уже подвергается тщательному обеззараживанию…

Все нормально. К чему беспокойство?

Ди-Ггарц протянул руку и налил себе немного Н-воды. Приятный вяжущий вкус возбудил небо и язык. Сглотнув, рецц сначала зажмурился, а затем глубоко вдохнул. Чем дольше был перерыв без Н-воды, тем приятнее она ощущалась.

Мир теперь казался куда более сносным. Не без гордости, Следак отметил, что за свои более чем три нормальных срока Службы, уж он-то знает – что считается успехом, а что – провалом. И пока что все сегодня было просто прекрасно. Тангр скоро придет в себя, близкая плесень подлечит его. Можно будет снова начать непростую сессию дознаний.

Ди-Ггарц подумал, что правильно сделал, взяв плесень своим планцером. Теперь она там внизу, в брюхе стальной юркой птицы, навалена своими серыми вонючими грудами прямо с грунтом, из которого ее взяли. Это, конечно, убийственный аргумент. Тангр все отдаст за это. Все-все…

И оба они – грибница и ее грибник – у него в лапках!

Следак косо ухмыльнулся. Но что-то не давало покоя. Какое-то странное иррациональное чувство беспокойства. Что-то не так было с грибником. Уж слишком хорошо он держался, слишком сопротивлялся. А ведь он в безвыходном положении, если трезво оценить. Ему либо сотрудничать, либо под тесак мясницкий! Рецц покачал сокрушенно головой. Если так и дальше пойдет, из него ничего не выжмешь про тропинку, какой плесень пробралась в Хиркл. Сдохнет под ножами – и все тут!

«Погоди», – попенял рецц самому себе. – «На следующей сессии я у него перед глазами выброшу в Безбрежность четверть его плесени! Посмотрим, как он тогда запоет!»

Ди-Ггарц обернулся к рабочей вертикали, взмахивая лапкой. Тут же в воздухе распрямился свет информатора. Прежние задания были отработаны с похвальной внимательностью – но было и ожидаемое разочарование. Черты лица и тела тангра, а также рисунки костяных поверхностей не были зарегистрированы в базах данных планет Короната. Остатки материальных субстанций на поверхностях и складках его тела принадлежали только Хучильдии. Похоже, грибник, зараза, знал процедуры Сыска и умел хорошо мыться… Генотип его принадлежал к южным, черной расцветки кости, «крако-танграм», довольно распространенным по всей территории Короната и уступающим по количеству живых особей только юго-западной ветви краснокостных «хуло-тангров». Племя, часто заметное что среди рабов, что среди свободных, и уж тем более – среди бунтарей.

Следак тщательно процеживал разворачиваемую информацию, искал, за что бы зацепиться в следующей сессии. Точными взмахами лапок управлял податливым информатором, пролистывал лишнее, уходил от случайного и неважного. Но вот существенная деталь привлекла его внимание: исследование состава костяных поверхностей пленника указывало, что значительное время своей жизни тангр находился где-то в пределах Холодного Сектора – группы звезд, что почти на границе с хаотическими повстанческими зонами. Что ж, это многое объясняло!

Ди-Ггарц развернул картинку Безбрежности, задумчиво разглядывая ее. Холодный Сектор, названный так из-за странного излучения, неторопливо разрушающего организмы мягких существ, был слабопосещаемой зоной. Полностью добиться защиты от «холодного света» особо не стремились, так что крепости Короната выполняли свои регулярные визиты в эти места быстро и без заминок. Только твердотелые существа типа тангров, дэхров и гонклардов, казалось, могли жить здесь без видимого вреда. Здоровье прочих рабов, конечно же, никого особо не волновало, но реццы там почти не показывались. Что сказать, эту зону использовали со смыслом – именно здесь раскинулись «посевные планеты» квадранта. Именно сюда слетались на жатву экортеры перекупщиков, чьи медленные суда не смогли бы дать ни должной защиты, ни нормальной скорости. Планеты с жизнью – редкая драгоценность в Безбрежности, чтобы целиком тратить ее даже на посевы «дорожной дани». Но в Холодном Секторе можно было спокойно отдавать вообще все, что было – для высших разумных все равно не пригодно…

Прямо на границе звезд Холодного Сектора и зоны хаоса, у небольшой желтой звезды вращалась странная планета, которая уже не однажды привлекала мысли Следака. Это была Ньепа – четвертая от звезды планета, необычная своей суперплотной облачностью. В сущности, это вообще не была облачность, если только облака не способны опускаться на землю и становиться по консистенции похожими на пенную паутину. Ньепа хранила множество загадок, которые не давали покоя Сыску. Однако «холодный свет» и пенная облачность не позволяли серьезно разобраться с планетой.

Вся эта зона когда-то принадлежала танграм. По крайней мере, вплоть до периода тангровой Даны, когда реццы считали их полезнейшими существами…

Что-то было не так!

Ди-Ггарц рывком оторвался от своих мыслей, движением руки выключая черноту Безбрежности в информаторном объеме.

Снова чуть двинуло ложемент под ним, и Следак с пробуждающимся неудовольствием понял, что планцер маневрирует.

Кто дал право пилоту на самостоятельные решения?! Почему не доложено?…

И тут остро, зловеще, вспыхнула догадка.

Ди-Ггарц экономными, быстрыми движениями достал разрядник га-чейжа, подошел к люку и тихонько отворил. Медленно выглянул в коридор. В противоположном конце, беспомощно раскинувшись прямо на полу, пачкая свою бесценную белоснежную шерстку, сидела его несравненная Моци.

Следак замер, ошеломленный. Мысли путались.

– Моци? – с ужасом прошептал он, теряясь в сетях своих эмоциональных реакций. Она не могла быть здесь, не было способа, чтобы она могла попасть сюда… Она не могла быть даже в годах пути отсюда! Милая дочка давно в мире ином…

– Папочка… Ггарцик,… – тонко простонала она и протянула руку за помощью. Ее глаза были полны отчаяния. – Что происходит? Помоги!

Но холодная часть разума ди-Ггарца уже понимала суть происходящего. Эмоции рвали его на части, но безжалостный ум сыскаря обрубал эти липкие щупальца мешающих воспоминаний. Его Моци никак не могла попасть сюда! Надо ж, даже семейное имя «Ггарцик» из него уже выудили…

Сжав зубы, Следак поднял разрядник и выстрелил два раза.

Словно волной воды ударило по глазам. Когда он разлепил мутные веки, вместо Моци на полу коридора лежал, простреленный его га-чейжем, гонклард бортовой стражи. В его заведенной за спину большой руке тоже был излучатель…

Ди-Ггарц подавил в себе бешеный крик. Притиснулся к самой стене, стараясь, чтобы дыхание не было таким хриплым, а шаги перестали быть звонкими.

Двинулся в сторону рубки.

Осторожно открыл дверь за гонклардом – готовя к внезапностям не столько руку с зажатым излучателем, сколько свой ум. Проснувшийся Грибник – что может быть ужаснее в качестве врага!?

Но когда это произошло? Ведь он же своими глазами видел – этот тангр был совсем незрелым, просто мясо и все… Терял сознание от иголок…

В приотворившуюся дверь стали видны последствия недавнего сражения. Тела обоих моголонов, с потеками их зеленой крови, беспомощно раскинулись на полу. Что увидели глаза этих бедолаг перед смертью? Какие обманы заставил их узреть Грибник, прежде чем они прикончили друг друга?

Чуть дальше стояла плетеная клеть тангра. Конечно, пустая.

Где сейчас враг?

Ди-Ггарц похолодел, отчетливо осознавая, что пилот планцера также мертв. В живых остались только они двое – сыскарь и его «добыча», если не считать, конечно, плесень. Но совсем не факт – кто тут добыча, и кто – охотник!?

Снова мотнуло пол под ногами.

Рецц вдруг понял – Грибник пытался управлять планцером!

«Вот какие у нас бунтари пошли», – злобно подумал он. – «Интересно кто же всему этому учит дикарей?»

Но в следующее мгновение его пробрал холодный озноб. Это даже не был страх, скорее какое-то отрешенное понимания конца всего… Слишком много сослуживцев сгорели на грибниках, слишком многих жизней стоила истина, которой придерживались все сыскари: Если видишь Грибника – беги что есть духу! Пусть армия разбирается…

Но армии в планцере не было. Даже гонкларды – уже лежали бездыханные.

И что теперь?

Как справиться с Грибником? Да просто взгляда его не выдержишь! Он же сворачивает ум любому…

Но жить очень хотелось.

Так же по стене, стараясь не издавать звуков, он вернулся в свою камеру. Благодарение Кнэ, у реццов всегда был выход! Задраив люк на все запоры, он поспешными взмахами рук снова пробудил кроги, первым делом жадно осматривая ближнюю Безбрежность.

И невольно ахнул!

Прямо на него неслась суровая махина «Мощи Давления», личной крепости ди-Ггарца. Темный броне-борт, богато ощетиненный жерлами сингулярных кокк, неумолимо вырастал в размерах, приближаясь. Похоже, Грибник решил дорого продать свою жизнь, столкнувшись с крепостью. Следак фыркнул – крепость планцером не заденешь, просто нарвется на заградогонь.

Тангр играл жестко и беспощадно, как все грибники. Интересно, что он «показал» гонклардам перед их смертью? Какие чудеса из своего мира увидели они…

Следак стиснул зубы и заработал лапками в воздухе, заставляя информатор сменить управление и заблокировать пилотную рубку. Мудрые предки предусмотрели это! На любом корабле реццы, благородный народ, создавали для себя параллельную систему управления.

Притормозив планцер и дав маневр на уклонение, Следак немного успокоился. После вызвал дежурного с крепости.

– У меня проснувшийся Грибник! – яростно крикнул он, не дав оператору высказать длинную формулу приветствия. – Срочно команду гонклардов сюда…

Связь вдруг рывком оборвалась… Видимо тангр что-то сделал. Благодарение Кнэ, хоть успел вызвать гонклардов…

Но все равно – он еще был в планцере с Грибником, один на один… Да и что сделает с ним группа гонклардов?! Он же просто заставит их друг друга перестрелять!

Решение высверкнуло мгновенно.

Не отвлекаясь больше на мелочи, Следак раскрыл стальные лопасти брюха. В Безбрежности рядом с планцером закружились, заискрились мгновенно заледеневшими капельками рассыпавшиеся волоски плесени. Она умерла сразу вся, ди-Ггарц знал это без тени сомнения. Плесень не переносит таких холодов. И также твердо он знал, какой шок только что получил проклятый Грибник. Не давая ему времени оправиться и что-либо предпринять, рецц отжал предохранительный ползунок, а затем сдвинул рычаг на отделение своей капсулы. Планцер все равно уже был потерян!

Тяжелые механизмы, скрипя, начали отстегиваться под содрогнувшимся полом. И в этот момент чудовищной силы удар сотряс люк. С ужасом обернувшийся рецц похолодел. Встреча один на один с тангром могла принести только смерть! Вряд ли даже прямой выстрел га-чейжа остановит Грибника…

Что-то начало происходить с руками. Ди-Ггарц с удивлением увидел что они сами, без его воли, тянутся назад к рычагам управления, собираясь остановить процесс отделения…

Чувствуя как волосы дыбом встают у него на загривке, рецц отпрыгнул в противоположную сторону, моля Кнэ только об одном – чтобы камера отвалилась от планцера до того момента, когда Грибник полностью овладеет его телом!

Отшлифованная полутора сотнями лет на службе, как всегда в опасности, мысль работала особенно четко. Когда тангр успел вырасти в Грибника?! Ведь только что беспомощно корчился от иголок, загнанных под панцирь, как простой низкий раб? Неужели способности Грибника, связь с плесенью может прогрессировать от боли? В общем-то вполне логично. Если плесени постоянно приходилось забирать его боль сегодня, их связь увеличивалась… А коли тангр был продвинутым учеником, вполне возможно пытка послужила катализатором… Надо будет описать в рапорте эту новую конфигурацию! Грибник в последней фазе метаморфоза способен превращаться при транспортировке и дознании…

«В рапорте…» – криво усмехнулся он своим мыслям. – «Скоро будешь в помойной яме…»

Новый удар едва не вышиб люк. Оглушительный рокот тангрового крика замолотил воздух, эти тангры так безобразно громко орут, будто крошатся камни! Если бы руки слушались, рецц бы закрыл ими свои уши…

Но, к счастью, было поздно. Чуть вильнув, камера скользнула и оторвалась от планцера. В поле наблюдения было видно, как вслед за отделившимся блоком вынесло в Безбрежность дымчатый воздух и мелкие предметы. Грибника вытащило следом, он еще шевелил своими огромными черными руками и мощными челюстями. Ди-Ггарц с интересом рассматривал этот удивительный экземпляр. Он не собирался его терять – тангра потом обязательно выловят и сохранят для последующего изучения новой метаморфозы. Он еще был в сознании – удивительное дело! Его светящиеся ярко-зеленые глаза впились в капсулу рецца, губы, кажется, что-то кричали, замерзая…

Ди-Ггарц вдруг заметил, что и его губы шевелятся.

Прислушавшись, услышал собственные торопливые молитвы, возносимые Ему…

Глава 5
Ночевка в Бороаре

Светило Рор дрожащим красным пятном прикоснулось к краю степи. Сейчас оно казалось не круглым, а будто сплюснутая багряная капля. Широкое небо было чистым, с ровным переходом от глубокой синевы в вышине до бордовых тонов на западе.

Почему в степи закаты всегда такие хищные?

Дромы замерли посреди истоптанной дороги, повинуясь его поднятой руке, и облако поднятой пыли быстро нагнало отряд. Скакуны громко фыркали, тяжело поднимая бока.

Тотай-Тору опустил руку и подумал: хорошо, что успели к Бороару до вечера!

Город стоял в трехстах прыжках впереди – темная рукотворная стена на востоке. Ближе подходить вряд ли было нужно. К тому же не так и рады им там будут. Хоть это и поселение б'Рвана, но из тех что на самом порубежье, так что они все тут почти что йарбы. Окраинная цнбр – наверняка изросшаяся, на краю самой себя…

Несколько селян замерли в поле неподалеку, тревожными глазами оглядывая дромов и блестящих металлом отаругов в люльках. Появление вооруженного отряда могло нести плохую весть. Некоторые из селян с вопросом оглянулись на реку. Пара работных, низких и толстых, дромов стояли рядом с ними, радуясь перерыву. Их понурые глаза устало смотрели в землю. Вдалеке, подняв пыль, гнали стадо жирных равнинных уилисов на ночь поближе к городским стенам. Рабы, поливавшие посев неподалеку, тоже было остановились, удивленно разглядывая пришельцев. Но несколько хороших кнутов мгновенно вернули их к работе.

Тотай-Тору слышал цнбр селян – она была своя, почти родная. Но, в то же время, чуточку иная по сравнению с тем, что заключалось под латнирами воинов на дромах позади него. Велик б'Рван! Велики твои земли…

Глаза селян говорили, что и они слышат Атсинбирг вооруженных дромаругов. Бороарцы выглядели дружелюбными, и на них, пожалуй, можно было положиться. Постоянные нападения из-за реки приучили порубежников к дисциплине и прибавили теплых чувств к остальным б'рванцам. Однако корни рода Тору, давшие жизнь почти всем воинам его отряда, жили на другом конце земель клана, и для местных они были удивительны. Поэтому шиташ на поясе ощущался, как нелишняя тяжесть.

Их, естественно, заметили.

От города по дороге заклубилось пятно пыли – красное в красном закате.

Воины терпеливо ждали. Подходило время ночного привала, а все были измотаны. За день отряд покрыл огромное расстояние. Никто не спрашивал, куда они едут, но даже если бы и спросили – Тотай-Тору лишь рассмеялся бы в ответ.

Он отвечает только Кругу Эгиббардов!

Отсюда была видна близкая река – мягкий блеск над травами. Это хорошо. До темноты можно будет осторожно сводить дромов к воде, помыть и скакунов и тангров. А там, если удача будет на его стороне, подойдут и баржи. Однако к утру надо быть настороже и выставить двойную охрану. Поднимутся от воды туманы – отличное прикрытие для нападения из леса, туман скроет любую лодку…

Клуб пыли приблизился, стало заметно скачущих перед ним двух дромов с тремя всадниками.

Тотай поднял пустую руку и молча ждал, пока встречающие подойдут на дистанцию разговора. Городской рудван тоже поднял руку, и они сблизились. Рудван был обряжен в голубую одежду с красными нашивками на рукавах. Было видно, что нагрудный накладной щит его был черным, видимо, сработанный из латнира кх’отра. Его «хвост» позади нашлемника был странных цветов – желтый верх, черный низ. Здесь, на рубеже, они скоро совсем станут варварами…

Глаза горожанина мельком и без особого интереса скользнули по Тотай-Тору, чуть задержались на его отряде. Ничего особенного, мелкая группа дромаругов, лишняя проблема городу, устраивать их да кормить.

Опуская руку, Тотай-Тору с силой ударил наручем в нагрудный латнирный щит:

– Вечная жизнь б'Рвану!

– Вечная жизнь б'Рвану! – негромко ответил встречающий, не утруждаясь ответным ударом.

– Довольства и процветания Атсинбирг славного Бороара, его жителям и воинам!

– Здоровья и удачи могучим воинам клана! – так же по форме ответил пришедший. Что-то в его тоне было неприятным.

– Ночлег и еда, – произнес Тотай заведенную формулу, и кивнул на свой отряд. – Пятнадцать дромов, тридцать всадников. И, может быть, приятная беседа у вечернего костра?

– Будет исполнено, – холодно кивнул горожанин, отворачиваясь. – Пойдете в правую стоянку перед городом, в сотне шагов от ворот. Вам поднимут два синих шатра. Фураж, питье и провиант принесут споро.

Церемонии были окончены, и хозяин явно не проявлял интереса провести время с гостями. Кто они для него? Еще одна обуза на плечи.

«Однако в такой близи от лесов город должен быть рад путникам, что умеют держать шиташ в руке», – неприязненно подумал Тотай. – «И у кого могут оказаться последние новости с полей иных сражений».

Он чувствовал ответное раздражение.

– Я встану там, у реки, – Тотай рукой показал на понравившееся место.

– Там не положено, – голос рудвана был устал, лишен интонаций. Похоже, все постояльцы просились туда. – Утром туманы поднимаются над низинами, отряд могут поймать врасплох. Это бывало уже не однажды.

– Я приму к сведению, – безэмоционально ответил Тотай. – Продукты привезете туда.

Он тронул поводья, и, дернув устало ухом, его дром сделал первый скользящий шаг.

– Туда нельзя, – упрямо повысил голос горожанин. – Это запрещено. Там перед самым берегом ловушки!

Тотай вдруг почувствовал интерес. Он развернул своего скакуна и снова приблизился к рудвану со смешным черно-желтым «хвостом».

– После второго захвата спящих Совет элитаров принял решение, – словно бы извиняясь сказал тот. – И обо всех случаях неисполнения будет доложено Совету!

Тотай удивленно наклонил голову, не веря своим ушам.

– Также не будет отпускаться фураж и провиант! – надавил еще больше городской рудван, уже предвкушая свою маленькую победу.

Дромаруги отряда, внимательно прислушивавшиеся беседе, начали медленно окружать горожанина. На их тяжелых, покрытых дорожной пылью лицах, при всем желании нельзя было найти признаков благодушия. Или хотя бы просто соратнических чувств – все же, их цнбр росли довольно далеко друг от друга… Видно было, как попутчик городского рудвана, оставшийся в стороне, подает задом поближе к Бороару.

– Какой Совет элитаров тебе так сказал? – презрительно растягивая слова спросил Тотай. Эта маленькая забава на ночь глядя начала ему надоедать.

– Совет города Балианнара, которому подчиняется вся поречная земля Эбирройской равнины от Балбара до Тинрилока! – вскричал горожанин. Похоже, он все-таки струхнул.

– А что ты скажешь на это? – Тотай развернулся спиной, позволяя рудвану ознакомиться с содержимым врезок на его латнире.

– Тору-у, – протянул горожанин. Трудно было понять, чего больше в его интонации – раздражения или удивления. – Конечно… Я так и подумал…

Но Тотай уже терял к нему интерес. Короткая вспышка закончилась. Имя его родного города было известным в б'Рване, но, большей частью, по слухам. Ибо настоящие задания его родовичей не каждому открыты, далеко не каждому. Остальные лишь повторяют слухи. Ну да – «эти бездельники, шныряющие повсюду…», «… Да они просто трусы, убегающие от сражений…»

Как бы то ни было, отряд разместится там, где ему захочется, хоть в центре этого Бороара. И горожане окажут им все положенные услуги. Ловушки, река, и даже с'энфарпы – все это им не помеха…

Но почему-то задела Тотай-Тору отчужденность городского рудвана. Принимающему не положено делать разделений, а положено – предоставлять еду и кров любому отряду б'Рвана! Тотай чувствовал легкий укол – не самолюбию, нет. Это был укол чувству справедливости. Простые тангры не любят непонятностей. Но то, что они сами додумывают – не всегда правильно!

Его корень, приносящий так много добра клану, пользовался ухудшающейся славой среди соратников, пусть и на порубежье… За то, что юноши Тору не попадали в сборные отряды, за то, что небольшие их разъезды рыскали по всей территории б'Рвана с непонятной для пастухов целью. И, главное, что именно члены его корня охраняли загоны и баржи с захваченными рабами.

Тотай с осторожностью провел дрома меж ловушек, спрятанных под травами почти до самой реки. Дром уже плохо слушался – так ему хотелось ступить в воду Эрны. Скоро, скоро он сможет сделать это, как и скакуны всего остального отряда. Надо лишь разгрузиться и развернуть лагерь.

Оглянувшись, Тотай-Тору заметил, как под самыми стенами Бороара поднялись несколько темных шатров. Так вот причина самоуверенности городского рудвана. Рядом с городом расположился еще один отряд воинов, и похоже, куда более крупный. Что-ж, это хорошо, добавит безопасности.

Прямо перед водой нашелся песчаный плес, удобный и чистый, как раз чтобы заночевать тридцати усталым танграм. Воины остановили дромов, распаковывались.

Конечно, отряд мог обойтись и без помощи городка Бороара, трав для выпаса дромов тут хватает, а еды для всадников у них с собой на неделю. Однако всегда лучше оставить запас – в запасе!

Глядя, как освобожденные из кожаных мешков скехи носятся вокруг, вынюхивая и разведывая стоянку, как умелые отаруги привычно ставят походные шатры, рогатины и силки у воды, Тотай почувствовал в душе что-то похожее на умиротворение.

Первый из скакунов, наконец, вошел в воду и торжествующе крикнул – его громкий дрожащий голос спугнул птиц из высоких приречных трав, и те поднялись в вечереющее красное небо.

* * *

Б'рванцам известно, что такое внезапно выныривающая из облаков небесная лодка. В свисте и грохоте летит сама смерть, и все живое бежит от этого рева, все прячется и замирает. Но где спрятаться в степи? Б'рванцы не живут среди гор, как ю'линноры или хуураданцы, не укрыты под сенью лесов, как с'энфарпы, не прячутся в болотах, как йарбы. Б'рванцы всегда на виду – и всегда доступны злому небу. Б'рванцы – всегда первые, кого находит хищность гонклардов, когда те выходят на охоту…

…Грохот надвигающейся лодки, слепящая вспышка, шепчущий крик железной птицы, от которого перестают слушаться мышцы, а глаза закрываются сами, широкая нерушимая сеть сверху… Тотай-Тору знает все об этом. Ему довелось самому пережить атаку летучих демонов! Был еще ребенком, не доросшим до Второй инициации. Навсегда он запомнил залитый ярчайшим светом зал, ужасных клацающих существ, непохожих ни на что на свете, одетых в сверкающие сплошные латниры. Огромного роста, они хватали громадными руками застывших в неподвижности тангров, разделяя их на группы. Однако чужаки были разборчивы. Между ними ходили поменьше, тощие – другие существа со странными кожистыми телами совсем без латнира. Они оглядывали захваченных тангров, указывали, если попадался больной, или старик, или ребенок. Показали и на него. Тотай-Тору выбросили вниз, как бесполезный хлам, и он даже не мог скрежетать зубами, обездвиженный. Лишь чувствовал отчаяние и ярость от своей слабости… Высота была в три роста – он сильно ушибся. Низко продолжала висеть лодка, с презрением к любым опасностям, которые могут представлять тангры… Он упал вниз, на горячую пыльную траву. Да так и продолжал лежать, ожидая смерти, безоружный, ошеломленный, униженный, среди других своих сородичей. Все сопровождающие отаруги остались там, в улетевшей лодке. Это было неслыханно – как напоминание о временах, где гонкларды прилетали, когда хотели, и брали, кого хотели.

* * *

Яркое видение закончилось и Тотай мотнул головой, отгоняя старую злость. С тех пор прошло много времени, он возмужал и стал дромаругом, командиром дромаругов. И очень хорошо понял: если хочешь мира для родичей и силы для клана – сделай так, чтобы небесные лодки наполнялись не твоими бойцами, а воинами чужаков!

И речь даже не только о лодках гонклардов. Взять хотя бы знаменитый б'рванский латнир, помогающий победе над противниками. Кто из окружающих тангров знает, что горы Трилистника не имеют никакого отношения к «железной воде»? Ее пьют с детства подрастающие отаруги, но это лишь чудесная сказка, сочиненная одним из клановых махо б'Рвана сотни зим назад. У всего есть своя причина, есть она и у этой лжи. Танграм не должно знать, что у «железной воды» совсем другой источник…

Светило Рор давно скользнуло за горизонт. Потемнело далекое небо, звезды уже проступили сквозь глубокую синеву. Три шатра стояли на песке – ночь у воды будет приятной. Воины собрали плавник и разожгли огонь, готовя еду. Со стороны Бороара потянулись носильщики провианта, рабы осторожно нащупывали проходы между близкими ловушками. Все шло, как положено.

Однако тревога продолжала бередить грудь. На том берегу, заросшем лесами почти до самой воды, тянулись длинные дымы. Варвары собирали силу для броска. Тотай-Тору глубоко вздохнул и посмотрел с опаской – но не через воду, а наверх, в хищные небеса.

Старое предчувствие, оно не отпускало его уже несколько дней.

Застарелый страх встречи с небесной лодкой.

Раздались возгласы отаругов. Тотай глянул в направлении, куда указывали их вытянутые руки. Там, за изгибом берега, показались широкие плоские тени над водой. Это были баржи, вовремя нагнавшие отряд возле Бороара. Были уже различимы стоящие на них воины, направлявшие движение шестами.

Что ж, ночной привал будет удобным…