Электронная библиотека » Том Роббинс » » онлайн чтение - страница 22


  • Текст добавлен: 10 ноября 2013, 00:21


Автор книги: Том Роббинс


Жанр: Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Как ни относиться к проблеме, вызванный ею фурор будет неуклонно набирать обороты. Возможно, этот фурор даже примет беспрецедентные масштабы и будет иметь непредсказуемые последствия. С этим мы тоже согласились. В чем мы не пришли к согласию, так это относительно того, необходим ли такой фурор. Лично мне хотелось избежать шумихи. Перселл же ждал ее с тем же вожделением, с каким Кинг-Конг ожидал встречи с Фей Рей. Если поначалу наши споры подпитывались неистовством общественной (и личной) заинтересованности, то затем в кладовке неожиданно разразилась эпидемия молчания. Словно муха цеце вырвалась из своего прозрачного хранилища и успокоила нас своим усыпляющим укусом.

Мы с Перселлом просидели несколько часов, не произнеся ни слова. Единственным звуком, нарушавшим тишину зверинца, была румба, отбиваемая уродливыми ногами-стрелками безумных настенных часов. Время от времени потерявший терпение часовой по имени Мон Кул швырял в стену шашки. Вскоре Перселлу надоело сидеть. Да и во мне зловеще зашевелились рубиновые клешни геморроя. Поэтому мы решили прекратить наши тягостные раздумья и вышли встречать Зиллеров, вернувшихся с грибной охоты.

Это можно было назвать антрактом Второго Пришествия. Перерыв, необходимый для того, чтобы выпить «кока-колы», выкурить сигарету, переброситься парой слов. Атам, глядишь, подойдет и время заключительного акта, который, если верить программке, должен продлиться целую вечность.


Открылся зверинец только в понедельник. С учетом времени года дорожное движение оказалось довольно интенсивным. Мы накормили сосисками более сотни посетителей. Лично мне все они, включая и детей, казались переодетыми сыщиками.

Из-за четырехдневного перерыва дрессированные блохи растеряли былую форму. Гонки на колесницах заканчивались суматошными столкновениями. Во время прыжков на лыжах одни блохи опрокидывались на спину, другим прыжки не давались вообще. Прима-балерина – всеобщая любимица – танцевала номер из «Астарты» только в одной туфельке, и дело обернулось настоящим провалом. К счастью, среди наших посетителей не оказалось истинных ценителей и знатоков балета.

Под конец рабочего дня я представлял собой ходячую теплицу невротической флоры. Вот в этом горшке редкий тик, там судорога в полном цветении, и повсюду экзотические тропические морщины, вонзающие свои озабоченные корни в гумус моей плоти. Даже Перселл нервно дернулся, когда после ужина Аманда предложила отправиться на джипе в Анакортес и посетить кинотеатр для автомобилистов, где фильмы смотрят, не выходя из машины.

Мы с Плаки было запротестовали, бурно отказываясь от подобного предложения, но Зиллеры в один голос твердили, что нам с Перселлом, как никогда, нужно немного развеяться. В конце концов они убедили нас в том, что поездка в придорожный кинотеатр предпринимается исключительно для нашего блага. Кроме того – ни больше ни меньше – Тело решено было взять с собой.

Тело завернули в одеяло, принадлежавшее индейцу апачу по имени Молния Дымовой Трубы, и усадили на заднее сиденье между мной и Плаки.

– Если полиция остановит нас и пожелает устроить проверку на наркотическое опьянение, – сказала Аманда, – мы скажем, что Тело перебрало огненной воды, и мы везем его обратно в резервацию Ла-Коннер.

Железная логика, ничего не скажешь. Обратно в резервацию по пути в придорожный кинотеатр. А если полицейские захотят сами отвезти «индейца» в резервацию?

В общем, нам пришлось потратить лишний доллар, чтобы Тело смогло поприсутствовать на представлении, которое началось для него с опозданием на несколько столетий.

Я с большим трудом могу вспомнить содержание фильмов, которые мы тогда посмотрели. Кажется, один из них назывался «Возвращение Невесты-Белки» и повествовал о таксидермистах и реинкарнации. Аманда на протяжении сеанса хихикала, а Плаки Перселл заявил, что у аборигенов потому такое острое зрение, что они никогда не смотрят кино и телевизор.

– Так зачем же мы сюда приехали? – спросил я.

– Фильмы делаются из света, – напомнил нам Джон Пол и, сопровождаемый громким хрупаньем попкорна, подался вперед в сторону экрана.

Во втором фильме парень по имени Чак привел к себе домой со школьного бала подружку. Его отца это здорово вывело из себя. Особенно после того, как у девушки произошла задержка. Как выяснилось позднее, причиной тому были исключительно нервы. К данной ситуации я отнесся с полнейшим сочувствием.

Мы уехали, когда действие близилось к счастливому концу.

Для меня лично хэппи-эндом стал тот миг, когда вдали замаячила громада зиллеровской венской сосиски. Купаясь в неоновых огнях, наш славный хот-дог скользил по туманному горизонту подобно тому, как слабая сторона человеческой натуры порой скользит по сырому гамбургеру его греховности.

Подъехав к автостоянке, мы заметили, как от придорожного кафе бросились прочь две крупные мужские фигуры, скрывшись в опустившейся над гороховыми полями тьме.


После беспокойной ночи, сплошь состоявшей из скверных сновидений, во вторник утром я с трудом выбрался из постели и съездил к телефонной будке на окраине Маунт-Вернона. Оттуда я позвонил в лабораторию института имени Джона Хопкинса и получил результаты радиоуглеродного анализа. Если не ошибаюсь, я уже поведал об этом читателям ранее.

Зверинец выглядел достаточно мирно – так мне показалось, когда я вернулся. Три пожилые дамы-туристки – скорее всего вдовы – сидели за стойкой и попивали сок. Они направлялись в Викторию, Британская Колумбия, с целью посещения ботанического сада. По крайней мере я сделал такое умозаключение, поскольку Аманда вела с ними разговор о хризантемах. Она сообщила посетительницам о том, что японцы считают хризантемы гастрономическим деликатесом.

– Да они каннибалы! – экзальтированно воскликнула одна из дам.

Над вольером, в котором содержались змеи, я увидел – правда, не сразу – крупного мужчину средних лет с лицом красным, как ягодицы Мон Кула. Он сразу возбудил во мне подозрения. Впрочем, неудивительно – я теперь подозревал всех и вся: например, эти преклонного возраста дамы вполне могли прятать в своих сумочках для вязания кинжалы. Или ядовитый газ. Или напалм. Когда я направился в кухню, то услышал, как краснолицый пророкотал:

– Официантка! Еще две сосиски! От вида ваших восхитительных рептилий у меня разыгрался аппетит!

Его голос можно было сравнить с лаем железного пса, изрыгающего кирпичи.

Я никогда прежде не слышал этот голос, однако в следующую же секунду понял, кому он принадлежит. Сорок Ангелов Ада проревели в моей толстой кишке. Затем припарковали свои мотоциклы в моем желудке. Принялись с важным видом расхаживать по пищеводу, заказали пиво у моей гортани и стали бесцеремонно пинать мой язык.

Перселл прятался за кухонной дверью. Судя по выражению лица, он тоже догадался, кто такой этот обладатель громоподобного голоса. В придорожном кафе объявился отец Гутштадт собственной персоной.

•••••••

Отец Гутштадт проторчал возле входной двери еще около получаса. Он съел четыре или пять хот-догов и задал кучу граничащих с патологией вопросов о способах кормежки змей. Аманда отвечала ему с полнейшим радушием. В итоге Гутштадт убрался восвояси. Из окна своей комнатки я пронаблюдал за тем, как его микроавтобус «бьюик» – излюбленное транспортное средство монахинь епархии архиепископа Сиэтлского – отчалил в направлении Маунт-Вернона. Он не совершил ни малейшей попытки подсмотреть, что происходит в зверинце. Тем не менее…

Остаток дня слился в одно нервозное, суматошное пятно. В придорожное заведение один за другим приходили посетители, включая фермера Хансена и его старшего сына, не давая нам, четырем взрослым обитателям этого заведения, возможности закрыть зверинец и пообщаться. Около четырех часов дня мы заметили, как по болоту, по ту сторону фривея, как раз напротив кафе, в лодке проплыл вооруженный человек. Он делал вид, будто охотится на уток, однако целился прямо в окна нашего дома. Ни один настоящий охотник никогда не выбрал бы для охоты места в непосредственной близости от шоссе.

Затем из окна ванной комнаты мы увидели еще двоих, работавших на тракторе – как бы ремонтировавших его – в ноле, позади кафе.

– Нас окружают, – заявил Плаки. – Нас взяли в кольцо!

* * *

За обедом, когда грибной суп поели с аппетитом только Аманда и Мон Кул, Перселл вкратце разъяснил свой план: он вместе с Телом бежит из зверинца, чтобы выступить в студии 5-го канала, либеральной сиэтлской телекомпании, я выдвинул идею вступить в схватку с теми, кто шпионит за нами, потребовать встречи с начальством и предложить вернуть Тело в обмен на ряд уступок со стороны Вашингтона и Ватикана. По мнению Аманды, оба варианта влекут за собой ненужный риск. Джон Пол посоветовал подождать еще сутки и лишь затем предпринимать какого-либо рода действия. Когда его спросили о причинах подобной отсрочки, он на каком-то африканском (или все-таки индийском?) наречии произнес пословицу. По причине ее атавистической замысловатости она оказалась выше моего разумения, и я никак не могу припомнить.

Так что ничего мы не решили. Зверинец в те минуты напоминал осажденную крепость, хотя в целом со стороны все по-прежнему выглядело нормально.

Аманда заварила травяной чай, отличающийся успокаивающим действием, после чего поднялась наверх, чтобы спеть колыбельную Тору. Зиллер посмотрел в окно своего святилища и отправил Мон Кула на пост перед входной дверью. Перселлу надлежало оставаться поближе к кладовке. Мне же было предписано вернуться к себе в комнатку над гаражом, откуда я мог с успехом обозревать восточный периметр зверинца – наш фланг. Когда я попросил снабдить меня оружием, Джон Пол вручил мне духовую трубку, стреляющую дротиками.

– Только не вдыхай через нее воздух! – предупредил он.

Спасибо, дружище!

Решив, что вторая чашка успокаивающего чая не даст мне извести себя до смерти спонтанными имитациями массовых землетрясений, я ненадолго задержался на кухне. Мы с Плаки неожиданно разговорились. Он рассказал, что вырос в провинциальной, сельской Виргинии. Поведал о гоночных автомобилях, самогоне, потасовках после футбольных матчей, о рыбной ловле в водах реки Шенандоа и горечи, которая попой окрашивает воспоминания его родственников о тех далеких днях, когда они были родовитыми землевладельцами. Поведал он мне и о своей давней слабости по части женского пола. О наркотиках и абортах и том, как, занимаясь тем и другим, он честно старается совершать добрые поступки – оказывать людям помощь там, куда не осмеливаются даже сунуть нос самые уважаемые гуманисты. Он повторил свою теорию, что в нашей культуре все рано или поздно сводится к одному – деньгам. Плаки выразил желание узнать от меня что-нибудь о науке. Собственные познания в религии, политике, экономике, искусстве, философии и многом другом он считает слишком обрывочными, фрагментарными и в последнее время подумывает восполнить бреши в своем образовании, хотя особой уверенности в том, что от новых знаний он сделается счастливее, у него нет. Затем Перселл процитировал несколько стихотворных строчек, написанных одним его другом-поэтом, которые звучали примерно так: «Удивительно, как много людей начинают хохотать, стоит тебе уйти из университета и бросить читать газеты». После этого Плаки и сам расхохотался.

Я посоветовал ему поразмышлять о том времени, которое он провел в монашеской обители, поскольку это само по себе крайне необычный образовательный опыт.

– Твоя правда, – ответил Плаки. – Я непременно подумаю о тех днях, когда отсиживался в каморке в монастыре. Если только благополучно выберусь из этого дерьма.

Попрощались мы тепло, по-дружески.

Поскольку я забыл, какой конец духовой трубки используется для какой цели, и побоялся брать в руки смоченные ядом дротики, то отложил грозное примитивное оружие и, безоружный, притаился возле заднего окна. Примерно каждые Пятнадцать минут осенняя луна просачивалась через турникет облаков. Ночное светило не иначе как тайно замыслило выжать живописный облик долины до последней капельки, чтобы он приобрел еще более утонченный, псевдокитайский облик. Залитая лунным светом природа застыла, как на картине. После того, что показалось мне тридцатью часами однообразных утомительных бдений, я погрузился в сон, а пробудившись в жидких рассветных сумерках, обнаружил, что голова моя находится на подоконнике. Все тело затекло и напоминало канализационную трубу, которую прополоскали бальзамирующей жидкостью.

Несколько бессистемных гимнастических упражнений привели мое кровообращение в норму. Затем, убедившись, что никакой опасности на горизонте вроде бы не наблюдается, я проковылял через сбрызнутую ночной росой рощицу к зданию кафе. На кухне я обнаружил Аманду, которая заваривала чай. Кроме выражения крайнего удивления, на ней практически ничего больше не было. Не считая, правда, крошечных трусиков. Кровообращение, которое я только что ценой великих усилий отрегулировал, мгновенно устремило свой поток в область пениса.

Я поинтересовался, что Аманда делает на кухне в столь ранний час, однако дожидаться ответа, как мне стало ясно, не было необходимости. Дверь кладовки была не заперта. В рассветных лучах я увидел, что Тела там больше нет. Я испугался худшего, однако Аманда заверила меня, что, пока я спал, никакого штурма не произошло. Случившееся – дело рук наших товарищей. Джон Пол и Плаки убежали вместе с Телом. А также вместе с Мон Кулом. Все они исчезли в полночь.

– Да, черт побери! – воскликнул я. – Дважды черт меня побери!

Улики – плюс знаменитая интуиция Аманды – привели нас к умозаключению, что идея похищения принадлежала Джону Полу. При помощи бабуина он попытался вынести Тело из кладовки, однако, несмотря на всю свою сноровку обитателя джунглей, не ускользнул от внимания Плаки Перселла, который настоял на своем участии. Хотя не исключена вероятность того, что между Зиллером и Перселлом с самого начала имелась договоренность о похищении Тела. Зиллер сбежал, прихватив с собой Иисуса. Видимо, для того, чтобы уберечь от возможных неприятностей Аманду, малыша Тора и меня. Может быть, он решил обнародовать факт существования останков Иисуса. Не исключено, что они с Плаки решили сообщить об этом миру каким-нибудь сенсационным, совершенно новым способом. Готов допустить вероятность и того, что он намеревался выставить Тело на всеобщее обозрение в Нью-Йорке – ведь тамошняя богемная тусовка давно требует возвращения Зиллера. Мне тут же вспомнилась его выставка магнетизма червовых тузов и заводных механических утконосов три года назад.

Мы могли только догадываться, по какой именно причине было похищено Тело. И куда вместе с ним скрылись похитители.

Единственное, что нам было известно: на нашей планете снова появился Иисус – таинственная электростанция духа, которого предали сначала поцелуем, а потом целой религией, и который меньше пострадал от рук враждебных ему язычников, нежели от родственных ему сил праведности, заявлявших о своей любви к нему. Однако на сей раз рядом с ним оказалась совершенно другие ученики. Кто знает, вдруг они сослужат ему лучшую службу?

Я испытал сильное желание помолиться и в равной степени сильное желание сорвать с Аманды трусики и заняться с ней любовью прямо на полу кухни, третье желание состояло в том, чтобы как можно быстрее покинуть «Мемориальный заповедник хот-дога дикой природы им. капитана Кендрика». Однако в следующую секунду раздался громоподобный стук – сразу во входную и заднюю двери кафе. И я тотчас подумал, что, увы, ни одному из моих желаний не суждено осуществиться.


По тому, с каким странным сочетанием утонченности и брутального высокомерия агенты взялись за свое дело – обыски и допросы, – стало понятно, что о Теле им ничего не известно. Они знали, что обитатели придорожного кафе обладают неким предметом, за который Ватикан назначил колоссальную награду и вокруг которого вращается ряд вопросов нынешней международной обстановки. Они также понимали, что дело это представляет не меньшую важность и для правительства США и что преступников непременно надо поймать, а пропажу вернуть Святому Престолу. Они понимали, что на карту поставлена и национальная безопасность, и национальный престиж. Но – но! – им так и не сообщили о том, что конкретно им следует искать. Да и вряд ли сообщат. Таким образом, у налета на придорожный зверинец и последующая его оккупации был весьма деликатный аспект.

Например, хотя Аманду и меня допрашивали с пристрастием и весьма подробно, все вопросы наших дознавателей касались местонахождения и намерений Зиллера и Перселла. Ни разу агенты не упомянули напрямую ватиканскую «собственность», и если кто-нибудь из нас только собирался затронуть эту тему, они ловко уходили от нее. (Я их немилосердно поддразнивал, а вот Аманда относилась к стражам закона с прежней ангельской кротостью.)

Им было известно о бегстве Джона Пола и Плаки и о том, что вышеупомянутую собственность беглецы прихватили с собой. Я сделал вывод, что при побеге наши ребята, видимо, оглушили агента, связали его, а связав, бросили в прибрежных тростниках на болоте. Когда на рассвете его обнаружили коллеги, он сообщил о бегстве обитателей придорожного зверинца. Далее я заключил, что отец Гутштадт и монахи-фелиситаторы бросились в погоню, опасаясь, что Тело исчезнет безвозвратно и его не смогут найти даже их друзья федералы, и что действовавших сообща сотрудников ФБР и ЦРУ оставили охранять зверинец, а вместе с ним и нас с Амандой. А еще они получили задание выудить у нас сведения о возможном местопребывании беглецов. Командовали парадом, по всей видимости, фелиситаторы. Это они приказали своим коллегам-мирянам уклоняться от обсуждения вопросов «собственности».

Зверинец – точнее, святилище Джона Пола – подвергся самому тщательному обыску. Агенты располагали огромным количеством информации о беглецах – что неудивительно, если учесть, что Перселл некоторое время находился в правительственном списке неугодных лиц, а Зиллер, по причине своей музыкальной и художественной деятельности, считался в определенных кругах Америки мифической личностью, агентов, похоже, больше интересовал именно Зиллер, к которому они относились весьма недружелюбно и именовали его не иначе как «чародей», так же, как он и сам себя называл, а факт его существования они рассматривали почти как угрозу личного характера. С другой стороны, они почти ничего не зная и об Аманде и обо мне, несмотря на то что сняли у нас отпечатки пальцев, пригрозив, что нашему прошлому уже не долго оставаться тайной.

Зверинец весь день был закрыт. Весь день и всю ночь продолжались обыски и допросы. На следующее утро, видимо, поступили новые директивы, потому что соглядатаи переключили внимание на мою скромную квартирку над гаражом. (Мне не разрешено покидать территорию придорожного кафе.) Теперь они уже не столь активно стараются завоевать наши симпатии, хотя и придумали определенные схемы отношений с нами – одновременно и грубые, и изощренные, лишь бы и дальше унижать нас и доставлять нам беспокойство.

Таким образом, читатель теперь в курсе последних событий. Я помолился (правда, сам не знаю точно кому) о том, чтобы мне был дарован еще один день для моей писательской работы. Сейчас этот день подходит к концу, а мое повествование еще продолжается. Я хочу дать небольшой отдых геморрою, если вы, конечно, не возражаете. Я отмочу его в ванне с теплой проточной водой, примерно так, как лорд Байрон отмокал свой геморрой в лазурных водах Эгейского моря. И не засяду за пишущую машинку до тех пор, пока в текущих событиях не наступит перелом или пока я сам не окажусь в солнечном штате Флорида, где, насколько можно судить, в этом году отдыхает новый класс знаменитостей.


Вот я и вернулся. Мы с моим верным другом «ремингтоном» расстались всего на четыре часа. За это время и прибыло письмо, письмо Джона Пола Зиллера, о котором говорили Аманде «голоса». Вообще-то на самом деле это было не письмо и не совсем от Зиллера. Тем не менее «голоса» оказались достаточно точны и заслуживают если недоверия, то по крайней мере уважения. Обстоятельства появления «письма» таковы. Пуэрто-риканские часы, о которых я уже упоминал на страницах этой рукописи, именуются девяностодневными часами. Это означает, что их требуется заводить раз в девяносто дней, то есть каждые три месяца. Однако именно эти часы – вне всякого сомнения, по причине их южного темперамента, – неизбежно останавливаются через семьдесят семь дней. Но вообще-то они едва волочат ноги уже через семьдесят пять дней. Таким образом, со дня последнего завода часов проходит семьдесят шесть дней, и Аманда берет ключ причудливой формы и начинает подтягивать все пружины. Сегодня – как раздень подобного ритуала.

Когда Аманда потянулась за ключом, висящим на задней стенке часов, то случайно нащупала гладкую щечку бумажного конверта. Извлеченный из тайника конверт, как оказалось, был адресован именно Аманде. Об этом свидетельствовала надпись, сделанная почерком Джона Пола (кто еще может писать пером, выдернутым из попки краснокрылой колпицы, так что кажется, будто каждый описанный персонаж бредет по колено в тех самых чернилах, которые вскормили его?). Чтобы никто из агентов не заметил находки, Аманда спрятала ее у себя на маленькой, но бесстрашной груди и поспешила наверх. Там она разорвала конверт и извлекла вырезку из издающейся в Сиэтле газеты двух-трехнедельной давности.

Бабуины – лучшие друзья космической эры

Тампа, Флорида. – (АП)

Когда в конце этого месяца с территории базы морской авиации в Палм-Касл будет произведен запуск гигантского воздушного шара, на борту этого уникального атмосферного зонда окажется «экипаж» из пяти бабуинов – животных, которым в космическую эру предстоит стать верным другом человека и прийти на смену собакам.

Некий уроженец Африки как-то рассказывал одному британскому натуралисту: «Бабуины умеют разговаривать и не делают этого в присутствии белых людей только из опасения, что те заставят их работать». Однако молчание бабуинов оказалось тщетным, поскольку человек все же использует их труд в самых разных сферах деятельности.

В Южной Африке бабуинов уже многие века используют в качестве пастухов, для присмотра за стадами коз и овец. Некоторые женщины даже осмеливаются доверять нянькам-бабуинам своих детей. В наше время бабуины – как правило, им предварительно проводится фронтальная лоботомия для подавления присущей приматам агрессивности (характерной главным образом для старых обезьян) – выполняют роль мальчиков, подающих клюшки и мячи игрокам в гольф, трактористов и носильщиков на вокзалах и складах Южной Африки. (Проблемы с чаевыми не возникает, хотя считается, что носильщик-бабуин выполняет свою работу с большей охотой, если дать ему банан или кукурузный початок.)

Кроме того, бабуинов используют при испытаниях систем автомобильной безопасности на базе ВВС США в Холломане, штат Нью-Мексико, а также рабочими автомобильных заводов Детройта. Несколько лет назад испытательную площадку компании «Форд моторе компани», что в Бирмингеме, штат Мичиган, пикетировала группа защитников животных, что отражает рост общественного недовольства использованием бабуинов в качестве пассажиров при испытании надежности автомобилей.

Наиболее активно используются бабуины в медицине. В Южной Африке для медицинских экспериментов используются сотни этих животных. Согласно заявлениям медиков, обезьянами буквально мостят дорогу, ведущую к решению проблем пересадки внутренних органов людей.

Бабуины в больших количествах обитают в горах Южной Африки, и исследовательские центры покупают их по 10 рандов, что соответствует примерно 14 долларам. В Соединенных Штатах эти животные стоят до 200 долларов.

По словам профессора Дж. Ван Зюля из Стелленбошского университета, бабуины – самые многочисленные из приматов, тогда как гориллы и шимпанзе находятся практически на грани исчезновения.

Бабуины – самые разумные из всех обезьян. По своей общественной организации они очень напоминают людей. Эти обезьяны способны считать, рассуждать в определенных пределах, пользоваться механическими приспособлениями.

Благодаря использованию бабуинов доктору Кристиану Бернарду удалось добиться успехов в первых операциях по пересадке сердца. По утверждению специалистов, использование в ряде других стран в подобных целях собак не позволило достичь удовлетворительных результатов.

В клинике Карла Бремера в Кейптауне было сделано 250 операций по пересадке почек от бабуинов другим бабуинам. Официальный представитель исследовательского центра заявил, что клиникой «накоплено огромное количество информации о психологии бабуинов, группах их крови, которые совпадают с группами крови людей».

Доктор Бернард предложил использовать бабуинов в качестве запасных частей для будущих пересадок органов людям.

«Существует возможность хранить человеческое сердце в теле бабуина в течение нескольких дней», – пояснил он.

Каким бы внушительным ни был в прошлом или будущем вклад бабуинов в медицинскую науку, наиболее судьбоносный момент настанет в середине октября, когда пять специально обученных приматов отправятся на внешний край гравитационного поля Земли в прозрачной гондоле, подвешенной к самому большому воздушному шару из всех, когда-либо созданных руками человека.

Цель полета – проверка воздействия солнечного излучения на живой организм. По словам исследователей из Флориды, предстоящий эксперимент «Икар Экс-Си» станет наиболее детальным из всей серии аналогичных испытаний. Команда приматов будет прикреплена к приборам, предназначенным для измерения физиологической реакции на мощнейшее солнечное излучение, какому никогда не подвергались другие живые существа.

Бабуины – участники эксперимента «Икар» – получили подготовку, позволяющую им пользоваться передатчиками замкнутой телевизионной системы и другими устройствами, которые предназначаются для получения сведений о природе Солнца.

Как утверждают ученые из Палм-Касл, несмотря на то что термоустойчивый пластик, из которого изготовлена гондола, отчасти послужит своеобразным щитом, он не сможет спасти бабуинов, когда те достигнут внешних границ атмосферы. Приматам-героям, к сожалению, не удастся вернуться из этого полета живыми.

– Запуск бабуинов в космос, он назначен на сегодня? – спросила Аманда. Затем чиркнула спичкой и поднесла ее к газетной вырезке.

– Вроде бы нет. Не сегодня, – ответил я. – Я тут слышал по радиоприемнику одного агента, что запуск вроде бы состоится завтра. Да, точно. Завтра утром.

Листок бумаги сгорел моментально. Аманда не проронила ни слова. Лишь нижняя губа ее дрогнула, причем так же грациозно, как вздрагивает крылышко насекомого, угодившего в паутину.

– Хочешь попытаться что-то сделать? – спросил я. Сам не знаю зачем.

Прекрасно понимая, что все бесполезно, она отправилась в спальню, чтобы поплакать там, оставив меня барабанить по клавишам моего «ремингтона», подобно тому, как в темноте дождь барабанил по исполинской сосиске. Я неожиданно подумал, что формой сосиска ну очень напоминает дирижабль или воздушный шар.


Страх смерти – начало рабства, сказала как-то Аманда. Если она права, то я попал в рабство еще в самом нежном возрасте. Началось все с коротенькой молитвы, которой меня научила мать, когда мне было года четыре.

 
Я ложусь спать, Господи,
и прошу Тебя сохранить душу мою,
Но если мне придется умереть, прежде чем я проснусь,
то прошу Тебя, Господи, возьми душу мою к Себе.
 

«Но если мне придется умереть, прежде чем я проснусь…» До того, как я запомнил наизусть эту строчку, мне даже не приходило в голову, что когда-нибудь утром я могу не проснуться. Мысль о смерти вползла в мой разум, в мою юную душу, оставила на мне метку экзистенциального страха, который с годами только усилился и преследует меня до сих пор. Интересно, сколько же юных христиан утратили полноценное представление о жизни и свободе, стоя на коленях в своих детских комнатках и повторяя леденящие душу слова мольбы, якобы призванные даровать бессмертие? Хотелось бы мне знать!

В это утро я проснулся точно так же, как в любое другое утро с тех пор, как двадцать пять лет назад научился жуткой молитве у моей матери, – умиротворенный и, к некоторому удивлению, живой. Если подобное ощущение и было сегодня особенно острым, то читатель непременно поймет почему.

Впервые за последние несколько дней мне не нужно было печатать на моем верном «ремингтоне», и все утро я провел в обществе Аманды. Она была глубоко опечалена, хотя тем не менее слегка позабавила меня. Она показала мне, как можно очистить апельсин семью различными способами. При этом каждый следующий способ оказывался более изощренным и эстетски утонченным.

Аманда располагала поразительными сведениями об апельсинах, однако английского слова, рифмующегося со словом «апельсин», она не знала. Его знает только Мон Кул. А он, к сожалению, ни за что не скажет.

То, что выскакивает из недр моей пишущей машинки, зачастую доставляет мне огромное наслаждение. Особенно когда я пытаюсь сказать нечто другое и в совершенно иной манере, но вместо этого на свет появляется некая метаморфоза или – бац! – концепция, о которой я даже не догадывался, но которая неожиданно начинает разыгрывать на печатной странице свой водевиль. Однако – как бывает в любви и в искусстве – насильно этого не добьешься. Например, я надеялся из рассуждений о страхе или апельсинах сделать глубокомысленную преамбулу к тем событиям, о которых собираюсь поведать далее. Очевидно, мой замысел не сработал, так что позвольте мне приступить к повествованию и рассказать историю без всяких фанфар и прочего – просто так, как все произошло.

Примерно час назад, а точнее, в два часа дня, наверх поднялся один из агентов. Это был агент с лунообразной головой и ямочкой на подбородке, который как-то затеял дискуссию с Амандой. В его манерах сквозило некое качество, близкое к вежливости. Может быть, он испытывал к нам жалость, а может, просто выбит из колеи сложившимся поворотом событий. А может быть, сочетанием и того, и другого. Как бы то ни было, он протянул Аманде лист тонкой белой бумаги с грифом «Совершенно секретно» и жестом показал, что не возражает, если с его содержанием ознакомлюсь и я. Вот что мы из него узнали:

Неформальное заявление Ньюпорта У. Плита, коммандера Военно-морских сил США, директора совместной военно-гражданской научно-исследовательской программы, база морской авиации, Тампа, штат Флорида.

21 октября в среду в 3:45 утра группа неустановленных лиц проникла на место стоянки научно-исследовательского воздушного шара «Икар Экс-Си» и произвела на нем несанкционированный подъем в воздух. Один из ее участников был застрелен охраной еще на земле при попытке к бегству.

Воздушный шар был наполнен гелием и готовился к старту, назначенному на 7:00 утра. На его борту должны были находиться пять бабуинов – участников полета к внешнему краю земной атмосферы (хотя атмосфера фактически простирается на большее расстояние, 99 % ее вещества сосредоточено до высоты 20 миль от земной поверхности) для проведения эксперимента по измерению воздействия солнечного излучения на живую ткань. Этот эксперимент, который также предусматривал фотографирование кислородного спектра и солнечной короны, должен был стать одним из серии экспериментов, проводимых в Палм-Касл для зондирования верхних слоев атмосферы, которые необходимы для проведения космических полетов и запуска орбитальных космических станций с людьми на борту.

Длина полностью надутого воздушного шара «Икар Экс-Си» составляет 1020 футов. Аля его создания потребовалось более 15 акров полиэтиленовой пленки, уплотненной дакро-нозым волокном. К нему крепится прозрачная гондола длиной 22 фута, изготовленная из жаропрочных пластиковых смол и имеюшая эллиптическую форму. В гондоле размешены измерительные приборы и различное оборудование систем жизнеобеспечения. Стоимость всего летательного аппарата оценивается примерно в 980 000 долларов.

Воздушные шары серии «Икар Экс-Си» не являются засекреченными, и почти всей полученной при их помоши информацией американское правительство делится с другими государствами, включая, предположительно, и Советский Союз. Тем не менее на базе морской авиации Палм-Касл действуют строгие меры безопасности. Посетители без пропуска не допускаются на ее территорию. Аля допуска на территорию, примыкающую к испытательной площадке, требуется, кроме того, специальное удостоверение. На стратегических постах в непосредственной близости от воздушного шара этим утром несли вахту десять служащих ВМС США, вооруженных карабинами.

Предположительно, злоумышленники проникли через главные ворота по украденным пропускам. Их жертвой стал по меньшей мере один человек – младший лейтенант ВМС США Губер Клуни. Поздней ночью во вторник в туалете клуба города Тампа у него был похищен бумажник с документами. Документы младшего лейтенанта Клуни были обнаружены у вышеупомянутого неизвестного лица, застреленного охраной испытательной площадки базы. Кроме того, той же ночью был угнан автомобиль, принадлежащий служащему ВМС США, который имел специальный пропуск для беспрепятственного въезда на испытательную площадку базы. Машина была обнаружена на территории базы примерно в четверти мили от воздушного шара. Направляясь к своей цели, злоумышленники оглушили охранников. В госпитале базы Палм-Касл нам сообщили, что всех троих привели в бессознательное состояние ударами в шею, предположительно практикуемыми в карате.

После этого неизвестным удалось приготовить воздушный шар к старту и проникнуть в гондолу. Воздушный шар уже находился на высоте ста футов, когда остальные охранники заметили его запуск. Первоначально они посчитали, что шар стартовал случайно. Однако поспешный осмотр стартовой площадки убедил их в том, что швартовые канаты перерезаны. По меньшей мере четыре охранника подтвердили, что видели в гондоле поднимавшегося в воздух шара одного или нескольких человек. Получив по телефону сообщение о происшествии, я в 4:10 утра прибыл на испытательную площадку. К этому времени шар уже вошел в полосу сплошной облачности и был не виден невооруженному глазу, однако легко был обнаружен радаром. Мы попытались связаться с «Икаром» по радио, однако не получили никакого ответа, за исключением того, что показалось нам смехом и звуками флейты.

Система «Икар» позволяет регулировать высоту полетов при помощи специального устройства, контролирующего подачу гелия. В это утро система не действовала. Остальное оборудование функционировало нормально.

В 4:35 утра воздушный шар достиг высоты 12 тысяч футов. Спасение похитителей шара путем пересадки их на другой летательный аппарат не представлялось возможным. Гондола была затуманена испарениями, и самолет-наблюдатель, посланный по моему приказу на разведку, не смог передать практически никакой информации. Тогда я склонялся к тому, чтобы дать самолетам-перехватчикам команду сбить воздушный шар, поскольку мы не располагали иной возможностью установить, кто проник на борт «Икара» и с какой целью.

Пока я ожидал разрешения на воздушную атаку, в здание внесли погибшего злоумышленника. Он был убит тремя выстрелами в спину, сделанными охранниками на внешнем периметре испытательной площадки, примерно в 3:50 утра. Сотрудники службы безопасности сообщили, что, когда его заметили, незнакомец побежал. Когда ему крикнули «стой!», он отказался подчиниться приказу. Он оказался трудной целью и успел избежать 20–25 выстрелов, прежде чем в него попали пули, повлекшие его смерть. Кроме бумажника с документами младшего лейтенанта Клуни, при нем были обнаружены документы на имя Л. Вестминстера Перселла-третьего.

Перселл в прошлом был ведущим игроком футбольной команды университета Дьюк и одиннадцать лет назад «прославился» скандалом – он скрылся вместе с женой своего тренера. Позднее, как утверждается, Перселл занялся преступной деятельностью. Будучи лейтенантом ВМС США до своего увольнения за действия несовместимые со званием офицера, он прошел на базе Палм-Касл летную подготовку пилота реактивного самолета. Если убитый действительно является Перселлом, то он, несомненно, имел прекрасное представление о территории базы. Успех злоумышленников отчасти объясняется именно этим.

Среди личных вещей убитого была обнаружена коробка от сигар, на внутренней стороне которой небрежным почеркам начертана записка. Она оказалась забрызгана кровью, и большую часть ее содержания невозможно разобрать. Тем не менее мне удалось разобрать и переписать следующие абзацы:

«…я пришел к выводу, что Второе Пришествие не произведет надлежащего удара по нашему обществу. Наша экономическая система поглотит его и использует в своих интересах (даже я поддался искушению использовать И.Х. в качестве трамплина для обретения богатства и власти). Для нашего общества экономика гораздо важнее, чем здоровье, любовь, истина, красота, секс и спасение, короче, важнее самой жизни. Что бы ни объявлялось важнее жизни, фактически оно всегда ставилось выше жизни и неизбежно приводило к ее уничтожению. Поскольку на самом абстрактном уровне именно экономика является религией моих соотечественников, даже Второе Пришествие не сможет радикально изменить души моего народа. Таким образом, я временно отказываюсь от моей мечты, чтобы помочь З. осуществить его мечту. Тем временем, Маркс, мне остается только надеяться всем моим мешковатым сердцем, что белая магия А. – и других людей вроде нее – в один прекрасный день победит черную магию…» (Далее неразборчиво).

Эти слова принадлежат либо явному атеисту, либо коммунисту, либо просто безумцу. Скорее всего автор записки был и тем, и другим, и третьим.

В любом случае в 5:00 утра от адмирала Стейси Горвииа из 3-го округа ВМС США поступило разрешение сбить воздушный шар «Икар Экс-Си». Однако вскоре после того, как перехватчики оказались в воздухе, им было приказано отменить ранее поставленную задачу. Приказ исходил из Белого дома. Никаких пояснений не последовало. Я получил приказ вернуть самолеты на базу и позволить воздушному шару и далее беспрепятственно подниматься вверх. Кроме того, мне приказали прекратить дальнейшие попытки связаться с «Икаром» по радио или по телепередатчику. Вскоре наша передающая аппаратура была демонтирована представителями Центрального разведывательного управления.

К этому времени «Икар» находился примерно на высоте 70 тысяч футов. Он поднимется еще примерно в два раза выше. Полностью герметичная гондола оснащена автономным запасом кислорода. Кислорода достаточно для недельного пребывания экипажа из трех человек. Однако те, кто незаконно проник на борт «Икара», не смогут прожить даже недели. Уже через 24 часа они погибнут от пагубного воздействия мощного солнечного излучения. Колоссальной силы обезвоживание умертвит их в считанные секунды. В следующем месяце, когда воздушный шар начнет терять высоту и неизбежно разрушится, от пассажиров «Икара» останутся лишь кости, однако если шару удастся продержаться в воздухе еще какое-то время, то даже кости превратятся в пыль. Гондола окажется пустой, как будто в ней никогда не было никаких живых существ.

Расследование событий, сопутствовавших похищению «Икара», не относится к моим служебным обязанностям. Я получил из Белого дома информацию о том, что могу считать это дело закрытым. Должен признаться, меня смущает одно обстоятельство вышеупомянутого дела. В нашем здании управления полетами находятся пять бабуинов. Их предстояло поместить в гондолу воздушного шара лишь сегодня в 6:30 утра. В настоящее время они находятся под моим присмотром. Все пятеро. И все же, прежде чем сегодня утром наши передатчики были демонтированы, кто-то из беглецов, похитивших «Икар», ненадолго включил телемонитор, и в течение примерно минуты мы с коллегами наблюдали за улыбающимся бабуином. Хотите верьте, хотите нет, но на борту обреченного на гибель «Икара» находится некий неизвестный бабуин.

В одном дальнем, пропитанном суевериями, изгрызенном мышами, заляпанном винными пятнами, оплетенном золотом кабинете в канцелярии Святого Престола с полдесятка немолодых элегантных кардиналов почтительно беседовали с одетым в черное священнослужителем неопределенного сана.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации