Текст книги "Крым. Ханы, султаны, цари. Взгляд на историю полуострова участника Крымской кампании"

Один человек, не так уж много лет назад посетив эту долину мертвых, встретился в ней с необычным человеком, который долгое время имел отношение к ее памятникам. Бродя по извилистым дорожкам в поисках интересных монументов, он наткнулся на маленького старичка, наполовину скрытого кустами. Тот старательно вырезал на свежем надгробии буквы древнееврейской надписи. Его нелепая причудливая одежда казалась еще странней из-за длинной седой бороды. На голове у старичка была огромна шляпа в форме шара; большие круглые очки, закрепленные сзади шнурком, защищали его глаза от солнечных лучей и от пыли. Что-то вроде большого зонта прикрывало от солнца этого высохшего от старости маленького художника, который прижимался к земле в ногах надгробия, над которым работал. В ответ на расспросы посетителя кладбища он сказал: «Уже сорок лет здесь не ставили ни одной могильной плиты, на которой надпись вырезал бы не я. Все, кому я оказал эту честь, были моими друзьями или родственниками, так что я работаю не только ради славы моего искусства. Это дело, которым я занимаюсь и кормлюсь сорок лет, – больше чем механический труд. В нем есть радость и боль памяти. Я знал и любил большинство людей, которые спят здесь, прежде чем вписал их имена в великую каменную книгу Иосафата. Я и сам приближаюсь к тому часу, когда лягу здесь в том месте, которое заранее заказал для себя, вон там, под деревьями. И я не знаю, чья неумелая рука сможет сделать для меня то, что я делал для других». Этот могильный художник гордился своим ремеслом. Теперь он спит со своими отцами, и ему не важно, хорошо или плохо вырезано его имя среди тысяч имен в уединенной долине Иосафата.

Евреи-караимы – очень интересный народ. Они и внешностью, и взглядами, и привычками, и характером отличаются от тех евреев, которых так много живет повсюду в Европе. Выражение лица у них обычно открытое и приятное. От своих собратьев по вере они отличаются большой чистоплотностью. Они вежливы и любезны, но без малейшего намека на раболепие. В религии они отвергают Талмуд и комментарии раввинов, признавая лишь Ветхий Завет и буквально следуя ему. По этой причине некоторые люди производят их название от слова «кара», которое означает «писание». Кроме этой коренной разницы в религиозной доктрине, между ними и остальными евреями есть некоторые различия в литургии, методе обрезания, правилах относительно пищи и в том, при какой степени родства между женихом и невестой брак разрешен, а при какой запрещен. Все это проводит широкую границу между двумя частями еврейской расы. Караимы такие же умелые и предприимчивые коммерсанты, как талмудические евреи, но, в отличие от них, известны своей безупречной честностью, за которую их все уважают на полуострове. Слову торговца-караима верят полностью. Уважение к этому народу побудило ремесленников и лавочников караимского происхождения в Евпатории, Кафе и других городах указывать на вывесках, что они караимы. Они говорят на татарском языке, и обычаи у них те же, что у татар, за исключением различий, вызванных религиозными предписаниями.

Несколько лет назад русское правительство назначило специальную комиссию для исследования условий жизни караимов и выяснения их происхождения. Она в основном подтвердила то, что караимы говорят о себе сами. По их собственным словам, они – чистые, без посторонней примеси потомки иудеев, уведенных в Вавилон. Они утверждают, что, когда закончилось вавилонское пленение, многие иудеи вернулись на родину, но многие остались там, где жили в плену. Потомки оставшихся ушли на север и обосновались в Армении, затем расширили свою территорию, поселившись на Кавказе, и перебрались в Крым, а из Крыма несколько караимских колоний переселились в Польшу. Поскольку они не жили в Иудее во времена Христа, у них нет предубеждения против христиан; очевидно, они всегда жили, как правило, в ладу и с христианами, и с мусульманами. В небольших количествах члены этого сообщества живут в Литве, на Волыни, на Кавказе, в Египте и в Иерусалиме. Иерусалимские караимы в определенное время года собираются на западном склоне горы Мория и поют жалобные песни об уничтожении иерусалимского храма и рассеянии еврейского народа.

Летом 1851 года десять караимов из Крыма добрались до Гайд-парка, осмотрели чудеса Великой выставки и вернулись назад с покупками для своих магазинов.

Среди жителей Крыма есть и талмудические евреи. Эта часть его населения в значительной степени состоит из недавно приехавших людей, которых правительство переселило из внутренних областей России, главным образом из польских провинций империи, чтобы избавить эти области от народа нечестных дельцов и с помощью сельского хозяйства приучить переселенцев к честному труду. На деле же при переселении евреев было много случаев несправедливости, и многим из них пришлось испытать трудности и лишения. Как и можно было ожидать, попытка с помощью закона заставить народ отказаться от старых привычек и обычаев не удалась. Дети Авраама считают любую работу руками чем-то омерзительным и никогда не берутся за полевые работы, если есть хотя бы малейшая возможность заняться торговлей. Они постепенно ускользнули из сельских местностей и пробрались в города, где стали торговать всевозможными мелочами и цепко держались за богатых горожан-клиентов, пока не начинали зарабатывать себе на жизнь этой торговлей. Кох встретился с одним из таких беглецов, почтенным человеком, на рыночной площади Симферополя. Этого человека вместе со многими другими евреями насильно увезли из Курляндии и обрекли на крестьянскую жизнь в Крыму. Труд земледельца был ему не по душе, а поскольку он совершенно не привык к нему, он очень быстро натер себе мозоли на ладонях. Вскоре этот труд стал для него невыносим. Весной, когда полевые работы снова начались, он сбежал с фермы, чтобы поискать себе более легкого заработка в городе.

* * *

Карасу-Базар – крупный зерновой рынок Крыма, где развита и промышленность. Главные виды местной продукции – кожаные изделия от туфель до седел, грубая керамика, режущие инструменты, кирпичи и черепица. На улицах тесно от магазинов, которые не расположены случайным образом, а объединены в группы по восточному правилу: для каждого товара – отдельный участок. Здесь есть кварталы торговцев кожаными изделиями, шерстяными товарами, тканями, гончарными изделиями, кварталы поваров, пекарей и кофеен. Каждая кофейня разделена на квадратные отделения. По краям квадрат охвачен круглым диваном, а в центре стоит жаровня. В этих тесных уголках татары, армяне и караимы могут часами сидеть вместе, мелкими глотками пить кофе и молча курить длинные трубки из вишневого дерева. Но иногда они заключают друг с другом сделки или играют в нарды. Восточнее города расположено большое кладбище, где восьмигранный памятник, окруженный аркадой, отмечает место погребения турецкого паши. На вершине соседнего холма стоит дом богатого грека. Это один из домов, которые были построены для императрицы Екатерины.

Население Крыма, по данным различных авторов, было равно:

Согласно последнему из этих подсчетов, на одном квадратном метре территории жило в среднем около двадцати человек. Демидов подсчитал и численность различных групп населения. Вот составленная им итоговая таблица, в которой учтены только мужчины:

Сейчас в Крыму находятся еще не менее 400 000 человек – русские, французские, британские, турецкие и сардинские военные и находящиеся при армиях гражданские лица. Эта масса временного населения, гигантская прибавка к 200 000 постоянных жителей, быстро заполнила маленький полуостров, обитатели которого с трудом выращивают достаточно зерна для собственного потребления.

Татары составляют значительное большинство населения Крыма. Их обычно делят на три группы – жители степи, горцы и ногайцы. Различия между ними не слишком велики и явно возникли из-за различий в условиях жизни между разными местностями.

Татары первой группы живут в деревнях или отдельно стоящих крестьянских дворах, разбросанных по северной равнине. Их манеры грубее, а внешность более азиатская, чем у их сородичей с южных гор: горцы больше контактировали с цивилизованной жизнью и народами Западной Европы в то время, когда их побережьем владели генуэзцы. Но степняки проще и гостеприимней: они примут в своем доме чужестранца и не потребуют огромной платы за свои услуги, а часто не берут вообще никакого вознаграждения. Их дома с плоскими крышами грубо сложены из собранных поблизости камней, а иногда из необожженной глины. Степные татары разводят скот и возделывают землю. Во время долгих суровых зим они часто терпят тяжелые лишения из-за нехватки топлива: в степи нет деревьев, а запасы сухой травы и соломы кончаются. Стада тоже тяжело страдают: им не хватает собранных запасов сена. Известны случаи, когда несчастные животные, превратившиеся в живые скелеты, съедали одно у другого шерсть из гривы или хвоста. Многие из них погибают. При обработке земли степняки проявляют немалое трудолюбие. Но, находясь под властью русского правительства, они постоянно терпят мелкое воровство со стороны его низших чиновников, которое лишает земледельцев энергии и не позволяет им поступать обдуманно и предусмотрительно. Татарам трудно добиться от верховной власти возмещения ущерба из-за того, что они отличаются от русских по языку и религии, и по этой причине чиновники местной администрации становятся более алчными, чем обычно. Некоторые гуманные и просвещенные губернаторы брали татар под свою особую защиту, но даже у Воронцова при всех его энергии и могуществе такие планы постоянно заканчивались неудачей. Из-за такого своего несчастного положения глава деревенской семьи редко думает о том, чтобы вырастить урожай больше, чем семье хватит на год. Поэтому, если следующий урожай созревает дольше, чем обычно, или оказывается плохим, степнякам нечего есть. В 1833 году в этих местах был голод, от которого люди погибали целыми семьями. Достойно внимания то, что перед этим они все отказались от предложенной властями помощи, показав этим, что не доверяют правительству. Помощь была отвергнута, так как люди считали, что, приняв ее, дадут низшим чиновникам предлог вымогать с них больше.

Вторая группа татарского населения – татары-горцы. В них меньше восточных черт и больше западных, чем в татарах с равнины. В их речи встречаются итальянские слова, в их жилах есть доля итальянской крови, а в их манерах немного итальянского изящества и лукавства. Но в отдаленных уголках гор западное влияние не заметно. Некоторые из горцев – местные магнаты, потомки давно обрусевших татарских мурз. Они владеют обширными землями и вокруг своих домов, и в степи, а также имеют большие стада буйволов и крупного рогатого скота. Местные крестьяне пасут скот и в то же время возделывают фруктовые сады и виноградники, а также выращивают немного льна и табака. Их деревни обычно стоят на крутых склонах гор, и ряды домов стоят на террасах, один над другим, как кресла в амфитеатре. У этих скромных жилищ только три невысоких стены: роль четвертой, задней стены играет сама гора. Благодаря этому в домах теплее, и они меньше рискуют пострадать от свирепых порывов ветра, который иногда дует в этой местности. Крыша плоская; она состоит из нескольких балок и лежащего на них покрытия из густой, как тесто, смеси дерна и других материалов и так тверда, что через нее не проникает влага. На этой крыше-террасе, как правило чистой и опрятной, крестьянин раскладывает фрукты и семена, которые нужно высушить. На ней же он в летние месяцы дышит прохладным вечерним воздухом, беседует с соседом, а в сильную жару и спит. С этого наблюдательного пункта он может видеть, что происходит вокруг и кто приближается к дому, когда его верный пес с лаем бросается на чужака. Одна из этих крыш-площадок – крыша дома омбаши, то есть главы деревни, – играет роль площади, на которой жители деревни обмениваются новостями и обсуждают деревенские дела.

Третья группа татар – ногайцы, которых называют так в честь князя по имени Ногай, – самая малочисленная, но самая азиатская и примитивная. В Крыму они появились только в наши дни: русское правительство переселило их на полуостров из степи к северу от Азовского моря, где жили их отцы и до сих пор живут их соплеменники. До самого недавнего времени эти люди вели жизнь настоящих кочевников: летом жили в круглых черных войлочных шатрах, а на зиму строили себе земляные хижины. Они редко оставались на одном месте много месяцев. Если они решали переселиться, им достаточно было одного часа, чтобы погрузить жену, детей и вещи на арбы и уехать наугад в какое-то другое место среди степи. Они чувствовали отвращение к непрерывному труду и потому почти не возделывали землю, выращивая лишь немного проса. Их основным занятием было скотоводство, а в свободное время они собирались в круг, садились на землю и отдыхали, куря и слушая старинные сказания своих предков. Теперь эти привычки забыты. Когда ногайцам предлагали перейти к оседлой жизни, они сначала отвечали: «Мой отец кочевал и был счастлив, и я буду делать то же самое» или говорили: «Такой порядок установил сам Бог. Нам он дал колеса, другим народам постоянные жилища и плуг». Благодаря разумным и упорным стараниям графа Мезона, французского эмигранта, который был губернатором ногайцев с 1808 по 1821 год, ногайцы постепенно согласились отказаться от кочевой жизни, поселиться в деревнях, построить себе постоянные дома и заняться сельским хозяйством. Они живут главным образом на Керченском полуострове. Часто их лица и фигуры имеют ярко выраженные монгольские черты. Несмотря на это и на общий у них всех желтый оттенок кожи, ногайские женщины в возрасте от семнадцати до двадцати лет часто могут называться красивыми. Но позже, в возрасте от тридцати до сорока лет, они делаются просто уродливыми. Мужчины-ногайцы, наоборот, с годами становятся красивее: они отращивают пышную бороду, которая отчасти скрывает некрасивые черты лица и придает им патриархальную солидность.

Хотя и закон, и магометанская религия позволяют мужчине иметь нескольких жен, многоженство среди татар – большая редкость. Коль спросил одного достаточно богатого татарина, сколько у того жен, тот ответил: «Конечно, одна! Ни один татарин, кроме плутов и мошенников, не имеет больше одной жены». Все путешественники утверждают, что семейная жизнь у татар почти идеальная. Ее характерные черты – единство членов семьи, любовь к порядку, трудолюбие женщин и любовь к дому у мужчин, которые редко тратят хотя бы копейку не на свое домашнее хозяйство. Когда чужестранец входит в одну из их отдаленных деревень, первое, что привлекает его внимание, – чистота улиц и домов. В такой деревне никогда не видно голых или одетых в лохмотья грязных детей, которые бегают по улице, что очень часто можно наблюдать и в магометанских, и в христианских странах. Хотя мужчины по восточным понятиям считают, что женщины ниже их, к женщинам относятся далеко не как к рабочей скотине или товару. А уважение жены к мужу можно сравнить лишь с почтением, которое дети оказывают родителям. Детям никогда и в голову не придет сесть в присутствии родителей, не попросив на это разрешения и не получив согласия. При любой возможности они целуют руки отцу, матери и родственникам и просят у них благословения. Главное занятие женщин – прясть, и они постоянно носят с собой прялку. Татарки полагают, что рыжие волосы украшают женщину, и окрашивают свои волосы в этот цвет. Кроме того, они соединяют краской свои брови, тоже считая это украшением. На людях они покрывают голову длинным белым платком, концы которого висят у них за плечами; стоит отметить, что в их внешности нет ничего вульгарного. Мужчины склонны к праздности (обычный недостаток восточных людей) и любят, вытянувшись в ленивой позе, слушать какой-нибудь рассказ о чудесах, но при необходимости бодро переносят величайшую усталость и величайшие лишения. Как наездники они вызывают восхищение. Их маленькие кони проворно взбираются на самые трудные подъемы и осторожно спускаются вниз по склонам. Татары до сих пор верны обычаю своих предков есть мясо лошадей и считают его деликатесом. Молодая кобыла у них то же, что «откормленный теленок», которого закалывают в честь приезда желанного гостя, и такое угощение считается самым большим почетом, который хозяин может оказать гостю. Их язык – диалект турецкого, и лучше всего на нем говорят в Бахчисарае.

Численность татар быстро сокращается, и уменьшение их числа сопровождается утратой моральной энергии. Этот печальный факт объясняется тем, что они – завоеванный народ. Их лишили богатых земель и важной роли в общественной жизни и политике и позволили правительственным чиновникам низшего ранга изнурять их присвоением их денег. Больно думать о том, что нынешняя война должна была стать для них еще одним бедствием. Она лишила их работы, отняла у них пищу, чтобы накормить войска их повелителя, и не принесет им никакого блага даже в случае успеха союзных армий. Турция не сможет удержать под своей властью Крым, даже если он будет полностью завоеван союзниками, а для англичан и французов не может быть и речи о том, чтобы взять на себя бремя его защиты. Западные государства должны довольствоваться захватом Севастополя и разрушением его фортов и арсеналов.