Текст книги "Крым. Ханы, султаны, цари. Взгляд на историю полуострова участника Крымской кампании"

Глава 7
Война России за Черное море

Россия, которая почти шестьсот лет была отрезана от берегов южных морей, официально сделала попытку вернуть себе власть над побережьем Черного моря. Это произошло в начале царствования Петра Великого, в те дни, когда Россией фактически правила его честолюбивая сестра вместе со своим министром Голицыным. В дни наивысшего могущества татары вырвали у русских обещание ежегодно выплачивать им дань в размере 80 000 рублей, а включили в договор унизительные условия: если царь и их хан когда-либо встретятся, царь должен поддержать хану стремя и накормить ханского коня овсом из собственной шапки. Впоследствии этим двум народам было суждено поменяться местами, но для этого понадобилась долгая борьба, и ее начало не обещало успеха северному государству. Татары потребовали дань, которую им не платили несколько лет, и это требование породило войну: в 1687 году Голицын возглавил большой поход против Крыма – «пошел войной на Прекопы», как описал это один историк: слово «Перекоп», название укреплений, часто использовали как название всего полуострова. Армия министра собралась на Украине. Но летний зной был таким палящим, а засуха такой долгой, что весь край был сожжен солнцем, и войска не могли идти вперед из-за отсутствия корма для коней и воды. Кого-то нужно было обвинить в неудаче, и виноватым бесцеремонно сделали Самойловича, атамана и гетмана донских казаков. Этот могущественнейший вождь, как к нему обычно обращались, был арестован среди ночи, в то же утро поставлен перед военным судом и сослан в Сибирь, где и погиб в нищете вместе со своим сыном. А генералы, полковники, майоры и частные лица, к своему немалому удивлению, получили в награду за выдающиеся заслуги медали с цепями, медали без цепей, полудукаты и золотые монеты.

В следующем году была предпринята новая попытка. На этот раз Голицын дошел до Перекопа, но после нескольких мелких стычек с противником и бесплодных переговоров вернулся назад. Дань, всю дань, и ничего кроме дани, то есть 240 000 рублей, недоимку за три года! Только это могло удовлетворить хана. Но, выдвинув свое требование, хан не мог заставить другую сторону исполнить его, а те, кто этому требованию сопротивлялся, не могли добиться от хана отказа. Мазепа, участник обоих походов, во втором из них был уже новым атаманом донских казаков. Этот знаменитый человек, герой буйных, романтических и загадочных приключений, прошедший по миру «как порыв воющего ветра в пустыне», был увековечен в поэзии. Однажды его уличили в любовной связи с замужней дамой. В наказание оскорбленный муж велел связать пажа и привязать его, беспомощного, к спине необъезженного украинского коня. Немного помучив животное для подготовки, его отпустили на волю, конь вместе со своей ношей ускакал в степь. Он мчался через ручьи, реки и овраги и, наконец, упал мертвым от изнеможения в маленьком городке на востоке Украины. Мазепа был талантлив, и, когда излечился от последствий наказания, привлек к себе внимание Петра. Молодой царь, взяв власть в свои руки, стал покровительствовать атаману, а Голицына сослал жить «под полюс», то есть в северную Архангельскую провинцию, назначив ему содержание три пенса в день.

Никогда раненый олень не жаждал попасть «на источники водные» сильнее, чем Петр жаждал власти над открытым морем. Когда его убеждали срочно выступить в поход против Персии, он ответил: «Я хочу не землю, а море». Царь, который уже был хозяином большей части Дона, твердо решил завладеть и устьем этой реки, а для этого захватить Азов, небольшой город-крепость, где находился турецкий гарнизон. Военные корабли, построенные возле города Воронеж, на притоке Дона, были отправлены вниз по реке, а вдоль нее продвигалась по суше армия под командованием генерала-шотландца Патрика Гордона. Царь сопровождал войска в качестве добровольца. Эта первая попытка закончилась полным разгромом, зато вторая, в 1696 году, увенчалась успехом. При захвате города отличился Мазепа со своими казаками. Поскольку захваченная крепость считалась ключом к господству над Крымом и Черным морем, ее гавань улучшили, укрепления усилили и увеличили численность флота. Через несколько лет, в 1706 году, на северном берегу Азовского моря был основан в качестве дальнего порта для вывоза продукции, произведенной в Южной России, город Таганрог – тот, которому позже суждено было стать местом смерти императора Александра. Петр побывал в этом новом порту и на память о своем приезде посадил дуб, который существует до сих пор. Такой памятник прекрасно подходит для местности, где нет лесов; к тому же он полезней и долговечней, чем роскошный мрамор. Но все планы Петра относительно установления южной морской границы для России были на время сорваны из-за его собственной неосмотрительности при управлении войсками.

Из-за нескольких слов угрозы, сказанных царем в минуту гнева, Мазепа порвал с ним, стал смертельным врагом России и оставался таким до конца своей жизни. Какое-то время он скрывал эту перемену и заявлял о своей верности, но тайно обдумывал переход на сторону противника. Во время войны между Петром и Карлом XII шведский король перенес боевые действия из Польши на юг Украины потому, что атаман пообещал присоединиться к нему со всеми своими войсками. Мазепа действительно встретил его как союзник, но переоценил силу своего влияния: лишь немногие из донских казаков пошли за своим вождем. Зато, словно возмещая ему эту утрату, днепровские запорожцы добровольно встали под его знамя. Их атаман и выборные представители прибыли в Диканьку и желали, чтобы их представили великому королю Швеции. Чтобы достойно отметить этот союз, в честь запорожских послов был устроен праздник. Часть дорогой посуды для него была взята на время у знатного украинца, и распорядитель праздника отвечал за ее возвращение. Гости с днепровских порогов пообещали вести себя достойно в присутствии его величества и поклялись на Евангелии, что не напьются пьяными до обеда. Они выполнили взятые на себя обязательства, но, когда время воздержания закончилось, начали буйно веселиться, и каждый из них забрал себе столько посуды, сколько смог. Встревоженный распорядитель попытался им помешать, но вскоре убежал, радуясь, что остался цел. Запорожцы были возмущены этим вмешательством и посчитали его оскорблением для себя. Они потребовали, чтобы им заплатили за обиду деньгами, которые следовало передать в руки их атаману. Кроме того, они пригрозили, что перейдут на сторону русских, если обидчик не будет передан им для сурового наказания. Несчастного распорядителя отдали в их руки, и они стали швырять его друг другу, пока он не умер от ударов. Карл пришел на место драки слишком поздно и не успел его спасти. Присвоив чужую собственность, дикие союзники короля поступили согласно своему обычаю: в их домах гость мог взять себе в подарок все, кроме денег и оружия. Мазепа и запорожцы сражались на стороне короля Швеции в губительной для них Полтавской битве 1708 года, а потом бежали от победившей армии Петра в сторону турецкой границы. Царь много раз пытался добиться от турок, чтобы те выдали ему атамана, и предлагал за это большие деньги, но турки отказались нарушить священный закон гостеприимства. Запорожцы вернулись добровольно и с этих пор появляются в истории на стороне русских.

После захвата русскими Азова Девлет-Гирей, хан Крыма, был немного встревожен тем, что стал близким соседом царя. Затем основание Таганрога и работы по постройке судов на Дону заставили хана всерьез беспокоиться за безопасность его собственных владений. Он встретился в Бендерах с Карлом и Мазепой, а оттуда отправился в Константинополь, чтобы сообщить об опасности, грозившей Османской империи: Россия завладела Черным морем. В результате Порта в 1711 году объявила войну России. Война была короткой, но на время решила этот вопрос. Великий визирь Балтаджи Мохаммед перешел через Дунай во главе армии из 100 000 солдат. Крымский хан присоединился к нему в Бессарабии и привел еще столько же бойцов. Петр был уверен в победе и оттого беспечен. Обманутый обещанием помощи, которое дал ему союзник, не имевший сил выполнить обещанное, он отвел свои войска слишком далеко от обозов и подкреплений, то есть совершил ту же ошибку, которую сделал Карл, войдя в глубь Украины. На реке Прут возле города Яссы русские войска остались без пищи для себя и без корма для своих лошадей. Саранча, которой было столько, что ее стаи закрывали небо, словно тучи, съедала всю зелень. И в этот момент армия Петра была окружена во много раз превосходившими ее численно войсками турок и татар. Они взяли русских в такое плотное кольцо, что легко могли бы захватить в плен и Петра, и всю его армию. Царя спасла его находчивая жена, императрица Екатерина, находившаяся в военном лагере. Она подкупила великого визиря, и тот выпустил из рук самую драгоценную добычу, которую военная удача когда-либо дарила полководцу. Через три дня один голод уже заставил бы всю русскую армию сдаться на милость врага или погибнуть. Любопытно было бы поразмыслить над тем, какой была бы судьба России и Турции, если бы царь, царица, русские генералы, солдаты и их имущество были отправлены как трофеи в Константинополь.

Но царю не удалось уйти свободным без вреда для себя. Он согласился вернуть туркам Азов, разрушить Таганрог и обеспечить шведскому королю свободный и безопасный проезд в Швецию. Карл буйствовал как сумасшедший, когда узнал, что великолепную победу подменили этим жалким позорным договором. Но его протест был бесполезен. Когда король стал упрекать великого визиря, что тот не захватил Петра в плен, когда это было в его силах, последний холодно ответил: «Если бы я захватил царя, кто правил бы его империей? – и добавил: – Все короли должны оставаться у себя дома». Карл сказал, что, если бы великий визирь дал ему 20 000 своих солдат, он еще мог бы вернуть утраченную возможность. Визирь ответил: «Упаси нас Бог нарушить без причины мирный договор, и я уже взял заложников, чтобы он был выполнен». Швед повернулся на месте так резко, что разорвал своей шпорой халат визиря, вскочил на коня и ускакал, очень недовольный этим разговором. Хан Девлет тоже негодовал, но выждал время и лишь тогда дал волю своему гневу. Через несколько лет, после военного совета в Адрианополе, он уже стал садиться на коня, чтобы отправиться обратно в Крым, но, вдев одну ногу в стремя, вдруг остановился. Султан Ахмет III спросил: «Что могло заставить Девлет-Гирея так медлить?» – «Я жду, чтобы ты прислал мне голову Балтаджи Мохаммеда», – ответил хан. Через несколько минут эту голову ему принесли, и султан, которому, видимо, хотелось проявить любезность, добавил к ней голову рейс-эфенди и голову аги янычаров: хан говорил, что ими он тоже недоволен. Русские, согласно условиям договора, отдали Азов и покинули Таганрог, и Черное море снова стало большим османским озером.

Прутский мирный договор был для царя незаживающей раной, которая постоянно терзала его душу. Петр твердо решил, что сам изменит его условия на противоположные. Другие дела помешали царю достичь этой цели, но Петр завещал своим преемникам довести южную границу России до Черного моря и крепко держаться за власть над его водами. Через десять лет после его смерти, в 1735 году, в правление императрицы Анны, российский кабинет министров начал попытку выполнить наказ Петра. Предлог для возобновления военных действий заслуживает отдельного упоминания. Во время войны между Турцией и Персией хан Крыма Фетх-Гирей получил из Порты приказ пройти со своей армией через кубанские степи и пересечь Кавказ, а затем вести боевые действия к югу от этого горного хребта. Кавказские горцы не были ни подданными султанов, ни их вассалами; но они, в особенности черкесы, в течение многих столетий поддерживали с султанами дружеские отношения, считая турецких монархов естественными защитниками своей независимости и своей религии. Поэтому они не противились тому, что хан ведет свои войска через их земли, а, наоборот, приняли его с почетом, как представителя главы ислама. Их вожди пожелали принять участие в его походе. Это вызвало ревность у русских, и Россия тут же предъявила свои права на верховную власть над Большой Кабардой и Малой Кабардой – главными областями проживания черкесов, которые отделены одна от другой рекой Тереком. Командующий русскими войсками в Дагестане сообщил хану, что считает движение крымских войск через Кавказ нарушением границ России. Фетх-Гирей настаивал на своем, и тогда его войска были атакованы русскими. Так Россия, из уважения к суверенитету кабардинских областей, начала военные действия без объявления войны.

«Во имя Аллаха! Воины Большой и Малой Кабарды, в последний раз я направляю вам послание, чтобы напомнить вам о вашем обете и вдохновить вас на войну против неверных московитов», – писал Шамиль в последней четверти века. Но в названных им областях население было в такой степени истреблено и настолько сломлено военным правлением, что пылкий призыв пророка-воина остался без ответа. Основания, по которым Россия предъявляла требования на обе Кабарды, были достаточно странными. Их изложил, формально защищая иностранную политику царей, господин Футон, рыцарь орденов Святой Анны и Святого Владимира, и его доводы были приняты властями России, а возможно, и предъявлены по требованию этих властей. Тезисы Футона отличаются доходящей до смешного дерзостью и таят в себе угрозу для тех, кто соглашается с этими силлогизмами.

1. Иван Грозный был женат на кабардинской княжне, дочери князя Темрюка, а это доказывает, что тогда кабардинцы имели дружеские связи с русскими.

2. В 1717 году походом русских против хивинского хана командовал кабардинский князь Бекович-Черкасский, а это доказывает, что тогда кабардинцы сражались под знаменем России.

Больше у русских не было ничего в пользу утверждения, что татары нарушили границу их страны. Горе было бы Пруссии и немецким государствам, если бы они должны были отказаться от своей независимости, посылая своих принцесс в Санкт-Петербург или разрешая своим вспомогательным войскам присоединиться к русской армии. В более близкое к нам время, с 1829 года, эти притязания основывались на том, что по Адрианопольскому договору турки уступили России крепости Анапа и Суджук-Кале, построенные ими на побережье Черкесии. Но было неопровержимо доказано, что черкесские земли и черкесский народ никогда не находились под властью Турции ни формально, ни фактически, а значит, не могли быть и уступлены России вместе с этими крепостями. Это утверждение вызвало горячие споры в парламенте. Спор был практически решен в пользу России. То, что султаны, даже по мнению северных министров, не имели суверенных прав на области, с которыми должны были расстаться (пока министрам не стало удобно допустить существование этих прав), ясно доказывает официальная карта, изданная в Санкт-Петербурге до Адрианопольского договора. На ней Черкесия обозначена как независимая.

Поскольку русские твердо решили воевать, есть ли предлог, или его нет, они в 1735 году послали свою армию против Крыма, дав ей приказ сжигать все и истреблять всех на пути. Время для похода было выбрано удачно: хана не было в Крыму. Он со своими лучшими войсками находился ближе к границам Персии. Однако нехватка корма для лошадей и продовольствия для людей заставила командующего армией генерала Леонтьева уже в пути отказаться от намеченной цели. Он вернулся в степи, потеряв десять тысяч солдат от болезней, трудностей похода и лишений. Продовольственное снабжение армии было неэффективным. В следующем году после огромных приготовлений русские повторили попытку. Лишь тогда Порта поверила в реальность войны: до этого времени русский посол оставался в Константинополе и принимал от великого визиря знаки внимания, словно не произошло и не должно произойти ничего, что сделало бы эти две страны врагами. Правивший тогда султан Махмуд I, стремясь избежать войны, попросил Австрию стать посредницей. Но коварный австрийский двор, подробно обсудив его предложение, поступил наоборот – встал на сторону врагов султана, то есть вступил в союз с Россией, и оба государства обрушили все свои войска на османские границы.

В начале 1736 года русские войска собрались на Украине и направились к Азову. Одновременно флотилия под командованием адмирала Бредаля спустилась по Дону. Одна дивизия была оставлена вести осаду, руководство которой взял на себя маршал Ласи. Основная же часть армии, более 50 000 солдат под командованием маршала Миниха, направилась в Крым. Маршал снова ввел в употребление вид оружия, который несколько лет не применялся в сражениях: каждому полку было выдано определенное количество пик длиной восемнадцать футов, а также рогатки высотой в шесть футов. И то и другое предназначалось для защиты лагерей. Но, разумеется, этот груз замедлял продвижение войск, и понадобились телеги, по две для каждого полка, чтобы везти пики ослабших и заболевших солдат. И вот 28 мая армия подошла на расстояние пушечного выстрела к Перекопу, укрепления которого оборонял со своими войсками хан Фетх-Гирей, в те дни уже старик. Русские прорвали эту оборону, перехитрив татар. За час до рассвета одна из русских дивизий начала ложную атаку на правом фланге и сумела оттянуть туда главные силы защитников Перекопа, а основная часть русской армии, которая всю ночь бесшумно передвигалась влево, теперь без труда перешла через ров и поднялась на стены. Ширина рва была семьдесят два фута, а глубина сорок два фута, но воды в нем не было. Высота стены от подножия до гребня была семьдесят футов.

Обнаружив врага внутри своих укреплений, татары в панике покинули их и стали отступать, уничтожая на своем пути все, что можно, и тревожа войска противника налетами во время их марша. Без турок, которые были заняты в других местах, плохо вооруженные и недисциплинированные татары не могли выстоять против русских в ожесточенном сражении. Крепость Перекоп сдалась 2 июня. Одним из условий сдачи было разрешение ее гарнизону уйти, но соглашение было нарушено, и все солдаты гарнизона были взяты в плен. В самом Перекопе было 800 домов, почти все деревянные. Оттуда Миних направился к Козлову, а затем к Бахчисараю. По пути его армия грабила и жгла покинутые бежавшими жителями города и деревни. 29 июня он разбил лагерь на берегах Альмы. К тому времени долгий марш во время летнего зноя, налеты татарских отрядов, державшие солдат в постоянном напряжении, и трудности с пополнением запасов привели его армию в печальное состояние. Было необходимо отступать на север, на Украину, и Миних покинул полуостров, потеряв в этом опустошительном походе больше половины своей армии. Ласи тем временем сжимал кольцо вокруг осажденного Азова. 2 июля этот город сдался с условием, что турецкий паша и его гарнизон получат разрешение отступить в Крым.

Во время кампании 1737 года Миних привел русские войска к устью Днепра и взял штурмом Очаков. Ласи во главе другой армии доказал, что укрепления Перекопа, как бы успешно ни действовали их защитники, не обеспечивают Крыму безопасность против вражеского вторжения. Обнаружив, что хан собрал большие силы для обороны этих укреплений, Ласи построил мост через Генический пролив и этим путем перевел свои войска с материка на Арабатский полуостров. Татары поспешили навстречу, чтобы преградить ему путь на этом знаменитом выступе Крыма. Тогда Ласи велел промерить зондами глубину Гнилого моря и нашел в нем мелкое место, по которому легко прошли и кавалерия, и пехота. Опустошив окрестные земли, он вернулся обратно через мыс Чонгар на северном побережье, который подходит близко к материку. В 1738 году хан, обороняя свою территорию, поставил войска во всех трех местах – на Перекопе, на Чонгаре и на Арабатском полуострове. Но Ласи нашел в Гнилом море между Перекопом и Чонгаром брод, по которому легко можно было пройти при западном ветре, и снова вошел на полуостров, но вскоре должен был вернуться, чтобы спасти своих солдат от голодной смерти на разоренной земле.

Эта война закончилась бедствиями для всех участвовавших в ней сторон. Австрийцы, которыми командовали некомпетентные генералы, были побеждены в сражении и купили мир, отдав туркам Белград – ключ к Венгрии. Русским пришлось продолжать борьбу в одиночку, и обстоятельства заставили их заключить договор, по которому они покинули все земли, захваченные их армиями. Они согласились восстановить Очаков, а также уйти из Азова и не возделывать земли в окрестностях этого города, чтобы они служили границей между двумя империями. Кроме того, они согласились увести свою флотилию из Черного моря и отказаться от всех претензий на плавание по его водам. Их купцы могли теперь перевозить по нему свои товары только на турецких судах. Была признана даже независимость Большой и Малой Кабарды. Но Россия получила право построить крепость на Кубани для защиты своих границ, и это было единственным незначительным последствием войны, которая стоила нападавшей империи более ста тысяч жизней и опустошила ее казну.

В русских армиях, которые вели эту войну, офицерами были в основном иностранцы-авантюристы, из которых многие были британцами. Они либо были мятежниками во время восстания 1715 года (вежливо это называли «быть проигравшим») и чувствовали, что на родине им придется жарко; либо были сторонниками изгнанных Стюартов и покинули родину добровольно, не желая жить под властью ганноверской династии. Ирландец Ласи, англичанин Браун, шотландец Лесли и их земляки в 1737 году вошли в Крым, служа тому самому государству, против которого в 1855 году воевала в этих же местах британская армия под командованием лорда Реглана.

Маршал Миних был немцем. Он начал военную службу под командованием знаменитого Мальборо и отличился в битве при Мальплаке. (Это было самое крупное сражение XVIII века. Произошло оно во время Войны за испанское наследство. Против французской армии сражались войска Англии, Австрии и Голландии под командованием прославленных полководцев – герцога Мальборо и принца Евгения Савойского. Союзники победили, но потеряли так много солдат, что не имели сил развить успех. Для Франции поражение стало такой катастрофой, что она была готова капитулировать. – Пер.). Его жизнь была полна необычных поворотов судьбы. Холодным ноябрьским утром 1740 года, через четыре года после того, как Миних прорвал укрепления Перекопа, он задолго до рассвета совершил государственный переворот в Санкт-Петербурге. Пройдя со своим отрядом из Зимнего дворца в Летний, он арестовал еще лежавшего в постели регента Бирона и передал бразды правления принцессе Анне Брауншвейгской. В следующем году он попал в немилость. Еще через год, в 1742 году, произошел новый переворот, в результате которого на трон взошла императрица Елизавета. Миних стоял на эшафоте вместе с Остерманом, Головкиным и еще несколькими обвиняемыми. Его ждала смерть не только за принадлежность к разгромленной политической партии, но и за то, что он посадил в тюрьму любовника императрицы. Но его обвинили во множестве всевозможных проступков и оскорблений. Среди всего прочего в указе императрицы было сказано, что «во время первой крымской кампании он заставил многих русских полковников, потомков древних благородных семей, нести мушкеты, что было для них величайшим бесчестьем». Миниха приговорили к четвертованию, Остермана к колесованию, а остальных к отсечению головы. Виновным пришлось выслушать стоя, с непокрытыми головами перечисление своих преступлений, список которых занимал пять листов бумаги. Затем начались приготовления к казни. Остермана раздели, а затем объявили ему, что смертный приговор, вынесенный осужденным, заменен вечным изгнанием. Он сказал в ответ: «Прошу вас, верните мне шляпу и парик», застегнул пуговицы на одежде, привел в порядок свою длинную бороду и смирился с возвращением к жизни. Миних был чисто выбрит и одет аккуратно, как на прием. Объявление о том, что помилован, он выслушал молча. Затем его отправили по хорошо наезженному пути в Сибирь, назначив ему содержание двенадцать копеек в день. Там он прожил двадцать долгих лет, с трудом зарабатывая себе на жизнь продажей молока и уроками арифметики для детей. Когда Петр III вернул его из ссылки, подъезжавшего к пригородам столицы Миниха встретили сын и тридцать два внука и правнука. Через несколько месяцев возвративший его государь был свергнут с престола и задушен по приказу своей жены. Миних сумел помириться с Екатериной II и изложил ей план изгнания турок из Константинополя, над которым размышлял в сибирской ссылке. Умер он в глубокой старости, в возрасте восьмидесяти пяти лет, в 1767 году – за год до начала войны, которая поставила Османскую империю на колени перед Российской.

Ласи был ирландцем. В ранней юности он участвовал в осаде Лимерика и ушел за границу вместе с Иаковом II в звании прапорщика. Какое-то время он служил в австрийской армии. Позже он стал майором российской гвардии и сражался в Нарвской битве. В тот раз он приказал разрушать дороги позади бегущих русских войск и загромождать землю срубленными деревьями. Своими мерами он помешал шведам активно преследовать русских. Вскоре он благодаря своему воинскому мастерству и отваге стал известным военачальником. Перед тем как отправиться осаждать Азов, он получил звание фельдмаршала. Говорили, что, командуя армией, он выигрывал все сражения и успешно завершал все осады. Он был католиком, и во всех походах его сопровождал духовник, монах ордена капуцинов. Перед тем как идти в бой, Ласи обычно исполнял в своей палатке религиозные обряды, а затем выпивал вина вместе со священниками. В конце концов он стал генерал-губернатором балтийских провинций и умер в Риге в 1751 году. В конце жизни Ласи был богат землями и деньгами и имел кредит на большую сумму в банке Амстердама. Самые видные жители провинций надели траур по своему губернатору, когда он скончался, и церковные колокола звонили в память о нем восемь дней после его смерти.

Адмирал Бредаль был датчанином, но мореплаванию учился в британском флоте. Командуя азовско-донской флотилией, он должен был доставлять боеприпасы, снаряжение и продовольствие армии Ласи. Этот адмирал очень заботился о том, чтобы не уронить свое достоинство, но, к сожалению, ему не хватало силы духа. Однажды он так явно проявил свой страх, что его собственные офицеры в лицо назвали его трусом. Решив, что турки находятся на безопасном расстоянии, он вывел свою эскадру в плавание. В пути из-за густого тумана он приказал кораблям стать на якорь в заливе, а когда туман рассеялся, стало видно, что в устье залива стоит вражеский флот. Адмирал сошел на берег одним из первых. Потом он созвал своих капитанов и сообщил им, что очень болен и должен ехать по суше в Азов за нужными лекарствами, которые нельзя достать в этой пустынной местности. После этого объявления он уехал в повозке, запряженной волами, а своих подчиненных оставил справляться с ситуацией, как могут. Некоторые из них были британцами и так откровенно выразили свои чувства, что адмирал отдал их под суд военного трибунала. Трибунал, разумеется, состоял из его друзей. Обидчиков приговорили к увольнению со службы, а двух из них к смерти. Но Санкт-Петербургское адмиралтейство отменило решения трибунала.

Между российскими чиновниками и служившими на флоте иностранцами происходило много ссор, в том числе очень жарких. Однажды лейтенант российского флота Смолмен, англичанин, упомянул в разговоре, что когда-то был юнгой на кораблях, перевозивших уголь из Ньюкасла в Лондон. Господин Павелот усмехнулся, услышав это признание, а вспыльчивый шотландец Кук вступился за честь угольного флота и в пылу мести перешел от слов к ударам.

Браун, еще один ирландец, покинувший родину по политическим причинам, достойно служил в звании полковника при осаде Очакова. Турки захватили его в плен в Венгрии и продали как раба, а затем несколько раз перепродавали. Так он сменил четырех хозяев. Один раз его на сорок восемь часов привязали спина к спине к другому пленнику и выставляли почти голым во многих местах, где хозяева сбывали с рук своих рабов. Браун был выкуплен французским послом, вернулся в Россию и получил повышение по службе. Умер он в звании генерала и с титулом графа в Риге, в 1789 году. Во время резни в Очакове лейтенант Иннес из Абердина, идя по улице, увидел, как какой-то гренадер для своей забавы пытает несчастного турецкого ребенка. Иннес бросился спасать малыша, но озверевший мучитель напал на лейтенанта со штыком в руках. Одним ударом сабли Иннес срубил гренадеру голову. Товарищ убитого шагнул вперед, собираясь отомстить за его смерть, и разделил его судьбу. Иннес захватил последний пост, который обороняли солдаты турецкого гарнизона, и в награду за это был произведен в драгунские полковники.

Много раз отличились своей доблестью офицер-англичанин Грэй, о котором известно, что его судил военный трибунал за дуэль с французом, а также Синклер и Лесли, уроженцы Северной Англии. Лесли во главе маленького отряда добывал для армии продовольствие в степи. Он и его люди были окружены большим отрядом противника, но упрямо отказались сдаться и все погибли.

На двадцать восемь лет наступил мир, а потом началась третья великая война XVIII века между турками и русскими. Это случилось в 1768 году. Тогда в Санкт-Петербурге правила Екатерина II, а в Константинополе Мустафа III. Императрица уже стала хозяйкой Польши, посадив на трон этой страны (с помощью военной силы, подкупа и интриг) своего бывшего любовника. Следующим шагом должно было стать присоединение большей части этой страны к российским владениям Екатерины, и Польша была бы стерта с карты мира. Действия царицы представляли угрозу для Османской империи. Российские войска начали боевые действия возле города Балты, на границе татарского ханства и польского королевства. Екатерина считала Европу чем-то вроде большой республики и хотела быть ее диктатором, а большинство европейских правительств в это время спали или дремали, не обращая внимания на то, что царица намерена расширить территорию своей страны.

Швеция и Дания по-рабски склонились перед Екатериной. Великобритании заткнули рот выгодным соглашением о торговле. Пруссия очень хотела получить долю при разделе соседнего государства, Австрия тайно склонялась к тому же. Только Франция осознавала опасность усиления России, к которому стремилась Екатерина. Эта страна попыталась остановить царицу с помощью большой войны. Герцог де Шуазёль писал в Константинополь господину де Вержену (прославленному дипломату, в то время послу Франции при османском дворе. – Пер.): «Только одни турки способны оказать нам эту услугу» и в согласии с этой точкой зрения давал послу указание принять самые энергичные меры, чтобы Порта наконец решилась начать войну.