Текст книги "Золотой Лис"

– Трое раненых; ничего серьезного, вполне сгодятся для сегодняшней вечеринки.

– Положите Джерми в холодильную камеру, – распорядился Шон. – Мы отправим его домой, как только прибудем в Кейптаун. Хоронить будем всем полком, со всеми почестями.

Когда они были еще в двухстах милях от Тейбл-Бэй, Сантэн Кортни выслала свой личный вертолет за Шоном, Изабеллой и Никки. Почтенной леди не терпелось поскорее увидеть своего правнука.

* * *

Рамон вцепился в корни мангрового дерева, чтобы не дать себя унести сильному течению, которое стремилось в океан через воронкообразное устье реки. Жесткая кора была усеяна острыми как бритва ракушками пресноводных мидий; они впивались в его ладони, но он не чувствовал боли. Он неотрывно смотрел на противоположный берег реки.

Пламя горящего лагеря отражалось в воде, покрывая ее темную поверхность золотистыми бликами, похожими на огромные соверены.

Лодки прошли всего в пятидесяти футах от того места, где он стоял по подбородок в грязной илистой воде, укрывшись в тени мангровых деревьев. Тихое жужжание их моторов едва нарушало ночное безмолвие. Он видел лишь неясные очертания трех темных бегемотоподобных силуэтов, которые быстро пронеслись мимо него, влекомые попутным течением, к устью реки и дальше, в открытое море, но ему вдруг померещилось, что в головной лодке он разглядел маленькую фигурку, намного меньше, чем остальные, облаченную в светлую тенниску.

И только теперь, в тот самый момент, когда он терял его навсегда, он понял, что в конце концов был просто отцом, таким же, как и миллионы других. Впервые в жизни он открыто признал свою любовь и, более того, свою зависимость от кого-то. Да, он любил своего сына и потерял его. Он громко застонал от невыносимой душевной муки.

Затем ярость вскипела в его крови, страшная, беспредельная ярость, и испепелила в нем все прочие чувства. Эта ярость была направлена против всех, кто так или иначе был повинен в его утрате. Он смотрел невидящими глазами в черную пустоту, поглотившую его сына, и священное пламя мести с каждой секундой все сильнее разгоралось в его сердце. Ему хотелось выплеснуть им вслед все, что бушевало сейчас у него внутри. Ему хотелось осыпать проклятиями эту женщину, ругаться, кричать от злобы и отчаяния, но он вовремя сдержался. Нет, ему это не пристало. Отныне он должен быть холоден и неуязвим, как сталь. Все его действия должны направляться точным ледяным расчетом.

Первым делом он подумал о том, что навсегда утратил свою власть над Красной Розой. С этой минуты она больше не представляла никакой ценности ни для него, ни для дела. Теперь она заплатит за все. Он знал, как уничтожить ее и всех, кто ее окружает. Смертоносное оружие уже выковывалось в его мозгу; оставалось лишь обнажить клинок.

Он оттолкнулся от ствола мангрового дерева и поплыл на другую сторону; он плыл не спеша, расслабленным брасом, позволяя течению сносить себя в излучину реки, где находился лагерь. Вскоре дно стало полого подниматься, он коснулся ногами песка и побрел к берегу.

Рейли Табака поджидал его у обуглившихся руин центра связи. Рамон быстро влез в одолженные ему брюки и куртку; волосы его были еще влажными, голова покрывалась коркой высохшего речного ила.

Забрезжил рассвет, серый от дыма, который все еще клубился над разгромленным лагерем. Люди Рейли Табаки вытаскивали трупы из-под обломков строений и укладывали их в длинный ряд под соседними пальмами. Все они застыли в позах, в которых встретили свою смерть. Это напоминало некий чудовищный театр абсурда.

Десантник Хосе прикрывал рукой глаза, будто всматривался в даль. Его грудь была разорвана в клочья осколками ручной гранаты. Руки Адры были широко раскинуты в стороны, как у распятой на кресте; пулей ей снесло полголовы. Рамон взглянул на нее без особого интереса, словно на износившийся пиджак, который за ненадобностью можно со спокойной душой выбросить на помойку.

– Сколько? – спросил он у Рейли Табаки.

– Двадцать шесть трупов, – ответил тот. – Все до одного. Из тех, кто был в лагере, в живых не осталось никакого. Кто бы это ни был, дело свое они знают отменно. Интересно, кто они? У вас есть какие-либо соображения на этот счет?

– Да, – кивнул Рамон. – У меня есть очень даже веские соображения. – И прежде чем Рейли успел открыть рот, Рамон заявил: – Я беру на себя операцию «Синдекс» – не только руководство, но и осуществление.

– Товарищ генерал, – Рейли недовольно нахмурился; в его голосе сквозила обида, – я вел эту операцию с самого первого дня. Я лично обрабатывал обоих Кортни.

– Знаю. – Рамон был неумолим. – Ваша работа заслуживает самой высокой оценки. Вы получите все, что вам причитается. Но с этой минуты руководить этой операцией буду я. Первым же самолетом я вылетаю на юг. Вы будете меня сопровождать.

– Дело этим не кончается, Белла, – сурово изрек Шаса. – Мы не можем просто сделать вид, будто ничего не произошло. Я не хотел осложнять и без того непростую ситуацию и углубляться в мрачные подробности этой жуткой истории до освобождения твоего сына. Однако теперь, когда Николас в безопасности, здесь, у нас в Велтевердене, мы вынуждены этим заняться. Ради тебя и Николаса многие, включая членов нашей семьи, рисковали жизнью. Один отважный молодой боец из полка Шона, человек, совершенно нам посторонний, погиб, спасая вас. Так что сегодня ты обязательно расскажешь нам всю правду.

Они вновь собрались в оружейной комнате; на сей раз Изабелла предстала перед семейным судом.

Ее бабка восседала в кресле по одну сторону камина. Она сидела, выпрямившись и высоко подняв голову. Ее рука, испещренная голубыми венами под тонкой иссохшей кожей, сжимала рукоятку из слоновой кости, венчавшую трость. Ее волосы, когда-то густые и непокорные, как лесной кустарник, превратились в аккуратную шапку чистейшего серебра, отливающую синевой. Губы были строго поджаты.

– Итак, Изабелла, мы намерены выслушать все до конца. Ты не покинешь эту комнату, пока не расскажешь нам все, до мельчайших деталей.

– Бабушка, мне так стыдно. У меня не было выбора…

– Меня не интересуют оправдания и посыпания головы пеплом, сударыня. Мне нужна правда.

– Белла, ты должна понять. Нам известно, что ты нанесла колоссальный ущерб государственным интересам, нашей семье, себе самой. Теперь мы просто обязаны принять меры, чтобы как-то ограничить этот ущерб, взять под контроль последствия случившегося. – Шаса стоял перед камином, сцепив руки за спиной под фалдами своего блейзера. Его тон несколько смягчился. – Мы хотим помочь тебе, но для этого нам нужно знать всю правду.

Изабелла затравленно посмотрела на него снизу вверх.

– Можно, я поговорю с тобой и бабушкой наедине? – Она бросила взгляд на своих братьев. Гарри покачивался в удобном кресле у окна, засунув большие пальцы рук за свои яркие подтяжки. В зубах у него торчала незажженная сигара; он перекатывал ее из одного конца рта в другой. Шон сидел на подоконнике, вытянув перед собой свои длинные ноги. Его обнаженные руки, покрытые густым загаром и упругими мускулами, были скрещены на груди.

– Нет, – твердо заявила Сантэн. – Мальчики рисковали жизнью ради тебя и Никки. Если ты натворила еще что-то такое, что угрожает тебе и всей семье, именно им придется в очередной раз расхлебывать заваренную тобой кашу. Нет, милочка, тебе не удастся так просто отделаться. Они имеют полное право услышать обо всех твоих подвигах. И не вздумай ничего утаивать – ты меня хорошо поняла?

Изабелла медленно закрыла лицо руками.

– Они дали мне кодовое имя «Красная Роза».

– Говори громче, сударыня, не бормочи себе под нос. – Сантэн стукнула тростью об пол между своими ступнями; Изабелла вздрогнула и подняла голову.

– Я делала все, что они мне приказывали, – заговорила она, глядя старой леди прямо в глаза. – Когда Никки был еще совсем маленьким, чуть старше месяца, они сняли фильм и показали мне его. Они едва не утопили моего малыша. Они держали его за ноги и опускали головой в воду… – Она замолчала и сделала глубокий вдох, чтобы совладать со своим голосом. – Они предупредили меня, что в следующий раз будут отрезать ему разные части тела, а после того как они это снимут на пленку, станут присылать их мне – сначала пальцы рук и ног, потом сами руки и ноги и, наконец… – слово застряло у нее в горле, – и, наконец, голову.

Слушатели потрясенно молчали; Сантэн первой обрела дар речи:

– Продолжай.

– Они велели мне работать на отца. Я должна была с его помощью проникнуть в «Армскор». – Шаса поморщился, словно от резкой боли; Изабелла переплела пальцы и с силой сдавила их. – Прости, па. Еще они велели мне заняться политикой, выставить свою кандидатуру на парламентских выборах, используя для этого семейные связи.

– Я должна была догадаться, что с твоими внезапными политическими амбициями что-то неладно, – с горечью сказала Сантэн.

– Прости, бабушка.

– Перестань извиняться на каждом шагу, – оборвала ее Сантэн. – Толку от этого никакого, к тому же чертовски действует на нервы. Говори по существу, девочка.

– Некоторое время они ничего не требовали – почти два года. Затем я начала получать задания. Первым среди них была сименсовская радарная система.

Шаса открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого издал какой-то неопределенный звук и потянулся за носовым платком, лежавшим в нагрудном кармане его блейзера.

– Потом они давали мне все новые и новые поручения.

– Проект «Скайлайт»? – спросил Шаса; она утвердительно кивнула, и он выразительно взглянул на Сантэн. – Что ж, мать, ты оказалась права. – Он вновь посмотрел на свою дочь: – Тебе придется все это изложить на бумаге. Все, о чем ты когда-либо им сообщала. Мне нужен список – даты, документы, совещания, словом, абсолютно все. Мы должны знать, какие сведения попали им в руки.

– Отец… – начала Изабелла и осеклась, будучи не в силах продолжать.

– Давай, милочка, выкладывай, чего уж там, – приказала Сантэн.

– «Синдекс-25», – выдавила из себя Изабелла.

– О Господи – только не это! – выдохнул Шаса.

– За это они и разрешили мне последнее свидание с Никки – информация о проекте «Синдекс» и еще Бен.

– Бен? – Гарри резко выпрямился в своем кресле. – Это еще кто такой?

– Бен Гама, – сурово произнесла Сантэн. – Этот маленький черный ублюдок Тары, сын Мозеса Гамы. Человека, убившего моего Блейна и опозорившего нашу семью. – Она взглянула на Беллу, ожидая подтверждения своей догадки.

– Да, бабушка. Мой единоутробный брат Бен. – Она повернулась к своим братьям: – И ваш тоже, только теперь он зовется не Беном Гамой, а Бенджамином Африкой.

– Странно, это имя мне почему-то знакомо, – удивился Гарри.

– Да потому, что он у тебя работает, – заявила Изабелла. – Они велели мне устроить его на работу. Когда я была в Лондоне, я наняла его в «Каприкорн». Сейчас он работает на «Каприкорн кемиклс» в должности инженера-лаборанта отдела ядовитых веществ.

– То есть на установке «Синдекс»? – переспросил Шаса не веря своим ушам. – Ты хочешь сказать, что пристроила его туда?

– Да, отец, именно так. – Она хотела было снова извиняться, но, увидев выражение бабушкиного лица, тут же передумала.

Гарри вскочил с кресла и бросился к письменному столу. Он сорвал телефонную трубку и связался по велтеверденскому коммутатору с дежурным оператором.

– Соедините меня с «Каприкорн кемиклс» – номер у вас есть. Я хочу немедленно поговорить с генеральным директором – да, срочно, очень срочно. Перезвоните мне, как только он подойдет к телефону.

Он со стуком повесил трубку.

– Нужно побыстрее сцапать этого Бена и как следует допросить. Если уж они внедрили его на установку, значит, у них есть на то весьма веские, точнее, мерзкие основания.

– Он один из них, – неожиданно выпалила Сантэн. Они впервые слышали в ее голосе и видели на ее искаженном лице такую ненависть. Все семейство в ужасе уставилось на нее. – Он из этих революционеров, из этих подлых и гнусных разрушителей. Еще бы, с таким отцом, как этот черный дьявол, и с такой матерью, как Тара, с детства отравлявшей его разум своими идеями, он не мог стать никем иным. Дай Бог, чтобы нам удалось расстроить их зловещие планы, в чем бы они ни состояли.

В комнате вновь воцарилось подавленное молчание; все только сейчас представили себе весь ужас того, что может произойти.

В наступившей тишине громко зазвонил телефон; Гарри нетерпеливо схватил трубку.

– На связи генеральный директор «Каприкорна».

– Спасибо. Соединяйте. Привет, Пол. Слава Богу, я тебя застал. Подожди секунду. – Он нажал «совещательную» кнопку на корпусе телефона, чтобы все присутствующие могли слышать их разговор. – Пол, слушай меня внимательно. В отделе ядовитых веществ у вас есть один сотрудник. Да-да, в новом цехе по производству пестицидов. Его зовут Бенджамин Африка.

– Да, мистер Кортни. Правда, я лично с ним не знаком, но это имя я, кажется, смутно припоминаю. Одну минуту, сейчас я получу компьютерную распечатку с его данными. Ну да, вот он. Бенджамин Африка. Пришел к нам в апреле.

– Отлично, Пол. Значит, так: я хочу, чтобы его немедленно задержали и передали службе безопасности компании. Он должен быть полностью изолирован, полностью, ты меня понял? Никаких телефонных звонков. Никаких адвокатов. Никакой прессы. Ничего.

– Хорошо, мистер Кортни, но имеем ли мы на это право?

– Я имею право делать все, что мне заблагорассудится, Пол. Усвой это хорошенько. Отдай распоряжение о его аресте немедленно. Я подожду у телефона.

– Это займет пару секунд, – заверил генеральный директор. Они слышали его голос, пока он переговаривался со службой безопасности по внутренней связи. – Все в порядке, мистер Кортни. Они уже пошли за Африкой.

– Теперь, Пол, вот что. Как у вас дела с программой производства «Синдекса»? Вы уже начали поставлять его военным?

– Еще нет, мистер Кортни. Первая партия будет отправлена в следующий вторник. Артиллеристы пришлют за ней собственные грузовики.

– Хорошо, Пол. Какие запасы газа имеются в настоящий момент на наших складах?

– Сейчас сверюсь с компьютером. – По голосу Пола было заметно, что он начинает волноваться. – В данный момент мы имеем шестьсот тридцать пять пятикилограммовых артиллерийских канистр с газом формулы «А» и столько же с формулой «Б» плюс по двадцать шесть пятидесятикилограммовых авиационных цилиндров с каждой из этих формул. Эти цилиндры будут отправлены ВВС в конце следующей недели…

Гарри весьма невежливо прервал его:

– Пол, я хочу, чтобы все эти канистры и цилиндры пересчитали вручную. Вызови нескольких специалистов, обслуживающих складские помещения; пусть они немедленно сверят серийные номера на каждом контейнере с теми, что указаны в заводской документации, – и все результаты проверки мне нужны в течение часа.

– Что-нибудь случилось, мистер Кортни?

– Это выяснится после твоей инвентаризации. Я буду ждать твоего звонка по этому номеру. Свяжись со мной как можно скорее – или, еще лучше, позвони гораздо скорее, чем можно.

Как только он повесил трубку, Шон спросил:

– Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до «Каприкорна»?

– «Лир» выведен из строя. Министерство гражданской авиации настаивает на капитальном ремонте всего корпуса после попадания той дурацкой ракеты, после чего придется получать новый летный сертификат.

– За сколько мы сможем туда добраться, Гарри? – настаивал Шон; Гарри на секунду задумался.

– «Куин эйр» летает гораздо медленнее, но все-таки это выйдет быстрее, чем дожидаться очередного пассажирского рейса до Йоханнесбурга. По крайней мере на нем мы сможем сесть прямо на взлетно-посадочную полосу при заводе «Каприкорна». Если мы вылетим в течение часа, то доберемся до места вскоре после полудня.

– Может быть, имеет смысл известить полицию? – предложил Шаса, но Сантэн властно постучала об пол своей тростью:

– Никакой полиции. Во всяком случае, пока – а если нам повезет, то и никогда. Поймайте этого черномазого ублюдка Тары, выбейте из него все, что ему известно, но мы должны любой ценой избежать огласки.

В этот момент ее речь прервал долгожданный телефонный звонок.

Гарри поднял трубку и молча слушал в течение нескольких секунд. Затем он произнес:

– Ясно. Что ж, спасибо, Пол. Я немедленно вылетаю. К часу дня встречай меня у взлетно-посадочной полосы «Каприкорна». – Он повесил трубку и оглядел окружавшие его взволнованные лица. – Наша коричневая пташка благополучно упорхнула. Бенджамин Африка вот уже четвертый день не появляется на заводе. Он никого не предупредил, и никто не знает, где его искать.

– А как насчет запасов «Синдекса»? – спросил Шаса.

– Они как раз проверяют их. Когда мы приземлимся в «Каприкорне», у них будут все результаты, – сообщил ему Гарри. – Отец и бабушка остаются в Велтевердене и будут поддерживать с нами связь. Если вам понадобится передать нам какую-либо информацию, пока мы будем находиться в воздухе, позвоните в справочную службу аэропорта Яна Смэтса, и пусть они передадут нам ее через авиадиспетчера. – Он посмотрел на своего брата. – Шон полетит со мной. Возможно, придется немного повоевать.

Шон вальяжной походкой подошел к отцу и протянул руку:

– Ключи от оружейного сейфа, отец, если тебя не затруднит.

Шаса вручил ему ключи; Шон отпер тяжелую стальную дверь и распахнул ее настежь. Он вошел в маленькую бронированную комнату, окинул взглядом богатый выбор револьверов и пистолетов и остановился на «смит-и-вессон» калибра 0,357 мм. Затем он взял с верхней полки коробку патронов к нему и засунул револьвер за пояс своих джинсов.

– Я, пожалуй, тоже подберу себе что-нибудь эдакое. – Гарри направился к сейфу.

– Гарри, – окликнула его Изабелла, – я лечу с вами.

– Об этом и речи не может быть, душечка. – Гарри даже не обернулся; он вооружился 9-миллиметровым парабеллумом «хеклер и кох» и захлопнул дверь сейфа. – Больше от тебя ничего не зависит.

– Нет, зависит. Вы не знаете Бена в лицо. Я могу опознать его – к тому же есть еще кое-что, чего я вам не рассказала.

– И что же это?

– Скажу, когда мы будем в воздухе.

Гарри положил двухмоторный «бичкрафт-куин-эйр» на северный курс, повернулся к Изабелле, сидевшей в пассажирском отсеке, и поманил ее пальцем.

Она отстегнула ремень, зашла в кабину и облокотилась на спинку кресла Гарри.

– О’кей, Белла. Выкладывай, что ты хотела нам сообщить?

Она посмотрела на Шона, развалившегося в кресле второго пилота.

– Ты помнишь ту ночь у реки Чикамба, когда Никки попытался сбежать и мы с тобой погнались за ним?

Шон кивнул, и она продолжила:

– Помнишь командира партизан в головном грузовике, ну того, который руководил расчисткой дороги? Так вот, я очень хорошо его разглядела и сразу поняла, что видела его прежде. Я ни секунды в этом не сомневалась, но до сегодняшнего дня все это казалось совершенно необъяснимым и лишенным всякого смысла.

– Когда и где ты его видела?

– Они были вдвоем с Беном – и они ехали на ферму Майкла в Фиргроуве.

– Майкла? – переспросил Гарри. – Нашего Майкла?

– Вот именно, – подтвердила она. – Майкла Кортни.

– Так ты думаешь, что Майкл как-то замешан в этом деле?

– Ну а ты как думаешь? Иначе что могло связывать его с этим предводителем террористов из АНК и Беном?

Они помолчали, пытаясь осмыслить услышанное, затем Изабелла продолжила:

– Насколько я понимаю, Гарри, ты подозреваешь, что Бен украл пару цилиндров с «Синдексом». Если он связан с террористами и передаст им газ, то как, по-твоему, они им распорядятся? Очевидно, распылят его с самолета?

– Да, скорее всего так.

– В Фиргроуве у Майкла есть самолет.

– О Боже, – прошептал Гарри. – Все, что угодно, только не это. Только не наш Микки – этого не может быть.

– Майкл столько лет печатал это свое коммуняцкое дерьмо, – мрачно напомнил ему Шон. – И за это время он весьма близко сошелся с разной сволочью, причем самой отпетой.

Ему никто не возразил. После недолгой паузы Гарри произнес:

– Белла, будь добра, принеси нам по кока-коле.

Она сходила к бару и достала из холодильника две банки кока-колы. Они молча потягивали ее, затем Шон опустил свою банку и негромко рыгнул.

– Между прочим, сегодня утром открылась Рендская пасхальная ярмарка, – сказал он.

Гарри недоуменно воззрился на него:

– Какого черта ты хочешь этим сказать? При чем здесь ярмарка?

– Разумеется, ни при чем. – Шон злорадно ухмыльнулся. – Позволю себе лишь напомнить, что Рендская пасхальная ярмарка – это самое грандиозное и многолюдное мероприятие в стране. Свои товары демонстрируют все отрасли промышленности, фермеры, предприниматели – одним словом, кого там только нет, чертова гибель всякой публики. Полмиллиона человек в одном месте. Торжественная церемония открытия состоится сегодня вечером в восемь часов, полный набор удовольствий – фейерверк, военный парад, гонки серийных автомобилей, показательные выступления спортсменов. Премьер-министр произнесет приветственную речь, послушать его соберутся все наши шишки в темных костюмах и с гвоздиками в петлицах. Черт побери, конечно, это не имеет ни малейшего отношения к делу.

– Слушай, кончай валять дурака, Шон, – разозлился Гарри.

– Ты абсолютно прав, Гарри. – Шон по-прежнему довольно ухмылялся. – То есть я хочу сказать, что в глубине души эти ребята из АНК очень добрые, отзывчивые, настоящие гуманисты. Ведь то, что они любят подкладывать бомбы в машины или, к примеру, поджигать автомобильные шины, надев их предварительно на чью-нибудь шею, еще не дает нам права усомниться в их душевной красоте и благородстве их помыслов. Так что, черт возьми, не станем думать о них слишком плохо. Ну там взорвать советскую мину-ловушку в переполненном супермаркете – это еще ладно, но ведь им никогда не взбредет в голову опылить Рендскую пасхальную ярмарку «Синдексом-25», правда?

– Нет. – Гарри отчаянно затряс головой. – Я говорю о Бене и Микки – они ведь наши братья. Они никогда – нет… – Он запнулся, затем раздраженно проворчал: – Дьявольщина, если бы у нас был «лир», мы бы давно были на месте.

В эту минуту рация громко закудахтала, и Гарри нахлобучил свои наушники.

– Чарли Сьерра Икс-Рей, говорит служба информации аэропорта Яна Смэтса. Передаю сообщение из «Каприкорна». Вы записываете?

– Слушаю вас, служба информации.

– Текст сообщения следующий: «Все емкости в наличии, серийные номера совпали. Точка».

– Слава Богу, – облегченно вздохнул Гарри.

– Скажи им, пусть проверят содержимое этих емкостей, – дружески посоветовал Шон, и выражение лица Гарри моментально изменилось.

– Служба информации, пожалуйста, передайте в «Каприкорн». Текст такой: «Возьмите пробы из всех контейнеров. Точка». – Гарри снял наушники. – Мне безумно хочется, чтобы наши опасения не оправдались, – вздохнул он. – Но ты, Шон, конечно же, прав. Они не идиоты. Они легко могли подобрать пару пустых цилиндров, проштамповать на них фальшивые номера и подменить контейнеры на складе.

– Сколько нам еще лететь?

Гарри сверился с показаниями приборов.

– Не больше часа – благодаря Господу ветер дует нам в хвост.

Шон обернулся и взглянул на сестру:

– Знаешь, солнышко, у меня к тебе огромная просьба. В следующий раз, когда тебе захочется поразвлечься, подцепи кого-нибудь побезобиднее – вроде Джека-потрошителя.

Взлетно-посадочная полоса «Каприкорна» была помечена гигантским изображением козла, искусно выложенным белыми кварцевыми плитами. Оно было отчетливо видно на фоне бурой равнины с расстояния пяти футов. Гарри аккуратно приземлился и вырулил к зданию ангара, где их уже поджидала группка служащих «Каприкорна» во главе с Полем, генеральным директором компании; рядом стояли четыре машины.

Когда Гарри с Шоном выпрыгнули из кабины «куин-эйр» и повернулись, чтобы подать руку Изабелле, Пол бросился прямо к ним.

– Мистер Кортни, вы оказались правы. В двух маленьких канистрах обнаружен обычный углекислый газ. Кто-то подменил их. Пропало десять килограммов «Синдекса-25»!

Они в ужасе уставились на него. Десяти килограммов было вполне достаточно, чтобы уничтожить целую армию.

– Самое время подключить полицию. Они должны найти и арестовать Бена Африку. У нас есть его домашний адрес? – спросил Шон.

– Я уже посылал своих людей к нему домой, – вставил Пол. – Там его нет. Его квартирная хозяйка заявила, что не видела его вот уже несколько дней. Он не обедал и не ночевал дома.

– Фиргроув, – тихо сказала Изабелла.

– Правильно, – рявкнул Гарри. – Шон, отправляйся туда немедленно. Возьми с собой Беллу, она покажет дорогу и опознает Бена, если вы с ним столкнетесь. Я буду руководить всей операцией отсюда, из зала правления компании. Позвоните мне, как только доберетесь до Фиргроува. Я направлю туда полицию и вообще поставлю всех на уши. Мы должны во что бы то ни стало разыскать эти треклятые канистры.

Шон повернулся к Полу:

– Мне понадобится машина – с хорошим ходом.

– Возьмите мою. – Он указал на новенький «БМВ», припаркованный у ангара. – Бак полон. Вот ключи.

– Пошли, Белла. Нельзя терять ни минуты.

Они побежали к «БМВ».

– Если будешь так гнать, нас остановят дорожные полицейские, – предупредила Белла, глядя на спидометр; они неслись во весь опор по широкому шоссе. – Надо было послать полицию в Фиргроув еще до того, как мы вылетели из Кейптауна. Господи, уже три часа.

– Мы ничего не могли предпринять, пока не удостоверились, что кто-то свистнул пару канистр с «Синдексом», – заметил Шон.

Он нагнулся и включил радио. Белла вопрошающе посмотрела на него.

– Три часа, сейчас будут передавать новости, – объяснил он, настраиваясь на волну «Радио Хайвелда». Интересующая их информация шла третьей по счету:

«С самого утра посетители в рекордном количестве начали прибывать на территорию Рендской пасхальной ярмарки. Сегодня состоится ее торжественное открытие. Представитель организационного комитета сообщил, что к полудню через главные ворота ярмарки прошло уже более двухсот тысяч человек».

Шон выключил приемник и с силой ударил кулаком по щитку управления «БМВ».

– Майкл! – бушевал он. – Эти нежные сердца, изнывающие от любви к ближнему, как никто, способны на самые дикие и чудовищные преступления. Ты только подумай, сколько ни в чем не повинных людей было замучено и истреблено во имя Господа, всеобщего мира и братства на Земле? – Он снова врезал кулаком по щитку.

Белла протянула руку и легонько дотронулась до его плеча:

– Успокойся, Шон. Следующий поворот направо. – «БМВ» так резко занесло на повороте, что ей пришлось вцепиться в дверную ручку, чтобы не слететь с сиденья.

– Далеко еще?

– Мили две, не больше.

Шон расстегнул пиджак и вытащил из-за пояса «смит-и-вессон». Большим пальцем правой руки он крутанул барабан, проверяя его исправность.

– Зачем он тебе? – с тревогой спросила Белла. – Бен и Микки…

– У Бена и Микки очень милые и симпатичные друзья, – заявил он, засовывая револьвер обратно за пояс.

– Приехали. – Белла наклонилась к ветровому стеклу и показала перед собой: – Это въезд на ферму Микки.

Шон притормозил и свернул на грунтовую дорогу. Он не спеша проехал через эвкалиптовую рощу, и вскоре они увидели впереди постройки фермы. Тогда он остановился и развернул «БМВ» поперек дороги.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Белла.

– Я прогуляюсь пешком, – сообщил ей Шон. – Нет смысла громко афишировать наше прибытие.

– Но почему ты поставил машину поперек дороги?

– А это чтобы какой-нибудь торопыга не вздумал сбежать, не попрощавшись. – Он вынул ключи из зажигания и выскочил из машины. – Жди меня здесь. Нет, не в тачке. Спрячься в тех деревьях и не высовывай носа, пока я тебя не позову, поняла?

– Да, Шон.

– И не хлопай дверью, – добавил он, когда она соскользнула с пассажирского сиденья. – Так, теперь вот что. Где Микки держит свой самолет?

– За домом в конце сада. – Она указала ему направление. – Отсюда его не видно, но ты легко найдешь. Это большой сарай из рифленой жести, весь ржавый, того и гляди, развалится.

– М-да, наш Микки в своем репертуаре, – хмыкнул Шон. – Ладно, помни, что я тебе сказал. Сиди и не высовывайся. – Он побежал в глубь сада.

Вместо того чтобы пойти по дорожке, ведущей к дому, он сделал небольшой крюк, прячась за фруктовыми деревьями и курятником, которые отделяли его от жилых строений. До веранды главной усадьбы было всего несколько сот ярдов. Он подкрался к ограде и, укрывшись за ней, быстро оглядел здание; до него это место уже облюбовали куры с цыплятами, которые громко кудахтали и копошились у его ног. Входная дверь и все окна были распахнуты настежь, но обитателей дома нигде не было видно.

Шон перемахнул через ограду и тенью скользнул через дверь в прихожую. Гостиная и кухня также были пусты; в раковине скопилась целая гора грязной посуды. В доме были три спальни, и, судя по всему, каждой из них пользовались совсем недавно. Постели были разобраны, по полу раскиданы всевозможные предметы одежды, в ванных и на туалетных столиках стояли бритвенные принадлежности и прочие чисто мужские средства гигиены.

Шон поднял одну из рубашек и вывернул наизнанку воротничок. Там красными нитками было аккуратно вышито имя владельца: «Б. Африка».

Он бросил рубашку на пол и, неслышно ступая, побежал обратно на кухню. Кухонная дверь, так же открытая настежь, выходила прямо в сад. За худосочными, изъеденными саранчой фруктовыми деревьями высилась крыша большого сарая из рифленого железа; над ней торчала короткая мачта, с которой уныло свисал потрепанный ветровой конус, похожий на побывавший в употреблении презерватив.

Шон выскочил в сад и, перебегая от дерева к дереву, благополучно добрался до стены сарая. Он прижался к ней спиной и приложил ухо к тонкому оцинкованному листу железа. Сквозь него доносился неясный гул мужских голосов, но разобрать слова было невозможно. Он поправил револьвер за поясом, убедился, что рукоятка находится прямо под рукой и он сможет мгновенно выхватить оружие, и стал осторожно пробираться вдоль задней стены сарая к маленькой деревянной двери, окрашенной в зеленый цвет.

Он был всего в нескольких ярдах от нее, когда она вдруг распахнулась, и двое мужчин вышли из сарая на яркий солнечный свет.

У Бена Африки были умелые руки; он всегда гордился качеством своей работы. Теперь он стоял на коленях на сиденье пилота в кабине «сессны-центуриона» и закручивал последние болты, которыми два больших одинаковых цилиндра крепились к полу кабины прямо перед пассажирским креслом по правую руку пилота.

Он тщательно выбрал места, где нужно было просверлить дырки для болтов, с тем расчетом чтобы не задеть кабели управления, протянутые под полом кабины. Разумеется, он мог бы просто положить эти цилиндры плашмя, но это оскорбляло его инженерные чувства. К тому же в полете всегда существовала опасность попасть в какую-нибудь болтанку и повредить вентиль или трубу. Он установил стальные сосуды таким образом, чтобы и пилот, и пассажир могли без труда дотянуться до ручки вентиля.