Текст книги "Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника"

11. Поражения и отход

30 января Каранай Муратов отошел от Мензелинска за Каму и закрепился в селе Пьяный бор. Эти места хорошо знал Бузан Смаков, собравший свой отряд из здешних крестьян повстанцев. Подготовились к обороне: подступы к селу были завалены засеками и укреплены забором с заостренными концами бревен, перед главной дорогой поставили пушки. На засеках и за забором стояли повстанцы с ружьями и луками. Повстанцев было довольно много, однако большинство были вооружены дубинами и пиками, только у казаков, башкир и мишарей были ружья, и то не у всех. Сотники башкирских команд, казаков и мишарей, имевшие боевой опыт, постоянно учили местных повстанцев стрелять из ружья, из лука, и выполнять команды.

Отряд подполковника Бердяги*, состоящий из трехсот солдат с четырьмя пушками и эскадрона гусар выступил в направлении села Пьяный Бор, который потом атаковал с трех сторон тремя колоннами. Повстанцы их встретили огнем из двух пушек, ружейным огнем и стрелами. В отличие от солдат, стрельба повстанцев из ружей была малоприцельной, но стрельба башкир из луков была более эффективной. Убойное расстояние для лука было небольшим, но скорострельность была больше, чем у ружья, хорошие лучники на средней дистанции били очень точно.

Войскам карателей противостояло почти две тысячи повстанцев, однако, в ходе боя, их было убито около четырехсот человек и шестьдесят взяты в плен. Особенно жестоко расправлялся с повстанцами эскадрон гусар, засевшие в домах были сожжены, а раненные добивались, гусары понесли минимальные потери – всего восемь человек раненных. Оставшиеся повстанцы во главе с Каранаем Муратовы и Бузаном Смаковым отступили к Ногайбацкой крепости, а местные люди – русские, татары, чуваши и марийцы разошлись по домам.

Всего в течение суток к полковнику Юрию Бибикову* с повинной пришли представители сорока деревень. 2 февраля полковник вошел в Мензелинск и арестовал воеводу Мажарова и капитана Алексеева.

Ногайбацкая крепость оказалась в клещах: с севера угрожал Юрий Бибиков, а с юга генерал Голицын, стоявший в Бугульме. После неудачи под Мензелинском основные силы полковника Муратова стали отходить к крепости Ногайбак, а по пути следования продолжали отсеиваться группы и мелкие отряды местных повстанцев, чтобы идти с повинной к властям.

Атаман Василий Торнов встретил Караная у стен крепости, Торнов уже знал об отходе от Елабуги, Мензелинска и сдаче Заинска. Военные действия повстанцев повсюду пресекались хорошо организованной обороной карателей, часто переходящие в наступление и разгром отдельных отрядов. Сплотить разрозненные отряды и создать боеспособное и организованное войско, стало уже невозможным. Атаман Торнов выслушал Муратова и заметил:

– Воевать здесь сложно, поэтому нас так часты неудачи. Есть причины, которые мы не способны перебороть, они не зависят от нас, это я знаю, как человек привыкший воевать и командовать. Местные восставшие, в отличие от казаков, башкир и мишарей не привыкли воевать, при первой же атаке солдат разбегаются, стреляют плохо, их трудно организовать в боеспособное войско. Приказы командиров выполняются не четко, иногда и вовсе не выполняются, хотя у нас есть значительное превосходство в численности войск, но мы проигрываем, так как солдаты воюют лучше. Царские военачальники собрали большие силы боеспособных войск, некоторые сняты и переброшены из мест военных действий, а это закаленная войной армия с опытными боевыми генералами. Без помощи из Берды нам против них не устоять, нам нужные боеспособные казаки, башкиры и мишары, пушки, ружья и порох. Иначе нам Мензелинск и Елабугу не взять, надо еще учесть, что царские генералы продолжают усиливать свои войска. Думаю, что ты, атаман, это хорошо понимаешь, поэтому нам нужно ехать к Емельяну Пугачеву за помощью.

– Ты прав, Каранай! Помощь нам необходима, давай поедем в Берды, с башкирами будешь говорить ты, а я буду собирать казаков. Однако, неизвестно, как обстоят дела у самого Пугачева, если у него положение трудное, то лишних войск для нас не будет.

Итак, атаман Василий Торнов и полковник Каранай Муратов, в сопровождении небольшой охраны, начале февраля отравились в Берду за помощью. Путь предстоял неблизкий и опасный, от крепости Ногайбак, через аул Стерлитамак, крепость Бавлы, Бугульму, Юзеево и Биккулово. А в это время карательные войска шли из Казани к Мензелинску и к Оренбургу. С началом февраля разыгрались сильные бураны со снегопадом, дороги, плохо различимые даже в ясные дни, сейчас практически исчезли. Идти было очень трудно, выручали только разведчики команды Таймаса, которые, каким-то нюхом, находили дороги от аула к аулу. Под Оренбургом Торнов и Муратов узнали, что Пугачев в это время находится в Яицком городке, обстановка сложная, главное войско повстанцев испытывает постоянное давление карателей, и поэтому они ни с чем повернули обратно.

10 февраля Ю. Бибиков занял Ногайбак, а Василий Арапов и Абдулкарим Разманкулов, замещавшие Василя Торнова, отступили к Бакалам. Сюда прибыл посланник Зарубина-Чики его племянник Илья Ульянов. В Бакалах повстанцы собрали до двух тысяч повстанцев и около десяти пушек, однако пошедший полковник Ю. Бибиков с войском из трехсот гренадеров, ста двадцати гусаров, пятидесяти казаков, с четырьмя пушками, 11 февраля атаковал Бакалы и занял его, а Ульянов бежал, потеряв при отступлении около четырехсот человек. 15 февраля генерал аншеф А. Бибиков докладывал Екатерине II: «Злодеи, отведав и испытав собственною их погибелью, сколько слабы они стоять противу победоносных войск вашего императорского величества, начинают отовсюду бежать, лишь чуть узнают сближение деташаментов …. Сей угол теперь совершенно успокоен, а в доказательство уже в Казань ежедневно с неплатимыми податьми и рекрутами являться стали»

Но 19 февраля, после ухода полковника Ю.Бибикова, около двух тысяч повстанцев с двух сторон бросились на штурм Ногайбацкой крепости: Илья Ульянов с шестьюстами казаков с одной стороны, атаман Торнов и башкирские полковники Каранай Муратов и Кидряс Муллакаев и Каип Зиямбетов с другой. Крепость пала и была предана огню, в ходе сражения повстанцы потеряли около двухсот человек, гусары – пятьдесят шесть, пленные гусары были отправлены под конвоем в Чесноковку. После захвата крепости Ногайбак атаман Торнов и Каранай Муратов отошли к аулу Стерлитамак, что в семидесяти верстах от Бугульмы.

Генерал-майор Ларионов* располагал дворянским легионом уланов, вновь прибывших из Москвы, подразделениями Томского пехотного полка, эскадроном Архангельскогородских карабинеров и восьмидесятью двумя изюмскими гусарами. В Бугульме он присоединил к себе сто пять солдат Томского полка, пятьдесят два казака, взял несколько орудий. 27 февраля он прибыл в д. Большой Акташ и стоял здесь до 4 марта. 6 марта он занял Ногайбак и 8 марта выступил к аулу Стерлитамак. Здесь находились около полторы тысячи человек под командой Торнова, Караная Муратова, Кидряса Муллакаева и других старшин. Однако после ухода Ю.Бибикова в сторону Бугульмы, восставшие вновь окружили Мензелинск и осада города продолжалась до марта.

В марте 1774 года правительственные войска нанесли новое поражение повстанцам. После боя с генерал-майором Ларионовым атаман Торнов, Каранай Муратов и другие повстанческие командиры собрались в ауле Кидрячево, родном ауле старшины Кидряса Муллакаева. С Усень-Ивановского, Троицких заводов и окрестных деревень они набрали около шестисот человек. В течение некоторого времени они контролировали участок тракта Бугульма – Уфа, следили за продвижениями противника, перехватывали правительственных курьеров. По предложению Василия Еремкина решено было напасть на Бакалинскую крепость, где располагались солдаты Кожина и Обернибесова, для этого отряд переехал поближе к аулу Бишкуразово. Но разгорелся конфликт, в результате которого атаман Торнов зарубил трех братьев Юртбагишевых, башкир из аула Арсланбеково и казанского татарина Аренкула Асеева. Вероятно, что противоречия возникли раньше, но это кровавое происшествие привело к полному расколу среди повстанцев. 9 апреля 1774 года Кидрас Муллакаев напал на Торнова и его сторонников и захватил их в плен. Полковник Михельсон, узнав о поимке Торнова, 13 апреля направил в Бирск майора С. Тютчева, старшин С. Янышева* и М. Тупеева. В походе особенно свирепствовал Янышев, выжигал деревни по реке Таныпу, убивал женщин и детей. 22 апреля около деревни Типеряшево каратели нанесли поражение тысячному отряду старшины Балыкчинской волости Сулеймана Иткустина. Мензелинский повстанческий центр распался.

Глава X. В родных краях

1. Нерадостные вести

Мартовское поражение повстанцев под Мензелинском, Елабугой, Пьяным Бором и сдача Ногайбакской крепости вынудили повстанцев разбиться на мелкие отряды и отойти. Они уже не представляли какую-то значимую силу, разрозненные отдельные отряды вели партизанскую войну. Видя, что военная ситуация проиграна, Каранай Муратов решил вернуться в родные края, в Башкирию.

Поздно вечером он собрал своих сотников, Алдарбая, Ырысая, Иткусту и Таймаса:

– Джигиты, сами видите, что мы здесь уже ничего не сможем сделать. Мензелинск для нас оказался неприступным, а царские регулярные войска сильнее нас и разгромили наши отряды. Что вы думаете, что нам дальше делать, есть ли у вас предложения?

– Надо идти домой, в свои края, там соберем народ, и будем воевать до конца, – сказал Алдарбай.

– Да, нам здесь уже делать нечего, везде царские войска, народ не хочет подниматься, – произнес задумчиво Иткуста, – надо собираться домой.

– Весна в этом году запоздалая, пока еще на реках держится лед, нужно, как можно быстрее, идти в свои края, – предложил Таймас.

– Итак, решено, идем домой, – заключил Каранай Муратов. – Объявить войскам приказ об этом, с нами могут пойти все, кто захочет – татары, мишары, чуваши, мордва, марийцы – все. Всех посадить на коней, взять вьючных, по возможности вооружится ружьями, порохом и запастись припасами. Даю на это сроку один день, послезавтра 24 апреля, рано утром выступаем.

В этот день впервые за неделю выглянуло яркое солнце, подул южный ветер и принес запах весны. В конце дня повстанцы сделали двухдневную остановку в татарском ауле недалеко от Ногайбакской крепости. Каранаю заняли дом старшины Абляза, который бежал за Каму еще до прихода башкирских конников, здесь остались только работники, которые с радостью приняли пугачевского полковника. В большой светлой половине на широких нарах расстелили дастархан, полковник, и прибывшие к нему сотники, помолившись, сели обедать. Такого отдыха не было уже давно, в последнее время были повсюду стычки, скоротечные бои и погони, люди и кони вымотались изрядно. К вечеру вернулась тройка разведчиков Мустафы, направленная под Уфу, Таймас вместе с ними пришел к командиру с нерадостной вестью:

– Каранай агай, под Уфой войска пугачевцев разгромлены, Зарубина-Чику схватили, а Каскын Самаров и Канбулат Юлдашев отступают со своими повстанцами в сторону Табынска. Погибло и взято в плен много нашего народу, в окрестностях Уфы повстанческих отрядов больше нет, русские солдаты и казаки отлавливают бежавших. Наступила тишина, это известие для всех было неожиданным и страшным, первым очнулся Каранай Муратов:

– Надо скорее возвращаться домой, в родные края, защищать свои народ. Таймас, отправляй самых надежных людей к Каскыну и Алибаю, пусть передадут им, что я хочу встретиться с ними у Стерлитамакской пристани. Нам нужно занять пристань и крепость Табынск, чтобы держать Ногайскую дорогу. Пусть каждый из них сообщит, когда они смогут прибыть, нужно торопиться, пока генерал Голицын не двинулся из Ырымбура.

Отправив гонцов, Каранай стал ждать вестей из родных краев, уже на третий день вернулись разведчики, посланные в Стерлитамак:

– Каскын Самаров сейчас находится у Воскресенского завода, в окрестностях Мелеуза, ходят слухи, о том, что главный старшина Ногайской дороги Алибай Мурзагулов пришел с повинной к генералу Голицыну. Собравшиеся сотники и бурно стали обсуждать эту новость:

– Не может быть, он же старый друг Кинзи абыза, это нужно проверить, может нарочно слухи распускают! – воскликнул Алдарбай.

– Он всегда был себе на уме, – негромко произнес Иткуста, – может быть, и пришел с повинной, ему надо сохранить свою землю и скот, это понятно.

– А как же мы, тоже пойдем сдаваться? – недоуменно оглядел всех сотник.

– Нет, мы будем воевать до последней возможности, кто не хочет, тот может идти! – сверкнул глазами Ырысай.

– Послушайте, вот что я скажу, – остановил всех Каранай Муратов, – помните, еще в самом начале войны не все башкирские старшины пошли к Бугас батша? Теперь, те, кто сомневался или боится, захотят повернуть обратно, наверное, часть из них будет помогать карателям*. Всегда так было, при всех восстаниях, ибо человек слаб, не все могут быть героями, поэтому и говорят: «Земля широка, – каждый идет своим путем». Что же, это война, а на войне всякое бывает, но у нас путь один – бороться до самого конца, и мы сделаем это! Алдар Исекеев не бросил бы дело на полдороге, и мы не будем оглядываться на других. Правильно я говорю, джигиты? – он оглядел своих земляков и преданных командиров.

– Верно, говорите, Каранай агай, мы пойдем с тобой до конца! – зашумели собравшиеся.

– Рано нам складывать оружие, мы еще повоюем, – решительно встал Иткуста и посмотрел на остальных.

– Надо идти домой, здесь мы уже ничего не сможем сделать, – поддержал его Алдарбай, – а Алибая Мурзагулова нужно спросить самого, что нам верить слухам!

Под командой Караная сейчас было всего около восьмисот конников, которых он разделил на два полка. Основную массу составляли башкиры, но теперь было много мишарей, татар, мордвы, чувашей и марийцев, приставших к нему в ходе боевых действий в Прикамье. Местные пешие повстанцы разошлись по домам, а конники начали сборы, Алдарбай решил оставить пушки, чтобы не обременять себя обозом и идти налегке только с вьючными лошадями. Но с пушками вышла небольшая заминка: пушкарь Петр Митрак наотрез отказался бросать свой любимый единорог, он уже так наловчился стрелять из нее, что не хотел расставаться, поэтому он пришел полковнику:

– Каранай агай, сотник Алдарбай хочет оставить пушки, но я не брошу, да другие пушкари тоже не бросят, надо нам взять антилерию, без пушек нельзя, они нам еще пригодятся!

– Хорошо, Петр, правильно думаешь, нам без пушек нельзя, мы нужно еще взять крепость Стерлитамак! На военном совете было решено пушки взять с собой, а чтобы иметь необходимую свободу для маневра идти с небольшим обозом, а фураж для коней и провиант решено добывать на месте.

2. Гусары, казаки и калмыки

Наступили теплые деньки, по-весеннему пригревало солнце, войска возвращались в родные края, до аула Каранай осталось совсем немного. У всех было хорошее настроение, хотелось скорее увидеть семьи и немного передохнуть, ведь они воевали всю зиму без передышки и устали. Однако, была и тревога, неизвестно, как пережили зиму их родственники, и какая здесь военная обстановка. Остановились на последнюю ночевку, а на рассвете 18 мая Караная Муратова разбудил телохранитель Мухамадьян:

– Агай, пришли разведчики, есть новости.

– Сейчас буду готов. Он вышел из юрты и увидел в серых сумерках разведчика Мустафу со своей тройкой.

– Мы случайно наткнулись на отряд гусар c пехотой, примерно в три сотни, они стоят лагерем в верстах пяти от нас, на берегу Уязы, недалеко от аула Каркали. В ауле далось узнать, что этот полк гусар* в пятьсот человек прибыл в Стерлитамак еще неделю назад, а эти часть того полка. Команда в три эскадрона, с ними солдаты, а командует отрядом подполковник Рылеев*. Каранай вспомнил, как гусары были особенно беспощадны к повстанцам, во время их атаки на село Пьяный Бор в окрестностях Елабуги. Тогда были зарублены все, даже раненные, а засевшие в домах сожжены заживо. «Этих гусар нельзя отпускать, надо им дать крепкий урок», – решил он.

– Азнабай, срочно зови сотников. Вскоре командиры собрались у юрты полковника, Каранай обрисовал обстановку и спросил:

– Так, что будем делать, джигиты, предлагайте.

– Во-первых, надо зайти им в тыл и ударить, отсечь пехоту от гусар и закрыть отход в Стерлибаш и далее в Стерлитамак, и атаковать спереди, чтобы прижать к пологому холму. Думаю, что гусары на горку не полезут, у них кони не приучены, чтобы лазить по горам, они пойдут по лощине через редкий лес, – подумав, сказал Алдарбай, – а на выходе из леса поставить наших.

– Да, согласился Каранай, – нам нужно разделиться на две равные части: одна пойдет выгонять гусар, а другая встретит их на выходе леса.

– А я поставлю на опушке леса в кустах своих лучших стрелков из луков и ружей, – предложил Иткуста, – гусары налетят на засаду, у них будет заминка и потери, а тут их встретит наша конница.

Всходило солнце, когда конница повстанцев подошла к аулу Каркали и в полутора верстах обнаружила противника. Гусары, протрубили тревогу и начали разворачиваться для отражения атаки, однако, нападавшие под градом стрел стали теснить их к холму – пехота была отсечена. Их командир, оценив обстановку, дал команду отступать по лощине – эскадроны помчались через кустарник и редкийлес и на выходе были встречены ружейным огнем и градом стрел из засады. Гусары отчаянно отбивались, сзади и спереди напирали повстанцы, их маленькие и юркие кони были приспособлены к такой местности, а седоки были отличными стрелками из луков. В утренней тишине началась смертельная рубка, обе стороны сражались с ожесточением. Командир гусар, наконец, понял, что эта битва закончится их полным уничтожением и скомандовал:

– Вперед, на прорыв! В крепость! Гусары помчались сквозь ряды повстанцев и сумели оторваться от преследователей, потеряв в бою около эскадрона убитыми и раненными. За гусарами в погоню бросилась конница, каранаевцы гнали их до аула Мурзалар, что недалеко от Стерлитамака, однако гусар выбить из аула не удалось.

Вечером того же дня был обнаружен разъездной отряд карателей из 100 оренбургских казаков, охранявших Ново-Московскую дорогу и шедших на соединение с отрядом гусар. По все видимости они еще не знали, что гусар здесь уже нет, полковник Муратов незамедлительно выслал две команды по двести человек для захвата казаков: первая команда пошла прямым путем к ним навстречу, а вторая в обход, чтобы отрезать путь отступления к Оренбургу. Нужно было, чтобы ни один казак не ушел, и не смог доложить командующему войсками генералу Голицыну об отряде Караная. Конечно, со временем, генерал будет знать о его передвижениях, но нужно было выиграть время и успеть соединиться с другими повстанцами под Стерлитамаком.

Казаки на ночь остановились на привал, расседлали коней, разожгли костры и готовили ужин. Скрытно подошедшие разведчики бесшумно сняли постовых ножами и конники с криками «Уран!» выскочили из темноты. Ночной бой был скоротечный и жестокий, многих зарубили еще пешими, а тех, кто успевал вскочить на коня и ускакать, настигал в степи второй, заградительный отряд.

Следующим утром, в верстах пятидесяти от места расположения повстанческих войск был обнаружен отряд калмыков в триста всадников, которые с радостью согласились объединиться – теперь на подходе к Стерлитамаку у Караная Муратова было войско около тысячи ста человек. Повстанцы находились родных местах, где у многих были семьи, близкие и далекие родственники, поэтому полковник распустил джигитов по домам, назначив сбор у Стерлитамака. Надо было дать повстанцам отдохнуть, поднять боевой дух, запастись провизией и фуражом. Пока такая возможность была еще потому, что карательные войска были пока далеки, так как у царских генералов тоже была передышка перед летними боевыми действиями.

К Стерлитамаку, месту встречи с другими отрядами повстанцев, войска Караная Муратова подходили значительно пополненными, личный авторитет башкирского старшины и пугачевского полковника был велик.

3. Сбор у пристани и крепости Стерлитамак.

Сюда уже шли из-под Табынска отряды Канбудата Юлдашева, который 13 июня безуспешно попытался взять городок. Старшина Каскын Самаров шел из окрестностей Мелеуза. Главный полковник пугачевских войск и главный старшина Алибай Мурзагулов двинулся со своими людьми к Стерлитамаку. Тами образом, к началу лета Каранай Муратов объединил движение в южной части Башкирии, перекрыл Ногайскую дорогу и контролировал большую часть территории от Оренбурга до Уфы. Он был объявлен властями «первейшим злодеем» и «главным вором и возмутителем» «искусным командиром» и за его голову была назначена большая награда.

Итак, к 30 июня команды старшин Алибая, Караная, Каскына, Канбулата и подошедшего Сайрана Саитова сосредоточились, а встреча старшин состоялась в ауле Ашкадар. Там стоял отряд Караная Муратова, в верстах десяти стояли войска Алибая Мурзагулова, а команда Канзафара Усаева и Канбулата Юлдашева подошли со стороны Табынска. Лето было в разгаре, цвели травы, пряный аромат разнотравья после ночного дождя витал в прозрачном воздухе. Трудились пчелы, качаясь на раскрывшихся бутонах и собирая нектар с полевых цветов, во дворе лошади хрустели свежескошенным сеном, отмахиваясь хвостами от назойливых слепней.

Алибай, Каранай, Каскын, Канбулат, Канзафар и Сайран сидели на широкой лавке за дастарханом, пили кумыс и обсуждали план будущего сражения. Стерлитамак с трех сторон окружала река Белая, поэтому подступиться можно было только с одной северо-западной стороны. Каранай Муратов и Каскын Самаров брали уже пристань в конце ноября 1773 года, но тогда пристань уже покинуло начальство, а оборонять остались только два капитана, тогда солдаты были напуганы, увидев большое войско повстанцев.

Подъехал главный разведчик Таймас и доложил:

– Укрепленную пристань защищают сейчас около девятисот человек. После мартовского освобождения пристани от повстанцев, местный гарнизон был усилен. Прибыла рота солдат в сто человек с двумя пушками и большим боезапасом, недавно подошли двести гусар и около трехсот конных казаков. Разведчики сообщают, что командиры ждут и очень надеются на своевременное прибытие подмоги – войск генерала Голицына. Они идут из Оренбурга, прибудут только через три -четыре дня. Эти войска имеют много опытных, воевавших солдат и конницы, они были перекинуты сюда с войны.

– Что предлагаете делать, уважаемый мырза? – спросил Каранай Алибая Мурзагулова. Тот помолчал и произнес:

– Пристань, пожалуй, нам не удастся взять, его стены после освобождения от повстанцев укреплены, да и солдат в пристани сейчас больше.

– Нас тоже сейчас больше, да и опыт есть, мы уже брали Стерлитамакскую пристань, – с нетерпением сказал Каскын Самаров. – Конницей атаковать стены не будем, сначала начнут стрелять пушки, потом пойдут пешие, передние, с ружьями и луками, будут обстреливать стены, а вслед за ними атакующие понесут лестницы. Когда передние достигнут стен, к ним подойдут повстанцы с пиками, саблями и ножами для рукопашного боя. Пушки в это время будут обстреливать крепость, нужно пробить стену или ворота, чтобы запустить внутрь пехоту и конницу.

– Хорошо говоришь, – сказал Каранай, – но на беду у нас мало ружей и боезапаса для пушек, до стен дойти можно, только много джигитов ляжет, до того, как пробьем стену.

– Да, с солдатами хорошо воевать в поле на коне. А как сделать, чтобы солдаты пошли за ворота, они на вылазку не пойдут, их слишком мало, – сказал Каскын Самаров.

– На штурм пойдут пешие повстанцы, а это значит, что почти половина наших людей будет просто стоять и смотреть. Конницы у нас не более четырех тысяч, у меня две тысячи, около семисот у Каскына, у Алибая около тысячи, а пеших людей около пяти тысяч, – подсчитал Каранай. Однако пристань нужно взять, потому что в Уфу идут войска генерала Голицына и встреча с ним неизбежна, а в крепости с пушками и ружьями легче воевать против солдат, да потерь будет меньше.

– Трудная задача, – промолвил Алибай задумчиво. На его лице было спокойное, почти равнодушное выражение лица, казалось, что он думает о чем-то другом, а не будущем штурме. Каранаю это не понравилось, он знал, что Алибай уже писал покаянное письмо генералу Голицыну, но снова вернулся к повстанцам, люди говорили, что он писал еще одно письмо, но все-таки он пока здесь, с нами.

Решено была сделать так, как предложил Каскын Самаров, с небольшим числом пушек невозможно было предпринять других действий. Сначала, как обычно, предложили защитникам сдаться, но получили решительный отказ.