Текст книги "Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника"

2. Вылазка

На следующий день обер-комендант крепости Оренбург, полковник Валленштерн* рано утром выступил из крепости против самозванца Емельяна Пугачева с намерением разбить его наголову. Войска генерала Корфа, подошедшие вчера, и поражение войск Кара и Чернышева вынудили, обычно мнительного и неуверенного, губернатора Рейнсдорпа, к решительным действиям. Необходимо было восстановить пошатнувшийся авторитет губернатора, авторитет царских войск и администрации края, пора было положить конец этому самочинству. Он считал, что имеющихся войск достаточно для усмирения бунтовщиков, толпе восставших невозможно будет устоять перед регулярными войсками, вымуштрованными солдатами и губительного огня артиллерии с опытными пушкарями. Однако, губернатор не учел того обстоятельства, что гарнизонная конница была слаба из-за исхудавших от бескормицы коней, солдаты тоже давно голодали, боевой дух в войсках был невысок и многие солдаты подумывали о бегстве из крепости.

Разведчики доложили Емельяну Пугачеву о продвижении колонны царских войск. Атаман Овчинников, командовавший объединенным пугачевским войском, расставил половину артиллерии на склоне холма перед Бердами. Половину оставшихся пушек поставил на пригорке перед поворотом дороги за полторы версты до слободы, а другую половину, около двадцати пушек, сделал передвижной, расположив их на санях для переброски в места наибольшей опасности. Конница казаков стояла в окрестностях слободы, где на холме расположился сам Пугачев. В трубу он наблюдал за продвижением колонны солдат и кавалерии, сопровождавшую колонны с обеих сторон, артиллерия войск находилась в центре. В этом бою участвовали объединенные отряды Кинзи Арсланова и вновь прибывшие отряды башкир и мишарей Алибая Мурзагулова общей численностью до полутора тысяч, в том числе конники Караная Муратова и Салавата Юлаева. Кинзя Арсланов разделил башкирских конников на три крупные части, первая – под командованием Канбулата Юлдашева и Кутлугельды Абдрахманова обходила колонну солдат сзади и замыкала окружение, вторая – Мурзагулова адолжна была атаковать с южной стороны, и третья – под началом Каскына Самарова наступала на колонну с северной стороны. Они должны были ударить по колонне солдат с обеих сторон, а третья группа с тыла царских войск. Таким образом, карательные войска на подступах к Берде будут окружены со всех сторон. Оставшиеся в резерве всадники башкир, мишарей и татар сеитовского старшины Садыка*, всего более шестисот человек под командованием Караная Муратова скрытно стояли с северной стороны дороги за небольшим лесом.

Первыми открыли огонь двадцать пушек, стоявшие на повороте дороги к ободе, стрельба была не очень точной, но это был сигнал к атаке конников на колонну солдат. В это время полк гусар галопом пошел наперерез всадникам Каскына Самарова и началось сражение, при этом пешие войска продолжали движение к слободе и приблизились на расстояние пушечного огня. Пугачевцы открыли огонь из сорока орудий, ряды нападающих расстроились, однако они смогли довольно быстро развернуть свою артиллерию и начать обстрел пугачевских пушек. В это время с другого фланга пошла в атаку конница Алибая Мурзагулова, навстречу которым выступили сборные отряды оренбургских казаков. Началась рубка, которая шла с переменным успехом, Алибай Мурзагулов дал команду отступать, казаки начали преследование, башкирские конники стали рассеиваться в две стороны и стали обходить казаков, чтобы отсечь их от основных сил и окружить. Казаки увидев, что им грозит окружение, повернули назад под прикрытие ружейного огня пехоты. В это время, конница Канбулата и Кутлугельды успела достичь тыла наступающих царских войск и замкнула кольцо окружения. Однако сильная ружейная пальба не позволяла конникам башкир приблизиться для атаки, тем не менее, отвлекала значительную часть пехоты. Атаман Овчинников, увидев, что войска карателей окружены, двинул вперед казаков, стоявших перед Бердами, за ними следом рассыпным строем* пошли пешие повстанцы. Полковник Валленштерн, наконец, смог оценить истинное количество войск Пугачева и понял, что ему не удастся взять Берды, тем более, разгромить повстанцев. Теперь стояла задача вернуться обратно в крепость без особых потерь в войсках, поэтому он отдал приказ к отступлению; солдаты и офицеры восприняли это с облегчением и стали организованно отходить. Кавалерия с обеих сторон носилась по полям, одни настигали, другие отступали, развернулась настоящая карусель. Башкирские конники использовали свой излюбленный способ отступления «в рассыпную», поэтому попытки гусар угнаться за ними были безуспешными. Напротив, казаки, зная этот способ отступления, сразу прекращали погоню и возвращались к пешему строю солдат, под прикрытие ружейного огня. Отступающие войска стали недосягаемы для пушек пугачевцев, стоявших на холме у края оврага перед Бердой, а пушки, установленные в авангарде на повороте дороги, были уже отбиты гусарами. Царские войска не использовали передвижные пушки, поэтому у них наступила пауза в артиллерийской канонаде. В это время, артиллерия повстанцев, установленная на возах, стала продвигаться вдоль отступающих войск и производить выстрелы с саней, хотя точность попаданий была плохая, но такая тактика вызывала замешательство в рядах солдат.

3. Западня

Основное противостояние происходило между кавалерией с обеих сторон. Конница под командованием Канбулата Юлдашева и Кутлугельды Абдрахманова понесла значительные потери в схватке с полками гусар, но они не давали передышки гусарам, постоянно наскакивая и ступая. Кавалерия под командованием Алибая Мурзагулова имела меньше потерь, и она сама нанесла значительный урон казакам, хотя те были вооружены огнестрельным оружием. Кремневые ружья и пистоли можно было зарядить, только остановившись, поэтому кавалеристы на ходу стреляли из огнестрельного оружия только один раз, в то время как башкиры хорошо умели прицельно стрелять из лука на скаку со скоростью до десяти выстрелов в минуту. Обычно, конный башкир вкладывал в лук стразу две стрелы, а две стрелы держал во рту, сделав выстрелы на скаку, доставал саблю и мчался в атаку с криком «Уран!» Многие лучники были истинными мастерами этогодела, некоторые батыры могли пробить стрелой насквозь не только человека, но и коня, а при отступлении некоторые конники умело разворачивались в седле задом наперед и вели стрельбу из лука по нападающим. Резервные всадники Караная Муратова были переброшены атаманом Овчинниковым на помощь коннице Каскына Самарова, которая отчаянно сражалась с гусарами, у большинства повстанцев не было боевого опыта, тем более опыта противостоянию гусар. Нужно было сменить тактику боя, поэтому Каранай Муратов остановился, чтобы посовещаться с сотниками – Ырысаем, Алдарбаем и Иткустой о дальнейших действиях, когда к ним подъехал Салават Юлаев.

– Каранай агай, как будем воевать с гусарами, они храбры и дисциплинированы, и командир их отчаянный человек. Конники Каскына не очень опытны, гусар мы не осилим, поэтому нам нужно попытаться их перехитрить.

– А мы как раз тут и собрались, чтобы подумать, как нам поступить. Иткуста, я знаю, что у тебя есть мастера стрельбы из лука, надо их собрать и расставить в одном месте, а потом подманить гусар.

– Думаю, что лучше укрыться за этим невысоким тальником, не спешиваться и быть готовым в случае чего быстро ускакать, – Иткуста показал в сторону лощины, переходящей в овраг, поросшей с обеих сторон невысокими деревцами и кустарником.

– Каранай агай, – сказал Салават, – я со своими джигитами заманю эскадрон гусар в этот овраг, а вы лучников расставьте на подъеме, где кони замедлят свой ход. Когда джигиты Иткусты начнут стрелять из лука, мы успеем выскочить из оврага, и будем ждать гусар на выходе.

– Неплохо, – подумав, сказал Каранай, – нужно также поставить там же пеших людей с ружьями, хотя бы человек двадцать хороших стрелков с напарниками, будут стрелять по десять человек одновременно, а десять ружей в это время будут заряжаться.

– Ырысай, ты со своей сотней будь наготове, и как только гусары начнут погоню за Салаватом с его джигитами, скачи следом за гусарами и перекрой овраг с другой стороны, – приказал Каранай. Всадники ускакали, а Каранай Муратов, остановившись на пригорке, стал наблюдать за командой Салавата Юлаева, которая помчалась на колонну пехоты. Гусары заметили атаку конницы и пошли наперерез башкирам, расстояние между ними быстро сокращалось, казалось, что Салават не видит их, поэтому не сворачивает в сторону. Но это оказалась лишь уловкой, джигиты внезапно развернулись и помчались в сторону оврага, за ними, едва не настигая, неслись гусары. Конники Салавата, достигнув оврага, проскочили его и начали подъем, гусары, ничего не подозревая, на полном скаку заскочили в лощину и почти настигли противника. На подъеме кони замедлили ход, в это время раздался ружейный залп и полетели стрелы, командир гусар быстро оценив обстановку крикнул:

– Только вперед! – и кони, напрягаясь изо всех сил, понесли всадников вверх по склону, но на выходе из оврага навстречу гусарам выскочили джигиты Салавата Юлаева. Началась рубка, движение гусар застопорилось, задние напирали на передних, образовался затор, а в это время лучники и стрелки расстреливали попавших в западню. Часть гусар повернула назад, но и другой выход из оврага был перекрыт повстанцами, но, несмотря на это, гусары рванулись им навстречу. Завязалась жестокая рубка, обе стороны не хотели уступать, однако чувствовалась боевая выучка и бесстрашие гусар, которые постепенно теснили конницу повстанцев. Немногим из них удалось вырваться из этой западни, в овраге лежал почти весь эскадрон гусар, бились раненые кони и раздавались крики раненных. Командир полка гусар, майор, наблюдая за передвижением кавалерии, заметил уловку башкир и послал на помощь своим еще один эскадрон кавалеристов. Но было уже поздно, дело было сделано и повстанцы, заметив, приближающихся гусар, быстро ускакали прочь.

4. Награда

Пугачев тоже наблюдал с холма за этой уловкой башкир и заметил:

– Молодцы, башкирцы! Кинзя, кто заманил гусар в ловушку?

– Сейчас узнаем, вот скачет гонец! Прискакавший джигит и доложил Кинзе Арсланову на башкирском языке. Кинзя перевел:

– Гусаров заманил Салават Юлаев со своими джигитами, а сотники Караная Муратова закрыли ловушку сзади и, расставленные им в тальнике лучники и стрелки расстреляли конницу.

– Непременно наградить! – Пугачев был доволен ходом сражения, царские войска отступали. Пешие повстанцы, в большинстве копейщики, шли за солдатами рассыпным строем, стреляя из ружей и лука, но точность огня была плохой из-за неумелой стрельбы и короткого полета стрел. Параллельно войскам двигалась артиллерия на санях и делала выстрелы, некоторые из них были удачными. Тем временем войска полковника Валленштерна, выстроившись в каре и неся потери, медленно отступали к Оренбургу, захваченные пушки повстанцев были брошены. При приближении повстанцев к крепости, с городских стен открыла огонь артиллерия, поэтому преследование войск прекратилось, и солдаты, с облегчением, скрылись за воротами крепости.

Кинзя Арсланов послал за Каранаем Муратовым и Салаватом Юлаевым гонцов и те прибыли к Пугачеву.

– Молодцы, башкирцы, я видел, как сделали знатную ловушку гусарам! Атаман Овчинников просит дать вам обоим звание полковника. Дьяк, пиши приказ, назначаю Караная Муратова и Салавата Юлаева полковниками. Как, Кинзя, согласен? – Пугачев довольный широко улыбнулся.

– Правильно, уважаемый Емельян Иванович, они заслужили это!

Каранай Муратов вышел вперед и доложил:

– У меня отличились сотники Ырысай, он закрыл ловушку для гусаров, и Иткуста, он расстреливал гусар из укрытия. Емельян Пугачев подумал немного и приказал:

– Так и быть, Ириска, дарю тебе шубу* со своего плеча! Дьяк, несика, ту, красную, что от генерала Чернышова. Дьяк, достав шубу, развернул ее, и она заиграла на солнце. На плотной красной материи переливались желтые узоры, а соболий воротник отливал черным серебром. Ырысай, приложив руки к груди, низко поклонился, потом взял шубу со словами:

– Благодарствую, Ваше величество, век буду служить! Пугачев повернулся к Иткусте:

– Слыхал я, что ты знатно стреляешь из лука, хвалю, а от меня тебе награда – пистоль польского шляхтича, стреляет отменно, сам проверял. Он вытащил из-за пояса оружие и протянул Иткусте:

– Держи, да стреляй метко, дьяк, отдай причиндалы к оружию! Иткуста, поклонившись, взял пистоль:

– Благодарствую, государь, не подведу!

Для многих повстанцев это был первый бой, собравшись кучками, оживленно обсуждали отдельные эпизоды, кто кого и как убил, хвалили тех, проявил храбрость и подбадривали не очень смелых. Хоронили убитых согласно вере и обычаям, раненных отправляли по домам на поправку с сопровождающими родственниками или земляками. Распределяли добытое оружие, сабли, пики, пистоли и ружья, ружей не хватало, поэтому их раздавали тем, кто умеет стрелять. Резали раненных лошадей, закипели казаны, каждый был занят делом; огромный лагерь повстанцев был похож на муравейник, и все же эта масса людей была управляема и подчинялась ради одной цели – свободе. Казаки и башкиры, привыкшие к военной службе и войне, были организующим силой в этом скоплении людей разных национальностей, вероисповеданий и обычаев. Назначались командиры, распределялась провизия и фураж, учили повстанцев обращаться луком и стрелами, саблей и пиками, ружьями и пушками. Восстание было на подъеме.

Глава VII. Дороги

1. История Батыршы

Ранним мглистым утром 15 ноября 1773 года сотни Караная Муратова вышли из Берды и двинулись по маршруту Буланово – Шарлык – Федоровка – Стерлибашево – Стерлитамак. Конница шла неспешной рысью, в оренбургских степях дул сильный ветер, унося остатки снега, всадники кутались, стараясь защититься от пронизывающего холода. Емельян Пугачев отправил своих полковников старшин башкир Караная Муратова, Каскына Самарова, Канбулата Юлдашева, Юлая Азналина и Салавата Юлаева, мишарей Канзафара Усаева и Бахтияра Канкаева вглубь Башкирии, поднимать свой народ на борьбу. Муратов и Самаров под Уфой должны были организовать повстанческий центр для координации действий отдельных отрядов и захвата укрепленного города. Нужно было из мелких отрядов башкир, мишарей, русских крестьян и казаков, перешедших к восставшим из захваченных крепостей и форпостов, собрать достаточное количество боеспособного войска.

Накануне отъезда, в полдень, старшины и сотники собрались у Каскына Самарова в юрте. Угощение было простое, как у всех кочевников – бишбармак из свежей конины, крепкий бульон с сушеными шариками курта и чай, с душицей и баурсаками. Потом разговорились о Бугас батше, предстоящем походе, о тех краях, куда они поедут, об оставленных вдалеке семьях. Вспомнили батыров, поднимавших восстания, их дела и мечты, их победы и поражения, а самый молодой из них, Салават Юлаев, внимательно слушал бывалых людей, которые уже ходили в походы, и участвовали в прежних восстаниях башкир.

– Каранай ага, расскажите про Батыршу, Вы же хорошо знали его, – попросил Салават, другие поддержали:

– Каранай, расскажи, как все происходило. Старшина задумался, слегка прищурив глаза, и начал так:

– Батырша это прозвище, а звали его Абдулла Алеев, у него было еще и духовное имя – Губайдулла Мязгильдин. Был он очень начитанным и ученым муллой, много ездил по нашим землям, бывал и у татар в Казани и везде видел несправедливость властей. Тогда народ был очень недоволен губернатором Оренбурга Неплюевым*, который отбирал у башкир земли и строил на них крепости, заводы, куда пригнали много разного народа. Башкир и других мусульман начали насильно крестить, хотя мечети и не разрушали, как в Казани. Потом вышел Указ, ясак заменили покупкой соли из казны – магазеев по тридцать шесть копеек за пуд, а это было очень дорого. Раньше башкиры сами добывали и варили соль, поэтому, когда запретили его добычу, народ очень возмутился: как это так, почему нельзя добывать соль на своей земле, а нужно покупать? Все присутствующие зашумели:

– Абей батша всегда нарушала наш договор за что ее любить? Мы живем на своей земле, почему нас должны притеснять и унижать, мы – свободный народ! Каранай Муратов продолжал:

– Батырша написал призыв к восстанию, и срок назначил на первое июня. Но восстание началось на две недели раньше, тогда бурзянские старшины Джилан Иткулов и Худайберды мулла, расправились с горным начальником Брагиным* и его помощниками. Наши старшины писали на них жалобы губернатору Неплюеву и Тевкелеву*, но те ничего не делали, поэтому башкиры восстали и убили Брагина. Для наведения порядка из послали пятьдесят драгун, но наши их разбили, десять человек были убиты, а остальных, вместе с раненными, мы отпустили. Тогда из Оренбурга прибыла большая карательная команда, многих взяли под стражу, башкирские старшины были заменены мишарями и татарами, а в центре волости началось строительство крепости Зилаир. В начале августа, башкиры снова восстали, первыми поднялись бурзянские башкиры, потом присоединились и восточные волости Ногайской дороги, на борьбу начало подниматься очень много народа.

– А как встретились с Батырша, Каранай агай?

– Он как раз приехал в Бурзянскую волость после поездки на Сибирскую даруга. Когда мы, вооруженные джигиты, заехали в аул узнать, нет ли в окрестностях солдат, он стоял в окружении нескольких молодых мужчин и говорил с народом, собравшимся на майдане.

– Кто вы, джигиты? – спросил он нас.

– Мы бурзянские, ходили воевать с солдатами, загнали их в ущелье и прикончили всех.

– Кто у вас старший? Мы спешились и подошли к нему:

– Я старшина Бикбулат Аркаев, я сотник Каранай Муратов, а я старшина Аликаш Суюндуков.

– А ты кто будешь, почтенный, мулла? – спросил я.

– Я мулла Губайдулла Мязгильдин, Батырша.

– Батырша? Мы все давно хотели вас увидеть, Батырша абыз, Аллах милостив, вот и свиделись! Джигиты окружили его, на вид ему было лет сорок-сорок пять, роста высокого, худощавый, черная с проседью борода клином, обритая круглая голова покрыта простой шап-

кой с зеленым верхом. На нем был зеленый сукман*, сапоги из мягкой кожи, никакого оружия не было ни у него, ни у его спутников.

– Много ли вас, мятежников, что собираетесь делать? – он оглядел окруживших его джигитов.

– Нас довольно много, пока разгоняем новых старшин мишарей и ставим своих, защищаем народ от солдат, прогоняем русских помещиков из нашей земли.

– Это хорошо, гнать их всех надо, здесь наша, мусульманская земля, неверным здесь делать нечего!

Восстание продолжалось до весны 1756 года, для борьбы с башкирами использовали мишарей и татар, а в конце мы воевали с казахами из-за того, что большинство захваченных башкир были проданы казахам Младшего Жуза. После подавления восстания у меня отобрали земли в пользу мишарского старшины, Иткуста тоже потерял свою землю, а руководил всем этим делом Тевкелев – Тавтиляу. Мне пришлось переехать в верховья Уршака, сейчас со мной сейчас сын Алдарбай, родной брат Ырысай и друзья – Иткуста и Таймас.

– Каждый раз одно и тоже: Абей батша отдает наши земли русским богачам, заводчикам, генералы без спроса строят крепости и богачи угнетают наш народ! – с горечью сказал Салават Юлаев.

– Когда это кончится, когда мы сами будем решать, что нам нужно, а что не нужно? Даже кузницы нельзя содержать, чтобы можно было подковать коня или обуть обручем колесо телеги, – снова зашумели джигиты, – будем сражаться с ними до последнего, мы должны победить!

2. Пушкари

Когда все расходились, Каранай спросил у Самарова:

– Каскын, по какой дороге пойдешь в Стерлитамак?

– Через свои края, заеду в аул Мелеуз, потом на Воскресенский завод, нужно поддержать там повстанцев и набрать новых людей и пушек, а к пристани подойду с южной стороны.

– А ты как пойдешь? – спросил Каскын.

– По той же дороге, по какой прибыл, через Стерлибаш, заеду в Каранай, надо повидать свою семью. Каскын, мне нужны пушки, сам понимаешь, что без них сейчас невозможно воевать, может, дашь пару пушек с канонирами?

– Надо поговорить с заводскими, кажется, среди них есть люди из ваших краев.

– Ладно, с тобой пойдут мои сотники Ырысай и Иткуста, покажешь им свою стоянку и пушкарей.

На окраине Каргалы – Сеитовской слободы*, в домах местных татар, нашли артиллеристов, во дворе стояли крытые рогожей дровни. Каскын и его спутники спешились и вошли в дом, в душном полумраке небольшой комнаты с окнами из пузыря сидели на нарах и на полу несколько вооруженных людей.

– Как дела, ребятки?

– Да, ничего, живем помаленьку!

– А кто у вас старший?

– Я, – встал высокого роста худощавый мужчина средних лет. Вид у него был нездоровым – бледные впалые щеки и глубокие морщины на высоком лбу.

– А пушки ваши где?

– Здесь, где же им быть, во дворе. Все гурьбой вышли на улицу, мужчина, откинул дерюгу с саней, и похлопал по чугунному стволу:

– Вот она, наша мортира. Самаров спросил его:

– Ты ведь с завода, как звать тебя?

– Муртаза Яруллин, я здешний, сеитовский, а на Воскресенский завод меня продал мой хозяин Лукман.

– Сколько у нас пушек и канониров?

– Всего шесть мортир разного калибра, да две пушечки, а канониров немного, вот они, – он повернулся к своим артиллеристам.

– Муртаза, каранаевским войскам нужны две пушки и пушкари, кто согласен пойти? Каранай Муратов известный старшина и храбрый батыр, мы с ним воевали в Польше.

– Я пойду, сказал невысокого роста башкир с застенчивой улыбкой, меня зовут Ахматша Хужин, я уже неделю здесь, учился у казака– пушкаря этому делу, но потом ушел к своим.

– Тогда я тоже пойду к Каранаю, – попросился Муртаза.

– А у нас кто останется старшим? – спросил его Каскын.

– Да к нам пристал настоящий пушкарь, вот он, – Муртаза показал на невысокого и щуплого молодого русского парня.

– Как звать тебя, джигит? – спросил его Каскын.

– Добров Петр, я был канониром в Оренбурге, да сбежал.

– А что так, – Каскын посмотрел на него.

– Брательника моего забили шомполами до смерти. Он ушел к уральским казакам, да вернулся в город лазутчиком, но его поймали казаки. Поручик выстроил роту солдат и его прогнали сквозь строй, так били шомполами, что в конце отдал богу душу, царствие ему небесное, – пушкарь снял с головы шапку, перекрестился и смахнул слезу.

– Ну, Петр, ты еще расквитаешься с ними, а сейчас назначаю тебя старшим, подбирай себе новых пушкарей да учи их. А ты, Муртаза, собирайся, бери пушки и иди к Каранаю Муратову.