Текст книги "Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника"

Глава VIII. Ситуация под Уфой

1. Чесноковка

Уфа* – город-крепость, с населением почти шесть тысяч человек, тогда была центром провинции, которой управлял воевода Борисов*, а военным комендантом города был Мясоедов*. Крепость основательно подготовилась к осаде: по окраинам, в опасных для нападения местах, были расставлены тринадцать пикетов, примерно по сто человек с одной пушкой и образована одна подвижная батарея из семи пушек. Укрепления – стены и валы, хотя и не обновлялись, но были еще пригодными для защиты, охранялись также и шесть городских ворот. Река Белая на всем течении близ города была очищена ото льда и образованные полыньи были дополнительной защитой.

Под Уфой в это время было много мелких отрядов, общее количество восставших достигало двух тысяч, к тому времени были известны их командиры – атаманы и сотники.

В деревню Чесноковку*, что в десяти верстах от города, 24 ноября прибыл башкирский отряд около четырехсот человек, под командованием Каскына Самарова, шедший из Табынска, местные крестьяне встретили повстанцев с радостью, привезли четыре воза печеного хлеба. На следующий день прибыл из Табынска атаман Губанов*, бывший уфимский казак, пятидесятник, с работными людьми и крестьянами и обосновался в селе Богородское*, что севернее города. Подошел отряд Канбулата Юлдашева* и обосновался в Юрмаше, численность его команды достигла тысячи человек. Таким образом, Уфа была блокирована с трех сторон, под контроль были взяты главные ворота, в город никого не впускали и не выпускали. К повстанцам со всех сторон стекались конные башкиры, татары, мишары и русские крестьяне, бежавшие от своих помещиков, общее количество многонационального войска достигло четырех тысяч человек.

Позже, в Чесноковку прибыл полковник Каранай Муратов со своей командой в тысячу конников. Мухамадьян для ставки выбрал дом богатого татарина Галимзяна Ибраева, когда полковник со своими джигитами въехал во двор, то навстречу вышел сам хозяин и пригласил в дом. Мухамадьян уже объяснил ему, что здесь будет жить походный старшина и пугачевский полковник, который будет руководить осадой города.

– Ас-салляму аляйкум, Каранай мырза, буду рад принять Вас в своем доме! Проходите, проходите, пожалуйста, обед готов.

– Уа аляйкум ас-ссалям, Галимзян хужа, вижу дом у тебя богатый, справный, хорошо будешь служить – не забудем.

Дом был большой, на два этажа; нижний каменный, а верхний деревянный, рубленный, внизу расположились писарь, толмач, охрана и связные, там была большая печь, которую топили утром и вечером и там же готовили еду. Во дворе на привязи стояли кони, на ночь их заводили в просторный сарай, сена у хозяина было достаточно. Здесь уже хозяйничали повстанцы, работали писари: Каранаем был заведен порядок, вести учет прибывающих, старшина или атаман, сколько и откуда пришли, пешие, конные, есть ли ружья и пушки.

– Таймас, – подозвал он своего главного разведчика, – надо известить старшин и атаманов повстанцев, какие есть под Уфой, что я назначаю сбор в Чесноковке на послезавтра к обеду. Кто может, тот пусть приедет, а не может, то пришлет вместо себя человека, нужно собрать военный совет.

В назначенный срок собрались почти все старшины и командиры отдельных отрядов: Каскын Самаров, Канбулат Юлдашев, Ибрагим Мурясов, Ибраш Уразбахтин, Тура Ишалин, Абдусалим Мамедалин, Кутлучура Саитмамбетев и Василий Губанов. Полковники Муратов, Самаров и Юлдашев начали знакомиться с обстановкой и атаманами повстанцев, ведь каждый из них, собрав войско, становился местным авторитетом и военачальником. Они хотели воевать самостоятельно и не подчиняться другому старшине или атаману, поэтому их мог подчинить только личный авторитет полковников и самого Емельяна Пугачева. Многие атаманы мелких отрядов, ко времени сбора войск под Уфой, не знали друг друга или знали только понаслышке, поэтому полковник Муратов и созвал атаманов, чтобы познакомиться с ними и прочитать приказ Пугачева, рассказать о том, что происходит под Оренбургом и, как взяли Стерлитамак. «Создать боеспособную армию из необученных и не привыкших к порядку крестьян невозможное дело, но обучать нужно, другого выхода нет» размышлял полковник. «Конные башкиры и казаки – главная сила у повстанцев на этой войне, но нам противостоят настоящие обученные войска», – это всегда его беспокоило. «Большинство восстаний заканчивались поражением по военной причине, мы, башкиры, хотя и боевой народ, но настоящей армии у нас нет, и воевать с царскими солдатами, вооруженными ружьями и пушками, под командованием офицеров трудно, а то не под силу». Когда все командиры собрались в штабе, Каранай Муратов поздоровался за руку со всеми старшинами и атаманами и потом представил их друг другу.

– Наш новый царь, Бугас батша, в Бердах приказал нам, своим полковникам, собрать здесь всех повстанцев, чтобы мы, объединившись, взяли Уфу, да вы и сами видите, что крепость можно взять только сообща, совместными усилиями.

– Каранай агай, вы видели Бугас батша, расскажите, что он за человек, чего хочет?

– Как же, видел. В последний раз вечеряли вместе перед отъездом, крепкий он человек, много видел, пережил и воевал. Он хочет – дать нам волю, прогнать всех богатеев помещиков, заводчиков, чтобы наша земля, наши реки и все угодья принадлежали нам. Чтобы у нас были свои кузницы, чтобы мы сами добывали руду и делали железо, а соль не покупали в магазеях, чтобы русские генералы, помещики и новый царь соблюдали законы, которые нам дал сам Иван Грозный по нашему договору.

Потом он рассказал о том, как воевали под Оренбургом, разбили войска генерала Кара, взяли в плен полковника Чернышова, отбивали вылазку из Оренбурга вместе с казаками, калмыками, русскими крестьянами, татарами мишарями и чувашами, как взяли Стерлитамак и Табынск вместе с Каскыном Самаровым и атаманом Губановым. Потом прибывших угостили обедом, атаманы познакомились поближе и договорились о совместных действия. Одно хорошо, подумал Каранай: «Что около половины войск повстанцев под Уфой составляот башкирские конники, поэтому эта сила управляема».

На военном совете обсуждали главный вопрос – как осаждать и штурмовать Уфу, город, по тем временам был хоть и меньше Оренбурга, но и больше других взятых крепостей. В те времена, при строительстве городков – крепостей всегда использовали природные преграды для усиления защиты: это реки с крутыми обрывами и возвышенности.

Муратов с Самаровым начали организовывать эту огромную восставшую массу народа, согласовывать действия старшин и сотников казаков и башкир, набирать местных людей для усиления разведки и связи, распределяли оружие, фураж и коней.

2. Осада

30 ноября конные башкиры и пешие повстанцы, подойдя к городу, потребовали выдать им коменданта Мясоедова, воеводу Борисова и сдать город, но получили отказ. На следующий день требования повторились, но тоже безрезультатно. Первая стычка произошла 4 декабря у соляной пристани. Казаки и солдаты гарнизона Уфы, выйдя в четыре часа утра по Казанской дороге, переправившись по Стрешневу перевозу* на противоположный берег Белой внезапно напали на повстанцев, убили несколько человек из охранения и пятерых захватили в плен. Каранай Муратов и Ибраш Уразбахтин, ожидая следующего нападения, собрали у этого и Вавиловского перевозов*, команды из башкир окрестных деревень, живущих близ Демы, для отпора в случае повторной вылазки из города.

8 декабря Каскын Самаров передал жителям города пугачевский указ и потребовал сдачи города, потом начались переговоры с гарнизоном Уфы, однако, склонить их к сдаче не удалось. В отряде Губанова было много русских крестьян, вооруженных только рогатинами и дубинами, а у конных башкир и татар – луки и копья, поэтому было направлено такое письмо к Пугачеву: «Мы, Казанской дороги башкиры и служилые татары, черемисы и дворцовые (дворовые) крестьяне, все, согласились, милосердному государю Петру Федоровичу склонились. Чтобы его величество ни приказал, мы все свои услуги показать должны, не пожалея сил своих до последней капли крови. Для того мы всепокорнейшее просим Вашего царского милосердия в нашу сторону прислать войска и несколько пушек». Далее они уверяли, что без пушек «супротивников Вашему величеству» не могут «сократить», сообщали, что у них сейчас «подкомандующих» одна тысяча человек. Губанов объявил дополнительный набор: «С каждого двора по одному казаку со всеми ружьями», т. е. всяким вооружением, но огнестрельного оружия было мало.

В середине декабря, еще до приезда Зарубина – Чики, Каранай Муратов со своим отрядом, не более шестисот конников, двинулся сторону Мензелинска, в обозе, кроме провизии, было несколько пушек с канонирами. Собственноручным приказом Каранай Муратов оставил Каскына Самарова начальником Уфимского повстанческого центра, как наиболее опытного и влиятельного башкирского старшины. Каскын Самаров, ссылаясь на «Императора Петра Федоровича» в начале декабря начал рассылать предписания о высылке людей «со всяким оружием» к Уфе.

В многонациональном войске начинаются трения на национальной почве, особенно острыми были отношения между башкирами и русскими, некоторые башкирские, татарские и мишарские команды старшины Айсы, Каскына Самарова и Канбулата Юлдашева разоряли и грабили не только помещиков, но их крестьян. Слухи об этом дошли до Пугачева, и он назначил Зарубина – Чику, находившегося в это время на Воскресенском заводе, главным командующим всеми силами под Уфой.

18 декабря Зарубин-Чика с тридцатью рабочими Воскресенского завода и отрядом в пятьсот крестьян прибыл в Чесноковку. 19 декабря отпустил обратно в город сорок восемь пленных жителей Уфы, с поручением уговорить жителей сдаться «без драки», но предложений сдаться не было, а наоборот, гарнизон города готовился дать отпор.

Зарубину – Чике было около тридцати шести лет, среднего роста, подтянутый, легкий на подъем казак, с черной бородой с проседью и синими острыми глазами. Человек он был умный, решительный и самостоятельный в принятии решений, поэтому быстро взялся за дело. Он имел

полномочия от Пугачева по всей Башкирии и Уралу, получил повеление именоваться «графом Иваном Чернышовым», и возглавить второй повстанческий центр под Уфой. В первую очередь он навел порядок в повстанческих войсках и прекратил грабежи и убийства русских крестьян. На этот счет он даже получил приказ Коллегии из Берды – «Вернуть крестьянам разграбленное добро, а впредь злодеям чинить смертную казнь». Сам Зарубин издал и разослал наставление «Надлежит

вам свою команду содержать в добром порядке и никаких своевольств и грабительств не допускать»*. Однако Каскына Самарова и Канбулата Юлдашева наказывать не стал, а наоборот, приблизил их к себе. Таким образом, в Чесноковке сложился своего рода административный центр и штаб по руководству восстанием в Башкирии, на Урале и в Западной Сибири. Чесноковка стала второй Бердой, а войска – второй армией повстанцев. Ставка Зарубина-Чики располагалась в том же самом доме татарина Галимзяна Ибраева, где прежде был штаб Караная Муратова.

Место было удобное, недалеко от реки Белой, поодаль проходил основной путь из Оренбурга в Уфу, поэтому повстанцы полностью контролировали тракт и этот берег. Несколько хуже обстояли дела на других окраинах города, так как повстанцами были перекрыты только основные дороги, ведущие в город и к городским воротам.

Итак, Зарубин – Чика – «граф Иван Чернышов» собрал русских атаманов и башкирских, татарских и мишарских старшин в своем штабе, чтобы обсудить дальнейший план действий по захвату Уфы.

Глава IX. Поход на Мензелинск

1. Бирск, Миней Султуков

Во второй половине декабря Каранай Муратов, с обозом и пушками, двинулся из Уфы в направлении Ногайбацкой крепости. Путь лежал через Бирск, в городе к этому времени уже не обороны – городской воевода премьер-майор Моисеев в большом страхе сбежал. К востоку от Бирска поднял народ старшина Канлинской волости из аула Сабаево Миней Султуков*, он сумел собрать большой отряд из башкирского, русского, мишарского, тептярского и татарского населения, разогнал царских чиновников, местных помещиков и установил повстанческую власть в округе.

На подходе к Бирску, в окрестностях озера Шамшадин*, передовой отряд Алдарбая встретил группу всадников, которых проводили к сотнику:

– Джигиты, вы откуда, кто ваш старшина?

– Мы из аула Сабай, наш старшина Миней Султуков, он здесь полный хозяин, – ответил старший дозора, – а вы кто и откуда идете, – поинтересовался он в свою очередь.

– Мы войска пугачевского полковника Караная Муратова, идем на Бирск, – сказал сотник, – про старшину Минея слышали, говорят что сильный джигит. Передайте ему, что с ним хочет встретиться сам полковник Каранай, пусть идет к городу, наши идут по уфимской дороге и будут завтра там. Алдарбай послал гонцов к полковнику, те доложили:

– Каранай агай, мы встретили джигитов Минея Султукова и Алдарбай передал им Вашу просьбу о встрече.

– Говорят, что команда у них большая, полк наберется? – заинтересовался Каранай. Повстанцы сошлись несколько неожиданно – отряд Минея двигался к Бирску с восточной стороны, а основные войска Караная вошли в город с юга, повстанцы встретились у город-

ской управы, командиры подъехали друг к другу:

– Ас-салляму аляйкум, Каранай агай, я старшина Султуков, – первым приветствовал Миней.

– Рад познакомиться, Миней, – ответил Каранай.

– Мы много о Вас наслышаны, говорят, что вы идете от самого Бугас батша? – поинтересовался старшина Султуков.

– Да, это так. Мы идем к Мензелинску брать эту крепость, откроем дорогу на Казань. Я слышал, я про твою смелость и решительность Миней, что ты здесь полный хозяин и ставишь наш новый порядок, новую власть – это очень правильно. Мы воюем не только, чтобы разгромить солдат и разогнать царских чиновников, но для того, чтобы построить новую жизнь. А сегодня приходи на ужин со своими командирами, нужно о многом поговорить, расскажу про Бугас батшу и о том, что видел под Ырымбуром.

На следующий день Каранай Муратов издал приказ, о назначении Минея полковником пугачевских войск, и о том, чтобы из окрестных деревень прибыли по два человека «для принятия курану», т. е. приняли присягу на верность новому царю Петру III. На прощание Каранай сказал Минею:

– Оставайся со своим войском здесь, если нужна будет твоя помощь, то пришлю гонцов.

От Бирска до Ногайбакской крепости, повстанцы прошли за два перехода, в день делали около пятидесяти верст, в основном, по бездорожью. Зима стояла морозная и снежная, дороги занесены, лошадям и людям приходилось тяжело, но в отличие от оренбургских степей, здесь в морозные дни ветра практически не было, поэтому холод переносился легче. В башкирских и татарских аулах и в русских деревнях тоже повстанцев всегда встречали с радостью, давали ночлег, корм для лошадей и провиант на дорогу. Вечером 22 декабря, когда солнце заходило за кромку чернеющего вдали леса, они достигли стен крепости Ногайбак.

2. Ногайбак и атаман Торнов

Несколькими днями раньше, 17 декабря, в крепость вошел Василий Торнов* с отрядом казаков. Еще в Бердах Емельян Пугачев произвел его, перса-новокрещена и одного из своих верных соратников, в атаманы Ногайбацкой крепости. Торнов был послан сюда Пугачевым,

«Чтобы быть ему в Ногайбацкой крепости командиром», – он, хотя и подчинялся непосредственно Зарубину-Чике, но был наделен широкими полномочиями: «Безоговорочно и незамедлительно без слов и шума вешать и рубить всех, кто не покорится». В крепости к тому времени уже не было гарнизона, офицеры и казачьи атаманы, оставив свои посты, бежали в Мензелинск, а оставшиеся казаки и солдаты примкнули к восставшим.

Обстановка в этих местах была сложная, в окрестностях Ногайбака и Мензелинска собралось много местных повстанческих отрядов. Самым большим отрядом командовал Байсак Бектимиров*, который начал действовать в Закамье еще в конце октября. Атаман, разъезжая по татарским деревням Мензелинского уезда и зачитывал «Манифест Петра Федоровича». К концу ноября на территории Казанской губернии появились новые отряды повстанцев, одним из самых крупных был под началом Турая Ишалина, сына старшины Чуби-Минской волости. Он состоял из тысячи человек, в нем были башкиры, дворцовые русские крестьяне, служилые татары и марийцы. В начале декабря организовались еще новые отряды: татарина Арского уезда Мясогута Гумерова, приписного крестьянина Ижевского завода, русского крепостного крестьянина Андрея Носкова, мишара Абзелиля Сулеманова и отставного солдата Андрея Сомова. Большой отряд был у Бекея Абдулова, полковника и посланника Пугачева. Он поднял восстание среди работных людей и приписных крестьян заводов Прикамья, эти отряды заняли Рождественский, Камбарский, Шермятинский Аннинский и Верзино– Алексеевский заводы. Таким образом, повстанцы и Торнов с казаками Ногайбака контролировали значительную территорию, простирающусяюся до Казанской губернии, но Торнов сам сидел в крепости и вылазок не делал.

Полковник Каранай Муратов и атаман были рады встрече, они познакомились еще в Бердах на Военной Коллегии.

– Здоров ли будешь, атаман? – приветствовал Каранай, протягивая обе руки.

– Слава Богу, здоров, чего и Вам желаю, почтенный! – поздоровавшись, они крепко обнялись.

– Как дошли, потери есть?

– Дошли хорошо, всюду встречали с радостью, намучились простые люди от царских чиновников и воевод. В окрестностях Бирска стал хозяином старшина Султуков, может, слышал, я там познакомился с ним– сильный джигит! Атаман, сколько у тебя войска в крепости?

– Сотня казаков со мной прибыло, да местных еще сотня будет, да и люди к нам идут каждый день, – задумчиво ответил атаман, однако многие из них бойцы неважные, воевать не привычны – крестьяне же.

– А тебя сколько полковник?

– Около шестисот конников, но вооружены слабовато: мало ружей и пороху, а пушек у меня всего пять.

– Ничего, пушки, порох и ружья есть в крепостях – добудем!

– У меня приказ Бугас батша идти на Мензелинск, доносят, что восставших много, но каждый сам за себя, надо собрать единое войско.

– Собрать войско – это хорошее дело, сильных людей нужно правильно ставить, а крестьян учить воевать. Когда едешь?

– Нужно дать отдых коням и людям, поспать в тепле, пополнить запасы.

– Ну, что же, дадим все, что найдем в этой крепости.

– Якшы, атаман! Нужно бы собрать людей и рассказать народу про Емельяна Пугачева, поднять дух.

– Верно, говоришь, собирай на завтра людей.

3. План штурма

Вечером следующего дня собрались старшины, сотники и десятники – русские, башкиры, мишары, татары, чуваши, мордва, всем хотелось услышать про нового царя Пугачева.

– Расскажи-ка, атаман, когда в последний раз видел Бугас батша, что происходит под Ырымбуром, – попросил Каранай, – взяли город-то?

– Видел я его неделю тому назад, перед отъездом сюда, в Ногайбак, сам Емельян Иванович здоров, сидит в Бердах, настроении бодрое. Оренбург осажден, но взять его пока не удается, хотя собралось там нашего народу тьма. Примерно двадцать пять тысяч главного войска, будет, из них башкир– конников около пяти тысяч, да пушек 85 штук. Беда, что большинство пеших крестьяне, воевать не обучены, при пушечной стрельбе из крепости сразу бегут, а солдаты их подстреливают. Но боевой дух крепок, все хотят взять ненавистный Оренбург и расправиться с господами. Сказывают, что в городе хлеба нет, другого продовольствия мало, лошадей кормить уже нечем им дают хворост, народ волнуется, так и до паники недолго. С октября сделали уже девять больших сражений с войсками, отбили все их вылазки, но и сами не смогли пробиться в город.

– А нам-то как быть здесь? – спросил атаман Байсак Биктимиров.

– Что делать? – переспросил Каранай, – сам Емельян Иванович мне повелел собрать всех под единое начало и взять Мензелинск. Крепость эта важная, когда его возьмем, то откроется дорога в Казань, а дальше уже Москва, эх, трухнут тогда царские енералы! Народу у нас много, только нужно понимать, что мы должны создать настоящую, боевую армию, а для этого надо научиться выполнять приказы. Как издавна заведено у башкир: приказ – дело святое, умри, но сделай, главное, Байсак, чтобы мы действовали сообща, вместе! Вы все – атаманы, старшины и сотники поговорите с народом, повстанцы должен понимать, что вместе мы можем победить!

– Мензелинск хорошо укреплен, крепостные стены целые, снаружи, вокруг почти всей крепости глубокий ров, туда можно пустить воду с реки Мензеля даже зимой, – сказал Байсак Биктимиров. В городке я бывал раньше по торговым делам, видел, что везде на стенах стоят пушки.

– Командирам отрядов нужно осмотреть крепостные стены, заранее выбрать удобное место для атаки, готовится к штурму. Пушки ставить на сани, изготовить лестницы и учить людей выполнять приказы!

Всем повстанческим отрядам был разослан приказ, о том, что главный полковник Каранай Муратов, прибыл от самого Емельяна Пугачева – царя Петра Федоровича и собирает повстанцев окрестностях Мензелинска для его осады. Разведка Таймаса совершала объезды окрестностей, группа разведчиков во главе с Мустафой была послана к Салавату Юлаеву под Кунгур*, а группа Тимербая был послана в Уфу. Пробыв три дня в Ногайбаке, отдохнув и пополнив запасы, войска Караная двинулись дальше к Мензелинску, к центру провинции, ключевому укрепленному городу по дороге в Казань. Мензелинск с давних пор стояло на границе башкирского края и являлся форпостом царского правительства, город был укреплен даже более надежно, чем Уфа. К этому времени в окрестностях были повстанческие отрядами, которые располагалсиь в деревнях Гулюково, Деуково, Старое Мазино, Старый Мелкень и Новый Мелкень*. Войско Караная Муратова разрасталось как снежный ком.