Текст книги "Башкиры. История Караная Муратова, пугачевского полковника"

3. Иткуста

К Стерлитамаку стекался народ со всей Башкирии. Каждая команда располагались своим лагерем, ставили юрты, жгли костры, в казанах варили мясо. В окрестных аулах не осталось свободных домов, дворов и сараев, все были заняты войсками. Были слышны радостные возгласы от встреч старых знакомых, заводились новые друзья, находились и дальние родственники. После традиционных приветствий начинались разговоры о жизни, притеснениях, о новом русском царе Бугас батша, о том, что он обещает, идти с ним или воевать против него. Иткуста, был другом братьев Муратовых – Караная и Ырысая, он переселился с ними в эти места из Бурзянской волости со своим родственником Таймасом, так что, они первые обосновались здесь и назвали аул Каранай. Был он рослым и крепким мужчиной, лет тридцати пяти, с рыжими волосами и веснушками, выдающимся носом, густой бородой и усами. Своим суровым и внушительным видом он всегда производил сильное впечатление, тем не менее, легко сходился с людьми. По своей натуре он был оптимистом, любил шутки и розыгрыши, не упускал случая легко подтрунить над своими друзьями, но больше всего доставалось лентяям и глупцам, про которых он сочинял частушки и прибаутки. Его высказывания частенько входили в обиход выражений аула Каранай, об этом знали во всей округе, но у него была и оборотная сторона характера, – он не прощал обидчикам, острый на язык он мгновенно делал ответный выпад, а если не удавалось, то он возвращал «долг» позже, но обязательно возвращал. Среди его достоинств были два особых: первое – это умение увидеть суть предмета, его прогнозы в отношении текущих событий или характеров людей практически всегда сбывались, поэтому Каранай, в сложных случаях, не упускал возможности услышать его мнение. Второе его достоинство – это мастерская стрельба из лука, его стрела летела дальше и точнее всех, поэтому на состязаниях он всегда выигрывал главный приз. Сейчас Иткуста, под видом того, что ищет своих родственников, прогуливался среди прибывших к пристани башкир и расспрашивал об их жизни, жаловался на чиновников и заводчиков. В ответ слышал везде одно и то же, что жить стало невмоготу, нужно бороться за лучшую жизнь, вскоре стало ясной общая картина – большинство рядовых башкир хочет пойти к Бугас батша. Выяснилось, также, что многие из Ногайской дороги уже были у повстанцев, а команды из Осинской дороги, из-за большой отдаленности, прибывают позже всех. Вдруг, он увидел Ахматнаби, своего давнего друга и непременного соперника по стрельбе из лука:

– Ахматнаби, это ты? – вот встреча! – Иткуста искренне был рад его видеть. – Как жизнь, здоровье, дети?

– Хвала Всевышнему, Иткуста, все в порядке, а ты что тут делаешь? – ответил вопросом на вопрос Ахматнаби. Был он роста выше среднего, своей комплекцией немного походил на Иткусту, но моложе и стройнее, волосы густые, черные и кудрявые, а глаза большие и выразительные, а общем – красавец.

– Как и все, собрался на войну, наш походный старшина Каранай, а ваших много?

– Наших с Демы* немало, больше сотни, а командует сотник Муртаза. Ну, как, постреляем из лука на спор, а? – Ахматнаби поднял левую бровь, хлопнул в ладоши и начал потирать руки.

– Тогда уже давай на счет, кто больше царских солдат подстрелит! – усмехнулся Иткуста.

– Да, это дело нехитрое, да что считать будущих покойников, давай на следующем сабантуе* встретимся, я ведь тебя все равно обойду!

– Многие пытались, да пока никому не удавалось, – широко заулыбался Иткуста, – помнишь Уршакбашкарамалы?

– Конечно, тогда ты меня победил, не спорю, – ответил Ахматнаби, ноткой грусти в голосе. Твоя стрела улетела на девяносто саженей*, а моя на восемьдесят восемь, ты попал в голову барана с сорока саженей и я тоже. Если по дальности стрельбы никто не оспаривал победу, то по точности стрельбы был спор. Помнишь, тогда твой земляк, Буранбай, говорил:

– Смотрите, Иткуста попал прямо в глаз барана, а Ахматнаби в ухо, поэтому приз нужно отдать нашему джигиту.

– В ухо-то попасть труднее, – отвечал, почесав затылок, бойкий на слово каранаевский Тимербак.

– Но, целился он в глаз, такие были условия, – продолжал гнуть свое

Буранбай, – никогда на состязаниях не целятся в ухо!

– Нет, бывало, спорили и на ухо, то на правое, то на левое, – это уже, как договоришься! – не унимался Тимербак. – А что думают аксакалы? – спросили они судей. Старики долго совещались, склонив свои седые головы и поглаживая бородки:

– Нужна перестрелка, начнем снова, стрелять по три раза, но главное попасть в глаз, неважно в какой – правый или левый, но уши не будут засчитываться, – ответил старший из них.

– Тогда я снова попал в глаз, а твоя стрела пробила челюсть, – с некоторой грустью припомнил Иткуста, – но, по моему, все были довольны, такого мастерства люди давно не видели.

– Да, – вспоминал дальше Ахматнаби, – ваш сотник Каранай Муратов довольный тем, что в состязании победил ты, говорил:

– Состязания по стрельбе из лука проводятся у нас каждый год на сабантуе, приезжают мастера из дальних краев, многие знают, что здесь живет лучший стрелок Иткуста. Победить его удается не всякому, он уже третий год подряд становится первым, благодаря ему, у нас в Каранае растут хорошие молодые стрелки, придет время, и они станут первыми.

– А помнишь, в прошлом году приезжал из Бурзяна стрелок, а звали его Минигали? – с интересом спросил Ахматнаби.

– А то, как же, это особенный стрелок, если хочешь знать, это он меня научил мастерству! Минигали знают во многих краях, ведь он не только хорошо стреляет, но делает хорошие луки, сказывали, что еще его дед гнул луки для самых знаменитых батыров, – сказал с гордостью Иткуста.

– Говорят, что некоторые батыры могут пробить стрелой лошадь, ты такое видел? – заглядывая ему в лицо, спросил Ахматнаби.

– Не приходилось, я еще на войне не бывал, но при случае попробую, не забуду. Ну, будь здоров, да хранит тебя Аллах, – сказал Иткуста, мастера крепко пожали друг другу руки и разошлись.

Вечером Каранай Муратов собрал своих сотников:

– Джигиты, что будем делать дальше, пойдем воевать против Бугаса? Наступила небольшая пауза, первым выступил Иткуста:

– Каранай агай, Бугас батша для башкир не враг, а наоборот, воюет против царских чиновников и помещиков и он хочет построить новую свободную жизнь, мы должны быть с ним – вот, что я думаю.

– Мы должны освободить нашу землю от захватчиков, это наша земля, дарованная нам предками и здесь мы должны быть хозяевами! – горячо сказал Ырысай и рубанул воздух ладонью.

– Наш дед Алдарбай Исекеев, не сидел бы, сложа руки, а давно уже поднял бы народ, – негромко произнес Алдарбай.

– Я разговаривал со многими – все хотят воевать против царских войск, ждут, когда соединимся с казаками, – ответил за всех Иткуста, – не только наши, но и все башкиры так думают, а Сайран Саитов со своими джигитами уже ушел к Бугасу.

– Очень хорошо, джигиты, верно соображаете, – Каранай Муратов оглядел своих земляков. – Будем ждать удобного случая, чтобы соединиться с казаками Бугас батша, но для начала надо встретиться с ними. Каранай Муратов повернулся к Таймасу:

– Поезжай в Ырымбур, найди кого-нибудь из атаманов восставших казаков, может быть, встретишь казака башкира Идеркая Байменова, пусть атаманы Бугаса назначат место встречи. Вот тебе бумага за моей тамгой* о том, что ты едешь к губернатору, эту бумагу, если будут требовать, показывать русским офицерам. Возьми с собой еще троих, время неспокойное, да хранит тебя Аллах! Каранай вспомнил о родителях и старших братьях: «Они там далеко, в бурзянских краях, давно я их не видел, надо бы послать гонца с новостями, письмо не годится, лучше передать на словах, так надежней» – пдумал он и вызвал разведчика Мустафу:

– Надо в аул Кана, к моим старикам, ты же знаешь дорогу?

– Дорога известна, а поеду с большой охотой – давно не был на родине, – ответил тот.

– Возьми с собой двоих – троих, а кого – сам решай.

– Каранай агай, думаю, что нам нужно человек десять.

– Да, скоро начнутся походы и сражения, поэтому набирайте столько, сколько нужно. Но если не успеешь вернуться до нашего отхода, то догоняй нас, мы пойдем через Стерлибаш.

4. Мурат Алдаров

Аул Алдар располагался на берегу речки Кана у подножья невысоких гор, поросших сосной, березой и дубом. Лес давал летом прохладу и ягоды, а зимой дрова для печей, прозрачные воды реки, богатые рыбой и были хорошим подспорьем для жителей аула. Природа изумительно красива тот, кто выбрал этот уголок земли для поселения, был не только практичным человеком, но и хорошо понимал красоту. Осень была в том году холодной, рано выпал снег, но речка Канна еще не замерзала, несколько мальчиков пытались мордушкой ловить рыбу.

– Хватит баловаться, делом занимайтесь! – прикрикнул на них крепкий джигит и проскакал дальше в сторону аула, по пропотевшей одежде было видно, что он скачет издалека.

– Это же Алтынялил, – узнали всадника мальчишки.

– Пойду, узнаю, что за спешные новости, – сказал один из них и побежал в сторону аула. Алтынялил лихо проскакал до родного дома, и, резко осадив коня, спрыгнул, навстречу ему вышел старик Мурат, джигит учтиво поздоровался с отцом и перешел к новостям:

– Отец, я встретил одного своего знакомого из Сакмарской стороны, – сказал он, – говорит, что объявился в Ырымбуре настоящий белый царь Петр III, башкиры его зовут Бугас батша. Оказывается, он не умер, а чудом выжил и долго прятался, сейчас поднимает народы против Абей батша, богачей и чиновников. Начал собираться народ у дома старшины, всем было интересно, какую новость принес Алтынялил. Его мать Маглифа подала айран, тот пил не торопясь, смаковал каждый глоток.

– Говори, не тяни, – поторопил его сосед, старик Карынбай, – айран хороший, еще захмелеешь и наболтаешь лишнего, чего нет. Все заулыбались.

– Собирает новый царь людей на справедливое дело, против угнетателей дворян, неправедных царских заводчиков и чиновников, чтобы все было по справедливости, – продолжил Алтынялил. Обещает Бугас батша вольную жизнь без притеснений, дает земли, реки и многие милости.

– Якшы батша, бик якшы, – заговорили все разом, – хватит уже терпеть и смотреть, как отбирают наши земли*, сколько земли взяли под заводы и крепости, скоро нам скот пасти будет негде! А сколько лошадей сдаем – в три раза больше, соль заставляют покупать, а она дорогая, да и ехать за ней очень далеко! Жители аула расшумелись:

– Мурат агай, что будем делать? Волостной старшина Мурат Алдаров, – сухощавый пожилой мужчина среднего роста с пронзительными черными глазами на круглой обритой голове. Густые черные брови, придавали ему облик строгого и решительного человека, а седые свисающие усы и небольшая борода прикрывали добродушную улыбку. Он обладал зычным голосом командира и умением говорить коротко и ясно, за что его побаивались и уважали.

Старик Мурат задумался, он вспомнил своего отца Алдарбая: «Он бы терпеть не стал». Нужно было выступить против притеснений русских богачей, но русская царица Екатерина II – Абей батша была единственной настоящей царицей, которой он служил, ходил походом на поляков и калмыков* и охранял границы с казахами. С одной стороны чувство долга и ответственности за свой народ, а с другой – опять же были какие-то привилегии, однако терпеть унижающие народ царские указы и произвол местных чиновников уже было невозможно – наступил предел. «Правителю нельзя унижать своих подданных, свой народ, иначе он обязательно восстанет», – так было написано в письме Батырши к царице* Анне Иоановне, вспомнил старшина.

– Не шумите, вечером соберемся, обсудим, – спокойно сказал он. Крикуны утихли, люди стали расходиться по домам. «Новый царь для Абей батша как кость в горле», – задумался он, «говорили, что она свергла и убила законного царя, своего мужа. Вот что значит чужая кровь, кровь немецкая, эта царица жестокая, она думает, прежде всего, о том, как по-своему править, а не о благополучии народа, своих подданных. Должен быть приказ от Оренбургского губернатора, собирать башкирских конников против казака бунтовщика Бугаса», – мысли начали приходить в порядок. Эта привычка обстоятельно обдумывать сложные вопросы досталась ему от отца Алдарбая Исекеева. Мать Мурата тоже отличалась природным умом и решительностью, могла дать такой ответ, что многие достойные мужчины приходили в смущение от ее острого языка. «Вечером нужно поговорить с народом о новом царе», – старик Мурат, не спеша, пошел к дому, потом подозвал Алтынялила:

– Пошли за Туркменом*, передай, чтобы приехал, не мешкая, дело важное.

– Хорошо, я пошлю нашего джигита, он все сделает.

– Как думаешь, нужно нам собирать башкир в поход?

– Конечно, нужно, раз казаки с новым царем Бугасом разгоняют царских псов, то для нас время подходящее, пойдем вместе казаками.

– Верно, говоришь, твой дед, Алдар, не стал бы ждать да оглядываться.

– А сколько нам нужно собрать людей?

– Надо поговорить с народом, желающие найдутся, но это дело добровольное, тем не менее, хорошо бы собрать двести пятьдесят – триста конников. А еще лучше полк, но сейчас, пока только начало войны, а дальше жизнь подскажет, что делать. Собери джигитов аула еще засветло на берегу речки, за поворотом. Ближе к вечеру подъехал старшина Туркмен Янсаитов:

– Ас-салляму аляйкум Мурат агай, – приветствовал он.

– Туркмен, проходи в дом, поговорим, чаю попьем. Старшины устроились на широких нарах, подложив под бока круглые подушки:

– Туркмен, нам нужно собирать войско, чтобы пойти к Бугас батша и вместе громить царские войска, взять ненавистный Ырымбур. Командовать поручаю тебе, я уже староват для войны. С тобой пойдет Алтынялил, дай ему сотню, пусть учиться воевать, а пока отправляй джигитов в Ырымбур и к Каранаю в аул, пусть он сообщит, что делается там, у Стерлитамака, не забудь и про Зилаирскую крепость.

На закате у реки собрались мужчины аула, новость о царе разнеслась мгновенно, все с нетерпением ждали, что скажет старшина. Мурат Алдаров сразу перешел к делу:

– Мужчины, слышали новость про Бугас батшу?

– Что будем делать, Мурат агай, надо нам тоже собираться в поход! – заговорили наиболее нетерпеливые. – Раз казаки и русский народ поднялся на войну, мы тоже пойдем, верно? – Да, невозможно стоять и смотреть, когда другие воюют, – ответил за всех Карынбай.

– Мы с Туркменом решили собрать войско, – спокойно сказал Мурат Алдаров. – Он будет старшиной будет, я уже староват для войны, сотником у него будет Алтынялил. Война опасное дело, кто не может или не решил, что делать, тот пусть остается дома, собираем пока добровольцев. Присоединиться к нам никогда не поздно, да, джигиты?

– Конечно, не поздно, родину защищать никогда не поздно, – взволновано зашумел народ.

– Собираться будем два дня, на третий, рано утром выходим, порядок обычный: коня на смену, оружие свое, провиант на трое суток, выбирайте себе командиров.

К концу второго дня разведчик Мустафа и его спутники достигли аула Кана, солнце висело на краю невысоких гор, когда они подъехали к дому старшины. Старик Мурат был очень рад нежданным гостям, встретил их приветливо, за ужином все расспрашивал о том, что происходит у Стерлитамака, о здоровье сыновей и внуков. Гонцы рассказывали, что во всех краях уже знают о восставших казаках из Оренбурга о том, что Кинзя абыз Арсланов у Пугачева, рассылает письма и собирает башкир. Потом подъехали гонцы из Зилаира с новостями о том, что многие уже идут к повстанцам. Старик Мурат глубоко задумался. Он снова вспомнил о знаменитом письме

Батырши, и о том, как тогда началось восстание: внезапно, раньше назначенного срока и о том, что оно было плохо организовано, а затем жестоко подавлено. У участников отбирали земли в пользу русских офицеров и помещиков, вместо башкир были назначены мишарские старшины, потом беспощадно притеснявшие народ. Когда восстание пошло на спад, старших сыновей ему удалось вовремя отозвать, а Каранай воевал до последнего, поэтому у него отобрали земли, и ему пришлось уехать и основать на новом месте аул Каранай. Теперь же поднялись все народы, живущие между реками Урал и Волга, поднимаются люди и на Каме, значит дело не только в башкирах и казаках, значит везде дошли до края терпения.

Утром команда конников более пятисот человек, во главе со старшиной Туркменом Янсаитовым, выехала к Оренбургу, а Мустафа с джигитами заторопился к Стерлитамаку.

5. Павел Никитич Богданов

Прождав еще несколько дней, пока не прибыли все войска, товарищ уфимского воеводы Богданов дал команду собрать всех офицеров гарнизона. Выслушав доклады о численности команд, Богданов, капитан Ураков и Осип Тевкелев стали подсчитывать количество имеющихся войск. Павел Никитич подвел итог:

– Господа, к 28 октября у Стерлитамакской крепости вместо пяти тысяч, нам удалось собрать только в две с половиной тысячи, а на сегодня общее количество войск, сосредоточенных в районе пристани, достигло более четырех тысяч человек. Под вашим началом, господин подпоручик, как я помню одна тысяча сто тридцать один человек, да тысяча двести при господине капитане – он посмотрел на братьев князей Ураковых – вы готовы выступить в Оренбург, а вы, господин поручик Ларионов* отправитесь в Табынск с командой двести семьдесят пять казаков, там тоже нужно укрепиться. Весьма прискорбно, господа, что мы не углядели за бунтовщиками, ведь около двухсот пятидесяти башкир во главе с Сайраном Саитовым и Кусяпкулом Азатевым самовольно ушли к Пугачеву. Таким образом, в пристани останется только одна тысяча сто человек, но я надеюсь, что здешние бунтовщики побоятся напасть на крепость. Да благословит нас Господь, аминь! Сборный карательный отряд уже был готов к походу, когда фельдъегерь доставил секунд – майору Богданову пакет от губернатора Рейнсдорпа*. Там было сказано: «По получении приказа немедля выступить на Ново-Московскую дорогу*, к аулу Биккулово, для соединения с генерал-майором Каром, после чего разбить бунтовщиков Пугачева под Оренбургом»

Глава IV. Соединение

А в конце дороги той – плаха с топорами.

В.С.Высоцкий.

1. Стерлибашево

Сводная команда конников, во главе с капитаном Иваном Ураковым, подпоручиком Михаилом Ураковым и главным старшиной Ногайской дороги Алибаем Мурзагуловым в сумерках утра вышла из Стерлитамака. Путь был неблизкий, расстояние порядка двухсот верст до Биккулово*, рассчитывали пройти за четыре световых дня. Каждая команда шла под началом своих сотников и старшин и продвигалась обособленно, не сбиваясь в общую кучу, и вся эта огромная масса конницы, растягиваясь в длину, двинулась вдоль рек Ашкадар и Стерля в сторону Оренбурга. Местное население встречало их настороженно, однако не боялось, так как войска их не тревожили, но в тоже время, в аулах по ходу дитвжения появлялись агитаторы повстанцев, и в командах было неспокойно.

Алибай Мурзагулов повел конников через русскую деревню Нордовку, а Каранай Муратов со своими джигитами пошел через Стерлибаш. К аулу подъехали за полдень, солнце еле просвечивало через низкие тучи, на полях лежал снег, было тихо. Мухамадьян, выполнявший одновременно множество дел: порученец, вестовой, личный телохранитель, повар и слуга, подыскивая для старшины пристанище, въехал во двор большого дома, спешился и постучал.

– Кто там, – спросили за дверью, потом на пороге появилась девушка лет пятнадцати, по ее платью было видно, что она татарка.

– Я Мухамадьян, помощник старшины Караная Муратова, наши войска идут к Ырымбуру, сейчас нужен дом для отдыха, – ответил он. Девушка из-под платка посмотрела на него и зашла домой, вскоре появилась женщина средних лет, после оценивающего взгляда сказала:

– Пожалуйста, проходите в дом. Хозяина нет дома, он уехал в Каргалы* на базар, вернется через три дня. Сколько людей будет у нас ночевать, нужно приготовить обед и ночлег?

– Нет, хозяйка, ночевать не будем, а обед приготовь, наш старшина сейчас поехал в дом хазрата Гадельши*, сколько он там будет, не знаю.

– Он знаком с хазратом, верно вы говорите?

– Они знакомы давно, его сыновья учились у него в медресе.

– Это очень хорошо, значит, Каранай Муратов уважаемый человек, кажется, я что-то слышала про него, – задумчиво сказала хозяйка. – Так, милости просим, проходите, сейчас начну готовить обед, Файруза, сходи за водой. Тем временем из сарая вышел мужчина, по-видимому, работник и поздоровался:

– Ас-салляму аляйкум, мырза!

– Салям, – ответил Ахмадьян, оглядывая мужчину. – Как тебя зовут, что ты здесь делаешь?

– Я у них работник, а хозяин мой, купец Гайнетдин, уехал на базар в Каргалы, он оттуда родом. Да какой сейчас базар, говорят, что там появился разбойник Пугач, уральский казак, всех грабит и вешает, не приведи Аллах! Говорил я хозяину, да не послушался он, да вот теперь и погода портится, ночью начнется сильный буран со снегопадом, а там, в степях, и заблудиться не долго! – закончил он.

– А откуда ты знаешь про погоду? – поинтересовался Мухамадьян, будучи охотником, он хорошо понимал природу.

– Так ведь и без того видно, – вон, смотри, низкие тучи собираются на западе, ветер дует сверху и постепенно усиливается, – заключилработник. – Эх, и снежный будет буран, все занесет, в такую погоду лучше не выходить в дорогу! Мухамадьян привычным глазом охотника посмотрел на небо:

– Да, верно говоришь, погода испортится, – и подумал: «Если сегодня тронемся в путь, то буран нас накроет, идти буде тяжело, поэтому надо заранее позаботиться о стоянке и ночлеге, надо доложить старшине».

Каранай давно хотел поговорить, с известным на всю округу хазратом Гадельша, они не виделись с тех времен, когда в медресе учился Алдарбай. Хазрат учил в медресе шакирдов*, сочинял ученые труды по истории, философии и религии, имел большой авторитет в народе и среди образованных людей. Всадники подъехали к воротам дома хазрата, на стук вышел молодой шакирд, а увидев вооруженных всадников спросил:

– Здесь живет хазрат, что вам нужно, что ему передать?

– Скажи, что просит принять походный старшина Каранай Муратов. Через минуту, опираясь на отшлифованную годами палку, вышел сам хозяин, он был уже в годах, с седой бородой и несколько согбенной фигурой. Круглую голову с залысинами, покрывала бархатная зеленая тюбетейка с узорами, на нем был простой зеленый камзол, надетый поверх белой рубахи с широкими рукавами, сине-белые полосатые штаны с широким шагом, на ногах мягкие козловые сапоги – ситек.

– Ас-салляму аляйкум, почтенный Гадельша хазрат! – приветствовал его с поклоном Каранай и протягивая обе руки. – ответил старик Гадельша, – куда путь держите?

– В Ырымбур, по приказу начальства, разбить казака бунтовщика Бугаса. Уважаемый хазрат, не сможете ли вы уделить мне немного времени, хотелось побеседовать с вами?

– Уважаемый старшина, проходите в дом, мы всегда рады гостям. А ты, – он повернулся к шакирду, – присмотри за конем, да овса не жалей. Каранай, тем временем, снял с себя военную амуницию и передал Азнабаю:

– Будь рядом, со двора не уходи и присмотри за лошадьми.

В большой комнате, застеленной паласом, сидели шакирды и читали книги на арабском языке, при виде старшины, они встали и поклонились. После церемоний, Каранай спросил:

– Как вы думаете, Гадельша хазрат, сможем ли мы башкиры остановить русских, захватывающих наши земли, ведь Батырша и даже сам Алдарбай Исекеев не смогли этого сделать. Теперь есть новый русский царь Бугас батша, он обещает нам вольности, дает волю казакам и другому бесправному народу. Мы, башкиры, не можем стоять в стороне, и смотреть, как казаки с Бугас батша воюют с царскими войсками и помещиками, за волю и освобождение от рабства. Нигде нет правды и справедливости, деваться нам некуда, ведь Абей батша запретила жаловаться на помещиков, наши жалобы нигде не принимают, теперь приходиться надеяться только на самого себя. Гадельша на мгновение задумался и сказал:

– Абей батша, затеяла, было, невиданное дело – крестить* мусульман и разрушать наши мечети, превращать нас в гяуров, как в Казани, но хорошо, что одумалась. Разумный правитель не должен издеваться над своими подданными, иначе будет война, и она уже началась. В Коране сказано: – «Кто идет прямым путем, тот идет от самого себя, не заблуждается, сказано также, что «Аллах лучше знает, что у вас в душах, если вы добродеющи». Да, уважаемый старшина Каранай, невозможно быть в стороне от такого великого дела, и я говорю вам: «Идите своим прямым путем и делайте, то, что положено вам и что говорит ваше сердце. Вам, военным, наша вера ислам, говорит: «Сражайтесь с теми, кто воюет против нас, но не нападайте первыми, не любит Аллах нападающих первыми*». Ваша война – это не только за свои земли, но война в защиту Ислама – джихад*, для спасения угнетенных людей и распространения справедливости. Я вижу, что на борьбу поднимаются не только казаки и башкиры, но все угнетенные простые люди, никогда не державшие в руках, ни сабли, ни копья, не привыкшие к войне и смерти. Ислам говорит: «Бог для всех един, и это – Аллах Всемогущий и Милостивый», да будет его милость всегда с вами! А мы будем просить у него помощи во всех наших благородных делах. Аминь.

– Как быть нам воинам, мы ведь не можем читать намаз по пять раз в день, да и весь наш народ продолжает верить в святой дух Тенгри*, домовых, леших и прочих существ, а ведь в исламе Аллах един и всемогущ? – продолжал Каранай.

– В этом большой беды для ислама нет, главное – это вера, исходящая из глубины души. Большинство простых людей безграмотны и не читают Коран, а слушают имама или муллу, но не всякий из них может правильно объяснить истинность веры и значение обрядов, может быть, поэтому люди продолжают верить в эти чудеса. Для воина утренней и вечерней молитвы будет достаточно, для того, что укрепить свою веру, а дух Тенгри, всякие лешие и домовые не мешают нашей вере. Воистину Аллах велик, всемогущ и милостив, каждый мусульманин достоин милости и прощения!

Каранай вышел укрепленный духом и верой в свою правоту и победу. Он понимал, что для башкир – боевого и полукочевого народа, Ислам и вера в Аллаха является необходимой духовной поддержкой в их беспокойной жизни, однако углубляться в тонкости вероисповедания не хватает знаний, да и времени тоже.

Подъехал Мухамадьян и доложил: – Каранай агай, в доме купца Гайнетдина для нас готов обед. Посмотрите на небо – скоро начнется сильный буран со снегопадом, надо решить, где делать остановку сейчас уже холодно и на улице ночевать невозможно.

– Передай всем – заночуем в Карагуше, старшина еще раз посмотрел на быстрые низкие тучи и раскачивающиеся ветви деревьев.