Текст книги "Ядерная шамбала. Тайны атомного противостояния"

Упор на местные кадры

Симптоматично, что, несмотря на преобладание уйгурского населения в регионе и наличие национальных политических лидеров (как местных, так и присланных из Союза), в высшем руководстве ВТР и армии уйгуров практически не оказалось. Как уже указывалось, Президент Республики Алихан Шакирходжаев был узбеком, из пяти генералов НА ВТР трое – Петр Александров, Иван Полинов и Варсонофий Можаров – русскими, а Исхакбек Мунинов и Далелхан Сугурбаев – соответственно киргизом и казахом. Видимо, представители этих национальностей вызывали большее доверие у организаторов операции «Второй Дом». Уйгурам поначалу достался ряд менее важных, но все же ключевых государственных, военных и политических постов.

Впрочем, и сами уйгуры пытались вести свою игру. Вице-президентом ВТР стал представитель княжеской династии Хакимбеков Джахангир-ходжа. Его внук, известный казахстанский деятель культуры и коллекционер князь Азат Акимбек, рассказывал, что дед, несмотря на явную помощь Советского Союза в организации «революции трех округов», вовсе не был настроен просоветски. «Как-то в конце 40-х годов, когда обстановка в Синьцзяне оставалась напряженной и перспективы развития Восточного Туркестана были туманны, население Илийского округа решило спросить совета у своих наиболее авторитетных лидеров: с кем пойти дальше – с русскими или китайцами. И целая делегация местных уйгуров явилась к моему деду. Он не сразу ответил на заданный вопрос, а попросил прийти на следующий день. Когда делегаты вновь пришли к подворью Хакимбека, то увидели, что к створкам ворот привязаны два злобных волкодава – рыжий и черный. И пройти мимо них никак было нельзя: хоть один да ухватит зубами. Вышел к людям дед и говорит:

– Проходите во двор.

– Как же мы войдем, если у ворот два таких зверя?

– Вот вы сами и ответили на свой вопрос. Хоть рыжая собака[136]136
  Русские.


[Закрыть], хоть черная[137]137
  Китайцы.


[Закрыть] – все равно они чужие для нас. У уйгуров должна быть своя дорога и свое государство…».

При этом многие этнические уйгуры не только успешно руководили крупными военными подразделениями, но и сами отважно сражались за освобождение края. Таким был, например, Юсупбек Мухлиси. Он родился в Кашгаре в уйгурской семье дехкан-садоводов. С шести лет учился в исламской начальной школе мектебе. В 1929 г. семья переехала в Тарбагатай, где Юсупбек получил образование в современной школе. В 1934 – поступил в гимназию в Урумчи, преобразованную два года спустя в институт. Окончил его в 1940 г. по специальности «историк». С 1940 по 1944 работал в обществе уйгурской культуры в Чугучаке Тарбагатайского округа. В 1943 г. создал подпольную молодежную организацию «Освободитель» («Qozghilish»), занимавшуюся распространением антигоминьдановских листовок. В 1944 г. организация, объединявшая около 150 человек, была раскрыта властями, ее руководители арестованы.

1 августа 1945 г. части Национальной армии Восточно-Туркестанской Республики, вошедшие накануне в Чугучак, освободили из тюрьмы всех арестованных по политическим мотивам. Мухлиси был назначен секретарем начальника Тарбагатайского округа, позже – начальником уезда, председателем общества научно-политической агитации округа. Получил чин полковника Национальной армии ВТР.

Одним из руководителей народно-освободительной борьбы против гоминьдановцев в Илийском округе Синьцзяна был и Ашир Вахиди. Происходил он из воинственной уйгурской семьи. Его дед – уроженец Турфана Гайит Вахиди – участвовал в антиханьском Илийском восстании 1864 г., во время переселения уйгуров в Семиречье в 1881 г. обосновался в Чиликском районе[138]138
  До 1997 г. – Алматинской области Казахстана.


[Закрыть]. В 1918 г. во время погрома уйгуров в Семиречье[139]139
  Уйгуры называют этот погром «ату», т. е. «расстрел».


[Закрыть] Гайит Вахиди был убит. Его сын Хашим во время коллективизации в 1931 г. ушел с семьей из советского Казахстана в Кульджу.

Ашир в 1938 г. окончил Кульджинскую дарлимуэлим[140]140
  Среднюю школу.


[Закрыть]. С 1941-го, после окончания Синьцзянского института в Урумчи работал учителем в Кульдже. По обвинению в антишэншицаевской пропаганде попал в тюрьму и в 1943 г. был выслан на запад Джунгарии в город Боротала. В 1944 г. создал партизанский отряд, во главе которого участвовал в боях с гоминьдановскими войсками за населенные пункты Жия, Дахиянзы и Ачал. В 1945-м Вахиди вернулся в Кульджу. Работал в Военном отделе при правительстве Восточно-Туркестанской Республики – сначала в пункте призыва, потом военным прокурором. Подполковник. Заместитель командира Кобукского монгольского кавалерийского полка (1947). Награжден двумя орденами «Верность», орденами «Независимость» 1-й и 2-й степеней, также штабом Национальной армии ВТР отмечен нагрудным знаком «Снайпер». С 1948 по 1950 гг. работал в Центральном комитете Союза защиты мира и демократии в Синьцзяне.

Среди руководителей высшего и среднего звена в Восточно-Туркестанской Республике было немало этнических татар. Среди них выделяются сыновья кульджинского купца[141]141
  По другим данным – бывшего профессионального военного из Санкт-Петербурга.


[Закрыть] и главы татарской диаспоры Илийского округа Фазылджана Юничева. Например, министром народного образования ВТР и одновременно главным редактором газеты на уйгурском языке «Свободный Восточный Туркестан» («Azad Sherqiy Turkistan») в 1944–1945 гг. стал Хабиб Юничев, один из организаторов и первый редактор выходивших в 30-х годах XX в. в Кульдже уйгурских газет «Река Или» («Hi deriyasi») и «Синьцзянская народная газета» («Shinjang el qeziti»). Айтуган Юничев принимал активное участие в боевых действиях Северного фронта НА ВТР, в 25 лет получил чин полковника Восточно-Туркестанской Республики, был награжден четырьмя орденами «Независимость». Ирек Юничев после окончания Урумчинского института вернулся в Кульджу и в 1944 г. вступил в подпольную антигоминьдановскую организацию. Во время ВТР – журналист и преподаватель гимназии.

Издававшейся после 1945 г. газетой «Революционный Восточный Туркестан» («Ingqilawiy Sherqi Turkistan») до перехода на службу в Министерство общественной безопасности руководил бывший учитель татарской школы Асхат Исхаков, старший брат полковника Национальной армии ВТР Маргуба Исхакова. Ответственным от правительства Республики за организацию и выпуск газет был назначен Рахим Сафаргалиев, руководителем секретариата Отдела снабжения штаба Национальной армии стала Шамсия Корбангалиева.

Высоких военных и гражданских постов в администрации Восточного Туркестана добились и представители иных национальностей, например, дунгане Карим Давузов и Мансур Ломиев, монголы Буна Амбал и Эрдэ Вулгунун[142]142
  Ранее упоминался как Ирда Болганбаев.


[Закрыть], узбек Нарходжа, сибо[143]143
  По другим источникам – маньчжур.


[Закрыть] Шумутжун. Последний кроме своего родного знал китайский и русский языки и работал в Отделе разведки Главного штаба Национальной армии ВТР. За деятельность госпиталей отвечал преподаватель Кульджинского фельдшерско-акушерского техникума узбек Нигмат Ингамжанов, которого некоторые источники относят к татарам.

Из рассказа бывшего военврача Кульджинского госпиталя армии ВТР Елизаветы Шейкиной: «Госпиталь был развернут на базе бывшей городской больницы Красного креста. С медикаментами и инструментарием было трудно. Вся аптека состояла из трав и корешков по местной народной медицине. В наличии были аспирин, белый и красный стрептоцид. Уже позже начали поступать лекарства из СССР. А пенициллин мы впервые увидели в 1946 г., когда генерала Исхакбека лечили от гнойной ангины. Лекарство самолетом привезли из Алма-Аты и мы кололи ему каждые три часа…».

В сентябре 1945-го, по данным уйгурского историка Сабита Уйгури, продолжавшая формирование Национальная армия ВТР включала в себя восемь пехотных и кавалерийских полков, шесть дивизионов и один эскадрон. Командующий НА ВТР – Иван Полинов, его заместители – Исхакбек Мунинов и Абдурахим Хасанов, начальник Главного штаба – Варсонофий Можаров, начальник Политотдела – Абдукерим Аббасов. Командиры полков и дивизионов: Могутнов, Пидаев, Мав-лянов, Ногайбаев, Лескин, Насыров, Волков, Ломиев, Вулгунун и другие.

Абдугапур Сабирхаджиев стал Главным военным прокурором, Гани-батур Маматбакиев – Председателем военного суда, Пахирдин-ходжа Расулов – начальником Тыловой службы. Армейским муфтиятом[144]144
  Отдел Главного штаба НА ВТР по делам религий.


[Закрыть] руководил Дамулла Разиев. Саперными частями командовал бывший семиреченский казак Александр Сериков, а иссыккульский казак Полтавский работал в Отделе снабжения штаба Национальной армии.

По опиумному следу

Раз уж выше зашел разговор о медикаментах, то можно упомянуть и о такой тщательно забытой теме того периода, как ликвидация советскими оперативниками нескольких караванов с опиумом. В частности, о своем участии в ряде подобных операций житель Шемонаихинского района ВКО Яровой рассказал в начале 80-х годов прошлого века сотрудникам кадровой службы регионального управления КГБ при подтверждении статуса ветерана Великой Отечественной войны. По словам Ярового, диверсионно-разведывательные группы из числа сотрудников НКГБ и местных проводников, в составе одной из которых он служил, охотились на караваны контрабандистов, перевозивших опиум с территории Афганистана и Индии через Кашгарию далее в Китай.

Надо отметить, что нелегальный наркотрафик здесь складывался на протяжении более ста лет. Стремясь прекратить торговлю поступавшим из индийских колоний Короны опиумом, в 1839 г. Пекин объявил о самоизоляции Китая от Запада, на что европейцы ответили военными действиями. Так началась первая Опиумная война. Перед технологическим и военным превосходством противника Китайская армия оказалась бессильна. Беспрепятственно достигнув Нанкина, британцы заставили Китай открыть границы для торговли опиумом, а также передать им Гонконг. В ходе последовавшей вскоре второй Опиумной войны западные страны получили целый ряд портов на восточном побережье, включая Шанхай.

К середине 30-х годов XX в. борьба местных властей с незаконной торговлей и употреблением опиума на территории Синьцзяна принесла заметные результаты. Число наркокурилен серьезно сократилось. Тем не менее по старым тропам контрабандный опиум продолжал поступать с южных направлений. Именно на эти караваны и нацеливались отряды НКГБ и Национальной армии ВТР. Задержанные контрабандисты отправлялись на перевоспитание, гужевой скот – в пользу администрации «трех округов». Часть добытых наркотиков шла в легальный оборот через медицинские учреждения СССР, остальное продавалось за валюту заинтересованным зарубежным партнерам. За счет реализации реквизированного опиума пополнялся и бюджет Восточно-Туркестанской Республики.

Но эпизоды с «охотой на караваны» могли бы остаться незаметным фактом истории Синьцзяна той поры, если бы не причастность к поставке опиума в Китай сотрудников американской разведки. И здесь выясняются очень пикантные подробности…

До Второй мировой войны в Восточном Туркестане несколько раз побывал американский синолог Оуэн Латтимор. Он родился в США, но вырос в Тяньцзине (Китай), где его родители преподавали английский язык в местном университете. Получил образование в Швейцарии и Британии (1912–1919), работал в Китае (1919–1937), возглавлял журнал «Пасифик афферс» (1934–1941), был политическим советником Чан Кайши (1941–1942). С 1944-го – сотрудник Управления стратегических служб США.

В англосаксонском мире Латтимор считался первоклассным экспертом по китайскому вопросу. Впрочем, у ученого, удостоенного в 1942 г. золотой медали Королевского географического общества за исследования в Центральной Азии, в здешних краях могли быть и собственные меркантильные интересы. По утверждению бывшего сотрудника британских спецслужб доктора Джона Колемана, американский востоковед был связан «с опиумной торговлей, которую вел через Институт тихоокеанских отношений (Institute of Pacific Relations). Именно ИТО осуществлял контроль за вхождением Китая в торговлю опиумом в качестве равноправного партнера, а не просто как поставщика. После того, как Оуэн Латтимор и его коллеги были разоблачены в совершении государственной измены в 1947 г. и покинули Соединенные Штаты прежде, чем они предстали перед судом, Институт тихоокеанских отношений был принят в Канаде».

Однако деятельность Оуэна Латтимора на Востоке и, в частности, в Китае и Индии, была связана не только и не столько с участием в торговле наркотиками. Вполне возможно, что востоковед был «двойным агентом», работая одновременно на противоборствующие разведки – США и СССР. Согласно его досье, находящемуся в Федеральном бюро расследований, О. Латтимор уже в 1927 г. подозревался в сотрудничестве с иностранной спецслужбой.

По сообщениям его биографов[145]145
  R.P. Newman «Owen Lattimore and the “Loss” of China» (1992); E. Latham «The Communist Controversy in Washington» (1969) и R. Freeland «The Truman Doctrine and the Origins of McCarthyism» (1972) – не переведены на русский язык.


[Закрыть], в 1949 г. бежавший из СССР бывший резидент советской разведки в Греции Александр Бармин (Графф) идентифицировал Латтимора, как агента Советского Союза. Роберт П. Ньюмэн, например, в своей книге «Оуэн Латтимор и “потеря” Китая» отмечал, что «Латтимор, как предполагалось, был тайным коммунистическим руководителем антиамериканского лобби в Азии и архитектором дальневосточной политики США, ответственным за потерю Китая».

Эта информация попала в прессу. Газета «Нью-Йорк таймс» («The New York Times») 1 августа 1951 г. опубликовала статью, в которой говорилось: «Выступая в сенатском подкомитете по вопросам внутренней безопасности, бывший советский генерал Александр Бармин, работающий в Госдепартаменте в качестве директора русского отдела “Голоса Америки”, обвинил сотрудника Института тихоокеанских отношений Оуэна Латтимора и редактора издательства “Саймон энд Шустер” Джозефа Барнса в связях с советской разведкой.

По словам Бармина, в 1933 г. он в качестве директора советского “Автомототреста” занимался тайными поставками оружия в Китай и обратился в этой связи за помощью к руководителю советской разведки генералу Берзину[146]146
  Ян Берзин, в то время – начальник 4-го (Разведывательного) Управления штаба РККА.


[Закрыть]. Бармин утверждает, что Берзин назвал ему Латтимора и Барнса как “наших людей”, которых можно использовать в этих целях. Позже, по словам Бармина, Берзин отказался от своих обещаний, сказав, что Латтимор и Барнс будут использоваться в более важной операции по созданию надежного прикрытия для разведывательной работы в виде Института тихоокеанских отношений.

Спустя пять лет в Париже, по словам Бармина, он получил подтверждение этой информации от другого генерала советской разведки, Вальтера Кривицкого[147]147
  Настоящее имя – Самуил Гинзберг, советский разведчик, капитан ГБ. Осенью 1937 г., будучи руководителем нелегальной резидентуры ИНО НКВД в Голландии, бежал на Запад. Автор книги «Я был агентом Сталина». Покончил жизнь самоубийством в 1941 г.


[Закрыть]. По прибытии в США Бармин информировал об этом ФБР.

Профессор Латтимор, который в настоящее время возглавляет Школу международных отношений в университете Джона Гопкинса, назвал эти заявления “абсолютным бредом”. Бывший сотрудник Управления военной информации и бывший иностранный редактор газеты “Нью-Йорк геральд трибюн” ("The New York Herald Tribune") Джозеф Барнс заявил, что во время войны он прошел все необходимые проверки со стороны американских спецслужб, а что касается его отношений с Советским Союзом, то, когда он был корреспондентом своей газеты в Москве, советские власти угрожали ему выдворением за серию статей о московских процессах.

На вопрос председателя сенатской подкомиссии о том, были ли связаны Латтимор и Барнс с советской разведкой или только использовались ею, Бармин ответил, что, по его предположениям, они использовались».

Тем не менее, вскоре сенатор от Республиканской партии США Джозеф Реймонд МакКарти публично провозгласил Оуэна Латтимора одним из самых крупных советских шпионов в Штатах. После такого обвинения Федеральное бюро расследований США поставило телефон ученого на прослушивание и начало перлюстрацию его корреспонденции. Следующие пять лет востоковед усердно отрицал обвинения в сотрудничестве со спецслужбами СССР. Официально подозрения с него были сняты лишь в январе 1955 г. Латтимор вернулся к ученой и преподавательской деятельности в университетах США, Британии и Франции. В 1989-м он умер в США от пневмонии.

В самом же Китае после образования в 1949 г. Народной Республики правительство повело решительную борьбу с наркотиками: был объявлен «Циркулярный приказ о строгом запрещении опиумокурения», закрыты опиумокурильни, перепаханы посевы мака, осуществлено принудительное лечение больных, произведены антинаркотические препараты.

Сегодня основными поставщиками дурмана в страну являются так называемые регионы «Золотого полумесяца» и «Золотого треугольника». В первом случае наркотики поступают в Синьцзян-Уйгурский автономный район из Афганистана, Ирана и Пакистана. Во втором – через границы Юго-Западного Китая, где на стыке Лаоса, Бирмы и Таиланда находится один из крупнейших центров производства опиата и героина[148]148
  При этом, по данным Верховного народного суда КНР, китайская судебная система только, например, в 2009 г. рассмотрела 51 тыс. дел, и в результате было осуждено 56 тыс. человек за владение и торговлю наркотиками. Это на 16,5 процента больше, чем в 2008 г. Почти каждый третий преступник (17 462) был приговорен на срок от пяти лет и до смертной казни, что больше, чем в 2008-м. В 2009 г. правоохранительные органы Китая раскрыли в стране 1 106 дел о наркобизнесе с участием иностранцев, было изъято 1,96 тонны наркотиков. За 2008–2009 гг. в Китае за преступления, связанные с торговлей наркотиками, были казнены по меньшей мере пятеро иностранцев – четверо выходцев из Японии и один британец.


[Закрыть].

Под эхо первого взрыва

К этому времени участие ведомства Лаврентия Берии в создании советской атомной промышленности не ограничилось только сбором разведывательных материалов и организацией восстания на территории соседнего государства. 8 декабря 1944 г. решением Государственного Комитета Обороны СССР добыча и переработка урановых руд были переданы в ведение НКВД СССР и для этих целей организовано специальное управление. Причина – неудовлетворительная организация работ по «проблеме № 1» в Наркомцветмете.

6 января 1945 г. приказом наркома внутренних дел Берии «О мероприятиях по обеспечению развития, добычи и переработки урановых руд» «во исполнение постановления Государственного Комитета Обороны № 7102сс/ов от 8 декабря

1944 г.» в составе Главного управления лагерей горно-металлургических предприятий НКВД СССР было образовано Специальное металлургическое управление по разведке, добыче и переработке урана со штатом в 40 человек. Его начальником 12 марта 1945 г. стал бывший заместитель начальника Дальстроя комиссар ГБ[149]149
  Позже – генерал-майор.


[Закрыть] Сергей Егоров. Его заместителем и главным инженером Спецметуправления назначался инженер-полковник Семен Александров, ранее – заместитель начальника ГУЛГМП. Приказом наркома внутренних дел СССР от 28 июня

1945 г. Спецметуправление было переименовано в Девятое управление НКВД, а приказом по НКВД от 10 октября 1945 г. – передано в Первое Главное управление при СНКСССР.

Одновременно с созданием Спецметуправления в системе НКВД было организовано НИИ-9, подчиненное Девятому управлению НКВД, – Научно-исследовательский институт по урану, которому присвоили условное наименование «Институт специальных металлов НКВД СССР». Директором нового Инспецмета назначили опытного металлурга инженер-полковника В. Шевченко. Институту была передана тематика Государственного научно-исследовательского и проектного института промышленности редких металлов Наркомцветмета по работам с ураном. Коллективу нового НИИ поставили задачи: изучить месторождения урана, систематизировать данные и создать минералогический музей; разработать методики геологоразведочных работ по урану и методы добычи урановых руд; создать технологические процессы переработки руд урана от стадии дробления до получения чистых солей урана; разработать технологию получения металлического урана; проверить технологический процесс выделения плутония из облученного в ядерных реакторах урана и процесс получения металлического плутония и изделий из него.

В Лаборатории № 2 разработку промышленного метода получения плутония-239 способом уран-графитового котла возглавил лично академик И. Курчатов. Вместе с ним по этому направлению работали академик С. Соболев, профессора Я. Зельдович, И. Померанчук и И. Гуревич, кандидат физико-математических наук Г. Флеров, научные сотрудники Б. Курчатов и И. Панасюк. Процессом разработки промышленного метода получения урана-235 диффузионным методом, а также проектирования и конструирования установок по этому методу руководили члены-корреспонденты Академии наук СССР, профессора И. Кикоин и И. Вознесенский. В работе принимали участие академик С. Соболев, старшие научные сотрудники И. Симоненко, В. Обухов, Е. Каменев и Д. Воскобойник, конструктора А. Кузнецов, Е. Воинов и Г. Рубинштейн.

Уже в январе 1945-го советским ученым стало известно описание конструкции первой в мире атомной бомбы. Резидентура НКВД-НКГБ в США сообщила, что американцам потребуется от года до пяти лет для создания серьезного арсенала ядерного оружия. При этом в донесении отмечалось, что взрыв первых двух бомб, возможно, будет произведен через два-три месяца.

Поэтому в Советском Союзе продолжали лихорадочно искать урановые руды. Короткое постановление ГКО от 27 января 1945 г. за подписью Сталина было адресовано только руководителям Атомного проекта Молотову и Берии:

«Совершенно секретно, особой важности.

1. Организовать в Болгарии поиски, разведку и добычу урановых руд на урановом месторождении Готен и в его районе, а также геологическое изучение других известных или могущих быть открытыми месторождений урановых руд и минералов.

2. Поручить НКИД СССР (т. Молотову) провести переговоры с правительством Болгарии о создании смешанного Болгарско-Советского акционерного общества с преобладанием советского капитала для производства поисков, разведки и добычи урановых руд на урановом месторождении Готен и в его районе, а также производства геологического изучения других известных или могущих быть открытыми в Болгарии месторождений урановых руд и минералов.

Переговоры с болгарскими властями и всю документацию по созданию и оформлению акционерного общества проводить, именуя месторождение радиевым».

Одновременно генерала Авраамия Завенягина обязали к 1 февраля 1945 г. представить на утверждение ГКО предложения на 1945 г. по планам добычи урановых руд, производства урана и строительства урановых рудников, заводов. Ему же поручили совместно с Наркомчерметом выяснить возможность совместной добычи урана и ванадия, а также объемы возможной добычи урана на месторождениях Средней Азии. При этом, если в 1944 г. предприятия Наркомцветмета добыли 1 519 тонн руды и получили две тонны солей урана, то в 1945-м планировалось добыть уже пять тысяч тонн руды и семь тонн урана в химсоединениях, а еще через год – до 125 тыс. тонн руды и до 50 тонн урана.

Из-за форсирования сроков по созданию собственного ядерного оружия приходилось использовать урановые рудники на оккупированной Советской армией территории Болгарии, Чехословакии и Восточной Германии. В феврале 1945 г. в район Бухова, что в болгарских Родопах, была отправлена оперативная группа НКВД-НКГБ во главе с генерал-майором Наумом Эйтингоном. Также в Родопы прибыли более трехсот советских горных инженеров, срочно отозванных из армии, весь район Бухово охранялся внутренними войсками НКВД. Из Болгарии в Союз поступало примерно полторы тонны урановой руды в неделю. Советская разведка обеспечила работавших на рудниках своих специалистов американскими инструкциями и методикой по технике добычи урана и его учету.

Но вскоре в окрестностях урановых рудников советскими спецслужбами была отмечена повышенная активность сотрудников американской разведки, пытавшихся вывезти из Родоп как болгарских специалистов-атомщиков, так и наработанный ими материал. Бок о бок с агентами Управления стратегических служб США действовали подразделения миссии «Алсос», также охотившиеся за ядерными секретами нацистов. Эйтингону было поручено не только пресечь происки империалистических шпионов, забывших о союзническом долге, но и при возможности перевербовать нескольких захваченных офицеров УСС.

Однако выполнить задание генералу-диверсанту не удалось: взятые с поличным с помощью советских агентов из местных турок американские конфиденты[150]150
  По утверждению генерала ГБ П. Судоплатова, американские разведчики взяли на выполнение задания в Болгарию своих жен. Их перевербовка также закончилась неудачей.


[Закрыть] отказались работать на разведку Кремля и всех в целях сокрытия информации пришлось ликвидировать. Тогда был задействован запасной план: по линии внешней разведки СССР на Запад ушла дезинформация о якобы разведанных на территории Советского Союза собственных богатейших резервах урановых руд.

Зато, как позже выяснилось, американцы своих целей добились. Уже 4 декабря 1946 г. французская газета «Пари матч» сообщила, что группа видных ученых – около тысячи человек – была вывезена из Германии и Австрии для выполнения программы секретных научных исследований в США в области атомного и ракетного оружия. Вывезены были также материалы по созданию атомного оружия. Но сколько в той тысяче «видных ученых» оказалось советских агентов, до сих пор точно неизвестно…

По сведениям Павла Судоплатова, в апреле 1945 г. Курчатову передали от группы «С» очень ценный материал по характеристикам ядерного взрывного устройства, методе активации атомной бомбы и электромагнитному методу разделения изотопов урана. Этот материал был настолько важен, что уже на следующий день органы разведки получили его оценку. Вскоре Курчатов направил Сталину доклад, построенный на основе разведданных, о перспективах использования атомной энергии и необходимости проведения широких мероприятий по созданию атомной бомбы.

Тем временем организованная Наркомцветметом работа по добыче урана в Советском Союзе так и не принесла нужных результатов. 15 мая 1945 г. Государственный Комитет Обороны СССР принял постановление о создании на базе завода «В» Главного управление промышленности новых редких металлов комбината № 6 НКВД СССР[151]151
  Позже – Ленинабадский горно-металлургический комбинат в Таджикистане, а ныне – Производственное объединение «Востокредмет». Входит в российское АО «Концерн „Атомредметзолото“», Казахскую Государственную корпорацию предприятий атомной энергетики и промышленности «Казатомпром».


[Закрыть], – засекреченного завода по добыче и переработке урановой руды на базе месторождений Средней Азии. Комбинату были переданы Адрасманский, Майлисуйский, Уйгурсайский, Тюя-Муюнский и Табошарский рудники.

Директором комбината был назначен полковник НКВД Борис Чирков. Сталин лично встретился с Чирковым и объяснил ему исключительную важность задания: «Американцы рассчитывают, что мы будем иметь атомную бомбу лет через 10–15, и строят на этом свою стратегию. У них этих бомб сейчас единицы, но когда они вооружат ими свои ВВС, то захотят диктовать нам свои условия. На это у них уйдет лет пять. Вот к этому времени мы должны иметь свою атомную бомбу. Тов. Курчатов заверил Политбюро, что при наличии урана этот срок реален. Для ученых, инженеров и для вас, товарищ Чирков, эта задача по напряжению и ответственности равна усилиям военного времени. Вам будет оказано любое содействие, будут предоставлены большие полномочия. Ваше предприятие ни в чем не будет ощущать недостатка». Комбинат № 6 стал первым отечественным предприятием по добыче и переработке урановых руд[152]152
  Уже в 1946 г. он произвел более 30 тонн урана.


[Закрыть].

Через 12 дней после сборки первой бомбы в секретном атомном центре США в Лос-Аламосе Москва получила описание ее устройства из Вашингтона и Нью-Йорка. Первая телеграмма советской резидентуры поступила в Центр 13 июня, вторая – 4 июля 1945 г. А 16 июля 1945-го на Земле началась новая эра – Атомная. Ученые США в рамках «Манхэттенского проекта» провели успешное испытание первого атомного устройства «Тринити» на полигоне близ Аламогордо, штат Нью-Мексико.

Как отмечал участвовавший в работе Атомного проекта Серго Берия, «о взрыве в пустыне под Аламогордо первого американского атомного устройства Сталин узнал – и это уже не секрет – до встречи с Трумэном. О результатах испытания, полученных американцами, Иосифу Виссарионовичу доложил лично мой отец.

Было это в Потсдаме в период работы конференции глав великих держав. Иосиф Виссарионович был очень недоволен. Раздражение понятно, американцы нас опередили… Естественно, в довольно резкой форме поинтересовался, как обстоят дела у нас. Отец доложил, что нам потребуется еще год-два, мы находимся, сказал, на том уровне, который пока не позволяет нам ответить на вызов американцев раньше.

Должен сказать, что разговор на эту тему заходил у них, конечно же, не впервые. Сталин постоянно интересовался ходом исследований. Вот и на этот раз отец доложил о последних результатах, рассказал, в частности, что сам плутоний уже получен, полным ходом идут работы над конструкцией самой бомбы. И, тем не менее, сказал отец, при самых благоприятных обстоятельствах раньше ничего у нас не получится. “Минимум два года”».