Текст книги "Ядерная шамбала. Тайны атомного противостояния"

Мы хотим перепробовать все, что делали американцы, а не пытаемся идти своим путем. Мы позабыли, что идти американским путем нам не по карману и долго».

Директор института прямо дал понять Главе государства, что если бы научным руководителем проекта был назначен Капица, то всю работу он построил бы на других принципах. Это: «1. Быстрая, скажем, двухлетняя реконструкция и развитие ряда нужных для атомной бомбы отраслей промышленности и поднятие научной работы в Союзе. 2. Работа по нахождению более коротких и дешевых путей производства атомной бомбы. Для этого надо поставить хорошо отобранных ученых ведущими и им полностью доверять…По этим вопросам у меня нет согласия с товарищами. Часто они не хотят со мной спорить, а на деле проводят мероприятия в секрете от меня. Единственный путь тут – единоличное решение, как у главнокомандующего, и более узкий военный совет».

Скромно намекая на свои исключительные руководящие способности, Капица одновременно обрушился на Специальный комитет с резкой и нелицеприятной критикой. «Товарищи Берия, Маленков и Вознесенский, – писал он, – ведут себя в Спецкомитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках[167]167
  Если уж использовать вслед за П. Капицей термины шоу-бизнеса, то дирижером Атомного проекта СССР был, скорее, И. Курчатов. А Л. Берию можно было бы назвать продюсером…


[Закрыть]. Это неплохо, но вслед за ним первую скрипку все же должен играть ученый. Ведь скрипач дает тон всему оркестру. У тов. Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берия слабо. Берия смог бы руководить работами по атомной бомбе, если бы отдавал этому больше сил и времени».

В своем ноябрьском письме директор ИФП перешел границы приличия и позволил себе оскорбительные фразы в адрес высшего должностного лица, которому подчинялся и как руководитель Главкислорода, и как сотрудник Спецкомитета: «Берия, если бы не был так ленив…», «Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт»… Но в завершение послания Капица добавил постскриптум: «Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Я бы сам ему все это сказал, да увидеться с ним очень хлопотно».

Сталин ознакомил Берию с письмом ученого. Глава Атомного проекта позвонил Капице по телефону и попросил его приехать. Директор ИФП отказался, заявив: «Если Вы хотите поговорить со мной, то приезжайте в институт». Берия, для которого дело было всегда важнее личных отношений, приехал и привез Капице в подарок охотничью двустволку.

Однако этим конфликт исчерпан не был и взаимоотношения между Берией и Капицей в Специальном комитете становились все более неприязненными. Когда Капица сказал Берии: «Вы не понимаете физики, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах», тот ответил, что Капица ничего не понимает в людях.

К сожалению, в этом скандале выдающийся ученый оказался не на высоте. Стремясь занять, как он полагал, по праву причитающееся ему место возле вершителей судеб государства, Капица на самом деле оставался всего лишь одним из «винтиков» Атомного проекта. Он не знал и по уровню допуска к закрытой информации не мог знать, что у Берии уже имеется почти полный комплект документации по атомной проблеме и даже доставленные советской разведкой чертежи американской бомбы, где были указаны все размеры и материалы. С этими данными ознакомили лишь Курчатова. Источник информации был столь законспирирован, что любая утечка считалась недопустимой.

В течение девяти месяцев после своих писем Сталину Капица продолжал оставаться директором ИФП. Его сняли с поста только 17 августа 1946 г., когда Институт срочно потребовался Спецкомитету, в особенности для расчетов по атомной бомбе силами группы Ландау. И это было справедливо: руководитель, отказавшийся участвовать в работе специального назначения, уже не мог более возглавлять столь стратегически важное научное учреждение ни по режимным соображениям, ни по обычной человеческой логике[168]168
  Через два года после смерти Сталина – в январе 1955 г. – Капица вновь был назначен директором ИФП. Последние годы жизни ученый посвятил работам по электронике больших мощностей и физике плазмы.


[Закрыть].

Строптивый директор Института физических проблем оказался справедлив в одном: партитура атомной проблемы у Берии на самом деле была и он не мог ее прочесть. Впрочем, он и не должен был ее читать. Во-первых, глава Спецкомитета не имел права объяснить Капице, что на высшем уровне уже решено делать бомбу по-американски, ни в чем не отклоняясь, поскольку время дороже всего. А, во-вторых, партитуру мог прочитать Игорь Курчатов.

5 января 1946-го Курчатова вызвал к себе Сталин. Их встреча проходила в присутствии Молотова и Берии и длилась час. Хотя есть воспоминания, что Сталин и Курчатов, якобы, виделись раньше, в 1943-м и в августе 1945 г., эта встреча была первой, о которой имеются документальные свидетельства. Курчатов сделал после разговора несколько записей.

Как отметил научный глава Атомного проекта, Сталин отверг выдвинутые Капицей аргументы в пользу того, что Советский Союз должен попытаться найти свой, более дешевый путь к атомной бомбе. Он сказал Курчатову, что «не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом, что в этом отношении будет оказана самая широкая всемерная помощь. Т. Сталин сказал, что не нужно искать более дешевых путей». Сталин говорил также, что он позаботится об улучшении условий жизни ученых и о награждении за достигнутые ими успехи – «например, за решение нашей проблемы, – записал Курчатов. «Сталин сказал, что наши ученые очень скромны и они иногда не замечают, что живут плохо. Наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило на славу, а несколько тысяч человек жило еще лучше, со своими дачами, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина». Сталин подчеркнул, что самым главным является решающее продвижение Атомного проекта. Курчатову было дано задание составить перечень мер, необходимых для ускорения дела, назвать, какие еще ученые нужны для работы по реализации проекта. Сталин внушил Курчатову, что проект должен разрабатываться без оглядки на затраты. Он также дал ему понять, что государство будет теперь вкладывать в науку большие средства, но ожидает получить практические результаты от этих вложений и заручиться политической лояльностью ученых.

Через две недели после этого разговора, 9 февраля 1946 г., Сталин на предвыборном собрании избирателей в московском Большом театре произнес речь, в которой подчеркнул важность науки. «Я не сомневаюсь, – сказал он, – что если мы окажем должную помощь нашим ученым, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны».

В марте было объявлено о существенном повышении зарплаты ученым. Затраты на науку в 1946 г. возросли в три раза по сравнению с 1945-м.

Роют норки тарбаганы…

Большинство геологов того времени относило урановые месторождения к гидрогенным, т. е. вымытым водой из коренных пород вроде золотых россыпей. За основу было принято исключительно гранитоидное происхождение урановых залежей. Ведь во Франции и Германии он залегал как раз в гранитах. Да и на территории советской Средней Азии месторождения радиоактивных руд были найдены поначалу именно в диких горах Заилийского Алатау и Тюя-Муюнского массива, в Ферганском, Тарбагатайском и Саурском хребтах.

Вскоре появилась версия о гидротермальном происхождении урановых руд. В зонах вулканической деятельности раскаленные воды могут выносить растворенный уран из недр земли к поверхности, где он, охлаждаясь, выпадает в осадок. А, как выяснилось позже, уран может залегать в любых породах: осадочных, изверженных или интрузивных.

Уже в середине 1940-х годов для поисков урановых рудопроявлений в СССР были сформулированы основные пути развития радиометрии: наземные радиометрические поиски по гамма-излучению и эманационные измерения; аэрогамма-поиски рудопроявлений; гамма-каротаж скважин и опробование урановых руд в естественном залегании; аппаратурно-методическое оформление указанных направлений и видов работ. Но в первые годы работы возможности вооружать поисковиков портативными полевыми радиометрами не было. Приходилось довольствоваться замерами радиоактивности пород альфа-электроскопами[169]169
  Альфа-электроскоп – прибор для измерения радиоактивности пород, определения содержания радона в почвенном воздухе и газах, содержания радона и солей тория (тория X) в водах.


[Закрыть], а то и обычными газоразрядными счетчиками Гейгера. По воспоминаниям ветеранов геологии, самые первые образцы таких счетчиков напоминали хоккейную клюшку, которой оператор обшаривал каменные глыбы, коренные выходы пород и высыпки тарбаганьих нор в степных районах.

С мая 1946 г. при геологических поисках на уран начали применять радиометры ВИРГ-45 и ВИРГ-46 на базе газоразрядных счетчиков. Они были довольно громоздки, вес их на первых порах составлял 10–11 кг, но просты и надежны в работе. Разработанные позже радиометр УР-4 и прибор ПР-6 были уже легче. Они одевались на грудь оператора и позволяли измерять радиоактивность в пределах от 5 до 5000 микрорентген в час.

С поисками стратегического сырья на территории Синьцзяна связано немало легенд. Наиболее часто рассказывают, как местные сурки-тарбаганы Marmota sibirica, роя для жилья норы, выволакивали на свет то кристаллы берилла, то слитки золота, то обломки угля. А однажды зверек выбросил из норы мешавший ему камень. Геологи померили радиометром: 400 микрорентген…

И еще одна легенда, более печальная. Уроженец Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР этнический ойрот Намжавин Содмон уже в начале XXI в. поведал миру о таинственных событиях в джунгарских степях в декабре 1943-го. Выжившие свидетели рассказали ему, что тогда они видели «носатых светловолосых людей, которые, закрывая лица повязками, что-то разбрызгивали в степи». В результате этих испытаний на территории, занятой ойротами, вспыхнула эпидемия, продлившаяся до 1945 г. и унесшая тысячи жизней.

Что примечательно, эпидемия поразила исключительно джунгарское население, практически не затронув казахов, татар или уйгуров, проживавших неподалеку. Объяснял это Содмон по-своему логично: 28–31 декабря 1943 г. по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1943 г. «О ликвидации Калмыцкой АССР и образовании Астраханской области в составе РСФСР» и постановлению СНК СССР от 28 декабря 1943 г. пограничными и внутренними войсками НКВД была проведена операция под кодовым названием «Улусы», в результате которой население Калмыцкой АССР было практически полностью депортировано в восточные районы Советского Союза. Поэтому спецподразделение НКВД СССР и осуществило тайную диверсию против ойротов Северо-Западного Китая, чтобы те не смогли прийти на помощь своим репрессированным одноплеменникам.

Однако в действительности истоки смертельной эпидемии, поразившей ойротов Северного Синьцзяна в 1943–1945 гг., кроются, скорее всего, в особенностях кочевого быта их племен того времени. В отличие от казахского и уйгурского населения, джунгары Монголии и Восточного Туркестана охотно употребляли в пищу в изобилии водившихся в местных степях и полупустынях тарбаганов. Известно, что многие сурки являются природными носителями возбудителя чумы. Эта болезнь и могла стать причиной полной гибели нескольких ойротских племен, а не мифические происки советских чекистов.

А «носатые светловолосые люди, которые, закрывая лица повязками, что-то разбрызгивали в степи», были, скорее всего, советскими геологами, разведывавшими запасы недр Джунгарии. Их приборы, настроенные на поиск радиоактивного излучения, местные кочевники легко могли принять за фантастические разбрызгиватели бактериологического оружия. Ведь, собственно, здесь, в Коктогайском уезде Алтайского округа Синьцзяна на границе с Монголией, и были на рубеже 1943–1944 гг. найдены промышленные объемы урановых руд и другого стратегического сырья.

При этом технология поиска радиоактивных проявлений и тогда, и на десятки лет вперед оставалась весьма примитивной. Например, 31 марта 2005 г. «Парламентская газета» (Россия) рассказала, как искал уран в пустыне Гоби известный российский политик Сергей Миронов: «В 1982 году, в Монголии в пустыне Гоби мы едем на машине, в которой стоит прибор гамма-спектрометр для определения редкоземельных металлов. Километров пятьсот нужно было ехать. Мои коллеги прибор перевернули и на его гладкой поверхности в карты дуются. Я сижу на операторском сиденье, кемарю. Никаких кондиционеров и в помине нет, окна открыты, жара, пылища. Вдруг чувствую в горле металлический привкус. Едем дальше, а привкус все сильнее.

Радиометр находился рядом, и я решил, что надо измерить фон. Попутчики ничего понять не могут. А я достаю радиометр, дохожу до третьей шкалы, и стрелка – дзынь. Я даже не удивился. Включили прибор-самописец, и стало ясно – это чисто урановая аномалия. Сколько нас было, все взяли радиометры и звездочкой пошли в разные стороны, чтобы выйти за контуры месторождения. Один ушел на пять километров, второй на десять, а третий идет, идет, а на приборе стрелка все зашкаливает. Это оказалось экзогенное, то есть поверхностное, месторождение урана. Песок снимаешь, и на глубине 20 сантиметров вторично окисленные минералы урана. Можно загребать экскаватором. Глубина пласта оказалась метров двадцать, площадь – несколько десятков квадратных километров. Но ближайшая железная дорога в тысяче километров. Это месторождение мы оконтурили, исследовали и все параметры запротоколировали».

Табунщик, ставший ханом

Однако чтобы обеспечить безопасность работы советских специалистов на урановых месторождениях Алтайского округа, руководителям операции «Второй Дом» необходимо было не только освободить нужную территорию от гоминьдановской администрации, но и заручиться поддержкой наиболее авторитетных вождей местных казахских родов. В 1945 г. на стороне СССР в этом вопросе выступал уже получивший чин генерала в повстанческой армии Восточного Туркестана глава рода шеруши Далелхан Сугурбаев. Но тайджи шеруши не пользовался таким авторитетом у местного населения, как выходец из бедной казахской семьи кочевников-скотоводов небольшого рода молки того же племени абак-керей Оспан[170]170
  В ряде русскоязычных и иностранных источников его ошибочно именуют Османом на турецкий или Усманом на уйгурский манер.


[Закрыть] Ислам-улы[171]171
  В источниках встречается – Силямулы.


[Закрыть].

Природный ум и талант лидера позволили Оспану уже к началу 40-х годов стать одним из самых влиятельных вождей повстанческого движения на северо-западе Синьцзяна. Достоверных сведений об образовании, полученном Оспаном, нет, но очевидцы утверждали, что при встречах с западными журналистами он разговаривал с ними на равных, используя в своей речи военную и экономическую терминологию. И именно он, а не потомок хана кереев Ален-ван Кугедаев, сидевший в урумчинской тюрьме, и не его тщеславная супруга княгиня Хадиша, сотрудничавшая с Шэн Шицаем, смог объединить кочевников Алтая в национально-освободительной борьбе. В общей сложности с властями Китая (сначала гоминьдановского, потом – коммунистического) он воевал более десяти лет.

К слову, стремление местного кочевого населения к военной оппозиции официальным властям Восточного Туркестана отмечал еще видный разведчик Лавр Корнилов, находившийся в 1899–1901 гг. в командировке в Кашгаре в качестве офицера Генштаба при российском консульстве. На юге Синьцзяна подполковник занимался научными исследованиями по «особой программе», составленной Туркестанским отделом Русского географического общества и Туркестанским военным округом.

Вернувшись, в своем «Очерке административного устройства Синьцзяна», он отмечал, что серьезную проблему для провинциальной администрации представляет местное кочевое население, которому китайские власти предоставили значительные льготы, стремясь переманить на свою сторону. Однако такая политика не приносит желаемого результата: кочевники воспринимают привилегии властей как проявление слабости. «Таким образом, наибольшая опасность для китайского господства в Кашгарии заключается не в озлобленности оседлого населения, забитого и угнетенного китайцами, а в своеволии и необузданности облагодетельствованных ими киргиз[172]172
  Казахов.


[Закрыть]».

В январе 1940 г. Оспан перешел от спонтанных нападений на представителей ханьской администрации к активным боевым действиям. Тогда по распоряжению генерал-губернатора Шэн Шицая у казахского населения Алтайского округа начали изымать все оружие: от винтовок до охотничьих ножей. Во время этой операции, названной «Ночь и мрак» («Е ань»), китайские солдаты врывались в дома мирных жителей, грабили и убивали их, насиловали женщин, жгли имущество, угоняли скот. В ночь с 1 на 2 февраля 1940-го вспыхнуло вооруженное восстание алтайских казахов. Первыми выступили представители рода молки племени абак-керей, к которому относился Оспан Ислам-улы. Он и возглавил один из самых крупных партизанских отрядов.

Следует отметить, что привнесенные извне революционные процессы, происходящие в этот отрезок времени на территории Восточного Туркестана, несомненно, повлияли на общественно-экономический строй проживающих здесь казахов, который все более начинал приобретать классовый характер. Однако преимущественно кочевое скотоводство способствовало длительному сохранению родоплеменной организации, а наличие особых прав у феодальных господствующих группировок представляло собой одну из основных особенностей социальных отношений в кочевьях.

15 июля 1941 г. произошло второе восстание алтайских казахов. Но теперь синьцзянские власти подготовились к ликвидации очагов сопротивления заблаговременно. Против повстанцев были брошены кавалерия, танки и авиация, аулы обстреливались тяжелой артиллерией. И уже 27 июля мятеж был подавлен.

Одной из причин поражения второго восстания алтайских казахов стало, по мнению некоторых исследователей, предательство номинального лидера абак-кереев княгини Хадиши Кугедаевой. В обмен на освобождение из тюрьмы своего мужа она сообщила спецслужбам Шэн Шицая о сроках начала восстания и его руководителях. Правительство Синьцзяна пошло навстречу Кадуван[173]173
  Китаизированое «княгиня Хадиша».


[Закрыть]: Ален Кугедаев в декабре 1941 г. был освобожден из тюрьмы, а сама она в апреле 1942-го назначена губернатором Урумчинского округа.

Демонстративный переход княжеской четы на сторону ханьцев поставил руководителей казахского сопротивления перед трудным выбором: срочно нужен был лидер, который реально мог возглавить племя абак-керей в их борьбе против гоминьдановцев. И таким вождем стал сын небогатого скотовода Оспан-батыр.

Власти Синьцзяна прекрасно понимали всю опасность действий Оспана и его отряда. В марте 1942 г. в Алтайский округ был отправлен китайский вооруженный отряд в составе двух рот под командованием монгольского князя Табын-бейсе Пурбужапа. В местечке Учбулак превосходящие силы ханьцев разгромили повстанцев, Оспан Ислам-улы ушел с поля боя едва ли с полутора десятками бойцами. Пурбужап захватил в плен его семью: жену Мамай с тремя сыновьями и всеми пятью дочерьми и заключил под арест в Кульдже. За этот успех монгольский аристократ был назначен заместителем главы Кульджи. А в 1945 г. попавший в плен к повстанцам бейсе Табын был казнен по приговору революционного суда[174]174
  По другим данным – погиб в бою.


[Закрыть].

В мае 1943-го Оспан направил в уезд Коктогай своего брата Далелхана[175]175
  Не путать с Далелханом Сугурбаевым.


[Закрыть] с предложением: «Если правительство доставит мне членов моей семьи, содержащихся под арестом, я сложу оружие». Однако администрация Коктогая арестовала посланца и вскоре он погиб в тюрьме. Примирения не получилось.

Воюя со всеми, кто, по его мнению, без спроса пришел на землю Алтая, мятежный вождь нападал не только на китайцев. Как уже указывалось, это его отряд расстрелял в 1942 г. экспедицию советских геологоразведчиков, в результате чего 17 человек погибли. И, поскольку он был уроженцем Коктогайского уезда, заручиться поддержкой Оспан-батыра было крайне важно.

Учитывая, что Оспан был настроен антисоветски и практически не видел разницы между гоминдановским Китаем и сталинским СССР, спецслужбы Союза использовали его доверие к другому северному соседу – монголам. 7 сентября 1943 г. сотрудники Всевойскового совета службы внутренней безопасности МНР через посредничество представителя Премьер-министра Чойбалсана У. Хам-хааша установили связь с Оспан-батыром. 5 октября 1943 г. состоялась и первая личная встреча вождя казахских повстанцев и монгольского лидера в местности Алагтолгой на границе Китая и Монголии.

При переговорах присутствовал заместитель министра внутренних дел Монголии Бутэмжиин Дуйнхэржав, курировавший это мероприятие. Стороны договорились о помощи повстанцам оружием, боеприпасами и продовольствием. Дуйнхэржав также пообещал направить в штаб Оспан-батыра 40–50 монгольских военных инструкторов.

И такие инструкторы были присланы. В сентябре 1943 г. из первого выпуска специальной школы по подготовке кадров для подпольно-политической и военной работы, которая находилась в Алма-Ате, 18 человек распределены в распоряжение Оспана Ислам-улы, а еще восемь – нелегально переправлены для организации политической работы в разные уезды Восточного Туркестана.

А вскоре Оспан был избран ханом Алтайского округа. Годфри Лиас, основываясь на рассказах бежавших в начале 50-х годов из Синьцзяна в Турцию казахов, так описал в своей книге «Исход казахов»[176]176
  На русский язык не переводилась.


[Закрыть] это событие: «Алтай был практически освобожден от китайских войск, и 22 июня 1943 г.[177]177
  В действительности же избрание Оспана Ислам-улы на ханство произошло позже названного Г. Лиасом срока. В июне 1943 г. еще рано было говорить о полном освобождении Алтайского округа от гоминьдановских войск. Это случилось лишь в сентябре 1945 г.


[Закрыть] жители округа – монголы и казахи – решили провозгласить Оспан-батыра своим ханом, как законного преемника великого Чингиса. Специальная церемония посвящения Оспан-батыра в ханское звание состоялась на перекрестке трех дорог, ведущих в Алтай из СССР, МНР и Урумчи. Монголию представлял глава Республики маршал Хорлогийн Чойбалсан. Делегатами севера были два вождя из Казахской ССР. И монгол, и казахи прибыли в сопровождении большой свиты и телохранителей, чтобы произвести впечатление на Оспан-батыра и подчеркнуть расположение к нему со стороны своего руководства.

Советские казахи, которых звали Касым и Султан, были одеты, как и сам Оспан, в национальные халаты. На головах они носили тымаки[178]178
  Вид казахского мужского головного убора.


[Закрыть] из бархата с лисьей опушкой и небольшой кокардой из перьев совы, развевающихся на ветру. Это был символ племени найман, к которому принадлежали гости. Поверх халатов они затянули черные кожаные ремни, поддерживающие ножны с длинными искривленными саблями. Их стальные клинки были выкованы казахскими мастерами, инкрустированы золотом и серебром и передавались из поколения в поколение, подобно дорогим дамасским саблям. Прибыли гости из Казахстана верхом в сопровождении примерно 50–60 телохранителей, одетых так же, как их хозяева, но с меньшим великолепием.

Чойбалсан тепло поздравил Оспана с его успехами в освобождении Алтайского округа от китайских войск и заметил, что нельзя останавливаться на достигнутом, пришло время провозгласить независимую Республику Алтай и стать ее первым Президентом. Обширные ресурсы Алтая должны быть использованы на благо населяющих его людей, большинство из которых составляют казахи и монголы. Со своей стороны маршал обещал Оспан-батыру оружие и любую другую помощь в отражении возможной агрессии со стороны китайских националистов».

Авторы книги «Черный Иртыш» А Мин[179]179
  Сотрудник КГБ СССР Амин Амирбаев.


[Закрыть] и Ростислав Петров, которых никак нельзя заподозрить в симпатиях к Оспану Ислам-улы, так описывали это событие: старейшины «пригласили представителей всех двенадцати родов абак-кереев и в их присутствии торжественно, как повелевали древние обычаи, обмыли будущего хана в молоке белой кобылицы и подняли на белой кошме над толпой. Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, объявили они, Оспан отныне и навсегда становится единовластным ханом алтайской земли».

Можно с большой долей уверенности предположить, что «вожди племени найман Касым и Султан из Казахской ССР» были, конечно же, представителями советских спецслужб. Раз уж главная ставка в реализации алтайского этапа операции «Второй Дом» делалась на Оспана, то подчеркнуть новому хану уважение со стороны соседнего племени найман и стоявших за ним всех казахов Центрального (Среднего) жуза, сам Аллах велел. А то, что Касым и Султан были всего лишь контролерами ситуации от НКВД/НКГБ СССР, Оспану знать не полагалось. Этого мог не знать даже маршал Чойбалсан, которого отправили лично приветствовать нового «владыку» Алтайского округа.

Впрочем, в курсе происходящего, возможно, был посланник[180]180
  Дипломатическая миссия была преобразована в посольство в 1950 г.


[Закрыть] СССР в Монголии генерал-майор Иван Иванов[181]181
  Не путать с полковником НКГБ Иваном Ивановым.


[Закрыть], который также присутствовал при коронации. Любопытно, но ни один из известных открытых источников на русском языке не упоминает его участия в ритуале возведения казахского вожака в ханское достоинство. Однако на одной из сохранившихся фотографий этого события именно этот генерал-дипломат стоит рядом с Оспаном Ислам-улы и маршалом Чойбалсаном, наряженный в монгольский халат и кубанку.

С тех пор деятельность повстанческого отряда Оспан-батыра на территории Алтайского округа находилась в центре внимания советских разведчиков и дипломатов. Впрочем, в Синьцзяне того периода эти две профессии были синонимами. В начале 1944 г. советский консул в Алтае Михайлов в сообщении в НКИД СССР специально обратил внимание заместителя наркома иностранных дел Владимира Деканозова на перспективность развития отношений с Оспаном Ислам-улы. Он, в частности, подчеркнул, что «возглавляемая Оспаном казахская группа при благоприятных условиях может сыграть решающую роль в деле подготовки и проведения нового казахского восстания на Алтае». Но особенно важно, по мнению консула, было то, что «помимо самой группы Оспана, в развитии национально-освободительной борьбы на Алтае при благоприятных условиях может принять участие большая часть населения округа». «Среди населения в отношении группы Оспана имеются разговоры о том, что Оспана поддерживает МНР, а ее поддерживает Советский Союз. Среди отдельных казахов Кабинского уезда имеются разговоры о том, что если китайцы усилят преследования их, то они уйдут к Оспану или в Советский Союз».

В имеющейся литературе по новейшей истории Синьцзяна так и не объяснен вопрос: как табунщик из небогатого и малознатного рода Оспан Ислам-улы смог стать ханом, если здравствовал законный наследник ханского трона племени абак-керей князь Ален Кугедаев? Ведь те же авторы «Черного Иртыша», именуя Оспан-батыра не иначе как «ханом куюрчуков»[182]182
  Дословно – «ханом охвостья» (куюрчук – колючка с овечьего хвоста).


[Закрыть], признавали, что он был «коронован» в присутствии старейшин всех двенадцати родов племени и «как повелевали древние обычаи».

Скорее всего, причин провозгласить Оспана главой Алтайского ханства у старейшин племени абак-керей было несколько. Во-первых, наследник трона Ален Кугедаев и его жена к этому времени запятнали себя сотрудничеством с ненавидимым местными казахами режимом Шэн Шицая. Мало того, Кадуван в какой-то степени являлась виновницей поражения восстания алтайских казахов 1941 г. Ее сын Далелхан[183]183
  Не путать с Далелханом Сугурбаевым и Далелханом Оспан-улы.


[Закрыть], который мог бы получить трон предков в обход своего отца, усугубил коллаборационизм родителей, став подполковником жандармерии в родном округе и преследуя соплеменников. Во-вторых, ставка Алена и Хадишы Кугедаевых на Шэна оказалась неудачной, поскольку власть в провинции неумолимо переходила в руки Гоминьдана. В таких условиях играть «битой картой», которой стала княжеская чета, резона для казахских баев и беков не было. В-третьих, и это, наверное, самое важное, за спиной Оспан-батыра стояла Монголия, поддерживаемая и подталкиваемая Кремлем. В том, что исход войны с Германией окажется в пользу СССР, никто в Синьцзяне уже не сомневался. И именно на связи Оспана Ислам-улы с сотрудниками Всевойскового совета службы внутренней безопасности МНР и ее кураторами из НКВД-НКГБ СССР делали ставку наиболее дальновидные прагматики из числа старейшин алтайских казахов.

Мало того, вожди абак-кереев действовали в полном соответствии с требованиями Ясы Чингисхана. Еще в XIII в. персидский историк Аладдин Ата Малик Джувейни в своем труде «История завоевателя мира» о порядках, заведенных Чингисханом, отмечал, что есть у монголов «похвальный обычай, что закрыли они двери чинопочитания, похвальбы званиями и [воспретили] крайности самовозвеличения и недоступности, кои в заводе у счастливцев судьбы и в обычае царей. Кто ни воссядет на ханский престол, одно имя ему добавляют Хан или Казн, и только. Более сего не пишут, а сыновей его и братьев зовут тем именем, что наречено им при рождении, будь то в лицо или за глаза, будь то простые или знатные. Когда пишут обращения в письмах, одно то имя пишут, и между султаном и простолюдином разницы не делают. Пишут только суть и цель дела, а излишние звания и выражения отвергают».

4 марта 1944 г. во время очередного рандеву с Чойбалсаном, на этот раз в оазисе Майхантолгой у р. Булгын, Оспан-батыр получил от монголов 400 винтовок, 200 автоматов ППШ, 30 ручных пулеметов, 2 тыс. гранат и 400 тыс. патронов. Этот груз доставил сын национального героя Монголии Дамдины Сухбаатара подполковник Народно-Революционной армии МНР Галсан. Но если раньше оружие и боеприпасы повстанцам Оспана Ислам-улы поступали от имени лишь монголов, то на этот раз все привезенное было персональным подарком Сталина. Советский лидер во время встречи с Чойбалсаном в Кремле 21 января 1944 г. специально обсуждал с ним и посланником СССР в МНР Ивановым вопрос о поддержке национально-освободительного движения в Джунгарии и Внутренней Монголии. К этому времени, как сообщили монгольский руководитель и советский дипломат, у Оспан-батыра в подчинении было более 300 семей (примерно тысяча человек), к которым вскоре добавились еще сто семей, теперь он мог выставить около 400 бойцов. Однако после оказания помощи казахскому вождю оружием и боеприпасами его силы могли значительно вырасти.

11 марта 1944-го Оспан увел на территорию Монголии несколько тысяч казахов, отказавшихся подчиниться требованию синьцзянских властей переселиться на юг провинции. Переход казахов через границу вызвал серьезный монголокитайский военный конфликт, в котором приняла участие и авиация СССР. Советских воздушных асов в небе Восточного Туркестана поддерживали монгольские боевые летчики.

Гоминьдановские войска, преследовавшие отходящих казахских повстанцев, систематически нарушали китайско-монгольскую границу. Правительство МНР заявило протест администрации Синьцзяна, не остался в стороне и Советский Союз. 2 апреля 1944 г. в газете «Красная звезда» было опубликовано следующее сообщение: «Обстрел казахов-беженцев синьцзянскими воинскими частями. Улан-Батор, 1 апреля (ТАСС). По сведениям, полученным из осведомленных кругов, в конце прошлого года местные власти провинции Синьцзян (Китай) приступили к насильственному переселению большого количества казахского населения Алтайского округа в южные районы Синьцзяна.

Многие семьи казахов не желали переселяться и в поисках убежища от преследований со стороны синьцзянских воинских частей скрылись на территории Монгольской Народной Республики, где были приняты монгольскими властями как беженцы.