Текст книги "Книга №2"

– Только за этим?

– Да, кроме того, это давало на шанс выявить и уничтожить врагов, отомстить за родственников; но, запомни, главным побуждением была надежда, что единство восстановится, и вновь в Хуторах будут жить три рода.

– «Активировать», что это значит?

– Позволить самому себе раскрыть способность видеть тайные подземелья.

– Неужели нельзя было сразу посвятить в суть дела?

– Нет. Ты не поверил бы, во-первых. И, во-вторых, это нельзя объяснить рационально. Нельзя! Эта способность подпитывается мистической энергией и требует особого ритуала. Поэтому еще с поезда мы начали настраивать тебя на соответствующий лад, а когда в деревню приехал, устроили представление с жертвоприношениями, мертвецами и так далее. Но… мы не ожидали, что ты сбежишь и обратишься в прокуратуру.

– Нужно предупреждать в таком случае.

– Знаем, мы сами виноваты в гибели своих людей. Не предусмотрели. Масоны же, узнав от тебя о восстановлении деревни, переполошились и вновь, как и в сорок девятом, и стерли деревню с лица Земли. Но мы в этот раз подготовились к нападению лучше и жестоко им отомстили. Кстати, теперь ты понимаешь, почему об этом инциденте молчат газеты и телевидение?

– Кажется, да.

– Масонам также не нужна огласка. Тайная борьба должна оставаться тайной. И враги наши, получив такой ощутимый отпор, решили действовать издалека, осторожно и тоже установили слежку за тобой. Но чтобы проверить, кто на самом деле Андрей Изместьев, организовали театральное похищение и последующее освобождение.

– Значит и подземная тюрьма, и второй Изместьев, и священники-автоматчики…?

– Театр, все театр. Кстати, они тоже осторожно вводили тебя в курс дела. И даже попробовали проверить способности, но быстро разочаровались.

– Да, – улыбнулся я, невольно вспомнив недовольные лица толстого и тонкого масонов.

– А что случилось с профессором?

– Его действительно хотели похитить, но нас трудно опередить.

– Но он хоть настоящий?

– Да, самый настоящий профессор, заслуженный человек, отличный ученый. Но он не из наших. В начале девяностых, когда зарплата деятелей науки сравнялась со стоимостью нескольких буханок хлеба, мы приручили его. Кстати, здорово он в статье масонов обработал!? Однако вернемся к нашим событиям. После масонов, ты оказался в руках иезуитов. Это тоже наши враги, преследующие свои цели. Правда, эти ребята гораздо умнее. Они использовали секретную научную разработку подконтрольного им ФСБ, активизирующую скрытые мистические способности.

– Это не фантастика?

– Это не фантастика. Если у человека есть скрытый дар к ясновидению или телепатии, например, они в несколько сеансов разбудят его. В твоем же случае был применен постоянный генератор.

– Какой?

– Зеркало помнишь? Я кивнул.

– Вот именно оно и скрывало хитроумный прибор. В конечном результате, способности проснулись, и иезуиты убедились, что ты – потомок настоящих Изместьевых. И они тоже решили использовать тебя в своих целях. Но на их пути встали масоны. Всё оказалось нам на руку. С твоей помощью все враги – наши и России съехались в Хутора, тут-то мы их и накрыли. За это большое человеческое спасибо! – Сергей протянул широкую ладонь. – Во всяком случае, для тебя уже все закончилось.

Это многое проясняло. К этому моменту я и сам уже пришел к подобным выводам, но Андреев расставил все нас свои места.

– Слава Богу! – крикнул я и схватил бутылку. – Будем отдыхать.

Стакан следовал за стаканом, к нам вскоре присоединились Корниенко, Степан Васильевич и еще несколько душевных мужиков. Я ел, пил, отдыхал от пережитого, наслаждался радушием и дружбой и, вероятно, очень быстро заснул.

Конечно, утром болела голова, меня штормило от выпитого, но рядом был верный Сергей со стаканом рассола и рюмкой водки и я был счастлив от подобного внимания.

Глава 33. Секреты продолжаются

Следующие дни проходили быстро и радостно. Мои теперь уже старые знакомые вновь отстраивали Хутора. Я отдыхал от пережитых событий, с удовольствием наблюдая, как ловко они обращаются с инструментом, как на пепелище всего за день-другой вырастает еще одна ладная изба. Каждый вечер поселяне устраивали праздник такой щедрый и обильный на еду и выпивку, что оставалось непонятным, кто им помогал спозаранку выходить на работу и стучать топором по бревнам? Более того, мне все больше нравились эти люди – простые, бесхитростные, трудолюбивые; ну и их почтительное и благодарное отношение ко мне тоже не оставляло равнодушным. При встрече на улице хуторяне старались любыми доступными способами заманить меня в гости. Сперва я благосклонно поддавался на уговоры, однако через неделю это стало для меня предметом тревоги. Я решительно не мог отказаться! Несчастный организм реагировал соответственно: реакция слабела, физиономия опухала и однажды, когда я мрачно разглядывал в зеркале свое малопривлекательное лицо, Сергей заботливо предложил:

– Смотрю, Андрюха, тебе отдохнуть надо. Пошел, прогулялся бы что ли?

Действительно, уже больше недели как я поселился в Старых Хуторах, а никуда за пределы деревни до сих пор не выходил. Правда, для прогулок был не сезон. Ноябрь в Сибири – зимний месяц. Хоть мороз и был невелик для здешних мест – около десяти, но весьма неприятен для москвича. К тому же за время, прошедшее с моего возвращения в Хутора, навалило сугробов и, шагнув на полметра в сторону от тропинки, я рисковал провалиться до колен.

– Подумаешь снег! – неожиданно прервал мои размышления Андреев. – Это еще не снег, вот к январю действительно навалит!

– А звери? – предпринял я еще одну робкую попытку остаться в теплой избе.

– Да, какие звери! – Сергей беззаботно махнул рукой. – Волки сейчас на людей не нападают – не сезон! Да ты и в лес не заходи, вон степь какая бескрайняя! А хочешь – ружье возьми.

Я и не заметил, как в течение следующих двадцати минут был напоен чаем, ловко засунут в теплый полушубок и… выставлен на улицу. Ну что ж! Так действительно лучше для меня – хоть встряхнусь!

Чтобы не утонуть в снегу, я встал на укатанную дорогу. Скоро деревня осталась далеко позади и я, совершенно не замечая красот зимней природы, шагал, погрузившись в тяжелые мысли. Теперь очевидно, что вызваны они были алкогольной интоксикацией, но в тот момент мной овладели неожиданные страхи. «Как-то уж подозрительно скоро меня отправили на прогулку, словно вытолкали! Что-то хотели скрыть? Что они скрывают? – Вроде нечего. Все что могли рассказать – рассказали. Сколько дней с ними живу, никаких секретов не заметил!» И я уже начал сердиться на собственную недоверчивость, когда вспомнил: «Боже ты мой! Ни Сергей, ни Корниенко, никто из их окружения ни разу не упомянул детский дом! А ведь сколько мы болтали в последние дни! По пьяной голове перетерли кости политикам, артистам, историкам, археологам, говорили о том, о сем и ни разу о моем детстве! Что из этого следует? Они не знают о детдоме! Конечно. Я же никогда словечком не обмолвился о своем неожиданном открытии, о сиротском детстве, о том, что бабка моя, скорее всего не родная, а я с большой степенью вероятности никакой не Изместьев. В водовороте сменяющихся событий мне просто не дали вспомнить об этом факте. Может, и подпаивали не случайно? А если не знали они того, что это обстоятельство известно мне, то и не постарались придумать гладенькое объяснение, вроде «твои родители Изместьевы погибли в автокатастрофе; мы специально подослали женщину из нашего рода…» И еще бункер! Все забыли про бункер. А ведь он есть, я сам его видел. Что из этого вытекает? – Все события вокруг меня очередной фарс! Но зачем? Не затем ли чтобы не делиться со мной древним золотом? Может быть, тревоги мои не напрасны?»

Увлеченный размышлениями я и не заметил, как удалился от Старых Хуторов на приличное расстояние. Дорога, ведущая в районный центр, теперь засыпанная снегом, убегала за горизонт, и только колея от проехавшей после снегопада машины, создавала ощущение близости цивилизации. «Кстати, чей это след?» – подумал я и сам ответил. – «Скорее всего, от «Чероки» или УАЗика Корниенко». Однако мгновенно появился новый вопрос. «Интересно, куда они ездили?» И я зашагал по колее, полагая, что эта наивная слежка позволит найти ответ. Как ни странно она привела к некому результату! Через пару часов хода в километре от дороги показался домик отца Тимофея. Сейчас, через несколько месяцев после таинственной гибели хозяина, дом выглядел мрачным и заброшенным.

Как же я забыл о батюшке! «Черт! Вот что действительно не вписывалось в четкую картину. Если все что происходило со мной за последние месяцы – фальсификация, то где тогда батюшка? Его не было в Хуторах, и о нем никто не вспоминал! Неужели священник и вправду погиб? Но тогда, получается, от рук Андреева и команды». Я не был в восторге от нового открытия и решил отыскать хоть какие-нибудь подтверждения догадки. Входная дверь была не заперта, и я смело вошел в темный, холодный и пахнущий мышами дом. Я внимательно огляделся по сторонам: никаких подсказок! Внутри был беспорядок, но обычный холостяцкий, свойственный любому одинокому мужчине, не более. Отсутствовали следы обыска, вообще создавалось впечатление, что я первый гость в покинутом жилище за последние месяцы. На пыльном столе стояла недогоревшая свеча, смерзшийся кусок черного хлеба был прикрыт газетным листом от мух.

Внезапный громкий шум отвлек меня от розысков. Я выскочил на улицу и не поверил глазам. По дороге от Старых Хуторов медленно ползли два тентованных военных КАМАЗа. Откуда в деревне грузовики? За последние дни я исходил ее вдоль и поперек. Да и некуда в степи спрятаться! Значит – все это время они стояли в ближайшем лесу! Больше негде. И этот секрет я не должен был знать. Что они везли? В том, что грузовики были нагружены под завязку, не оставалось никакого сомнения. КАМАЗ – мощная машина и иначе не могла двигаться так медленно и с таким ревом. Конечно, внутри было золото, которым действительно не хотели делиться со мной!

Я вернулся в дом, чтобы остаться незамеченным и, дождавшись, пока шум двигателей не стихнет, вышел на улицу. У меня имелся выбор: идти в город или вернуться в деревню. Но первый вариант казался хуже. День уже кончался и я не был уверен в том, что засветло доберусь до проезжей дороги, а там поймаю попутную машину. Перспектива провести ночь в снежной пустыне и на морозе не радовала, и я обреченно побрел в Старые Хутора, успокаивая себя мыслью, что по приходу в деревню немедленно начну изучение оставшихся секретов. Но я недооценил способность здешних мест причинять неприятности. Стоило отойти пятьдесят метров от дома, как несколько темных силуэтов, бросились в мою сторону из леска. Я не зря опасался волков – стая серых хищников приближалась все ближе. Не раздумывая ни секунды, я помчался назад в дом, запер за собой дверь и сквозь щелку запертых ставней увидел, как рыскали звери возле моего убежища. Батюшка оказался прав, хищники действительно следили за его жилищем! У священника имелся обрез, это я отлично помнил с первого посещения, однако, тщательно обыскав дом, не нашел никакого оружия кроме большого кухонного ножа с деревянной ручкой. В сумерках у меня не было ни малейшего шанса в схватке с хищниками, а через час наступила полная темнота. Оставалось терпеливо ждать. Следующим утром, а может уже этой ночью жители Хуторов хватятся меня и отправятся на поиски. Чтобы не сидеть в полумраке я зажег свечу и в этот момент волки словно сошли с ума. Вой десятка звериных глоток разорвал зимнюю тишину, и мне стало по-настоящему жутко. Я потушил огонь и через пару минут вой сменился яростным рычанием и скрежетом когтей по дереву. Волки знали, что их жертва внутри и пытались прорваться в дом! Я затаился.

Прошло около двух часов, когда неожиданно всё прекратилось. И хотя тишина казалась еще более пугающей, время текло еще медленнее, но вскоре я поверил, что страшные звери, убедившись в невозможности достать добычу, ушли от дома. Набравшись смелости, дрожащими руками я снова зажег свечу. Но лишь только слабый свет разлетелся по помещению, как в дверь постучались. Стук был уверенный, выбивавший незатейливый ритм. Нет – с полностью уверенностью я мог определить, что даже самое умное животное не постучалось бы так никогда. Это был человек! Но что он делал ночью, в ледяной степи, окруженный хищниками? Я задул свечу, однако стук повторился, теперь уже быстрый и нетерпеливый. Я осторожно пошел через сени к двери, тихо ступая и ощупывая в темноте каждый предмет на своем пути, но все-таки задел жестяное ведро, с предательским грохотом рухнувшее на пол. Стук сразу же прекратился, будто некто, стоявший с той стороны, убедился, что хозяин идет открывать дверь. Оставалось только предполагать, что за создание просится в гости, а потому я воспользовался секретом, открытым мне батюшкой и прижался к потайному глазку. Слабого лунного света вполне хватало чтобы разглядеть: возле дома сидела пятерка огромных волков. Звери, не шевелясь и не издавая ни звука, пристально уставились на дверь, словно наблюдали за чужими действиями. Вдруг огромный красный глаз возник с другой стороны глазка. Волк смотрел прямо на меня! Я в ужасе отшатнулся, не понимая, как животное с вытянутой мордой могло прислониться к стене. Откуда вообще зверь знал о тайнике? Все не просто! Вернувшись в дом, я схватил нож и уселся возле холодной печи, где, как мне казалось, была наиболее удачная позиция для обороны, если бы звери ворвались внутрь. Однако никаких попыток взять дом священника штурмом не последовало. Минуты тянулись медленно. Порядком замерзнув, я поднял с пола когда-то заготовленные священником дрова и зажег в печи небольшой в пару поленьев огонь, отчего не стало веселее и тепло, но все-таки как-то уютнее и надежнее. Я боялся уснуть. Я был перепуган. Судя по всему, меня ожидало ужасное будущее – быть разорванным голодными хищниками, но прошлое виделось еще страшнее.

Слабые вспышки огня тускло освещали комнату. Чтобы успокоиться, я методично разрывал книги, когда-то принадлежавшие батюшке, и по листу бросал в печь. Спалив одну, вторую, я наклонился за следующей книжкой, когда увидел знакомый серый лист с дореволюционной орфографией. Сомнений не оставалось, отыскалась недостающая часть книги, с которой я познакомился, когда ночевал у отца Тимофея. Я волнением принялся читать.

«Нет ничего страшнее на свете, чем степной погост. Ухоженные кладбища Западной Европы, с их до ненависти ровными тропинками и каменными крестами; утопающие в роскоши могилы московских богатеев; нет, они никогда не смогут быть источником вдохновения для настоящего первобытного ужаса. Ужаса, приходящего из самой глубины нашего создания; ужаса нашего далекого предка перед всем неизведанным, что прячется за пределами охотничьей тропы. В Москве и Мюнхене, Париже и Берлине каждый помечен по имени, возрасту и богатству и никто не будет ждать, что из-под чистого мраморного обелиска с надписью: «такой-то, тогда-то скончался»; явится нечто, пугающее живых. Только здесь, в степи уже через несколько лет ветер, трава и дождь стирают любую могилу. Ступая, ты никогда не догадываешься, идешь ли по траве или сдавливаешь грудь гордого предка? И не знаешь, не придет ли он к тебе ночью отомстить за поруганную честь мертвеца? Только в степи можно понять, как быстро после смерти мы возвращаемся в землю».

Простите за сентиментальность, но именно с этих слов начинаются не публиковавшиеся ранее записки моего отца, отставного майора Никифорова второго, инвалида Крымской войны, служившего в канцелярии Тобольского губернатора чиновником по особым поручениям. В 1874 году он был направлен для ревизии и исследования степных местечек. И в своем деле отец достиг немалых успехов, о чем свидетельствует его отчет. Но осталось неизвестным дополнение к названному документу с описанием весьма странного хутора в Ишимском уезде и его «нечистых» жителей. Вернувшись в Тобольск, майор настаивал на немедленном расследовании обстоятельств заселения хутора и преступных действий его обитателей и даже вызывался возглавить роту солдат, если таковую было бы угодно направить губернатору, но вскоре трагически погиб.

Прочитав записки отца, я провел некоторые поиски и обнаружил в Тобольском губернском архиве упоминание об имевшем место в начале семнадцатого века конфликте между старыми жителями описанного майором хутора и пришлыми из Великороссии, в коем будто бы первые были до единого человека истреблены. Также в архиве Сената хранится прошение плененных войсками Пожарского поляков «о переселении с женами за Урал». Прошение это из ряда вон выходящее и подтверждает наблюдение отца о католическом населении хутора».

И. Никифоров

«Тем незабываемым летом странствия привели меня в окрестности заброшенной старой деревни, затерявшейся на бескрайних просторах Ишимского уезда. Население окрестных местечек панически боялось ступать ближе двадцати верст к этому местечку и, признаюсь, только смелость и немалый ратный опыт позволили вернуться оттуда живым и писать эти записки.

Проклятое место издавна зовется Хуторами. Кыргызы верят, что шайтан сделал там вход в свои подземные чертоги; русские крестьяне говорят, что тамошние поселяне поклоняются Антихристу. Местный священник рассказал любопытное предание: будто деревня была заселена при царе Михаиле Федоровиче пленными поляками и богемцами. Бывшие недруги пожелали идти за Урал в поисках страны обетованной, ибо трудно предположить иную причину для появления здесь последователей католической веры. Купцы показали мне долговую расписку за именем некого Войтовича. Фамилия эта совершенно не русская и может подтвердить слова священника.

Я сперва не доверял этим небылицам и даже самонадеянно отправился туда, но теперь готов положить жизнь свою, чтобы истребить жителей Хуторов, а само поселение предать огню, ибо не сумею даже предположить, какую опасность оно несет Отечеству и Государю Александру Николаевичу».

Текст закончился. Неожиданно в памяти всплыло лицо старого следователя Никифорова. Вот почему он уничтожил Старые Хутора в сорок девятом! Он внук отставного майора и выполнил семейное дело; он, а не масоны! Я был совершенно опустошен, внутри ничего не осталось, потому что теперь и я понимал причину странного поведения Сергея. «Театр, все театр» – вспомнились его слова. Меня опять облапошили, использовали и оставили в-живыхтак, на всякий случай. Вдруг, когда-нибудь потребуюсь я или мой потомок. Главное, что я, дурак, совершенно уверен: все закончилось хорошо, наши победили!; и никуда не пойду болтать, и умру с заветной тайной. Андреев, Корниенко, профессор, Михаил, Юрганов – все они были потомками, но не древних москвичей, а польских иезуитов, четыре века терпеливо ожидавших своего часа. Книга и масоны, вот что их сдерживало веками от уничтожения моей Родины, а теперь этих препятствий больше нет. Книга навсегда останется в сибирской земле, жезл вывезут заграницу; древнее золото в руках иезуитов и трудно предположить какой удар они нанесут по русскому народу через год, а может и скорей. Я сводил концы с концами и не мог этого сделать. Конечно вокруг театр! И старшего Никифорова провели когда-то и его внука в сорок девятом. Ведь комсомольцев, сопровождавших следователя в пути, убили. В-живых остался «сознательный» милиционер, рассказавший о мифическом «нападении» и гипнозе. Теперь стало понятно, почему из всего личного состава райотдела милиции вызвался помогать Никифорову именно он, состоявший на службе у иезуитов.

Сейчас я панически боялся Андреева и его товарищей. Еще недавно я доверился моим новым друзьям, и все казалось простым и ясным. А теперь – теперь сомнений не оставалось: они являлись еще более загадочными людьми, чем все с кем я столкнулся за последние месяцы. То как они хладнокровно расправились с масонами, свидетельствовало, что на своем пути Андреев, Корниенко и компания не остановятся ни перед каким препятствием. С другой стороны изложенная ими версия, сколь бы фантастической не казалась, имела серьезное подтверждение. Чуть более недели назад здесь в Старых Хуторах убили много людей и некоторые из них – влиятельные государственные чиновники. Логично было бы ждать возмездия, авиации, проливающей огонь на наши головы, но тишина! Словно ничего, ни для кого не случилось! И это не в первый раз. Подобный вопрос я задавал себе и раньше, после странной операции, возглавляемой другим Андреевым. Получалось, что действительно в истинное положение дел были посвящены лишь единицы даже в верхах. И те из них, кто знал о священных реликвиях и жив до сих пор, предпочли в данной ситуации сохранять молчание.

Сколько суждено прожить мне, если удастся спастись от волков? Зачем я нужен жителям Хуторов? Был ли я действительно Изместьевым, имел ли фантастическую способность? Видимо, ответов мне никогда не узнать. Хотя нет, способность все-таки была. Я ясно помнил удивительное ощущение в момент, когда увидел подземелье в центре Москвы. Но почему тогда они не используют ее? С другой стороны, целую неделю от меня не скрывали ровно ничего. Я беспрепятственно ходил где угодно и совал нос куда угодно. Ни малейшего неудовольствия от моего досужего любопытства я не заметил. Может они ждут, когда я дозрею еще до какого-то состояния? Но нет, скорее всего – нет. Они наверняка знали, что меня сожрут волки, они вытолкали меня в степь на погибель! Теперь я окончательно убедился в этом.

В подобной ситуации оставалось надеяться только на себя. Я не имел никакого желания возвращаться в Старые Хутора. Если я был все еще остался жив до сегодняшнего утра, то видимо только потому, что иезуиты еще не решили, что делать со мной, а кроме того до сих пор я не предпринял ни одной попытки покинуть «гостеприимных» хозяев. Через час-другой они придут сюда, и у меня оставался всего один шанс вырваться на волю – бежать. Светало, и уже можно было разглядеть окрестности. Я посмотрел в щелку между ставней, затем в глазок. К счастью, утром волки ушли в лес. Крепко сжав в руках нож, я осторожно открыл дверь и сделал шаг за порог, прислушался – тишина и, почувствовав уверенность, быстро пошел к дороге. Вскоре дом священника остался далеко позади, и я совершенно успокоился, но зря! Охотники оказались опытнее. Не успев отреагировать на внезапный рев хищника, я через мгновение был повален лицом в снег. Только толстый воротник полушубка мешал огромному вожаку перекусить мне шею. Кровь потекла по лицу. Боль становилась невыносимой, и я отчаянно пытался скинуть волка, но бесполезно. Моя смерть от физической немощности была расплатой за нежелание заниматься спортом, бегство от армии и беззаботную городскую жизнь. И все-таки я везунчик! Раздался оглушительный выстрел и волк бросил меня. Собрав оставшиеся силы и приподнявшись, я увидел как волчья стая медленно, нехотя, со злым достоинством удалялась в сторону перелеска. С другой стороны ко мне приближалась машина, в которой легко узнавался УАЗик Корниенко. «Ну, все! Нашли», – со смесью радости и разочарования подумал я. – «Хотя, возможность пожить еще пару дней куда лучше немедленной смерти!» Но из автомобиля вышел не тот, кого я ожидал увидеть. Водительская дверь открылась и ко мне побежала женщина в черных лыжных штанах и камуфляжном полушубке. Я сразу вспомнил это лицо: да, это была она – та самая беззаботная девушка из подземелья. Впрочем, сейчас с пистолетом в руках она не выглядела так легкомысленно. Девушка, сорвала с меня окровавленный полушубок и кинула на снег.

– Быстро в машину!

Я, не раздумывая, выполнил ее приказ, тем более что волки, отбежав на пару сотен метров, остановились и с любопытством наблюдали за нашими действиями. Девушка завела машину и поехала в сторону дороги.

– Смотрите, ничего не боятся, – показав рукой на хищников, еле слышно пробормотал я.

– Умные твари, – неожиданно уверенным и хорошо поставленным голосом ответила моя спасительница. – В последнее время я их сама бояться начала.

– Представляете, – продолжил я, уже не опасаясь показаться сумасшедшим, – Они ночью выманить меня пытались, в дверь стучались, словно люди… А когда посветлело – засаду устроили! Представляете, попрятались и ждали, когда я от дома отойду.

Девушка посмотрела на меня как на безумца.

– А ты уверен, что это волки? – спросила она и, не дожидаясь ответа, отвернулась.

Я замолчал, тем более что уже начал понимать, что машина направляется не в Старые Хутора.

– Тебе надо бежать, – предугадала мой вопрос спасительница. – Бежать в Москву, там есть шанс спрятаться. Только там, где много людей у тебя остается шанс…

– Кто ты? – перебил я. – Как тебя зовут? Что ты, наконец, делаешь сейчас? Девушка резко затормозила.

– Не понимаешь, дурак, ну и зря. Я же Светлана, твоя московская гостья и твоя сестра.

– Не может быть у меня никакой сестры, если бы она была, я наверняка знал бы об этом раньше.

– И как ни странно, это так. И поэтому я спасаю тебя. Через десять минут мы будем у дороги. Через двадцать будет рейсовый автобус. Через час отходит поезд на Москву. Это твой шанс. Нигде не задерживайся, никуда не заходи, только в Москву.

– Но у меня ничего нет, – я выразительно похлопал по карманам джинсов. – Ни одежды, ни денег, ни документов.

Моя спутница открыла бардачок и достала черный пакет.

– На, держи! У вокзала есть универмаг. Куртку купи.

Внутри пакета лежала стопка пятисотенных купюр и паспорт. Я раскрыл его. Это был мой собственный паспорт, полностью идентичный оставленному в деревне, выданный тем же отделением милиции, с тем же номером. Но это всё-таки был не старый, с захватанной охранниками и кассирами второй страницей, а совершенно новый. Вопросов больше не оставалось. Кто-то давно и серьезно готовился меня спасать.

– Так кто ты все-таки? Почему действуешь против иезуитов, а машина Корниенко?

Девушка уважительно посмотрела на меня.

– А ты смышленый Изместьев! Видимо не просто такты дожил до сегодняшнего дня. Признаюсь, у нас о тебе хуже думают.

– У кого, у вас? – уже буквально взмолился я.

– Зови нас «наблюдатели». Во всяком случае, мы желаем тебе добра и в наших интересах, чтобы ты как можно быстрее оказался в Москве.

Я еще много о чем хотел спросить: о старинных артефактах, о масонах и об иезуитах, о золоте и о моей бабке, но машина выехала на чищеную дорогу, остановилась на обочине и девушка показала пальцем, чтобы я молчал. Так мы и сидели в тишине, пока вдалеке не показался пыхтящий ПАЗик.

– Ну, давай, – сказала она, кивая на дверь, – Ни пуха, ни пера!

Я медленно открыл дверь и вышел наружу.

– И все-таки я спрошу: зачем нужен бункер под кладбищем?

– Нет никакого бункера, – крикнула она, сильно хлопнула дверью и резко рванула с места обратно в степь.

Водитель и пассажиры автобуса были сильно удивлены моим видом – зимой, посреди поля, без теплой одежды, но ничего не комментировали, и я без приключений добрался до вокзала, где действительно смог купить приличную зимнюю куртку и кое-что из вещей. Вскоре подошел омский скорый, и я переключил свое внимание на верхнюю полку в купе и окно с безрадостным зимним пейзажем.

Итак, в очередной раз возвращаясь из Старых Хуторов, я мог с уверенностью сказать лишь одно: «Ситуация стала еще больше запутанной». Долго ли, коротко ли, но к живым мертвецам, иезуитам, масонам и подземельям добавились по-человечески разумные волки и таинственные наблюдатели. Кто они такие и почему одна из них ездит на машине Корниенко? Или у Корниенко тоже имеется собственная загадка? Но было и кое-что приятное во всем этом! Лицо моей спасительницы теперь вспоминалось фантастически красивым, и я почти уже мечтал снова встретиться с ней.

Дорога прошла без приключений, и через пару суток я вставлял ключ в замок входной двери своей квартиры. В этот момент сзади раздался знакомый хриплый голос. Худой и вечно небритый сосед по лестничной клетке выглядывал из-за полуоткрытой двери.

– Слышь, Андрюха, тут пока тебя не было, все тип какой-то отирался. Я его шуганул, а он спрашивает: «Где жилец из сто двадцать четвертой? Больше месяца уже не забирает ценную бандероль!» А я ж знаю, что Машка нам почту носит. Говорю: «Давай бандероль-то, передам лично в руки». А он: «Нет! Я сам должен по инструкции».

– Давно появлялся? – спросил я.

– Два дня назад приходил, потом вчера и сегодня утром.

Все совпадало. Иезуиты уже бросились на мои розыски.

– Как выглядел этот?

– Высокий как шпала…. и худой, в пальто. Вообще, думаю, мент он.

Среди встреченных мной за последнее время не было человека, похожего на описанного. Пальто можно было снять и надеть, но рост и худобу – нет. Однако утешало, что проверка была открытой, без засад и прочей неприятной ерунды. Тем не менее, нельзя задерживаться в квартире! Я быстро покидал в сумку нужные вещи: одежду, записную книжку; но на глаза попался коньяк, когда-то купленный для нянечки из детдома. И… невыносимо захотелось выпить. Не делая паузы, я налил и проглотил две рюмки. Внутри потеплело, и мне стало лениво выходить из уютного дома. Неожиданно затрезвонил телефон и я, пренебрегая чувством самосохранения, поднял трубку. Незнакомец, когда-то уже предупреждавший меня об опасности, представился:

– Добрый вечер, Андрей, моя фамилия – Латерников. Мне нужно обсудить с тобой очень важный вопрос.

Я моментально сообразил: Латерников – это таинственный следователь, запомнившийся по неожиданной развязке инцидента в офисе. Я бросил трубку, не дослушав, теперь точно зная: «Нужно бежать, бежать и побыстрее!»