Текст книги "Книга №2"
Автор книги: Валентина Горностаева
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
«Работает все-таки наша милиция, когда захочет!» – подумал я, но уже спустя секунду понял, что подозреваемый, о котором все говорят, есть не кто иной, как я сам.
«Вот влип! Что же делать? К кому обратиться за советом и помощью?»
Признаюсь, в этот момент я совсем забыл о причине своего вчерашнего прихода к профессору и еще меньше думал о том, чтобы связать его внезапное исчезновение с собой. Я боялся попасть в руки легкой на выводы о виновности милиции, поэтому, посмотрев в зеркало, решил не бриться, надеясь хоть так меньше походить на себя. Все эти мысли о происшествии выбили меня из колеи. Было уже пять минут десятого, и я безнадежно опаздывал на работу. На пути к двери меня остановил телефонный звонок.
«Не выходите, сегодня на улицу и не кому не открывайте дверь!» – предупредил незнакомый мужской голос. – «Вы находитесь в серьезной опасности!»
Я еще не успел ничего спросить, как на другой стороне раздались гудки. «Невежливо!» – подумал я и, осторожно отогнув занавеску, выглянул на улицу. Там все было по-прежнему. Кто-то шел на работу, кто-то в магазин, мамаши зависли за беседой возле детского садика. Никаких людей в форме и подозрительных субъектов видно не было.
– Черт с вами со всеми! – выругался я, решительно вышел за дверь и уже вскоре смеялся над собственными страхами. Лифт и улица были как всегда безопасными, а когда я втиснулся в вагон метро, то вообще позабыл обо всем, занятый борьбой за выживание иного рода.
Глава 14. Таинственная тюрьма
Ничто не предвещало опасности, но, видимо, я рано обрадовался. Дорога в офис проходила через узкий переулок. Неожиданно путь преградила милицейская шестерка, из которой выскочили и побежали ко мне два милиционера. Все произошло так быстро, что я и не подумал что-либо предпринять. Милиционеры брызнули что-то мне в лицо, грубо затолкнули внутрь автомобиля, и в следующий миг я потерял сознание.
Я очнулся в душном и темном помещении. Меня бросили прямо на каменный пол, едва покрытый старым тряпьем. Все тело ломило от долгого лежания на жесткой и холодной поверхности, а голова раскалывалась от боли. Только маленькая и тусклая лампочка освещала мою тюрьму. Я взял ее в руку. «30 ватт». Наверно еще Ильич вкручивал.
В углу стояла деревянная табуретка. Я присел и попытался собраться с мыслями. Не трудно было догадаться, что место, где я находился, совсем не походило на отделение милиции в привычном представлении. Комната имела несколько метров в длину и лишь пару в ширину, вход был закрыт старой деревянной дверью. Грязный сводчатый потолок и черные от сырости и плесени кирпичные стены лишь довершали впечатление, что я стал узником средневекового каземата.
– Не похоже на милицию, – пробормотал я. – Интересно, куда меня занесло?
– А что их еще милиционерами там зовут? – раздался голос из противоположного угла.
Я вздрогнул от неожиданности и внимательно посмотрел в сторону, откуда исходил звук. Там на куче тряпья сидел сильно заросший мужчина, черный и грязный. Не было ничего удивительного, что при тусклом освещении я не заметил его сразу.
– Когда я попал сюда, было модно все на западный манер называть. Я думал, что они теперь «полисмены», – пояснил незнакомец.
Я подошел поближе.
– Кто вы?
– В моем положении можно и не представляться. Я здесь вроде хозяина, а вы вроде гостя. Поэтому будьте любезны представьтесь первым.
– Андрей Смирнов, работаю менеджером в известной компании, здесь совершенно случайно.
– Сюда случайно не попадают.
– На улице два милиционера в машину запихнули. Почему? Представляю с трудом.
– Все-таки по-прежнему милиционеры…, – незнакомец довольно улыбнулся. – Когда я попал сюда, на дворе был девяносто третий год, а какой сейчас год, не подскажешь?
– Две тысячи третий, – ответил я.
– Ну вот, оказывается у меня юбилей – десять лет как я здесь! Только вместо подарка тебя прислали. Но и это сюрприз! Во всяком случае, ты первый с кем я нормально разговариваю за последние годы. Да, меня зовут Николай Петрович Изместьев.
Подобное совпадение заставляло насторожиться. Слишком уж много однофамильцев своей бабушки я встретил за последние дни! Однако, мой сосед выглядел жалко. И хотя в оборванной одежде, с длинными грязными волосами, нечесаной лохматой бородой, неумытый, бледный и худой он меньше всего подходил на роль подсадной утки, опыт последних дней уже подсказывал мне: никому не доверяй.
– Сюда просто так не попадают, – продолжил узник. – И никакая это не милиция. Это сектанты, или спецслужба, состоящая из сектантов.
– Что они хотели от вас? – спросил я.
– А что они хотят от тебя, знаешь?
– Нет, даже не догадываюсь?
Узник нервно захихикал и отвернулся от меня к стене. В этот момент тяжелая дверь открылась, и внутрь вошел крепкий мужчина в синем спортивном костюме:
– Новенький, на выход! – скомандовал он.
Я послушно подошел к двери. Странно, но меня не связали и никак не ограничили возможность движения. Загадочные хозяева этого каземата совершенно не опасались моего побега, и было понятно, почему. Меня вели по узкому кирпичному коридору, освещенному лишь изредка попадавшимися слабыми электрическими лампочками, пока я не оказался в большом уютном помещении с современной мебелью и кожаным диваном. Несколько ярких ламп дневного света освещали его, а слепящий эффект усиливался светлыми обоями и несколькими большими зеркалами. В центре за письменным столом сидел высокий мужчина в черном пиджаке, очевидно выполнявший роль следователя. Обладатель спортивного костюма грубо пихнул меня вперед, к столу. «Следователь» внимательно осмотрел меня с ног до головы, а затем громко произнес:
– Так вот ты какой, Андрей Изместьев! Рад, искренне рад познакомиться!
– Моя фамилия Смирнов, – попытался поправить я.
– Знаешь ли ты, почему был задержан?
– Нет, и хотелось бы получить соответствующие объяснения.
– Объяснения? – «следователь» громко засмеялся. – Это ты сейчас будешь давать объяснения. Только твоя искренность, Изместьев, поможет тебе. Понял?
У меня не было возможности спорить, и я согласно кивнул:
– Понял.
– Тогда не будем тянуть резину и сразу перейдем к делу. Рассказывай, где находится подземный ход, и как ты попадаешь внутрь?
– Какой подземный ход? – переспросил я.
– Изместьев, не пытайся сойти за идиота, – зарычал «следователь» и демонстративно бросил на стол золотое украшение, найденное мной в кладбищенском подземелье. Только сейчас я вспомнил, что вчера, заболтавшись, оставил его у профессора.
– Узнаешь?
– Нет.
– Ну и дурак. Осложняешь себе жизнь. Профессор на допросе все рассказал.
Теперь я начал понимать правоту слов соседа по камере. Если люди, с которыми я сейчас общался и имели какое-то отношение к милиции, то, скорее всего, преследовали свои, пока еще неизвестные цели. Во всяком случае, эту милицию не интересовало исчезновение ученого.
– Так что, Изместьев, мы все о тебе знаем. Кроме того, мы уже давно следим за тобой. Вот твое досье, – «следователь» показал рукой на толстую папку. – Мы знаем, куда ты ходишь, с кем встречаешься, всех твоих друзей и знакомых, а главное мы знаем, зачем ты ездил в Сибирь.
– Если и так знаете, зачем спрашиваете? – огрызнулся я.
– Вижу, беседа не складывается. Уведи его! – рассерженно приказал хозяин кабинета охраннику, все это время зевавшему у двери. – А ты, Изместьев, запомни: главное в нашей жизни – доверие людей друг к другу. То, что мы знаем о тебе, не исключает нашего желания проверить тебя, убедиться в твоей искренности. У тебя будут сутки подумать, восстановить в памяти все, что знаешь о воротах в подземелье. Запомни, ты находишься перед выбором: либо ты нам друг, либо – враг. Третьего не дано. А интерьер нашей комнаты вполне располагает для спокойных размышлений, – довольно захихикал «следователь».
Пока охранник вел меня по сырым коридорам назад, я собрался с мыслями. Итак, все-таки это не милиция. Настоящая милиция сейчас, скорее всего уже ищет меня, как главного подозреваемого по делу об исчезновении профессора. Эти люди, вероятно, воспользовались ситуацией и переоделись в форму мышиного цвета, чтобы спокойно выкрасть меня с улицы. Во-вторых, я безумно глуп, раз оставил свою находку у профессора. Но, следовательно, именно эти мои тюремщики похитили Степана Васильевича и, возможно, он содержится где-то рядом, за одной из толстых дубовых дверей, мимо которых мы проходили. В-третьих, прозвучало главное слово, то из-за чего меня собственно и привели сюда: «ворота в подземелье». Что конкретно подразумевалось под подземельем, я не догадывался, но, вероятно, – то, что я обнаружил под старым кладбищем. Выходит, я столкнулся всего лишь с новой группировкой, борющейся за право обладания каналом доставки золота. В любом случае сейчас обратиться за советом и помощью я мог только к своему соседу по камере.
– Били? – почему-то радостно спросил тот, когда дверь за мной захлопнулась.
– Нет!
Мой ответ расстроил соседа, и он уныло пошел в свой угол.
– С кем разговаривал?
– Со следователем.
– Следователем? Нет здесь никаких следователей! Опиши. Высокий, низкий, усатый?
– Высокий, в черном пиджаке.
– Значит ты птица высокого полета! Сам магистр к тебе приходил. Я за десять лет всего один раз его видел, да и то поговорить не удалось! Что хотели?
– Двери в подземелье какие-то….
– В подземелье? – узник грубо оборвал меня. Он был явно возбужден последними словами. – В подземелье. То есть ты знаешь, где находится вход?
Я промолчал.
– Не говори! Никому не говори, если знаешь! Даже мне не говори! Я за десять лет сильно изменился, сволочью трусливой стал. А за той дверью все есть: сумасшедшие деньги, неограниченная власть, самые красивые женщины на свете, но главное, знание!
Изместьев замолчал и показал пальцем на потолок.
– Они нас слушают. Я точно знаю, слушают, – зашептал он. – Все, больше ни слова.
Мы разошлись по углам. Мне никак не удавалось вновь собраться с мыслями, да и голод в сочетании с усталостью уже овладели телом.
Дверь неожиданно открылась.
– Изместьев, старый, на выход!
Мой сосед, покорно улыбаясь, пошел за охранником.
Час проходил за часом, а я все также сидел на табуретке, прижавшись спиной к стене. Меня не кормили и не вызывали. Тусклая лампочка еле освещала мрачную обстановку моей тюрьмы. Наступила полная апатия, и мозг отключился.
Очнулся я от сильных толчков в плечо, с трудом открыл глаза и обнаружил перед собой неизвестного человека в новых куртке и джинсах.
– Не умер еще? – жизнерадостно спросил незнакомец.
Только теперь по голосу я догадался, что этот гладко выбритый и опрятно одетый мужчина и есть мой еще недавно жалкий грязный сосед по камере.
– Что случилось, тебя выпускают? – удивился я.
– Нет, но, судя по всему, что-то сильно изменилось. Я десять лет не мылся, а тут меня в душ отвели, бритву дали, шампунь! Блаженство! Приодели вот! А главное – борщом накормили!
– Борщ это хорошо, – грустно добавил я, вспомнив о еде.
– Так что, Андрей, не зря ты здесь! Я же вижу, как они оживились. А что меня накормили – это знак. Они поняли, что я не тот, кто им нужен. Все эти годы они искали тебя.
– Как ты можешь надеяться на то, что тебя отпустят на волю? – заметил я. – Ты столько лет просидел в этих казематах и там, наверху первым делом побежишь в органы.
– Отпустят! – уверенно ответил сосед. – Я по лицам вижу – отпустят. Да и что я смогу рассказать милиции? Мол, держали меня под землей, в застенках Малюты Скуратова. А ты знаешь, где вход в нашу тюрьму, кто твои тюремщики?
– Нет.
– Вот и мне неизвестно. И скажут обо мне: помешался мужик, десять лет прошлялся где-то, а теперь выдумки о казематах рассказывает. Хотя может ты прав. Убьют меня! Да-да, убьют, – узник понизил голос и уже шепотом продолжил. – Слишком много я слышал, пока сидел здесь. Ведь привыкли они ко мне, говорили обо всем, не таясь нисколько. Сейчас гуманность решили проявить. Откормить, приодеть. А потом по голове и на улицу выбросят. Пусть милиция разбирается. Слушай! – Николай схватил меня за руку. – А ведь и правда убьют! Я только сейчас это понял. Что делать?
– Бежать, – предложил я.
– Бежать? Как? Для этого годы подготовки потребуются! Да и невозможно это. Я, как и ты, не знаю даже, где нахожусь! Вот, значит, как! – мой сосед немного помолчал и затем тихо продолжил. – А я тогда тебе расскажу! Все расскажу! Я за эти годы много слышал разговоров. Да и допрашивали меня по одному поводу. Так что, может, я и не знаю всех их секретов полностью, но могу сказать, что они хотят! Что они хотели от меня, а теперь будут требовать от тебя! Это не милиция, это какой-то странный орден, помесь христианства и сатанизма. Я однажды видел их ритуал, их жрецов. Они использовали крест и кровь. Они молились Христу, а затем призывали Сатану. Как это все соседствует, я не знаю! Главная цель этого ордена – поиск входа в подземелье. Москва вся перерыта подземными ходами, но им нужен всего лишь один – самый старый. Именно он ведет к открытию важной тайны, какого-то секрета, за который самые могущественные люди планеты будут готовы заплатить огромные деньги. Но этих, как я понял, волнуют не деньги…
Наша беседа неожиданно прервалась. Откуда-то издалека доносились громкие крики и выстрелы. Через несколько минут сильные удары раздались в дверь, которую кто-то ломал. Сосед в страхе забился в темный угол, я приготовился к новым испытаниям, но когда дверь распахнулась, поневоле рассмеялся! На пороге стоял вооруженный автоматом человек в рясе! Следом вбежал второй, третий. Впрочем, последний был особенно интересен. С горящим взглядом и длинным острым носом, одетый словно священник, он казался похожим на Ивана Грозного со знаменитой картины Репина. Внимательно осмотрев нас по отдельности, «Грозный» схватил соседа за руку и потянул.
– Вы спасены, Изместьев! – торжественно объявил он. – Пошли со мной!
Спасенный истерически засмеялся и, поглядев на меня с выражением истинного превосходства, вышел в коридор.
«Боевая» группа, не проявляя больше никакого интереса к моей персоне, также двинулась прочь.
– А я? Что мне делать? – закричал я вслед.
Остроносый обернулся.
– А ты кто?
– Да никто! Андрей Смирнов!
– Возвращайся домой, бедолага! – снисходительно сказал он.
«Освободители» быстро ушли, и я побежал за ними, перепрыгивая через трупы тюремщиков. «Бедолага! Зато живой!» Мне сегодня определенно везло. Но где профессор? Если судить по услышанному раньше, он должен быть заперт в одной из камер, где-то рядом. Я бросился на поиски, лихорадочно осматривая коридор, но к своему удивлению больше не обнаружил ни одного помещения, кроме своей камеры и кабинета, где меня недавно допрашивали. Я вошел внутрь, надеясь разыскать золотой обломок, и был ошарашен. Кабинет оказался совершенно пустым: ни стола, ни зеркал, вообще ничего! Что бы это значило, я не понимал, а потому побежал на мелькнувший в конце коридора уличный свет.
Глава 15. Статья профессора
Вопреки тревожному предчувствию, дорога обратно прошла без происшествий. Возле моей квартиры отсутствовала засада и я, опасливо озираясь по сторонам, закрыл за собой входную дверь. Внутри квартиры царил беспорядок, но точно тот же самый, что я оставил пару дней назад. Значит, еще никто не добрался до моего жилища. Это хороший знак! Я подбежал к журнальному столику и, дрожа от нетерпения, открыл статью, переданную мне профессором.
«В конце жаркого лета 1812 года французские войска под командованием императора Наполеона с боями шли к Москве, день за днем все дальше и дальше отдаляясь от западных границ и своих жизненно необходимых ресурсов. Император французов был гениальным стратегом и трудно обвинить его в непонимании того, что в России имелось несколько не менее привлекательных и более доступных направлений для наступления, но он рвался именно в Первопрестольную. «Если я захвачу Москву, я поражу Россию прямо в сердце!» – говорил Наполеон, но это было лишь объяснение своего поступка для глупой публики. Имелась иная цель, куда более важная для французов, заставлявшая Великую Армию фанатично двигаться вглубь гигантской России.
Как ни странно, раскрыть глаза на тайну тех дней позволил давно опубликованный источник. К сожалению, его оригинал был утерян в период русской смуты и войн двадцатого века, поэтому нам приходится полагаться на печатную версию, появившуюся в 1922 году в одном из многочисленных тогда и еще относительно свободных от цензуры московских отраслевых журналов «За Красную руду!». Несмотря на очередную годовщину, Отечественная война 1812 года являлась не самой популярной и во многом запретной темой в то время. Поэтому лишь за господствующим на страницах журнала оптимизмом советских горняков могли остаться незамеченными большевистскими цензорами воспоминания некого Латера, слуги французского ученого господина Сенжака. Изучение этих записок позволяет нам узнать истинные причины некоторых событий Отечественной войны. И, надо полагать, только малая известность и непрофильность издания, в котором записки были опубликованы впервые, сыграла и дурную шутку с этим, несомненно, важным и долгожданным источником сведений о героическом прошлом нашей Родины, почти два столетия остававшимся неизвестным для учёных.
Жан Латер родился в конце семидесятых годов восемнадцатого века в Провансе, был малообразован, не отличался особыми способностями и сам по себе навсегда бы остался неинтересной фигурой для исторической науки, если бы не события, свидетелем которых он поневоле оказался. Более того, именно скромная роль автора воспоминаний и позволила сохранить для потомков то, что другие современники или не заметили, или по поводу чего хранили обет молчания до конца жизни.
К 1812 году Латер состоял на службе у видного парижского ученого Сенжака. Воспоминания начинаются с сообщения о том, что его господин в июне того же года был вызван по личному императорскому указу в Польшу, где присоединился к большей группе ученых, специалистов в области истории, древних языков и теологии. Присутствие ученых в обозе Великой Армии не было исключительным явлением. Наполеон был не прочь еще более возвысить французскую науку и расширить коллекции парижских музеев, поэтому достаточно вспомнить знаменитый поход в Египет, так сильно обогативший знания современников об этой древней стране. Однако, что могло интересовать французских ученых в России? Даже сегодняшние европейцы все еще не избавились от пережитков представления о ней, как о дикой и варварской стране; а в начале девятнадцатого века и, особенно во Франции, где процветала классическая культура эпохи Просвещения, господствовали совершенно фантастические и оскорбительные представления о русских. Латер вспоминал, что вопрос о цели своего путешествия волновал и членов экспедиции, не находивших никаких оснований для длительной поездки в Россию. Странным казался и состав экспедиции. Наполеон никогда не благоволил к католической церкви, но 20 июня к ученым присоединились два римских иезуита. Пока же предполагаемая причина поездки оставалась поводом для шуток и самых нелепых предположений.
В конце июня ученых пригласили к императору. Автор записок с удивлением замечает, как в один миг недавно еще общительные люди, окружавшие его, стали молчаливыми и сосредоточенными. Даже его хозяин, считавший своего верного слугу другом, а потому, делившийся всеми новостями и сплетнями, и тот не отвечал на вопросы. Далее Латер описывает места, через которые проходил вслед за армией обоз, и небольшие военные стычки, участником которых он оказался.
Новое увлекательное чтение начинается в тот момент, когда автор переходит к обстоятельствам оставления Москвы русской армией и вступления в нее французских частей. Следует отметить, что Латер был довольно талантливым и наблюдательным рассказчиком, а потому я предоставлю читателям возможность самим познакомиться с его замечательным текстом.
«… 30 августа (даты приводятся по старому стилю) мы подошли к стенам древней русской столицы. Господин сутра был в радостном настроении и много пел. Когда я заметил, что вот-вот начнется великая битва, где падет много славных сынов Франции, а значит, нет повода для веселья, он тихо на ухо прошептал, что ему точно известно: никакой битвы не будет. Лишь парой недель позже я узнал от других слуг, что русский главнокомандующий Кутузов предупредил нашего императора о намерении сдать Москву без боя еще 21 августа. В тот момент, я не поверил моему хозяину, но вечером уже считал его великим провидцем.
… 31 августа. Совершенно точно известно, что русские оставляют свой великий город без боя. Наши войска все еще стоят в ожидании. Я искренне удивлен: не в традициях варваров трусливо удирать, когда враг стоит у их жилищ, но мой господин сообщил, что варваров среди московитов немного и главный из них – безумный генерал Ростопчин, который готовится к битве силами горожан. Большинство же русских хорошо понимает, зачем император пришел в Москву и искренне помогает ему. Я снова удивился и спросил: «Как, неужели среди русских столько предателей?» «Нет», – ответил господин Сенжак. – «Нашей целью является не грабеж и не завоевание. Мы вступим в Москву и через месяц уйдем из нетронутого города назад, в Польшу. Мы всего лишь возьмем то, что не должно принадлежать русскому царю». Слова господина поразили меня. Но проникнуть в их суть я не смог из-за неграмотности и отсутствия сведений.
… 1 сентября русские оставили город. Наши войска вступили в прекрасную, но зловеще пустую столицу московитов. Пророчество господина Сенжака сбылось в очередной раз. Рассказывали даже, что генерал Милорадович и Мюрат ехали по Москве вместе, когда полки первого отступали, а французы шли вперед. Не прозвучало ни единого выстрела. Я совсем не понимал русских и возненавидел за величайшую трусость. Приказом императора нас разместили в прекрасном дворце в начале улицы Лубянки. Невдалеке находился великолепный дом генерала Ростопчина. Говорили, что он татарин по происхождению, и что нам еще предстояло испытать на себе его дикость. Скоро мы познали ее. Многочисленные агенты, нанятые Ростопчиным, появляясь, словно из-под земли, зажгли город в разных концах. Наши солдаты пытались навести порядок, но безрезультатно – Москва полыхала. Вернувшийся из Кремля господин Сенжак рассказал, что император в гневе. Сумасшедший граф своими действиями нарушил естественный порядок дел. Известно также, что если генерал Кутузов узнает о своевольстве Ростопчина, то последнему грозит страшная кара. Мне искренне жаль этого смелого человека.
… 2 сентября. Странно, но дом Ростопчина единственный целый среди обуглившихся и разрушенных огнем соседних зданий. Капитан итальянского полка совершенно серьезно полагает, что граф – колдун, служащий дьяволу. Мой хозяин сказал, что такие слухи нам на руку и просил рассказывать всем интересующимся еще и о бомбах, будто бы спрятанных в доме. В полдень, господин Сенжак приказал взять лампы, и мы отправились в таинственный дом. Слугам приказано искать подземный ход. Один из иезуитов совершенно уверен в том, что из дворца графа можно незаметно пройти в Кремль. Он оказался прав, уже ближе к ночи, обнаружился укрытый кирпичной кладкой подвал.
… 3 сентября. С самого утра мы разбирали стену, скрывавшую тайный ход. Вокруг дворца выставлена охрана, чтобы никто не помешал нашим работам, но даже грабители обходят стороной пользующийся дурной славой дом. Из беседы с другими слугами я понял, что мы ищем какую-то вещь, возможно книгу, спрятанную московскими царями глубоко под городом. Наконец, мы проникли в подземелье. Шли все вместе, сопровождаемые несколькими офицерами гвардии. Темнота и неизвестность пугала нас. Узкий проход уходил вдаль, но через полчаса дорогу преградила новая стена. Мы прекратили исследование до следующего дня.
… 4 сентября. Стена, была разобрана за два часа. Работать тяжело, так как под землей мало воздуха. За проходом вскоре обнаружилось разветвление. Часть экспедиции осталась на месте, а другая часть отправилась исследовать левый проход. К исходу второго часа, мы вновь наткнулись на препятствие. После долгих споров господа решили возвращаться и осмотреть второе направление. В этот раз нам повезло. Через час мы увидели старую деревянную дверь. За ней нам открылась большая комната, усеянная старинными книгами.
… 5-12 сентября. Господин Сенжак и другие ученые весь день изучали книги. Бог хранил меня. Я остался при хозяине, когда другие слуги отправилась разбирать тупик. Пытаясь облегчить работу, по совету одного из гвардейцев они взорвали стену. Все мои товарищи погибли. Вскоре обнаружилось, что завалило и обратную дорогу во дворец Ростопчина. На наше счастье, к тому времени в подземную тюрьму уже было доставлено достаточно провианта, факелов и свечей. Около суток мы разбирали завал, но прохода так и не открылось. Ученые предложили посвятить еще один день на чтение книг, а завтра пробираться дальше по неисследованному ходу.
Взяв провиант и факела, мы отправились в неизвестность. Иезуиты, надеясь на наше скорое возвращение, остались в древней библиотеке. Идти приходилось очень медленно из-за узости и низких потолков, временами на четвереньках. На этот раз нам повезло. На пути мы не встретили не единого препятствия. Но ход не кончался. Временами мы обнаруживали боковые ходы, которых насчитали не меньше двух десятков. Какими глупцами мы были в начале нашего путешествия, когда предполагали, что уже через несколько часов будем на свободе! Иначе бы взяли с собой больше еды и факелов, и нам не пришлось бы оставлять в этом ужасном подземелье французов, умиравших от голода и холода. На третий день без сил упал мой хозяин. Я был вынужден покинуть его, так как сам еле передвигал ноги. Только на пятый день мы увидели свет. Из восьми человек, вышедших из тайной библиотеки, в живых осталось только двое. К нашему удивлению мы оказались за городом в местечке Сокольники, а, вернувшись в Москву, узнали, что нас всех объявили погибшими. Обстановка за это время сильно изменилась. Фортуна отвернулась от императора, и никто не хотел отправлять экспедицию по поиску и спасению оставшихся в подземелье.
Голод, холод и сырость сломили меня. Две недели я пролежал на грани жизни и смерти и, когда пришел в себя, уже был в русском плену.
Ужасна участь божьих слуг, в надежде на спасение погибших среди старинных книг. Страшное заклятие надежно хранило древние тайны московитов, которые мы так и не открыли. Еще двенадцать лет я прожил в России, находясь на службе у знатных московских дворян. Опасаясь преследований, я все это время хранил молчание об истинной цели моего появления в Москве и произошедших после событиях. Только по возвращению в Париж, я навел справки о людях, с которыми был знаком летом 1812 года, но их дальнейшая судьба так и осталась неизвестной».
На этом воспоминания Жана Латера заканчиваются, но, тем не менее, дают нам обильную пищу для размышления. Изучение этого документа позволяет сделать важный вывод: одним из приоритетов при выборе Наполеоном Москвы в качестве цели для наступления являлось овладение некой ценной книгой, хранившейся в подземной библиотеке. Серьезность этого намерения подтверждается организацией специальной научной экспедиции. К сожалению, другие доказательства данного факта отсутствуют, но, как я полагаю, для этого имеются существенные причины. Во-первых, и об этом упоминает Латер, с самого начала предприятие носило секретный характер. Во-вторых, в живых из участников экспедиции осталось только два человека, и, судя по тексту, второй уцелевший также был слугой, а не ученым.
Что представляла собой эта книга? Можем ли мы понять это, анализируя текст Латера? Как ни странно, да! Очевидно, и на это указывает, присутствие в научной группе ученых-иезуитов, книга должна была содержать некий текст, особенно интересный для учёных, изучающих христианство, и, вероятнее всего, ранний его период. Странный заговор молчания вокруг экспедиции и последующего исчезновения её подтверждает, что книга имела особое, возможно мистическое значение для римского престола. Необычное, удивлявшее не только Латера, но и многих других современников поведение М. И. Кутузова и русских военачальников также доказывает данный вывод. Не секрет, что в начале девятнадцатого века католики и, в особенности, иезуиты имели сильное влияние на русскую аристократию. Пагубное воздействие на сознание российского дворянства оказывало и широкое распространение масонства, многие элементы идеологии которого основаны на католической традиции. Думаю, что в этом случае Кутузов не считал себя изменником, фактически предавая русский народ, он полагал, что делает благо для европейской цивилизации, представленной в лице или римского папы, или иного духовного лидера.
Логика рассуждений автора записок совсем не противоречит исторических фактам. Действительно, Москва была оставлена неприятелю нетронутой. До последней минуты московские власти не знали о судьбе города. Командование русской армии, тем самым, фактически препятствовало организации его обороны и эвакуации стратегических запасов. И, следует отметить, первое время французы пытались поддерживать порядок в оккупированном городе. Командующий неприятельским авангардом маршал Мюрат скорее изображал преследование русской армии, позволив ей уйти на позиции, удобные для наблюдения, но не нападения. Известно и то, что спаситель Отечества Кутузов, предпочитал в эти дни прятаться в избе, а не вступать в схватки с неприятелем. Даже знаменитый тарутинский бой, окончившийся победой русского оружия, был осуществлен лишь по настоянию генералов, обеспокоенных странной позицией главнокомандующего. Многие считают, и это уже стало штампом в исторической науке, что Кутузов ждал момента, когда вражеская армия истощит свои силы и начнет отступать. Но трудно представить, сколько времени могли истощаться французы в богатой и обеспеченной огромными ресурсами Москве! Месяцы? Годы? Но если предположить, что Латер прав и существовала некая договоренность между Кутузовым и Наполеоном, то становится понятно, почему ждал первый, и зачем отступил второй.
В этой связи нельзя обойти и другого деятеля русской истории, постоянно упоминаемого Латером, и в доме которого и разворачивается деятельность экспедиции. Граф Ростопчин был известен, как один из главных борцов с засильем французской культуры и влиянием масонов. Долгие годы он был в опале, но в двенадцатом году неожиданно для многих его назначили московским военным губернатором. Как свидетельствуют документы, пожар Москвы являлся делом рук Ростопчина. Обрушившееся на армию бедствие стало неприятным сюрпризом для императора Франции, но таким же неожиданным пожар был и для Кутузова. Московский главнокомандующий сразу же по назначению на должность развернул активное преследование масонов, и он оставался одним из главных защитников идеи обороны Белокаменной.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.