Текст книги "Книга №2"

Если исходить из логики, предложенной нам Латером, а именно существования заговора внутри российского общества, имевшего целью вернуть католическому или масонскому миру некий хранящийся в Москве артефакт, то становятся понятными и непоследовательность Наполеона, не использовавшего полностью имевшиеся у его армии ресурсы. Как мы знаем, французы, приносившие во все европейские страны наследие великой революции, так и не решились объявить русских крестьян свободными от крепостной зависимости. Становятся понятными и странные действия Кутузова, не спешившего вступать в сражение с неприятелем и оставившего один из главных городов империи без боя; и роль Ростопчина, очевидно члена иной группировки, стремившейся, напротив, не отдать врагу эту неизвестную нам реликвию.

Но без должных подтверждений все приведенные выводы, к сожалению, остаются всего лишь очередной невероятной версией истории. И все-таки нельзя обойти стороной и любопытное свидетельство Латера, с которым вряд ли кто-нибудь будет спорить. Под Москвой существует древняя система подземных ходов, весьма протяженных, и может быть доходящих даже до Сокольников! Один из входов в подземелье находится под сохранившимся до наших дней домом Ростопчина, что уже не представляется странным. Именно там иезуиты и французские ученые искали таинственную книгу и там они остались навсегда.

P.S. Вот что любопытно: первая линия московского метро была проложена как раз через Лубянку и заканчивалась в Сокольниках. Неужели большевики знали о старинных подземельях?».

Статья, написанная профессором, несомненно, была интересна, и более того я был готов подписаться под выводом о московских подземельях, узником одного из которых сам недавно оказался, но все же я не понимал ее сути, а потому решил обратиться за помощью к соседу по подъезду. Сосед мой был большой оригинал! Его не смущало то, что, окончив университет с отличием, и серьезно занимаясь историей, он все так же продолжал нести службу в одном из отделов милиции простым милиционером. Ну, конечно же, не простым! Михаил был старшим сержантом и старшим группы немедленного реагирования. Сложись судьба иначе, и он непременно стал бы блестящим ученым, но мой сосед любил говорить:

– Нужно отделять работу от хобби. У каждого настоящего мужчины должно быть какое-то увлечение: кто-то возится в гараже, кто-то пьет, кто-то по бабам шляется, кто-то марки собирает, а я историей занимаюсь.

Впрочем, странное хобби его смущало не только знакомых. Начальство Михаила не без основания считало, что лучше бы он пил. В то время как начальник отдела закончил медицинский, а его первый зам – заочный музыкальный техникум, присутствие в экипаже, работающем на «земле» подобного старшего сержанта подрывало устои справедливого мироустройства. Неоднократные попытки произведения умного милиционера в офицеры и усадки его в кабинет на должность инспектора по чему-нибудь очень важному, разбивались о нежелание кандидата, ибо утонченный мозг его справедливо подсказывал, что в правоохранительных органах зарабатывают только те, кто работает в самом низу и, соответственно, на самом верху. На какой-нибудь достойный доход на средних позициях он не рассчитывал, а потому продолжал испытывать терпение своих боссов и удивлять окружающих.

Прочитав предложенную статью, Михаил не показался особенно удивленным или хоть немного заинтересованным.

– Что ж, интересно! – глотая пиво из банки, невозмутимо произнес он.

– Не мог бы ты, прокомментировать, – попросил я. – Человека, ее написавшего вначале выгнали из университета, где он преподавал, а затем вообще похитили.

– Ну, не вижу здесь никакого повода для похищений. Профессор твой, конечно, большой фантазер, но пишет весьма интересно. Но он встал на рискованный путь. Ссылаться на любопытный, но все же сомнительный источник и делать из этого далеко идущие выводы не совсем профессионально. Вот если бы он нашел рукопись, тогда другое дело. Атак можно нарваться на фальсификацию. Двадцатые годы вообще породили много профессиональных фальсификаторов. Тем более, что воспоминания Латера опубликованы в непрофильном издании, а, значит, не прошли даже элементарной проверки.

Я был раздосадован.

– И что совсем ничего не скажешь?

– Почему нет? Скажу! Если фантазировать в духе профессора, нетрудно увлечься. В шестидесятых годах была статья какого-то польского историка, не помню фамилию. Так поляк написал, что его соотечественники, оккупировавшие во время Смуты Москву, привели с собой целую сотню чешских рудокопов. Зачем, спрашивается, профессиональные шахтеры в Белокаменной? Польский ученый тоже не знал, но если следовать логике профессора, становится понятно. Продолжим наши размышления… Как известно чешские, они же моравские рудокопы и основали организацию моравских братьев или вольных каменщиков, или масонов, или мартинистов, как их называл упомянутый в записках Ростопчин. Может, оттуда французские масоны и знали о секретных подземельях. А вот еще, профессор твой в постскриптуме указывает на первую линию метро. «Уж не специально ли копали ее злые коммунисты, чтобы отыскать древнюю книгу?» – словно бы спрашивает он. Короче, белиберда! Фоменковщина какая-то! Ведь что получается. Под Москвой есть древняя библиотека, может, Ивана Грозного даже, там хранится старинная реликвия, имеющая столь важное значение для католиков, масонов и русских патриотов, что сначала римский престол, а затем масоны в лице Бонапарта организовали целые нашествия двунадесяти языков всего лишь с одной целью: отыскать таинственную вещь. Дальше – больше! Поляки приводят с собой роту метростроевцев, французы – половину парижской Академии, а русские, те, не скупясь на жертвы, регулярно поджигают город, дабы осложнить поиски. Как все логично получается! А ведь и действительно логично…!

Михаил на секунду задумался.

– А хотя, возможно, он и прав, твой профессор! Столько совпадений, так не бывает! Поневоле сам увлекся. Давай сделаем так. Я человек занятой, мне на работу в ночь, а ты завтра сходи в «Ленинку» или «Историчку», туда сейчас любого с улицы записывают, и поищи журнал, на который профессор ссылается. Найдешь, сделай ксерокопию и ко мне возвращайся, а я пока подумаю. Ночь длинная, ловить нечего! Кстати, теперь я понял, чей фоторобот у меня в бортовом журнале лежит. По-соседски рекомендую, ходи по городу осторожней! Не ровен час, опера загребут.

Михаил невозмутимо повернулся и побрел в сторону ближайшего магазина за новой банкой пива.

Глава 16. Нежданная гостья

Мои размышления, связанные с последней информацией, были прерваны звонком в дверь. Это меня удивило чрезвычайно: Михаила я никак не ожидал в данный момент, с соседями особенно не дружил, да и не знал ничего о них по-настоящему. Они отвечали мне взаимностью. Если кто-то посторонний, то, наверное, позвонил бы заранее по телефону или домофону.

Раздосадованный я подошёл к двери и посмотрел в глазок. По ту сторону угадывался женский силуэт.

«Наверное, опять разносчики рекламы или товар пришли впаривать» – подумал я, удивляясь умению оных особей проникать в любую щель, несмотря на кодовые замки. Но дверь я всё-таки решился открыть, чтобы высказать данной особе всё, что я думаю по поводу её деятельности. К моему удивлению, за дверью стояла очень симпатичная девушка с чемоданом и другими дорожными аксессуарами. Что-то неуловимо знакомое было в её облике, я молчал и пытался вспомнить, где же я успел увидеть эту девушку.

– Что же, я так и буду стоять за дверью? – спросила незнакомка. – Я к вам, Андрей, всего на несколько дней, а затем где-нибудь, да устроюсь.

– Кто вы? – вышел я из оцепенения.

– Ваша дальняя родственница, Светлана Горюнова. Я приехала из Старых Хуторов в Москву, чтобы обустроиться, тем более нашей деревни больше не существует.

Вы что, так и будете держать меня на пороге?

Бормоча слова извинений, я пропустил свою гостью вперёд. Светлана освоилась быстро в новой квартире, и я не успел оглянуться, как мы оказались за накрытым столом.

Моя гостья к вину почти не прикасалась, что заставило меня засомневаться в её происхождении. В моих воспоминаниях о моих нечаянных родственниках остались трёхлитровые банки с самогоном, которые украшали столы в Старых Хуторах.

– Всё-таки мне любопытно, – спрашивал я свою неожиданную, но приятную во всех отношениях гостью, – почему Горюнова? Если верить моей бабушке, то я потомок рода Изместьевых.

– Так за столько веков намешались все, – вдруг слово в слово он повторила когда-то произнесённые мною слова, – но наши «патриархи» прослеживали родственные связи, и как-никак я твоя родственница.

– Но как они могли проследить родственные связи, если после войны в деревне никого не оказалось? Если обратить внимание на возраст старейшин, то они родились именно в том году, когда Старые Хутора оказались стёртыми с лица земли. Откуда же взялись дети? Кто их воспитывал?

– Пока тебе не надо знать, каким образом всё это происходило. Только я точно тебе скажу, что жители нашей деревни действительно являются потомками убитых. Генофонд никуда не исчезает, и в этом наша сила.

Странными казались мне слова моей неожиданной родственницы, но чем больше я разговаривал с ней, тем сильнее терял всякую ясность мышления. Я не знал, чем это обусловлено: странной магнетической силой Светланы Горюновой или её необычайным очарованием.

Я смотрел на свою родственницу и не видел в ней никаких родовых меток. Глаза были абсолютно одинаковые, голубого цвета, волнистые каштановые волосы обрамляли довольно миловидное лицо. Весь облик девушки выдавал натуру мечтательную, и взор её глаз отличался от колючих взглядов моих сородичей. Фигура девушки и вся её манера держаться явно говорили об её недеревенском происхождении или хотя бы о недеревенском воспитании.

Светлана рассказывала мне о том, что её не было в Старых Хуторах в тот момент, когда происходили страшные события. Я попытался покаяться перед девушкой в своей невольной вине в новом исчезновении Старых Хуторов, на что Светлана ответила, что моей вины здесь нет, а я просто-напросто оказался случайным свидетелем давно запланированной акции.

– Какой акции? – воскликнул я, – на дворе 21 век, а здесь попрание всех принципов демократии!

Гостья ничего не отвечала, и я перевёл разговор на тему её трудоустройства в Москве. Узнав, что девушка по специальности историк, (везёт мне в последнее время на историков), я сказал, что по её специальности устроиться трудно, но я поговорю со своим начальством. В первый же день, как выйду на работу, похлопочу за неё.

Светлана отвечала мне, что не надо так беспокоиться, она и сама умеет запросто справляться со своими трудностями, но я не хотел её слушать. Я готов был сделать для неё абсолютно всё, от моей вяло текущей мизантропии не осталось ни следа.

Глава 17. Неожиданная встреча

На следующее утро, следуя совету соседа, я отправился в Историческую библиотеку. Промахнувшись с выходом из метро, я неспешно спускался по Китайгородским переулкам, размышляя о том, как часто в последнее время мне приходилось сталкиваться с представителями правоохранительных структур. Два Сергея Андреева, ложный и настоящий, хотя не поймешь, кто из них был настоящим на самом деле? Участковый Корниенко, погибший и восставший из мертвых, но к которому я испытывал искреннюю симпатию за оказанную в страшную ночь помощь; милиционеры – сектанты, но с этими вообще сам черт не разберется! Хотя, хотя черт то точно знает! И все же, кто они? Теперь опять столкнулся с милиционером. Ну, с этим я уже лет семь как знаком.

В библиотеке было оживленно. Студенты, сновали туда-сюда по лестнице и разговаривали по мобильным телефонам, воруя у себя время на подготовку к экзаменам. В отделе периодики я подошел к каталогу советских изданий. Все карточки журнала «За Красную руду» были на месте, кроме одной.

– Извините, – обратился я к задумчивой и привычно некрасивой девушке-консультанту. – А где этот номер?

Девушка глубокомысленно перебрала пальцами карточки.

– Значит, нет такого номера.

– А где его найти можно?

– Не знаю, – библиотекарша отвернулась и демонстративно удалилась в другой угол зала.

Такой ответ меня не устроил и я уже собирался в очередной раз плюнуть на поиски, но я не догадывался, что научные библиотеки наполнены непризнанными гениями и книжными червями. Найти такого человека просто. Достаточно осмотреть читальный зал, и там обязательно найдется несколько неопрятно выглядящих, одетых в дешевую одежду персон, тратящих все свое свободное время на безудержное поглощение информации. И если обратиться к кому-нибудь из них, то можно в один миг получить любую справку. Я так бы и ушел в расстроенных чувствах, если бы меня не настиг один из «книжных червей», мужчина без возраста в синих безразмерных джинсах и не по размеру коротком зеленом свитере.

– Молодой человек, – сказал он, схватив меня за рукав. – Вы, случайно не «Красной рудой» интересуетесь?

– Ага! Ей самой! – обрадовался я.

– И случайно не восьмым номером за двадцать второй? – Да!

– В таком случае Вы зря пришли.

Я отодвинулся на шаг, так как обладатель зеленого свитера плевался при разговоре. Но его это не смущало, и он опять вошел в мою личную зону.

– Зря, молодой человек, здесь его нет.

– А где есть? В «Ленинке»?

– И в «Ленинке» нет. Нигде нет. Может на Лубянке есть, да кто же туда пустит. Я догадываюсь, Вы совсем не знаете историю. А жаль! Весьма занимательный факт произошел с эти журналом.

Довольный моим вниманием «книжный червь» продолжил.

– Когда вышел этот номер произошел большой скандал! Главного редактора арестовали, тираж изъяли. Много номеров, конечно, уже разошлись по стране. Так потом их по местам изымали целый год.

– А кто запретил номер?

– Вот это и было самым странным. Обычный, каких много было, журнал. Печатал репортажи о достижениях горняков, постановления профсоюза, ну и разные там занимательные статейки. Ни кому не мешал два года, а тут, раз, ОГПУ вмешалось. Что они могли крамольного опубликовать, так и осталось неизвестным, ведь все номера уничтожили. Правда, времена еще довольно мирные были, поэтому всю редакцию по лагерям не отправили. Большинство и дальше продолжало работать в журнале. Вот они и гадали. Было предположение, что в одной из статей случайно раскритиковали партийного функционера средней руки. Но этот проступок был незначителен для последовавших за ним репрессий. А Вы, почему именно этот номер ищете?

– Нет, нет, я просматривал годовую подшивку и вдруг номера не хватает, вот, и интересно стало, – соврал я.

Видно было, что мне не поверили.

– Ну, удачи вам! Если найдете журнал, не побрезгуйте, сообщите. Я с утра до вечера в библиотеке. Весьма любопытная статейка получится! Я вас могу в соавторы взять. Да, и запишите мой телефон, может, понадоблюсь когда.

– А можно тогда справку получить, подскажите, кто такой Ростопчин?

– Ну, это неординарная личность, – довольно улыбаясь, протянул «книжный червь», которому определенно льстило мое внимание. – Необычный человек, отрицательный герой двенадцатого года.

– Почему отрицательный?

– А как же еще! Столицу без высочайшего указания сжёг, Кутузова трусом называл, московских масонов разогнал, а одного прилюдно казнил.

– Раз Кутузова не любил, тогда все понятно! – заключил я, но здесь же был опрокинут железной логикой собеседника.

– Да Вы, я вижу, молодой человек, совсем испорчены школьным образованием! Фельдмаршала, между прочим, тогда многие предателем считали, но только Ростопчин говорил это вслух. И его сложно обвинить в злобе или зависти! Знаете ли Вы, почему император назначил Кутузова главнокомандующим?

– По требованию народа, кажется? – попытался вспомнить я.

– Господь с вами! Это московский военный губернатор граф Ростопчин потребовал от царя назначения Кутузова, и готов был молиться на него. Фельдмаршал же обманул графа, без предупреждения оставив город врагу, хотя клятвенно обещал защищать.

– Но ведь у Кутузова имелся план! Об этом все знают! – возмутился я.

– План – это всего лишь версия, подтвержденная только позднейшими умозаключениями. В любом случае заслуги Ростопчина перед Отечеством велики и оклеветали его незаслуженно.

– А кто это сделал?

– Тише, молодой человек, – «книжный червь» испуганно сжался и потянул меня за рукав. – Пойдемте в угол, там «они» не услышат.

– Кто они? – изумился я.

– Всемогущие масоны. Граф верил в то, что московские вольные каменщики с нетерпением ждут прихода Наполеона и потому ударил по ним. И те до сих пор не могут простить Ростопчину преследований.

– Значит, масонский заговор не сказки?

– Я вас прошу, тише. Может, и нет в глобальном масштабе, но в отношении некоторых людей – да. Запомните, Кутузов был масоном, а военный губернатор их преследовал. В девятнадцатом веке общественное мнение формировали масоны, а теперь откройте любой учебник истории и почитайте, кто из двоих хороший, а кто плохой.

Мой собеседник явно увлекался и переходил границы, поэтому я поблагодарил его и вышел из библиотеки. Погода стояла на пять с плюсом, и я решил прогуляться. От Старосадского переулка до Лубянки всего пятнадцать минут неторопливого шага, и мне невероятно хотелось взглянуть на таинственный дом графа Ростопчина. Я не представлял, где мог раздобыть журнал профессор, но теперь уже понимал, что его статья и воспоминания слуги-француза действительно содержали важную для кого-то информацию, тщательно скрываемую более ста лет и всплывшую только в результате неразберихи первых советских лет. Неизвестный человек воспользовался ситуацией и опубликовал записки Жана Латера в журнале, не имевшем никакого отношения к истории, но тотчас же сработала тайная полиция. Забавно, но из этого следовало, что секретные службы царской России и ОГПУ имели общие интересы. Давно нет ни ОГПУ, ни даже КГБ, но и сейчас все еще оставались хранители древних секретов, похитившие профессора и искавшие в его доме или статью или сохранившийся номер запрещенного журнала.

Роскошный дом Ростопчина смотрелся странно между поздними аскетическими строениями. Символично, но здания слева и справа принадлежали различным спецслужбам, не говоря уже о гигантском строении в начале Лубянки. Графский дворец ныне отошел во владение коммерческих организаций, и попасть внутрь его оказалось для меня делом более сложным, чем для французов дойти до Москвы. Но я не расстроился, теперь точно зная, что вновь столкнулся с очень интересной загадкой, тайной подземной Москвы. Внезапно мне стало понятно, зачем чекисты построили такой огромный дом, недалеко от дворца, в котором когда-то французские ученые вошли в подземелье. Размышляя и негромко разговаривая сам с собой, я незаметно подошел к невысокой церкви на задах Политехнического музея. Решение войти возникло помимо моей воли, но я и не сопротивлялся. Внутри было пусто, только несколько старушек перешептывались возле дверей. Церковь была старинной, но внутри обычной и неинтересной. Я уже собирался покинуть ее, когда неожиданно увидел священника. Батюшка, заметив мой взгляд, резко отвернулся, но было уже поздно. Конечно, я не мог забыть остроносое лицо моего недавнего освободителя. И я тронул его за плечо.

– Вот уж не ожидал, что православные священники так хорошо обращаются с автоматическим оружием, – с улыбкой сказал я.

Батюшка повернулся и прислонил палец к губам.

– Тише, молодой человек, пожалуйста, не афишируйте наше знакомство. Пойдемте со мной.

Мы вошли в заднюю комнату.

– Не ожидал вас встретить здесь. У вас дело ко мне?

– Даже не знаю, какое дело у меня может быть к священнику-боевику?

– Не смейтесь, Андрей…. Ведь вас Андреем зовут, кажется?

– Да. Но сразу встречный вопрос: откуда вы мое имя знаете? Батюшка не отреагировал.

– Так вот, вы, Андрей, даже не представляете, насколько серьезно то дело, которым мы занимаемся. Этим и обусловлен весь маскарад.

– В последнее время вокруг меня все важными делами занимаются. Только никто не объясняет, какими и зачем? Да и стоит ли мне удивляться? Подумаешь, сперва на улице схватили, затем в темнице держали, пытать хотели, еще и «узник замка ИФ» разного бреда наговорил. Но, вынужден признаться, чуда большего, чем священники в рясах, стреляющие по-македонски во врага, я пока еще не видывал. Замечу, что все это происходит в Москве в двух тысячи третьем году. Поэтому попрошу объясниться.

– К сожалению, не имею соответствующих полномочий, – решительно ответил батюшка.

– Тогда я обращусь в милицию.

– И кто тебе поверит?

– Хорошо, тогда я выйду и расскажу тем милым старушкам. Думаю, это будет эффективнее, тем более что в органах наверняка уже все схвачено и всем проплачено.

По лицу священника было видно, что он еще не имел однозначного мнения на мой счет, а потому я пошел на обострение ситуации, использовав единственный имеющийся козырь.

– Да, кстати, я знаю, что под церковью есть подземный ход.

Последнее заявление было сделано на удачу, но реакция на него оказалась именно та, на которую и надеялся.

– А ты как меня нашел? – обреченно спросил батюшка.

– Открыл справочник священников-автоматчиков, – саркастически заметил я.

– А если по-настоящему, от ростопчинского дома эта церковь – ближайшее старинное здание. Если ход в подземелье начинается там, то он должен и сюда вести.

– А откуда ты о подземелье знаешь?

– Потому что Изместьев я. Бабка моя покойная разными удивительными способностями обладала. Видать и мне кое-что перепало.

– Ты из Изместьевых? – широко раскрыв глаза от удивления, закричал священник и, не дожидаясь утвердительного ответа, встал и возбужденно заходил из угла в угол.

– Изместьев! Конечно! Как мы сразу не догадались! Сколько времени попусту потратили! Ведь не зря они второго пленника держали!

Батюшка подбежал ближе и уставился на меня.

– Точно! В темноте не разглядели! Разные глаза! Сиди, не уходи никуда.

Священник выскочил из комнаты и через минуту вернулся.

– Скоро сюда все приедут! Я позвонил! Какая радость, что ты здесь! – закричал он и снова выбежал за дверь.

Не оставалось сомнений, меня ожидал очередной сюрприз. Случайно наткнувшись на эту церковь, невзначай встретив здесь знакомого человека, я опять оказался перед новой загадкой. Существовала некая мистическая связь между моей фамилией и тайной московских подземелий. Видимо поэтому я недавно оказался в тайной тюрьме и очевидно по той же причине сейчас приготовился к появлению новой партии заинтересованных во мне людей.