Текст книги "Рождество наступает все раньше"

ГЛАВА 14

Происхождение

Через две недели после появления в «Уоллстрит джорнал» объявления о закрытии «Мингус Ресник» Винса пригласили на финальное собеседование в «Грубер-Стенк».

– Тебе нужно только произвести впечатление на парочку вождей, – дружелюбно подбодрил его Рик Эрли. – Это будет несложно, учитывая твое происхождение, твое резюме и твое природное обаяние.

Эрлих подвел его к пожилому человеку с глазами без век и парой седых волосков на лысине, усеянной старческими пятнами.

– Джарвис, – буркнул человек, не улыбаясь. Это был партнер-управляющий.

Эрлих исчез. Винс пошел за Джарвисом в его кабинет. Комната была пуста. Лампа отбрасывала желтый свет на голый стол с аккуратным, но старым на вид ежедневником. На стенах не было ни диаграмм, ни бумаг. Этот человек все держал в голове.

Джарвис посмотрел на него не мигая, как будто говоря: «Ну и?»

Винс тут же вспотел. Скорей бы это кончилось.

– Очень рад с вами познакомиться, сэр. У вас тут немаленькое учреждение, впечатляет.

Джарвис откинулся на спинку стула и сказал, почти не шевеля губами:

– Чему вас научила сделка с Ван Лейером?

– Терпению. – Винс попробовал улыбнуться.

– И все? Вы сидели и ждали?

Винс ненавидел таких людей. Он набрал в грудь воздуха.

– Ну, не совсем. Мы вели себя достаточно активно. – Ты дай мне эту долбаную работу, а я тебе ее сделаю. Не заставляй меня рассказывать, почему я ее заслуживаю. – Но им всегда было нужно, чтобы мы проанализировали еще что-то. – Джарвис смотрел на него, не двигаясь. – С начала работы над сделкой и до последней подписи прошло какое-то время, случалось всякое: заканчивался срок действия контрактов, принимались новые законы. И все исследования, все переговоры каждый раз приходилось начинать по-новой.

У Винса не было ни таланта, ни каких-то особых навыков. Вот эта ситуация – крайнее напряжение нервной системы и лишенный всякого энтузиазма взгляд собеседника – была квинтэссенцией всех его прошлых собеседований. А их у него было немного – он обычно получал работу, на которую претендовал. Сюрприз!

– Почему понадобилось столько времени? Слава тебе господи, нейтральный вопрос.

– Ну, нельзя же убедить людей продать нечто, если они не хотят ничего продавать.

– Чушь, – просто сказал Джарвис, переплетая пальцы. – Все продается. У каждого есть своя цена. Возьмем, например, вашего отца, – продолжал он. – У него есть цена. Выше, чем у многих других, конечно, но и у него есть цена.

Винс ничего не сказал. Он уже давно перестал спрашивать людей, которые настойчиво приплетали к разговору его отца, откуда они его знают. Он подумал, какова, интересно, его собственная цена. Полтора доллара. Серьезно. Он бы выбежал сейчас из этой комнаты за полтора доллара.

– Спасибо, что нашли для меня время, – сказал Винс в конце. Джарвис безразлично пожал ему руку и вернулся к своей настоящей работе.

Винс отправился в кабинет Эрлиха, где на столе лежали бумаги, на стенах чего только не висело и под лампами дневного света кипела жизнь.

– У тебя есть какие-то дела или контакты на прошлой работе, которые ты мог бы принести к нам? – с надеждой спросил Эрлих. Винс понял: если он принесет сюда хоть одну сделку, Эрлих будет разочарован, а Джарвис – удивлен.

– У меня устойчивые взаимоотношения со значительной частью моих клиентов, но последуют ли они за мной, я не знаю.

– Твоя скромность тебе идет, – усмехнулся Эрлих и сделал ему более щедрое предложение, чем Винс ожидал. Он согласился. Вот так просто. Какая-то опасность была совсем близко, но прошла стороной. Наверное, недостаточно близко. Он знал, почему ему предложили работу.

Лучший период в твоей жизни

Стояла роскошная, пышная майская погода, а Пиппа писала очередной реферат в душных недрах библиотеки, разрываясь от желания сбежать. Там, снаружи, люди играли в тарелочку и влюблялись. Она писала о зиггуратах, но души в эту работу не вложила. Пиппа смотрела, как один за другим выползают из принтера готовые листы, и ощущала, что сама себя подвела. Все равно: ей надо выбираться отсюда.

Она шагала по университетскому городку, воздух был великолепен. Все разлеглись на ступеньках, как большая стая морских львов, загорелые плечи сияли на солнце. На этот год она все закончила. Пиппа направилась вдоль по Бродвею.

Каждый раз, как она встречалась с Винсом, случалось что-нибудь постыдное, и было понятно, что больше она с ним никогда не встретится. Она принималась за свои дела, уверенная в этом. Но Винс продолжал ей звонить, а она продолжала с ним встречаться. Это, наверное, была самая зрелая часть ситуации – что они продолжали встречаться, хотя все было плохо. Все.

Она заметила потрясающую пару черных туфель на платформе. Она тут же купила их и вышла из магазина уже в обновке, очень довольная. Через два квартала ремешки начали впиваться в пятки. Пока она добралась до Барри, она натерла кожу до пузырей. Абсурд.

Барри стоял на кухне в грязной одежде, огромный и несчастный.

– Я стараюсь, – сказал он, обводя жестом конверты, резюме, файл-пакеты и газетные объявления.

Она присела поиграть с собакой.

– На улице прекрасная погода.

– Я знаю! – Он прошелся по комнате. – Но каждый раз, как я выхожу прогуляться, я думаю о том, что должен бы сейчас пытаться найти работу.

Он включил телевизор. Женский голос произнес:

– А он, он содрал с меня юбку, налег на меня и схватил за горло, я начала задыхаться…

– Как ты думаешь, это изнасилования участились, – спросила она, – или просто люди чаще стали об этом рассказывать?

– Они все врут, – заверил он, переключая пультиком программу. Вместо «Опры» на экране теперь появились культуристы в малюсеньких плавках, они поигрывали мышцами перед лицами довольных дам среднего возраста.

– Что ты на это скажешь! – вопил ведущий.

– Это начало конца нашей цивилизации, – сказал Барри. В следующей программе дозвонившийся телезритель спрашивал бывшего заключенного трансвестита, что о нем думает его отец. Барри выключил телевизор. – Послеобеденные телепрограммы превратились в эквивалент павлиньих перьев, которыми древние римляне вызывали у себя рвоту. – Он прошел по комнате, бросая об пол мячик.

– Кстати, я опоздала в Рим.

– Рим – вечный город, туда невозможно опоздать. Просто поезжай.

– То есть сама?

– Как угодно. Езжай в Рим, езжай в Париж. Я думаю, тебе уже осточертела эта фраза, но сейчас действительно лучший период в твоей жизни.

У нее болели ноги.

– Это меня ужасно угнетает. Как я могу жить в свое удовольствие, если не могу отделаться от мысли, что мне сейчас лучше бы заняться чем-нибудь еще?

– Я тебя очень хорошо понимаю. – Все руки у него были в типографской краске от постоянного перелистывания газет.

Она поужинала с Винсом в японском ресторане в Ист-Виллидж, и они пошли прогуляться, так как погода стояла все такая же прекрасная. Ноги болели невыносимо. У всех была или татуировка, или кольцо в пупке, или интересная обувь. Ее вдруг все начало раздражать. Какое это имеет ко всему отношение? Ты покупаешь новые туфли, а они делают тебя калекой. Прокалываешь нос, прокалываешь пупок: от этого не изменится то, чего тебе удалось достичь за день.

– Мне стоит переселиться сюда, – сказал Винс, кивая. – Столько интересных людей.

– Почему тебе необходимо окружать себя интересными людьми? – спросила Пиппа. – Ты чувствуешь себя скучным?

Он бросил на нее пустой взгляд. Они прошли мимо парочки, оживленно спорившей по-гречески. На женщине была облезлая шубка, мужчина казался подвыпившим. Он обнимал ее за талию, женщина плакала. Пиппу захлестнула всепоглощающая грусть. Винс шел рядом с ней. Но она здесь все равно что одна.

– Хочешь в кино? – спросил он.

Она не хотела сейчас возвращаться домой одна, но и с ним ей быть не хотелось. Ей было с ним одиноко.

Решение проблем

Второго июня, в бывшую годовщину свадьбы своих родителей, Барри стоял в очереди на биржу труда в «Уайт Плейнс». Две толстые славянки с волосатыми родинками на лицах напирали на него сзади. Каждый раз, как он чуть-чуть пододвигался вперед, чтобы отстраниться от запаха пота и корнеплодов, они тоже делали шаг вперед. Он читал «Таймс» и старался стоять так, чтобы они не могли подойти еще ближе.

Он уже четвертую неделю без работы. Джастин постоянно хотела секса. Ему же казалось, что он никак не может перестать тратить деньги, а ведь он теперь уже ничего не зарабатывает. Женщина, которая убиралась у него в квартире, заплакала, когда он ее уволил; он почти ожидал увидеть ее в той же очереди.

Наконец подошел его черед. Он представился у окошка, оставив позади комиссарш из «Волжской стали».

– Они не заплатят вам полного пособия, – предупредил клерк, найдя в компьютере файл Барри. – Они заявляют, что вы выполняли работу неудовлетворительно.

– Что-о?

– Они часто так делают, чтобы не платить пособия полностью.

Кто-то позади него собирался харкнуть.

– Если я неудовлетворительно выполнял свою работу, почему они меня повысили и прибавили мне зарплату? Мало прибавили, но все-таки.

– Вы можете это оспорить. В суде.

Он отправился в спортзал, кипя от ярости. Заметив парня из отдела контроля качества на одном из тренажеров, он ушел.

Проезжая по 9W – живописная дорога, боже, у него никогда не хватало времени! – Барри подсчитал, что без полноценного пособия он может продержаться четыре месяца, если будет не слишком много есть и внимательно подсчитывать все свои траты. И как дальше платить Пиппе? Дома он позвонил Джастин, но она была занята и не взяла трубку. Отправил по факсу резюме в «Леди люкс» и «Фландерс соап». Позвонил в компании, куда уже отправлял резюме раньше, – «Промасил», «Кленсбар», «Рита Дориа», – ничего.

Черчиллю случалось надолго оставаться не у дел. Хотя, конечно, маловероятно, чтобы Черчиллю приходилось рассылать свои резюме.

Нужно подходить к делу стратегически. Его работа не была трудной. Она требовала, наверное, тридцати процентов его способностей и занимала много времени. И когда в последний раз ему в «Акрс» попадалась сложная, интересная, захватывающая задача? Барри позвонил Айрис.

– Может быть, ничего не получается, потому что я не хочу работать с розничной продажей упакованной потребительской продукции, – предположил он.

– У одного моего знакомого были трудности с карьерой, – сказала Айрис, принимая его всерьез, чего Джастин никогда не делала. – Он купил себе программу для решения проблем. Она задает вопросы и выдаст блок-схему. Вопросы довольно общие, но помогает начать думать. – Айрис добавила, что есть компьютерный каталог, по которому можно в любое время суток заказать эту программу и ее принесут на следующий день.

Он пришел в радостное возбуждение.

– Там есть несколько типов программ, так что давай я скажу тебе, какие вопросы задавать. – И она объяснила, что спрашивать по поводу графического оформления. Он был приятно удивлен. «Какие вопросы задавать?» – это уже сам по себе неплохой вопрос. Барри стало стыдно, что он даже ни разу не похвалил ее в свое время.

Неожиданно перед ним появилась цель. Он позвонил и поинтересовался отличием разных типов программ для решения проблем.

– Что вы имеете в виду под решением проблем? – спросили его.

– Решение, – он растерялся, – проблем. Программа задает вопросы и помогает начать думать о проблемах.

– Личные проблемы?

– Нет, связанные с работой. Э-э, она составляет блок-схемы, – мямлил Барри, поеживаясь от унижения. Он не знает, кем хочет стать, когда вырастет.

– У нас есть диагностические программы, которые помогают найти причину неполадок в компьютере, – предложили ему. – Это все, что у нас есть в этом роде.

Барри повесил трубку и взял в руки каталог «Шарпер имидж». Подумать только, он поверил, что один звонок в службу доставки и кредитная карта могут изменить его жизнь. Айрис – глупая тетеря. Стоя на кухне, он съел яичный салат. Послушал «Нью-Йорк вьюз» по радио. Заказал шагомер из «Шарпер имидж». Тренировка начинается с сегодняшнего дня. Шесть километров в день.

Стелла сидя ползла по ковру.

– Прекрати, – сказал он. – Ты глупо выглядишь.

Она потупила глаза, будто ее поймали на чем-то недостойном.

Барри похлопал себя по коленям, собака встала на ноги и застыла. Она явно покусала сама себя, и задница у нее выглядела неважно. Ему хотелось позвонить Джастин и все рассказать, но он не мог этого сделать, не побеспокоив ее. Как получилось, что она ему не перезвонила?

Джастин отменила ужин. Ей нужно работать допоздна. Она пришла домой в полночь, занялась с ним любовью и заснула, не сказав ни слова.

На следующее утро Стелла снова кусала себя и возила задницей по ковру. Он позвонил Джастин.

– Барри? – спросил секретарь Боб. – Она вышла и не оставила номера.

Да черт побери! Она велела своему секретарю врать, чтобы ей не пришлось с ним разговаривать? Он позвонил в «Вита кэа», «Деликс Ко» и «Сесиль Хардинг продактс». Его переключали, заставляли слушать дурацкую музыку, вешали трубку.

Он пошел на Таймс-сквер на собеседование в группу по почтовой рассылке рекламы. Даже в крайнем случае он не стал бы этим заниматься. Собеседование проводил мерзкий тип в золотых украшениях.

– Знаешь, некоторые из моих лучших друзей пресмыкаются на улице, – сообщил он Барри после того, как сказал, что резюме произвело на него благоприятное впечатление, но ему нечего Барри предложить.

Бобби Кеннеди чуть не выставили из Гарварда. Уолт Дисней разорился. Такие вещи закаляют характер.

В тот вечер Джастин появилась в семь тридцать. Барри не знал, о чем с ней говорить. Он не мог больше говорить о презентациях на конференциях по вопросам продвижения товаров на рынке.

– Ну, расскажи-ка мне про коллективные иски, – начал он, когда она вошла. – Мне правда интересно.

– Барри, если ты не против, – попросила она, – я хочу сходить в кино.

– Давай возьмем в прокате?

Она развернула на столе газету.

– Нет, давай пойдем куда-нибудь.

– Ты просто не хочешь со мной разговаривать.

– Я все время с тобой разговариваю, – устало поморщилась она. – У тебя никогда не возникает желания посмотреть фильм? – Она стояла обутая, с сумочкой на плече, указывая на рекламу какого-то боевика. Она терпеть не может боевики.

– Первый попавшийся фильм. Ты лучше будешь смотреть все подряд, чем разговаривать со мной.

Джастин села, с сумочкой в руках, и посмотрела на него.

– О чем ты хочешь поговорить, Барри?

– Ты мне сегодня не перезвонила.

Она глубоко вздохнула, и он увидел, как крепко она стиснула зубы.

– Чудесно! – Он нечаянно наступил на собаку. – Иди в кино и забудь про меня. Я просто думал, что мы можем поговорить.

Она посмотрела на него в крайнем раздражении, а потом сказала, очень медленно, будто предупреждала ребенка не браться руками за раскаленный утюг:

– Хорошо, тогда почему бы тебе не рассказать, что у тебя на уме.

– Ты все время кричишь на меня. Ты не обращаешь на меня никакого внимания.

Джастин бросила сумочку, сорвала жакет, швырнула его в другой конец комнаты и выбежала в спальню, хлопнув дверью. Он решил, что лучше за ней не ходить. Он смотрел в окно на солнце, которое садилось над кусочком Гудзонского залива. Она появилась три минуты спустя, в его халате на голое тело, и пригвоздила его к дивану яростным поцелуем.

Барри проснулся на следующее утро оттого, что ему ужасно захотелось стейка, холодного стейка, нарезанного тонкими ломтиками, с французским багетом и хреном. Он купил стейк в «Слоан», поставил его в печку и три раза подряд прослушал «I'm a Loser», поедая хлеб с хреном.

В два у него было информационное собеседование в «Леди люкс», они занимались продуктами по уходу за волосами. Милый офис недалеко от центра.

– Скажите, – спросила глава отдела управления персоналом, – вы ушли с прошлого места работы из-за личных разногласий?

– Вообще-то, дело было в решении руководства, с которым я был в корне не согласен.

– Так вас уволили.

– Это было взаимно, – уточнил он, и она удивленно вскинула брови.

Она посмотрела на часы.

– Но кто это начал?

Стелла кусала себя, как ненормальная. Барри не мог дозвониться до Джастин, поэтому он пошел в ветлечебницу на Амстердам. Он заполнил бланки настолько точно, насколько мог, – он так мало знал о Стелле, – и они сели ждать, вместе с перепуганным котом в коробке и грязной белой шотландской овчаркой, которая билась на поводке. Барри держал Стеллу на руках – чтобы она не подцепила чего-нибудь нового.

Открылась дверь, и из нее вышла осторожно больная акита: сразу было видно, что ей очень плохо. Бедная псина расцарапала себя настолько, что осталось только немного шерсти вокруг морды и пара клочьев на боках, а все остальное – ободранная голая кожа, сухая и воспаленная на вид. Хвост выглядел непристойно – лиловый изогнутый отросток, будто маленькая дохлая змея. Собака с виноватым видом посмотрела на Барри. Она знала, что выглядит жалко. Барри никогда в жизни не видел ничего грустнее. Он поцеловал Стеллу в теплую костистую голову.

Доктор оказался женщиной примерно его возраста, не слишком привлекательной, но милой. Глядя на нее, он понял, что никогда особо не привязывался к своим девушкам до Джастин; все они были милые, и ему было их немного жаль. Джастин была слишком значительна и дееспособна, чтобы ее жалеть. Жалела ли она его? Врач гладила Стеллу, знакомясь с ней. Неглупо: заручиться доверием собаки. Он всегда может стать ветеринаром.

Но потом она надела резиновые перчатки, чтобы осмотреть область заднего прохода. Он никогда не смог бы стать ветеринаром. Она куда-то нажала, отчего собака заерзала и выгнулась. Когда врач закончила, на столе лежало несколько продолговатых комочков по паре сантиметров длиной, красно-коричневого цвета.

– Фу! Глисты? – У него дома?

– Нет, что вы, – спокойно сказала врач и взяла один комочек рукой в перчатке – он оказался плотным и тут же раскрошился. – Ей нужно было прочистить анальные железы.

Стелла важно трусила вдоль по Бродвею и с благодарностью поглядывала на него. Может, и Барри нужно прочистить какие-нибудь железы?

На следующее утро Барри отправился на слушание в «Уайт Плейнс», вооружившись едкой, тщательно отрепетированной речью и ксерокопиями налоговых деклараций, квитанций о выплате зарплаты и премий. Он был готов встретиться с мрачными сутягами-стряпчими. Через два часа ожидания арбитражный судья спросил представителя «Мейплвуд Акрс» – тощего парнишку, которого Барри никогда в глаза не видел, – опротестовала ли компания его претензию.

– Нет, – сказал тощий адвокатишка. – Мы ее не опротестовали.

Вот и все. Дело заняло полторы минуты.

Барри ехал по 9W, скрипя зубами. И опять он уработался вдрызг, а компания ответила ему полным равнодушием. Он чувствовал себя неудовлетворенным – как они смели пытаться выкинуть с ним такую штуку? Он развернулся и поехал в спортзал. Там оказался тот же парень из отдела по контролю качества. И пошел он к черту. Барри полчаса гнал на велотренажере. При ближайшем рассмотрении парень не имел никакого отношения к отделу по контролю качества – еще бы, в одиннадцать утра. Барри поклялся тренироваться ежедневно. Сейчас – идеальное время для триатлона.

Он не знал, как вести себя с Джастин в тот вечер, он все еще не успокоился после предыдущего. Пока он раскладывал суши по тарелкам, Джастин незаметно подошла сзади, уткнулась носом ему в спину и погладила руками его живот. Джастин была в этот момент так соблазнительна, так доступна, что ему пришлось напомнить себе, что она далеко не всегда такая.

– Ужин готов, – сообщил он. Она расстегивала его рубашку.

– Можем пока положить его в холодильник. – Она развернула его и поцеловала глубоко и страстно, прижимаясь всем телом.

Он вырвался.

– Эй, хватит.

– Что значит «хватит»?

– Это значит, что мы занимались сексом вчера вечером и сегодня утром. Что с тобой происходит?

Она замерла.

– Что ты имеешь в виду?

– Куда делась твоя вечная молочница?

Она уронила руки и отошла с такой ненавистью во взгляде, что ему пришлось схватиться за барную стойку, чтобы ее выдержать.

– Прости, я только хотел поговорить.

– О чем? – спросила она в двух метрах от него.

– О том, как кто-то отвечает на сообщения, принятые секретарем! – отчеканил он, проливая соевый соус. – И об ублюдках, которые пытаются от меня отделаться, заявляя, что я выполнял свою работу неудовлетворительно.

– Но они же не отделались. – Она сунула порцию суши в рот. – Так почему же ты выходишь из себя?

– Ох. То же самое сказала бы твоя мать!

– Какое отношение к этому имеет моя мать?

– Готов поспорить, Кэрол в восторге от того, что я безработный.

– Она огорчилась, – медленно сказала Джастин, – как и мы все.

– Готов поспорить, она посоветовала тебе избавиться от меня. – Его губы слегка изогнулись в улыбке. – Советовала, разве нет? Брось его, он неудачник.

Джастин громко выдохнула.

– Нам обязательно сейчас ругаться? У меня был трудный день.

– Я знаю! В ОФИСЕ! Ну, ткни меня носом!

– Я работаю, Барри. Ничего не могу с этим поделать. Некоторые из нас работают.

– Стерва.

– Я не могу с тобой разговаривать, когда ты так себя ведешь, – заявила она и повернулась, придерживая сумочку.

– И куда это ты идешь?

– Домой. – Она пристегнула собаку на поводок.

– Как ты смеешь! Оставь собаку здесь.

– Пожалуйста. – Она отпустила поводок и вышла. Вот так просто.

Стелла глядела на него и на дверь в замешательстве. Он лег на пол к ней, гладил светлую шерсть на брюшке и целовал мягкие уши. Джастин должна бросить свою квартиру. Она должна переехать к нему насовсем. Она не может просто взять и уйти на полуслове. Собака лизнула его в нос.

Он встал. Ел без остановки со зверским аппетитом и смотрел всякую дрянь по телевизору до двух сорока пяти, а потом пошатываясь добрался до кровати. Когда он проснулся, ему вдруг захотелось поискать мацу или пасхальные яйца. Здорово было бы искать что-нибудь, что точно где-то есть и ждет, чтобы его нашли.