Текст книги "Путь генерала"

Глава 26
Керберийцы наносят удар

Пехота двигалась ускоренным маршем. Эх, поздно! Узнать бы о намерениях противника на несколько дней раньше… Наверняка отряды неприятеля успеют достигнуть порядков Фонтена прежде, чем подоспеют легионеры. Выстоит ли генерал, учитывая, что у керберийцев значительное численное превосходство? Если они разобьют центральный корпус… Саша даже представить себе боялся, что будет в таком случае. Похоже, враг настроен решительно. Куда войска противника повернут, разбив корпус Фонтена: навстречу корпусу Арта или прямым ходом на столицу? В любом случае перспективы вырисовывались невеселые.

Легионеры находились на марше второй день, когда от Фонтена подоспел гонец. Генерал просил о помощи.

– Битва уже началась? – взволнованно спросил Арт.

– Когда я отправлялся в путь, битвы еще не было. Генерал получил сообщение от вашей кавалерийской разведки и сразу отправил меня с донесением.

– Какой план действий у генерала Фонтена? – поинтересовался Арт.

– Эр генерал собирался снять осаду с крепостей врага и перевести войска к нашей крепости Дора.

«Грамотно, – подумал Арт. – Но еще грамотнее было бы двинуться на соединение с нами, хотя вряд ли Фонтен на такое пойдет. Открыть дорогу врагу в глубь территории королевства? Нет, слишком велика цена. Вряд ли Фонтен уподобится Кутузову и отведет войска, чтобы обойтись без потерь. А значит, боя ему не избежать».

Разумеется, озвучивать свои мысли Саша не стал. Не дело обсуждать решение генерала с его подчиненным.

– Мы спешим изо всех сил. Думаю, ты не успеешь вернуться к себе до того, как состоится битва. Оставайся с нами, свою задачу ты выполнил.

– Все-таки я попробую вернуться, – отказался курьер. – Известие о том, что помощь идет, что она будет на день раньше, чем можно было ожидать, очень ободрит наш корпус.

– Задерживать тебя не могу, но подумай, вряд ли ты прорвешься. Если сражение началось, то неясно, чем оно закончится.

– И все же я поеду. – Гонец покачал головой.

– Как знаешь. Поешь. И коня возьми свежего.

– За коня спасибо, а перекушу в седле.

Александр долго смотрел вслед этому мужественному человеку. Все-таки Фонтен умеет подбирать людей.

Еще через день легионеры вышли на дорогу, по которой совсем недавно прошло большое войско. Королевские воины оказались в тылу неприятельской армии. Впрочем, если Фонтен уже разбит, керберийцы смогут развернуть свою армию фронтом к преследующему их корпусу. Арт попытался установить связь с генералом, но пока безрезультатно. Одни курьеры не вернулись, другие вернулась с сообщением о том, что дороги надежно перекрыты керберийскими патрулями. Не было больше сообщений и от центрального корпуса.

На стоянку расположились поздно вечером, весь световой день прошел в утомительном марше. Незадолго до заката легион догнала кавалерия: и тысяча Арантье, и отряд лейтенанта Фолки. Но если Фолки отрапортовал о выполнении приказа и ждал дальнейших распоряжений, то капитан Арантье горячился:

– Эр генерал, прикажи моим ребятам тронуться с рассветом на соединение с нашим корпусом! К вечеру мы настигнем неприятеля!

– Настигнете одной тысячей. Этого мало, чтобы дать серьезный бой тридцатитысячной армии. И сами погибнете, и врага не остановите.

– У генерала Фонтена сейчас каждая пика на счету. Эр генерал, отправь с нами отряд лейтенанта Фолки. Вместе с ним нас будет две с половиной тысячи.

Арт серьезно задумался. Оторвать кавалерию от пехоты, не зная, что творится впереди… Это может быть смертельно для конницы и серьезно ослабит корпус, лишив его самой маневренной части. Как бы ни заманчиво было послать на помощь генералу всю кавалерию немедленно, минусов это решение имело больше, чем плюсов. С другой стороны, неясность расположений врага была не менее опасна.

– Я понимаю тебя, капитан, но конницу легиона не пошлю в бой вслепую.

– А наша тысяча?

Арантье будет настаивать. Более того, он может уйти на соединение со своим корпусом вопреки приказу Арта. Все-таки его прямой начальник – Фонтен, к легионерам он только временно прикомандирован. Кому нужно такое развитие событий? Правильно, никому.

– Хорошо. Завтра с утра выступаете на соединение со своим корпусом. По дороге выполните одну задачу.

– Выполним! Лишь бы вперед!

– Лейтенант Фолки, отправь из своего отряда одну сотню вместе с тысячей Арантье. Их задача – узнать расположение вражеских войск. Капитан, дороги перекрыты конными заслонами керберийцев. Надо сбить заслоны и обеспечить проведение разведки.

– Собьем, эр генерал! – обрадовался Арантье. – Нам бы только добраться до неприятельской кавалерии, и тогда посмотрим, кто кого.

– Постарайтесь обойти главные силы неприятеля и соединиться со своим корпусом. Передай генералу, что мы будем через два дня, если он по-прежнему останется около Доры.

– Все понял! Спасибо, эр генерал!

– За что? За то, что не возражаю против вашей авантюры?

– За то, что ты нас понял.

– Если бы за это давали ордена, мне некуда было бы их вешать. Не подведи меня, эр капитан! Не дай себя разбить!

– Я постараюсь, эр генерал, – отозвался Арантье.

Арт тяжело вздохнул. Он понимал, что долг зовет кавалериста скорее вернуться к своему корпусу, оказавшемуся в очень трудной ситуации. Что может быть достойнее. Вот только…

«Только бы им удалось пробиться, – подумал Арт. – Да, это их решение, но одобрил-то его я. Не мог не одобрить».

Лишь только забрезжила заря, кавалерия тронулась в путь. Настроение у людей Арантье было приподнятое. Они радовались, что уже сегодня смогут встретиться с врагом. Разумеется, их радовала не сама битва, а возможность смягчить удар керберийской армии по корпусу Фонтена, оттянув часть сил на себя.

Не успела скрыться за поворотом дороги кавалерия, как в путь выступили легионеры.

Корпусу генерала Фонтена грозила серьезная опасность. Застигни удар керберийской армии королевское войско под стенами вражеских крепостей, его разбили бы за считаные часы – слишком неудобной была позиция для обороны от превосходящих сил противника. Послание от кавалерийской разведки подоспело вовремя: пришлось останавливать подготовленный штурм и срочно отходить к своей крепости Дора. Это было возвращением на исходные позиции, но давало хоть какой-то шанс не быть разбитыми сразу.

Сэт побери! Как эти керберийские пройдохи смогли незаметно собрать такую сильную армию? Генерал встревожился еще тогда, когда получил сообщение от Арта о странном поведении неприятеля. Встревожился, но не смог сделать выводы. Да и кто бы смог на его месте? Он всего лишь генерал, а не провидец.

Корпус Фонтена имел совсем немного времени на подготовку к встрече с врагом. Но немного – это лучше, чем ничего. Все-таки они успели развернуть боевые порядки и установить временные ограждения. На левом фланге вкопали частокол, правый прикрывала крепость Дора. Ее лучники, укрывшиеся за прочными стенами, могли помочь отражать удары врага. Оставался центр. Его Фонтен постарался усилить настолько, насколько это вообще возможно. Шесть тысяч хорошо обученных всадников прикрывали тыл и были в резерве. Пехоты в распоряжении генерала было восемь тысяч.

Если в кавалерии керберийцы превосходили корпус Фонтена незначительно (их конный отряд насчитывал семь с половиной тысяч всадников), то в пехоте у них было подавляющее преимущество. Собрав все силы в один кулак, они получили двадцатитрехтысячную армию пехотинцев. И все это огромное войско они двинули против Фонтена.

Битва должна была стать решающей. Появившиеся ближе к вечеру керберийцы не бросились с ходу в бой: весь вечер подходили их резервы, заполняя обширное поле перед крепостью. Ночью десятки тысяч костров возвестили о том, что вся неприятельская армия собралась здесь.

С зарей затрубили рога, войска стали строиться в боевые порядки. Гигантский неповоротливый механизм приходил в движение. С ростом армии трудности с ее организацией растут в геометрической прогрессии. Лишь через пару часов лавина щитов двинулась навстречу войскам королевства – керберийцы пустили в действие пехоту. Стоило им приблизиться шагов на триста, как в дело вступили лучники. Как по сигналу, пехотинцы перешли на бег, стремясь быстрее сблизиться и сойтись врукопашную. Огромная толпа подобно морской волне с ревом и воем накатывала на порядки королевской пехоты.

Столкновение было ужасным: звон мечей, крики раненых, глухие удары оружия о щиты. Это была не та война, что появится позже, когда солдаты смотрят друг на друга издалека сквозь рамку прицела. Здесь враги сходились лицом к лицу. Керберийцы давили массой. Когда у тебя троекратное преимущество в численности, особые уловки не нужны. Какое-то время натиск удавалось сдерживать. Сотни врагов пали, но остальные все так же рвались вперед, не считаясь с потерями, и добились своего. Гигантской силы удар проломил оборону пехотинцев королевства. В какой-то момент солдаты дрогнули и стали отступать. Генерал понял, что еще минута-другая – и они обратятся в бегство. И это будет разгром, полный и окончательный.

– Кавалерия, вперед! – скомандовал Фонтен.

Конница ударила с фланга, вклиниваясь между своей и чужой пехотой и отсекая одну от другой. Тем самым она спасла солдат, позволив им отступить и перестроиться, но сама попала под удар. Понимал ли это Фонтен? Он не мог этого не понимать. Конница керберийцев ударила вслед кавалерии Фонтена, нанося ей огромные потери. Старый генерал плакал, видя, как тает его войско – лучшая конница королевства, дело всей его жизни. Это была жертва, сознательная и необходимая. Пехота откатилась на полтора километра и построилась за лощиной, играющей роль естественного рва. Кавалерия, неся огромные потери, остановила врага. И не только остановила, но и обратила войско неприятеля в бегство. Вот только для ее преследования уже не было сил. Потеряв почти половину состава, кавалеристы откатились обратно. Потери были огромными с обеих сторон. Порядки смешались, керберийцы были вынуждены отступить и начать переформирование своих пехотных рядов.

Генерал раздосадованно кусал ус. Сейчас бы ударить! Будь у него лишних пять тысяч кавалерии, это решило бы все…

Следующее утро принесло сюрпризы. Генерал наблюдал за строящимися для новой атаки керберийцами. Они не спешили. Понеся накануне большие потери, они по-прежнему чувствовали себя уверенно. Да, они потеряли примерно на тысячу солдат больше, чем противник, но зато процентное соотношение сил еще больше склонилось в их сторону.

Часа через полтора в боевых порядках неприятеля произошло странное оживление. Керберийцы уже двинули свои передовые тысячи вперед, как вдруг начали разворачивать часть пехоты в сторону своего левого фланга.

Вражеская кавалерия тоже не стояла на месте. Минут через двадцать половина ее устремилась в сторону того же левого фланга.

«Похоже, враг опасается флангового удара! – с удивлением подумал Фонтен. – Вот только кто может этот самый удар нанести?»

Единственное подкрепление, которого ожидал генерал, – это корпус генерала Арта. Но войска никак не могли оказаться здесь сегодня. Как бы ни были быстры легионеры, у них не могли вырасти крылья. Тем не менее мнимая ли была угроза или реальная, этим надо было воспользоваться.

– Вперед! В атаку! – скомандовал генерал. – Пехота – вперед! Кавалерия – вперед! Ударим сейчас, пока керберийцы не разобрались с тем, что происходит у них на левом фланге!

Воспользовавшись тем, что часть пехоты оторвалась от основных сил, Фонтен решил ударить по ней всеми имеющимися в его распоряжении войсками.

Сражение было не менее упорным, чем накануне. В строю центрального корпуса осталось около пяти с половиной тысяч пехотинцев и чуть более трех тысяч кавалеристов. Тем не менее им удалось обратить в бегство десятитысячный передовой отряд керберийцев. Оставшаяся кавалерия врага вступила в бой, но на этот раз у нее не было преимущества.

Фонтен благодарил случай, который помог ему вовремя нанести удар, не ведая, что причиной неожиданной тревоги в рядах врага была тысяча капитана Арантье, которая прорывалась по краю обороны противника.

Увы, силы были неравны. Брошенный ей навстречу трехтысячный отряд почти полностью уничтожил первую тысячу отборной кавалерии Фонтена. Около полутора сотен оставшихся в живых кавалеристов было рассеяно. К своему корпусу они смогли присоединиться лишь поздно ночью.

Еще один день был выигран, правда, опять с потерями. Войска Фонтена отошли на прежние позиции. Керберийцы же так и не смогли в тот день восстановить порядок и провести новую атаку.

Уставшие, измотанные двухдневными боями люди расположились на ночной отдых, генерал же серьезно задумался. Два дня он выиграл, нанес врагу ощутимый урон, но вместе с тем потерял более половины своего корпуса. Следующее нападение просто некому отражать.

Ночь давно вступила в свои права, но военачальник не спал, размышляя над своими дальнейшими действиями. Часа через два после заката в палатку заглянул его ординарец:

– Эр генерал, ты не спишь?

– Что-то случилось? – отозвался взволнованный Фонтен.

Ординарец улыбнулся:

– Капитан Арантье просит разрешения войти.

– Арантье? Где он, этот герой? – Генерал порывисто вскочил и выбежал из палатки.

Капитан был ранен в руку и пошатывался от усталости.

– Эр генерал, разреши доложить. Тысяча прибыла в твое распоряжение. Точнее – все, что от нее осталось. Сто пятьдесят три всадника.

Генерал шагнул вперед и порывисто обнял командира своей первой тысячи.

– Так это был ты, эр капитан! Вот кто ударил по противнику в самый нужный момент!

– Генерал Арт приказал прорваться к своему корпусу. Мы выполнили приказ. Мы выполнили свой долг.

– Ты просто не представляешь, друг мой, как вовремя вы подоспели. Павших жаль, я скорблю вместе с тобой о потерях, но мы должны защитить королевство.

– Какой будет приказ, эр генерал?

– Отдыхать. Всем отдыхать. А тебя я попрошу ненадолго зайти в палатку.

Арантье прошел вслед за генералом. Тот, невзирая на чины, лично подвинул капитану раскладной походный стул и приказал на него сесть.

– Рассказывай. Что на востоке? Где корпус генерала Арта?

– На востоке практически нет керберийских войск. В крепостях минимальные гарнизоны.

– Арт штурмовал крепости? Какие у него потери?

– Нет, генерал Арт не штурмовал крепости, лишь взял их в осаду. Сейчас весь корпус легионеров движется сюда. Они будут здесь через день.

– Как, всего лишь через день? – изумился Фонтен.

– Они выступили, как только получили донесение от разведки и идут очень быстро.

– Я знал, что из Арта получится толковый генерал. День – это хорошо – Фонтен погрустнел. – Но нам не простоять этот день. Если нас разобьют до подхода легионеров, то им тоже не поздоровится. Во что бы то ни стало надо согласовать действия.

Генерал достал карту:

– Где сейчас находится корпус Арта?

– Думаю, где-то здесь, – показал точку на карте Арантье.

– Отбери из тех, кто у тебя остался, лучших наездников. Надо доставить легионерам пакет. Сможете?

– Мы навели шороху в тылу у керберийцев, разбили все их конные разъезды. Думаю, у курьеров есть шанс проскочить.

– Отлично. Пусть через полчаса будут готовы отправиться в путь. А сам отдыхай, ты и так сделал больше, чем смог бы на твоем месте кто-то другой.

Арантье отправился отдать распоряжения. Генерал же, хотя и отослал своего капитана отдыхать, сам не собирался этого делать. Набросав депеши, он вручил ее курьерам, добавив основное на словах. Если все пройдет как планировалось, к рассвету должен быть получен ответ.

Часа два генерал шагал по палатке, пребывая в тяжелых раздумьях, лишь глубоко за полночь он задремал. Курьеры вернулись под утро. Сделав большой крюк, они смогли миновать порядки керберийцев и доставить пакет генералу Арту. Более того, они уже привезли его ответ.

Фонтен распечатал пакет, прочитал первые строки и нахмурился – прочитанное ему не понравилось. Генерал начал читать сначала, раздумывая, так ли он понял то, что было написано. Постепенно выражение лица Фонтена менялось. Если вначале оно было гневным, то в конце чтения скорее задумчивым.

Генерал посидел минут десять, собираясь с мыслями, затем вышел из палатки и начал отдавать распоряжения.

Утром керберийцы вновь стали выстраивать войска. Центральный корпус королевства сопротивлялся яростно, но сегодня они были намерены с ним покончить. Несмотря на то что полностью разбить его не удалось, корпус понес такие потери, что мало отличался от разбитого. Особенно радовало то, что наконец-то получилось серьезно потрепать непобедимую кавалерию бравого Фонтена. Еще один, последний удар – и об этом мифе можно будет забыть.

Главнокомандующий керберийской армией осматривал порядки противника. Та самая кавалерия, о которой он только что вспоминал, строилась для атаки. Вражеский генерал довольно потер руки. Похоже, сегодня Фонтен решил нанести первый удар с помощью конницы. Через полчаса построения были закончены, и керберийские пехотные тысячи двинулись вперед. Но стоявшая напротив них кавалерия повела себя странно – она двинулась было навстречу его пехоте, но резко повернула вправо и начала наращивать скорость.

«Хитрюга Фонтен решил предпринять обходной маневр», – решил керберийский генерал.

Керберийская конница была тут же переброшена на левый фланг, чтобы воспрепятствовать фланговому удару вражеской кавалерии. Повторять вчерашнюю ошибку и разворачивать часть пехоты к западу главнокомандующий не собирался. Пехотные тысячи продолжали следовать прежним порядком и через полчаса достигли расположения, занимаемого противником. Но лагерь королевских войск оказался пуст. Часть палаток и повозок были брошенными, ни людей, ни коней в лагере не было. Удар пришелся в пустоту.

Тем временем подоспело донесение от кавалерии. Королевская конница не стала атаковать с фланга. Не останавливаясь, она рысью уходила на запад.

Керберийский генерал растерялся, ему был непонятен такой маневр. Кавалерия бежала с поля боя? Не похоже. Уходили они очень организованно. И потом, куда делась вражеская пехота? Кербериец приказал остановить передвижения и выслать разведку.

Одна кавалерийская сотня отправилась по следам пехоты противника, вторая – по следам его кавалерии. Но и здесь вышла заминка.

Разведка, устремившаяся на север, нарвалась на засаду лучников и вынуждена была вернуться за подкреплением. Точнее – вернулись немногие оставшиеся в живых. Отправленная на место засады кавалерийская полутысяча не обнаружила там никого. Лишь к вечеру генерал получил нужные ему сведения: пехота королевства отошла на двадцать километров к северу и закрепилась на берегу небольшой речушки. На берегу той же реки тридцатью километрами западнее остановилась конница Фонтена.

Керберийский генерал улыбнулся, думая, что разгадал замысел Фонтена. Тот думает, что остановит их у реки и нанесет фланговый удар кавалерией. Вражеский генерал рассмеялся. Не с силами Фотена планировать такие действия. Его кавалерия больше численностью, она не даст кавалерии Фонтена внезапно ударить с фланга. На следующий день керберийская пехота походным маршем двинулась вперед. Кавалерии был отдан приказ выдвинуться левее и блокировать действия оставшейся кавалерии противника.

Керберийский генерал разгадал план противника, но все дело в том, что он разгадал только часть плана. Один очень существенный фактор остался без его внимания – двигаясь весь день и половину ночи, корпус генерала Арта вышел правее дороги, по которой предстояло двинуться керберийцам.

Именно такой план и предложил генерал Арт в своем письме Фонтену. Им необходимо было выиграть день, они его выиграли. Если численное преимущество по-прежнему оставалось на стороне керберийцев, фактор внезапности и расстановка сил теперь были на стороне королевства.

Пехота генерала Арта расположилась за холмами в двух километрах от дороги, кавалерия – на два километра дальше. Костров не жгли, чтобы себя не обнаружить, сваренный накануне обед раздавали холодным. Утомленный длительным маршем корпус с удовольствием воспринял отдых до обеда, пусть и в ожидании предстоящей битвы. Все, кроме разведки, отдыхали.

День перевалил за половину, когда охотник-лирок скользнул юркой ящерицей с вершины холма и поспешил к Арту с докладом.

– Командира, враги идут. – Лироки за время, проведенное в легионе, научились неплохо говорить на языке королевства, но произношение у них все равно оставалось странным.

– Отлично, – отозвался Арт. – Пехота? Кавалерия?

– Люди идут. Кони не видно.

Как и предполагал Арт, керберийцы перебросили свою кавалерию на противоположный фланг. Лишь бы керберийский дозор не обнаружил их раньше времени. Ага, как знал.

Другой дозорный (лучник из сотни Свилта) подбежал с докладом:

– Эр генерал, конный креберийский дозор направляется в нашу сторону.

– Большой?

– Десятка три всадников.

Арт кивнул головой. Такое развитие событий было предусмотрено.

– Возвращайся на место, действуйте по плану.

Лучник, пригибаясь, побежал на оставленную позицию.

Полсотни лучших лучников корпуса сидели в засаде. Они должны были вступить в дело, как только керберийская разведка спуститься в лощину, расположенную перед холмом. У трех десятков вражеской кавалерии не было шансов уцелеть. Возможно, придется расстрелять и коней… Если какая-нибудь испуганная лошадь выскочит из лощины без седока, это будет подозрительно. Лироки, правда, обещали поймать лошадей, да и не убежит тренированная лошадь далеко от упавшего седока. Но все ли они тренированы?

А не насторожит ли керберийцев пропажа их разведки? Разумеется, насторожит, но Арт рассчитывал, что произойдет это не сразу. Не должна же была разведка вернуться через пять минут, да и групп таких по округе несколько разослано. Пройдет какое-то время, прежде чем керберийцы поймут, что их разведка слишком долго задерживается. Что они предпримут? Пошлют вторую группу для проверки. Если она будет невелика, лучники справятся. Если велика… Не должна бы здесь и сейчас появиться большая кавалерийская группа, вся кавалерия противника на другом фланге, обеспечивающем заслон от кавалерии Фонтена. А если без шума все же не обойдется, придется начать атаку раньше, чем запланировано. Легионеры сидят на земле в полной готовности, задача им поставлена. Стоит им встать – и строй для атаки готов. Впрочем, план планом, а загадывать, как и что пройдет, – занятие неблагодарное. Как только загадаешь, обязательно что-то сорвется.

С первой фазой плана, впрочем, накладок не произошло. Стоило керберийской разведке скрыться из вида марширующей на дороге колонны, как лучники вступили в дело. Из полусотни выпущенных стрел ни одна не прошла мимо цели. Подбежавшие охотники-лироки принялись ловить коней. Засвистели боласы, спутывая ноги тем лошадям, которые пытались убежать. Лишь двух коней, слишком быстро метнувшихся в сторону, пришлось пристрелить. Арт не опасался, что ржание коней могут услышать на дороге: марширующая колонна создает ужасный грохот. Итак, с разведкой было покончено.

Как все-таки жаль, что профессиональных лучников в корпусе немного. Чтобы достигнуть искусства в стрельбе из лука, надо тренироваться годами. Новобранцы годны лишь для стрельбы по площадям. С тридцати шагов в мишень с человека ростом они попадут, но и только. Все же Арт считал, что это лучше, чем ничего. Лучников в легионе насчитывалось около тысячи, но лишь две сотни из них стреляли отлично, еще три сотни стреляли сносно. Оставшиеся пять сотен были совсем зеленые новички.

А кому легко? С профессиональной, хорошо обученной армией победит каждый. Но армия не становится профессиональной сразу. Королевство ведет войны не первый год, много ветеранов погибло в боях, вот и приходится тысячи комплектовать на две трети из новобранцев. В лучшем случае – наполовину. Хорошо еще пехоту за полгода удалось обучить. В комплекте с ветеранами пехотные тысячи представляли грозную силу хорошо отлаженного механизма. Нет, все-таки не так. Механизм подразумевает нечто механическое, заученное бездумно, повторяемое автоматически. И если сами приемы боя как раз такими и должны быть, то умение их применить там и тогда, где и когда они уместны, с механическим повторением не имеет ничего общего. Отработка основных приемов и инициатива, разумеется, не выходящая за рамки приказа.

«Не бежать бездумно вперед, смотреть по сторонам. Если видишь, что на товарища насели трое, – помоги. Если враг атакует сбоку – развернись, отрази удар и только после этого продолжай движение». У каждого – у рядовых, десятников, сотников и командиров тысяч своя инициатива. Например, командирам тысяч было дано право менять решение по ходу боя, если ситуация сложилась так, что действовать по заранее намеченному плану не получается. Это было большое доверие, но и большая ответственность. Просто выполнять приказ – легче, принять решение и нести за него ответственность – вот что непросто. Но безответственных людей Арт не допускал на командирские должности.

Наблюдение за дорогой продолжалось. Уже несколько тысяч керберийских пехотинцев прошли мимо позиций легионеров, когда в поле зрения наблюдателей появилась вторая группа разведки.

Предположение Арта о том, что любой план обязательно пойдет не так, оправдались в полной мере. Нет, группа не была слишком велика, но, видимо, керберийцы что-то заподозрили – их группа разделилась на две части, которые следовали метрах в трехстах одна от другой. Как только наблюдатели доложили об этом генералу легионеров, он понял, что настала пора действовать.

– Пехотным тысячам приготовиться, – отдал он распоряжение. – К кавалерии – курьера. Как только пехота начнет действовать, пусть смещаются левее и ударят по арьергарду противника. Еще одного курьера к Фонтену. Пусть выступает.

Посыльные разбежались выполнять распоряжения. С этой секунды план будущего сражения начал приводиться в действие.

Минут десять ушло на то, чтобы первая часть разведки поравнялась с засадой лучников. Они вынуждены были открыть стрельбу, иначе были бы обнаружены. Полтора десятка керберийских кавалеристов рухнули, нашпигованные стрелами, но вторая группа это заметила. Некоторые лучники пытались ее достать на пределе дальности, но почти безрезультатно. Группа потеряла двоих всадников, но это уже ничего не значило – более десятка кавалеристов летели галопом к своей колонне с сообщением о засаде.

Вместе с тем затрубили рога, подавая сигнал к атаке. Выстроенные в боевой порядок пехотные тысячи легионеров поднялись на вершину холма и двинулись быстрым шагом в строну керберийской колонны. Разведка керберийцев мчалась с докладом, но этого уже не требовалось – атака легионеров была и так прекрасно видна. Фронт удара растянулся более чем на полтора километра. Колонна керберийцев растянулась на все пять километров.

Впечатление, которое произвели стройные ряды атакующих легионеров на керберийцев, можно описать одним словом – паника. Войска были застигнуты на марше. Чтобы развернуться в боевой порядок и встретить врага, как полагается, им требовалось не менее часа. Легионерам же, постоянно ускорявшим шаг, было нужно не более пятнадцати минут на то, чтобы сблизиться с противником.

Керберийская армия была хорошо вымуштрована и привыкла исполнять приказы, но приказы запаздывали. Тысячники ждали приказания командующего, сотники – приказа тысячника. Рядовые? Рядовые вообще не получали никакого приказа. А если и получали, то был он невнятным – нечто вроде «пошевеливайтесь, бездельники». Организованного отпора не получилось.

Арт наблюдал за битвой с вершины холма.

«А мои пехотинцы смогли бы дать отпор, – подумал он. – Даже если бы не успели перестроиться».

Сопротивление керберийцев было недолгим. Через полчаса вся центральная часть керберийского войска бежала. Бежал и арьергард, по которому ударил полуторатысячный кавалерийский отряд лейтенанта Фолки.

Пехота легионеров разделилась на две части и стала теснить расколотые части керберийской армии. Вскоре навстречу пехотинцам Фонтена бежала и голова колонны, не выдержав натиска. Получив сообщение о начале битвы, генерал не стал медлить: развернув войска, он тут же двинул их навстречу противнику. Километров через пять уставшие от длительного бега керберийцы столкнулись с отдохнувшими за ночь и необычайно злыми из-за недавних потерь пехотинцами центрального корпуса. Это был конец керберийского авангарда.

Недолго продержался и хвост колонны, зажатый между пехотой и кавалерией легионеров. Паника уже сделала свое дело – в постоянно меняющейся ситуации керберийские военачальники не смогли сориентироваться. Еще через полчаса бежала уже вся неприятельская пехота, вернее, те, кто еще мог бежать. Что до керберийской кавалерии, то и здесь все сложилось по плану. С утра командир конницы наблюдал за кавалеристами Фонтена, появившимися на горизонте, но в бой вступать не спешившими.

Ближе к обеду на дороге развернулось сражение. Через полчаса керберийская кавалерия получила приказ – атаковать пехоту противника. Приказ удалось выполнить не сразу: их собственная в панике бегущая пехота помешала развернуть атаку. Когда, наконец поле расчистилось, то взгляду керберийских кавалеристов предстали две группы противника, ощетинившиеся глефами.

Кавалеристы выполнили приказ, но добраться до пехотинцев оказалось не так просто. Легионеры на удивление удачно действовали своим оружием, которое оказалось опасным и для всадников, и для их коней. Из-за спин пехотинцев без остановки били лучники, прореживая ряды кавалерии с каждым залпом. Вскоре к бою присоединилась и конница легионеров.

А что с бегущей пехотой? Выжидавшая до поры кавалерия Фонтена вступила в дело.

Капитан Арантье, принявший командование конницей на себя, был удивлен полученным ночью приказом, который гласил:

«Приблизиться в поле зрения вражеской кавалерии, но в бой с ней не вступать. Разбить в панике бегущую в вашу строну пехоту».

Приказ был удивительным, но Арантье не привык обсуждать подобные вещи. До обеда конница наблюдала лишь вражескую кавалерию и далеко на горизонте пехоту на марше. Но неожиданно все изменилось: кавалерия противника вступила в бой, а перед ними оказалась его пехота. Причем, действительно, не атакующая стройными рядами, а в панике бегущая.

У Арантье загорелись глаза, недобрая улыбка скользнула по его лицу. Вот он – случай отомстить за его почти полностью павшую тысячу.

– Кавалерия – вперед! – прокричал раненый капитан и первым пустил коня в галоп навстречу врагу.

Кавалерия пронеслась подобно смерчу, прореживая ряды уставших от бега и паники керберийцев. Покончив с ними, занялись почти разбитой к тому времени кавалерией врага.

Вражеская армия была наголову разгромлена двумя корпусами, уступающими ей в численности, – похоже, не численностью единой сильна армия. Кроме того, она сильна своим духом и талантом командиров. Мужество и стойкость Фонтена сделали свое дело. Прозорливость и талант Арта позволили обыграть полководца керберийцев. Его подход к обучению солдат и модернизация оружия тоже сыграли немалую роль.