Текст книги "Обязательное условие"

15

Дверь открылась со скрипом. Уходящий в неизвестность коридор казался темным и пугающим.

– Сейчас мы это дело исправим, – сказал один из спасателей и выпустил небольшого робота, который, объехав все помещения, расставил на равном расстоянии осветительные фонари.

Для спасателей эта процедура стандартная, в разных условиях им работать приходится. В том числе и тогда, когда требуется дополнительное освещение. Свет был не слишком ярким, но разглядеть то, что находилось внутри, было вполне реально. Можно заходить.

Комнаты тянулись в глубь холма, сменяя одна другую. Немаленькие кто-то катакомбы выкопал. Чего ради, интересно, старался далекий неизвестный копатель?

Помещения были мрачными. Когда-то действующее освещение сейчас не работало, воздух был застоявшимся и несвежим. Призрак запустения, казалось, витал в этих коридорах. Впереди шли спасатели, следом – Макс и Шарль. Люси, Жорж и Рома не пошли, решив остаться дома. Впечатлений им и так хватило. Кристофер тоже не стал лезть в подземелье, сказал, что подождет у входа, и просил позвать его, если найдут что подозрительное. Его робот перед этим объехал всю территорию и признаков взрывчатых веществ не обнаружил.

Некоторые помещения заполняли стеллажи, как пустые, так и занятые грузом. Ящики с продуктами, должно быть, давно испорченными. Сухой климат сохранил упаковку во вполне приличном состоянии, чего явно нельзя сказать о содержимом. Ящики с противогазами, штабеля с оружием – совсем древние экземпляры. Все покрыто пылью и местами ржавчиной. К чему готовились те, кто собрал здесь все это?

Далее шли водяные и воздушные фильтры. Мощные и давно уже не работающие. Генераторная с двумя агрегатами, когда-то вырабатывающими ток, и запасом топлива. Судя по всему, вполне рабочая на тот момент, когда это помещение было покинуто.

Кто, зачем, когда соорудил все это? На вопрос: «Когда?», наверное, можно будет ответить, подробнее изучив припасы и оборудование. Судя по всему, не менее двухсот лет тому назад. С остальным несколько сложнее.

Самый большой сюрприз, правда, из разряда неприятных, преподнесла последняя комната. В самых различных позах в ней располагались одиннадцать скелетов.

Кем были эти люди? Что здесь делали? От кого или от чего прятались? Наконец, отчего погибли? Судя по всему, на момент их смерти у них было достаточно воды и еды, было электричество и воздух. А они ушли из жизни, заминировав при этом входную дверь. Кого они так боялись? Загадка.

Тягостная атмосфера.

– Не удивлюсь, если их убил страх. Судя по всему, они были чем-то очень сильно напуганы.

– Вы знаете, Шарль, ваше предположение может оказаться не таким уж и неверным, – согласился Максим.

– К тому же сама атмосфера этого места действует угнетающе.

– Ага, призраки неупокоенных витают под потолком.

– Зря иронизируете. Этот вопрос более чем серьезный и до конца до сих пор не изученный.

– Здесь я вынужден с вами согласиться. А атмосфера действительно тягостная.

Спасатели быстро все осмотрели и поспешили на выход. Им нечего было здесь делать. Те, кому они могли бы помочь, умерли много лет назад. А то, что здесь есть, может быть интересно разве что историкам.

– По крайней мере, насчет смерти одного из них, – Шарль кивнул на скелеты, – можно сказать с определенностью. Посмотрите на того, что в дальнем углу.

Рука сидевшего в дальнем кресле скелета сжимала старый, заржавленный пистолет. Другая рука свалилась с кресла, уронив на пол осколок кирпича, которым на стене он вывел несколько слов: «От судьбы не спрячешься».

Макс ярко представил себе эту картину. Последний из оставшихся в живых обводит задумчивым взглядом своих мертвых товарищей, затем пишет на стене эту фразу, садится в кресло и спускает курок. Финал.

– Очень символично, Шарль, вы не находите? «От судьбы не спрячешься». Они спрятались в этом подземелье, запаслись водой и продуктами, оружием и топливом для генераторов. Они закрыли и заминировали дверь. Но самого главного врага они так и не смогли победить – свой страх.

– Вы так считаете, Макс?

– Здесь трудно сказать определенно, можно лишь предполагать. Судя по всему, они чего-то очень боялись. Была эта опасность реальной или надуманной, не берусь утверждать. Но ваше предположение кажется мне все более логичным – их убил собственный страх.

– Пойдемте отсюда, Макс. Пусть с этими бедолагами разбираются ученые. Мы здесь помочь уже никому ничем не можем.

Задерживаться в гостях Макс и Шарль не стали. Попрощались с Люси и ее мужчинами и отправились к дому Макса. Спасатели остались ненадолго, чтобы объясниться с хозяевами участка (вот уж невеселый для них будет сюрприз) и дождаться тех, кто в дальнейшем будет заниматься изучением этой находки. Эти проблемы уж точно не имеют отношения к Шарлю и Максу.

– Спасибо, что согласились помочь, Шарль.

Погода улучшилась, тучи разошлись, и собеседники расположились в саду у маленького водопада. Созерцание бегущей воды всегда действовало на Макса умиротворяюще, позволяя привести мысли в порядок.

– О чем разговор, Максим! Или вы считаете, что я мог не прийти на помощь пострадавшим в катастрофе?

– Вовсе нет. Я как раз убежден в обратном.

– Я вот все думаю о тех несчастных. – Свенсон кивнул головой. – Что заставило их закопаться в землю?

– Страх – интересная вещь, Шарль. Он может быть как полезным, так и вредным. Чего боялись именно те, кого мы обнаружили? Не знаю, может, историки что-то найдут.

– Полезным? Как же он может быть полезным?

– Так происходит со многими вещами. Все дело в количестве. Начнем с того, что чувство самосохранения – это тоже страх. Но, согласитесь, страх, совершенно необходимый. Страх наказания является сдерживающим фактором от противоправных поступков для тех, у кого нет сдерживающих факторов морального плана. Страх возможных ответных действий сдерживает большую часть агрессивных устремлений там, где другие доводы не действуют. Это как последний аргумент разума. Но страх же часто является поводом для агрессии, когда вытесняет собой все другие чувства. Умеренные опасения полезны, неумеренные – губительны. Такой вот парадокс.

– Да, Макс, пожалуй, вы правы.

– Знаете что, Шарль, а пойдемте пообедаем. Я угощу вас фирменными разогретыми полуфабрикатами: – Макс улыбнулся. – Приходится иногда довольствоваться и таким. Не всегда есть время соорудить что-то более сложное. Съедим по размороженному готовому обеду и покончим с этой грустной темой. Ваше расследование – вещь более важная. Не пора ли нам к нему вернуться?

Свенсон наблюдал за тем, как гостеприимный хозяин достал из холодильника парочку готовых замороженных обедов и поместил их в кухонный агрегат, а затем набрал на его панели: «Чай, две чашки». Мысли Шарля вернулись к тому, ради чего он, собственно, и прилетал к Максу уже не первый раз. За эти дни он смог понять, пожалуй, гораздо больше, чем за два месяца предыдущей работы. Не хватало самой малости. Того, что объединит все кусочки головоломки в единую картину и позволит сделать вывод.

– Вы мне очень помогли, Макс. Многое стало понятнее. Только вот каковы причины? Почему лурианцы свернули свою миссию?

– Не знаю, Шарль, не знаю!

– И у вас нет никаких предположений?

– Предположений? Есть кое-что. Мне кажется, здесь имело место большое недоразумение. А молчат они потому, что просто не понимают, как реагировать. Они в растерянности, я полагаю.

– Что за недоразумение? Почему вы не сказали о своих подозрениях раньше?

– Ну, во-первых, потому, что это всего лишь предположения. К тому же неясные, на уровне интуиции. И потом, раньше вы просто не восприняли бы их всерьез. Отмахнулись бы, как от версии несостоятельной.

– А сейчас?

– А сейчас я поделюсь с вами своими размышлениями, а вы уж сами решайте, насколько они могут оказаться близкими к действительности.

– Что ж, я готов. Обещаю выслушать вас внимательно.

Макс пару секунд помолчал, собираясь с мыслями и решая, с чего лучше начать.

– Видите ли, представления о себе как о личности играют в обществе лурианцев большую роль. Помните, я вам пересказывал рассказ Мошла о его друге, которого зовут Долр?

– Это тот, который добровольно отправился в монастырь за превышение допустимого уровня деструкции?

– Ну да. Насколько я понял, это не совсем монастырь, но что-то очень схожее, но речь сейчас не о формулировке. Так вот, это не что-то исключительное. Сам-то случай довольно редкий, а вот оценка своих действий для лурианцев очень важна и обязательна. Точнее, самооценка. На этом построено их общество. Вопросы «кто я и что здесь делаю» для них не абстракция. Вопросы эти для них вполне конкретны. И в том, что касается конструкции и деструкции, тоже. Да, им приходится бороться с противоправными действиями отдельных сограждан. Не бывает так, чтобы все были одинаковы даже в таком ориентированном на традиции обществе, как у них. Так что без спецслужб и армии обходиться пока не получается. Время от времени им приходится предпринимать определенные меры. И следовательно, невольно способствовать деструкции. Это при их-то самооценке! Вот они и решили этот вопрос по-своему. Вынужден прибегать к разрушениям – компенсируй их конструктивными действиями. От этого и уровень допустимой деструкции зависит. От того, каков данный лурианец как конструктор. Об этом мы уже говорили. А вот тот, кто не соблюдает обязательного условия, для них – разрушитель.

А теперь представьте, Шарль, что они узнают о том, что такого понятия, как уровень допустимой деструкции, нет у землян. Нет того, что в их глазах является определяющим фактором, который позволяет обществу существовать и двигаться вперед. Того, что ограничивает деструкцию. Какая у них реакция? Недоумение. Это что же, одни разрушители вокруг? А как же тогда уровень развития общества? Как в таком случае относиться к окружающим?

– Они посчитали, что у нас нет сдерживающих факторов, препятствующих разрушениям? Но ведь это не так!

– Конечно. Они сами понимают, что здесь что-то не так. По крайней мере, они сомневаются, поэтому и молчат. Просто не знают, как к нам относиться.

– Знаете, Макс, пожалуй, это может оказаться правдой. Это единственная причина, многое объясняющая. А скажите, ваши последние изыскания в области металлургии и строительства никак не связаны с лурианцами?

Гость смотрел вопросительно, а хозяин не торопился с ответом.

– Вы знаете, Шарль, возможно, в этом действительно что-то есть, – наконец произнес он. – Может, нам пора сделать границы, позволяющие дать себе оценку, более четкими?

Свенсон задумчиво покачал головой:

– Может быть, Макс, может быть. Об этом стоит подумать, только вопрос этот не из тех, которые решаются быстро. А вот с лурианцами хотелось бы найти общий язык как можно скорее.

– Вы уверены, Шарль, что это не может подождать? Мне кажется, небольшая пауза была бы нам только на пользу. Позволила собраться с мыслями и выработать план действий.

– Может ли этот вопрос подождать? Не знаю, Макс. Подождем прибытия на землю космического разведчика. Тогда будет ясно, насколько реальна угроза от неизвестной негуманоидной расы. Есть ли у нас время, чтобы ждать?

Часть вторая

1

«До», «ре», «ми», «фа». Какое счастье! Это просто праздник какой-то! Ну надо же, уже на вторую октаву пошел!

– Что, Трофимыч, слушаешь, как генератор поет? – Капитан едва заметно улыбнулся.

– Главное, Кэп, не как он поет, а что. – Механик ласково, как живое существо, погладил пульт управления генератором гравитационных волн. К технике он относился бережно, можно сказать, с любовью. И она ему отвечала тем же – старалась не подводить и работать исправно.

– И что же он поет?

– Песню жизни. Вот это музыка! Такое я готов слушать часами. Лучшая мелодия, которую можно себе представить.

– Это верно. Только правильнее будет сказать: песню пяти жизней. Жизни наши сейчас взаимосвязаны как никогда. Ты вот что: когда дойдет до «соль», сбрось волну в одну десятую номинала. Не надо нам раньше времени выводить генератор на максимум. Долго нам номинал не удержать и лучше бы подгадать его к моменту атаки.

– Когда она будет, эта атака? – поинтересовался механик.

Риторический вопрос. И Кэп, и Трофимыч имели на этот счет совершенно одинаковые сведения. Тем не менее капитан ответил:

– Думаю, часа четыре у нас в запасе есть.

Трофимыч кивнул, соглашаясь, и обернулся к пульту управления.

Генератор действительно пел. Точнее, он менял тональность звука по мере увеличения своих оборотов, проходя по пути от минимальной мощности до максимальной не менее двух полных октав. Вот эту-то музыку и слушал Трофимыч. Как звучит надежда? В данный момент она звучала для экипажа «Легаса» как нота «фа».

Космический разведчик «Легас» вторые сутки уходил от преследования трех неопознанных кораблей. Вот вам и встреча с братьями по разуму. Ситуации разные бывают, но зачем же сразу стрелять? Не так представлял себе экипаж эту встречу, совсем не так. Взять хоть лурианцев. С ними тоже не все гладко, но до конфронтации не доходит. А здесь? И хорошо еще, что им повезло участвовать в испытаниях этой новинки – генератора гравитационных волн, а то могли бы уже больше и не лететь. Такой великолепный корабль чуть на атомы не распылили. Варвары, да и только.

«Легас» был немал – это вам не какая-то там прогулочная яхта. Дальний космический разведчик – аппарат довольно внушительный. Относится он как минимум к среднетоннажному составу. Одних только вспомогательных роботов на борту наберется полтора десятка. Если вы собрались бороздить просторы Вселенной так далеко от дома, автономный ресурс корабля должен быть соответствующий. И ремонтная база, конечно, тоже – в дальнем космосе оборудованных стоянок нет. Что захватили с собой, на то и может рассчитывать экипаж.

Об этом разговор отдельный. Без хорошего экипажа никуда. При всей величине «Легаса» большим экипаж быть не может. Ресурсы не бесконечны, и все, что хотелось бы, с собой не возьмешь. На ближнем рейсе корабль такого объема может принять на борт добрую сотню человек. А если хотите лететь подальше, увы и ах. Экономия и еще раз экономия. В данном случае сокращение численности людей, присутствующих на борту, дабы можно было отправиться в путь, не пренебрегая некоторыми удобствами.

Не может экипаж быть и слишком маленьким. Автономный поход – это такая непредсказуемая штука, когда случиться может все что угодно. И в самых разных нестандартных ситуациях нужно принимать решения. Автоматика – вещь замечательная, вот только в полете случается множество событий, не предусмотренных никакими инструкциями и техническими заданиями. И здесь уже без человека никуда.

Да что там говорить, правильно подобранный экипаж – это серьезная сила. А уж такие везунчики, как экипаж «Легаса», – и подавно. Везунчики для других. Для тех, кто не знает, что любое везение на девяносто процентов состоит из профессионализма, слаженности коллектива, дружбы. Она тоже на пользу общему делу. И всего лишь на десять процентов все зависит от удачи и, что там скрывать, вовремя пойманного куража. Это так – рецепт для внутреннего употребления. Для всех остальных он скрывается за одним емким, но не совсем понятным словом – везение. А тот, у кого весь расчет строится на удаче, увы, обычно попадает впросак.

Все вместе они – слаженная команда. Но отдых пока никто не отменял. По одному они тоже немало стоят, так говорили многие. Еще лучше – вдвоем. Так, как сейчас, когда в рубке «Легаса» находились лишь капитан корабля, именуемый между собой не иначе как Кэп, и главный (он же единственный) механик, которого вся команда называла по-простому – Трофимыч. Из этого, впрочем, не следовало, что механик был намного старше остальных членов команды. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Просто вид он обычно имел глубокомысленный и сосредоточенный, склонен был к размышлениям и неторопливым рассуждениям, что прибавляло ему солидности в глазах окружающих и заставляло именовать по отчеству.

Кроме этих двоих в рубке (о чудо!) присутствовал пассажир. Это было явлением неординарным. Не пассажирский транспорт дальний космический разведчик. Посторонние на нем бывают крайне редко, а уж такие очаровательные пассажирки – тем более.

Профессор Ника Зелинская чувствовала себя в рубке слегка не в своей тарелке и по мере сил старалась этого не показывать. С другой стороны, корабль на летающую тарелку не был похож совершенно. Как-то не прижилась у земных космических аппаратов форма диска. Вот у лурианцев такое вполне возможно с их любовью ко всему закругленному.

Помимо тех, кто находился в рубке, были и еще два члена экипажа – доктор и микробиолог Иржи и программист Вячеслав. Здесь они сейчас отсутствовали по той причине, что были принудительно отправлены капитаном на отдых с применением электросна. Пока была такая возможность. Пока отрыв от неопознанных кораблей еще сохранялся. Пусть отдыхают, им еще работать и работать. В лучшем случае, не одни сутки. А в худшем? О худшем и говорить не стоило.

От неизвестных кораблей пока удавалось отбиваться. Но в скорости они «Легас» превосходили. Догонят, однозначно догонят. Вот тогда будет не до отдыха, а пока пусть ребята поспят. Что касается гостьи, то ее в режиме не ограничивали.

Профессор на космическом разведчике находилась по делу. Можно сказать, по делу всей ее жизни. Ника Зелинская была ксенобиологом. Присутствие женщины на борту космического разведчика – дело не совсем обычное. Так уж получилось, что сама природа, сделав мужчину в определенной степени скитальцем, определила женщине удел существа домашнего, любящего уют. Но жизнь полна исключений. Так и для профессора Зелинской ветер дальних странствий был мил и приятен. Тем более что путь ее лежал к такой исключительной находке.

Первое появление Ники на борту «Легаса» вызвало у экипажа невольную бурю эмоций, лишь малая часть которых была на поверхности. О тех же, что остались в глубине, говорить можно очень долго.

А все начальство! Раньше совсем не отмечалась его предрасположенность к шуткам.

Кэпа уведомили о том, что с ними отправится профессор ксенобиологии, но слишком кратко. Должно быть, чтобы не вызвать раньше времени всплеска возмущений. Нет, ну это надо… Профессор и профессор. Скажите, какие у вас возникают ассоциации со словом «профессор»? Кэп представлял пассажира седеющим старцем, непременно с бородой. Немного чудаковатого и сухощавого.

Каково же было удивление экипажа, когда на пороге появилась очаровательная брюнетка лет тридцати. С улыбкой протянув руку, дама представилась:

– Ника Зелинская, профессор ксенобиологии.

Экипаж замер в немом изумлении. Первым опомнился Иржи, огласив мучивший всех вопрос.

– А разве такие профессора бывают?

Ника улыбнулась мило и дружелюбно: «Бывают».

И что, спрашивается, было делать? Согласие на присутствие профессора на борту Кэп уже дал. Нет, конечно, можно было отправиться в управление дальней космической разведки и потребовать объяснений. Только чувствовал капитан, что все это без толку. Раз уж направили к ним даму, значит, на то были серьезные основания. Что за наука вообще эта ксенобиология? Может, в ней пока нет профессоров-мужчин? Или, действительно, все они седые старцы, не способные переносить нагрузки дальних космических путешествий?

И чего бы ему возражать, спросите вы. Сейчас не те времена, когда присутствие женщины на корабле может спровоцировать споры, вызванные естественным мужским стремлением. Наука, слава богу, шагнула вперед. Изменения в генокарте – непременное условие для тех, кто много месяцев бороздит просторы космоса. Но кроме всего прочего остается еще чисто человеческое общение, и оно тоже может таить немало подводных камней. Тем более когда собеседник – такая милая дама.

К счастью, большинству опасений Кэпа не суждено было осуществиться. Ника была мила и приятна в общении. Не слишком навязчива и совсем необидчива. Будь иначе, Кэп оставил бы ее на первой стоянке, куда «Легас» зашел для техобслуживания и дозаправки. Конечно, это был бы скандал, но капитан готов был пойти на это ради ровных отношений в коллективе. Но Ника совсем не оказалась помехой в походе, и к крайним мерам прибегать не пришлось. Как оказалось, тем хуже для нее – теперь она и попала вместе со всеми в эту неприятную историю с нападением неизвестных кораблей.

Несмотря на нависшую над ними опасность, Ника была счастлива. Нет, она, несомненно, была расстроена сложившейся ситуацией. Вполне понятная человеческая реакция. И нет ничего удивительного в том, что видимая опасность вызывает определенное волнение, тем более у женщины. Но при всем при том она была еще и рада. Наконец-то ее науке, долгие годы остававшейся теоретической, нашлось и практическое применение. Не каждому ученому выпадет шанс исследовать брошенный лагерь. И оставили этот лагерь не земляне и не лурианцы, скорее всего, вообще не гуманоиды. Вот это и согревало профессора, несмотря на такое негостеприимное поведение встреченных «Легасом» неизвестных кораблей. Мысленно она постоянно возвращалась к исследованному ими месту стоянки негуманов.

Лагерь был совсем небольшой – стоянка для ремонта. Брошенная разбитая секция, немного второстепенного оборудования, следы проводимых работ. Осталось немного, но вполне достаточно, чтобы понять – люди такими устройствами пользоваться никак не могут. Не предназначено все это для рук. И для ног тоже. В общем, праздник ксенобиологии. Все прошло просто замечательно. Собрали материал, отправили на Землю первый краткий отчет. Хотелось бы более полный, но слишком уж много ресурсов потребляет сверхдальняя связь. Самое бы время домой. И вот тебе на, на обратном пути – такая неприятность. Не те ли это нежданные гости, чей лагерь они посетили?

А все началось вполне обычно. На вахте был Вячеслав. Естественно, он первым и заметил приближение объектов, на тот момент неопознанных. Их было три, и двигались они слишком подозрительно, не так, как полагается двигаться случайным космическим телам, таким, например, как кометы. Они шли синхронно и слишком быстро, меняя курс и ускорение. В общем, странно.

Как и полагается в таких случаях, Вячеслав объявил предварительную тревогу и вызвал в рубку капитана.

Сон с Кэпа слетел в одно мгновенье, едва он взглянул на мониторы.

Картина действительно была необычной. Не зря Вячеслав беспокоился.

– Ничего себе! И давно у нас это?

– Недавно. Как только я понял, что здесь что-то не то, сразу вызвал тебя.

– Да, картина любопытная. Как думаешь, корабли?

– Похоже, правда?

Вячеслав ждал подтверждения своим опасениям или надеждам – как посмотреть. Одно от другого находится совсем недалеко.

– Весьма похоже. И, судя по всему, корабли не наши, – согласился Кэп.

– И не лурианцев, насколько я понимаю.

– Неужели хозяева лагеря? Негуманы? Интересно, какие они? Ты вот что, Слава, вызывай ребят. Такой случай! Похоже, они идут пересекающимся с нашим курсом. Так или иначе, нам с ними не разминуться.

Через десять минут вся команда собралась в рубке и с нетерпением ждала приближения незваных гостей. Случай был исключительный, поэтому единственного на данный момент пассажира «Легаса» в рубку позвали тоже. Тем временем корабли начали странный маневр.

– Они что, нас обходят? – спросил сразу у всех Иржи.

Кэпа этот странный маневр тоже беспокоил. С чего бы, спрашивается, неизвестным вести себя так подозрительно?

– Трофимыч, зазеркаль корпус. И батареи на полную зарядку от обшивки, – распорядился капитан.

– И то и другое?! Кэп, ты думаешь, они могут применить лазер?

– Думаю не думаю, а подстраховаться не помешает. Не нравится мне их построение.

– Так может, не зеркалить? Снимем энергию с обшивки, аккумуляторы заодно подзарядим.

– Да нет, не тот случай, чтобы рисковать, – сказал Кэп, секунду поразмыслив.

Прав был капитан, ох как прав. Лазеры ударили одновременно. Со всех трех кораблей сразу. Индикаторы энергопотока зашкалили. А ведь корпус отразил большую часть энергии. Замечательная штука – изменяемый коэффициент отражения поверхности.

– Трофимыч, а батареи надо бы разрядить. Куда энергию в следующий раз принимать будем? – Реакция Кэпа была быстрой. Пусть не дружественной, но вполне предсказуемой.

– И куда мы ее?

– Как куда? А метеоритная пушка на что? Кто к нам с лазером придет, тот им же и получит. Слишком уж они беспечны.

– Сейчас сделаем, Кэп. Посмотрим, чем они дышат. У них даже обшивка не зеркальная. На что надеются?

– Вот сейчас и увидим.

Тонкий луч лазера из метеоритной пушки преодолел расстояние до ближайшего агрессора и… Ничего. Лишь за секунду до этого изображение незнакомых кораблей чуть дрогнуло и размылось.

– Ну как, Трофимыч, есть результат?

– Не поверишь, Кэп, никакой реакции.

Странно. Это было странно.

– Куда же делась энергия выстрела? Может, они, как и мы, ее в накопители отводят? – удивился биолог.

– Сомневаюсь я что-то, – нахмурив брови, сказал механик. – Да, у нас хороший преобразователь энергии, но он справился лишь потому, что мы сделали обшивку зеркальной и отразили более девяноста процентов энергии лазеров. Преобразовать полностью энергию нашего противометеоритного лазера, направленную в одну точку? Слишком уж это… Нет, что-то здесь не так. Это какую обшивку надо иметь, чтобы ее лазер не прожег!

– Нам до таких материалов еще о-го-го как далеко, – расстроился программист.

– Не спеши делать выводы, Слава. Сейчас мы на этих космических агрессоров посмотрим попристальнее. Есть у меня одна мысль. – И Кэп начал колдовать с оборудованием терминала.

– Точно, так и есть. Они крутятся! – сказал он чуть удивленно.

– Как крутятся? – Все находящиеся в рубке обернулись к капитану.

– Судя по всему, очень быстро. Понимаете, луч просто не успевает нагреть поверхность корпуса. Это как быстро провести рукой над пламенем свечи. Обжечься просто не успеваешь.

– И как я сразу не догадался?! – разочарованно вздохнул механик.

– А как они так быстро крутятся, вот в чем вопрос? И какая при этом должна быть центробежная сила? Это же просто кошмар, – удивился Иржи.

Здесь механик не преминул блеснуть эрудицией.

– Так весь корабль может и не крутиться совсем. Достаточно крутиться внешней оболочке.

– Нет, я все-таки не понимаю, почему лазер их не поразил? – удивилась ксенобиолог Ника. – Это же такая энергия. Тераватты мощности.

Что с ней поделаешь – не техник. К тому же милая дама. Зато в своей профессии сильна, а это важно.

– Вам, уважаемая Ника, как человеку, далекому от техники, вполне простительно этого не понимать. – Трофимыч улыбнулся как можно любезнее. – Ладно, так и быть, объясню доступно. Вы правы, несомненно, тераватты мощности – это большая сила. Наш лазер без труда режет метеориты средних размеров. А знаете почему?

– Должно быть, потому, что он мощный, – улыбнулась в ответ Ника.

– Ну это, конечно, тоже. Но в основном потому, что эта мощность вся сконцентрирована в одной точке. И что в этом месте происходит?

– Что? – заинтересованно спросила ксенобиолог.

Ей и в самом деле было любопытно. Она профессор и женщина. А значит, существо, вдвойне любознательное.

– В этой точке происходит нагревание и испарение материала, – пояснял Трофимыч. – Вот только на нагревание материала необходимо время. Пусть минимальное. Пусть десятые или сотые доли секунды. А теперь представьте, что нагревать надо не точку, а поверхность, скажем, в один квадратный метр. Для того чтобы нагреть всю поверхность до температуры плавления, требуется в сотни, а то и в тысячи раз больше энергии. Вот, смотрите. Возьмем огонь.

Легко сказать. Взять огонь на космическом корабле – дело совсем непростое. Открытый огонь на космическом корабле – явление, совершенно противопоказанное. И вовсе не в целях противопожарной безопасности. Важнее другое. Процесс горения сопровождается поглощением кислорода. Вот это-то и является главным противопоказанием применения открытого пламени в каких-либо целях на борту космического корабля.

Разве что в качестве эксперимента. Трофимыч набрал на пульте управления какую-то команду и обратился к микробиологу:

– Иржи, ты не одолжишь мне один бумажный лист из твоей антикварной записной книжки?

– Зачем он тебе?

– Ради эксперимента.

Эксперимент – это святое. Два экспериментатора всегда поймут друг друга, пусть один из них техник, а другой биолог.

– Разве что ради эксперимента.

Иржи со вздохом достал свою записную книжку и вырвал из нее бумажный лист. Большая редкость, кстати. Для таких вот любителей и оригиналов, как он. Все-таки бумага очень непрактична. Емкость для отображения информации крайне невелика, стереть изображение проблематично. Иное дело – планшет. А бумага? Разве что производить впечатление на знакомых редкой диковинкой или держать ее просто для своего удовольствия. В виде записной книжки, в которой почти нет записей.

В общем, бумага для показательного эксперимента нашлась. Теперь требовалось найти открытый огонь. Не так просто, скажете вы. Но механик не был бы механиком, если бы не смог решить эту маленькую техническую проблему. Через несколько секунд в рубку въехал ремонтный робот с газовым резаком.

– Одолжи-ка мне эту штуку, любезный. – Механик потянул к себе резак.

Робот одобрительно пискнул. В его простом интерфейсе не было предусмотрено устной речи. Трофимыч подвинул к себе резак. На оборудовании космических разведчиков, как правило, было предусмотрено ручное управление. Триста процентов надежности. Как-никак это дальний космический полет.

Нажав на кнопку запала, механик зажег маленький огонь.

– Вот смотрите, Ника. Этот простейший газовый резак с плазменным, конечно, не сравнится, но иногда и он бывает востребован. Сейчас температура пламени около восьмисот градусов, при резке она составляет более трех тысяч градусов. Но нам столько не надо. Теперь проведем эксперимент. Подержите.

Ника без возражений взялась помогать в эксперименте, пусть эта помощь сводилась всего лишь к держанию резака. Ведь этот маленький опыт проводили для нее. Трофимыч приступил к эксперименту. Он быстро перемещал лист бумаги над огнем в одну сторону, затем в другую. Лист оставался целым.

– Вот, видите, бумага просто не успевает нагреться до нужной температуры. А теперь на секунду остановим движение. Смотрите, лист моментально вспыхнул. Да простят нас газовые фильтры. Все, дружок, ползи назад в ангар, – это Трофимыч уже роботу.

Робот вновь пискнул и, развернувшись, отправился обратно, неся водруженный на место резак.

– Спасибо вам за весьма познавательную лекцию. Я не слишком вас отвлекла? – Ника улыбнулась.

– Что вы, иногда полезно вернуться к основам, порой это помогает правильнее разобраться в ситуации. Так что вся эта небольшая демонстрация была как раз к месту. Может, это наведет нас на мысль, которая окажется ценной. Лазер-то наш оказался бесполезным против чужаков. Скоро перед нами встанет резонный вопрос, как быть дальше.