Текст книги "Обязательное условие"

– Вот-вот. И какие будут предложения? – поинтересовался Кэп. – Демонстрация у тебя получилась отлично. Навела на какие-нибудь мысли?

– Предлагаю дождаться распоряжений капитана! – браво отрапортовал Трофимыч.

– Вот хитрец, выкрутился. Ладно, распоряжаюсь – всем усиленно искать выход.

Кэп тоже был мастер словесной пикировки. Велась она скорее в шутку. Серьезность создавшейся ситуации и так все понимали, даже нечаянный пассажир.

– Внимание, противник выпустил ракеты, – сообщил Вячеслав. Он, не отрываясь, смотрел на экраны радаров.

– Слава, сбрось магнитные и термические ловушки, – распорядился капитан.

– Сделано, ловушки пошли.

– А вдруг ловушки на них не действуют? – предположил Иржи.

– Вот сейчас и увидим. Пять минут до срабатывания.

На встречных курсах ракеты сближались с ловушками довольно быстро. Гораздо быстрее, чем с «Легасом». Результат не заставил себя ждать.

– Есть, сработали! – раздался радостный крик членов экипажа. Яркие вспышки, закрывшие на несколько секунд половину обзорных экранов, сообщили о взрыве ракет. – Все ракеты уничтожены.

– Нет, не все. Осталась еще одна. Слава, ловушки еще есть?

– Нет. Ловушек больше нет.

– Печально. Сколько до контакта?

Контактом Кэп назвал тот неблагоприятный случай, когда ракета сможет догнать «Легас». Тьфу-тьфу-тьфу. Лучше от таких случаев подальше.

– Если ничего не изменится, ракета догонит нас через семнадцать минут.

Сама собой ситуация точно не изменится. Надо что-то предпринять.

– Необходимо ее чем-то отвлечь. Трофимыч, на тебя вся надежда. Ты у нас технический гений.

– Вот так всегда. Чуть что, сразу Трофимыч… – Механик, ворча, отправился в служебные помещения.

– Трофимыч, может, тебе помощь нужна? – через пару минут вызвал его Кэп.

– Если перестанете меня отвлекать, будет замечательно.

Через пару минут из ремонтного шлюза стартовало странное сооружение. Формой своей оно не соответствовало ни одному известному устройству, даже тем, которые описаны в самом пространном каталоге.

Устройство быстро летело в сторону ракеты, догоняющей корабль.

– Трофимыч, чем ты в нее запустил? – поинтересовался капитан, наблюдая эту странную картину.

– Пришлось пожертвовать малым метеорологическим зондом.

– Послушай, старина, не хочу тебя расстраивать, но боюсь, на зонд она не среагирует. Наверняка по теплу наводится, – прокомментировал Кэп.

– А то я не знаю. Не отвлекайтесь. Сейчас увидим.

На экраны все смотрели с тревогой и надеждой. Трофимыч из ангара, все остальные из рубки.

– Есть! – восторженный крик вырвался у всех одновременно. Куда там футбольным болельщикам! Оно и понятно, их-то ракетами сбить не пытаются.

С видом победителя механик торжественно вошел в рубку.

– Старина, признавайся по-хорошему, что ты сделал со спутником?

– Да ничего. Спутник как спутник. Правда, пришлось к нему прикрепить малого ремонтного робота, того, что приезжал к нам в рубку, и факел на резаке побольше включить. Жаль малыша. Предупреждаю сразу – роботов у меня мало, так что разбрасываться ими направо и налево я не собираюсь.

– Трофимыч, ты гений.

– То-то. А помнишь, что ты сказал мне при знакомстве?

– Ну, с кем не бывает – погорячился. Да и случай, согласись, был подходящий.

На лицах косморазведчиков появились многозначительные улыбки. История была и в самом деле забавная. Кто же знал, что впоследствии она в числе прочих будет способствовать большой известности «Легаса» среди космолетчиков.

– Трофимыч, ты знаешь, что ты сделал? Ты только что сочинил еще одну легенду, которую будут рассказывать про нас во всех портах, гадая притом, байка это или было на самом деле. Сбить ракету, запустив в нее ремонтным роботом, – это что-то. Нам бы только добраться до них. До этих портов.

2

Стоит вам зайти в бар в любом космопорте человеческой зоны обитания, и среди баек и новостей вам непременно расскажут какую-нибудь новую историю о космическом разведчике «Легас». Что в этих рассказах правда, а что выдумка, не знает, пожалуй, никто. Вот только тема приключений косморазведчика «Легас» – одна из самых популярных среди тех, кто бороздит космическое пространство, будь то военно-космические силы, или гражданские пилоты, или же вольные бродяги, ждущие подходящего фрахта. Космические байки нужны всем, куда же без них. И ребята с «Легаса» неожиданно для себя как раз и стали героями таких историй. А почему? Все дело в тайне.

Тайна эта из разряда таких, за разгадку которых героя будут месяц поить пивом все вольные капитаны. И работающие по найму, кстати, тоже. Быть может, потому, что он такой один – «Легас»? Не «Заря», «Восход» или «Сокол», коих с различными дополнениями вроде «восходящий», «парящий» и тому подобное наберется немало. Чтобы не запутаться, им приходится присваивать порядковый номер. С «Легасом» не так. Очень уж необычное название. Плюс репутация везунчиков. Но об этом разговор совсем отдельный, к названию корабля отношения не имеющий.

Название – вещь немаловажная, если оно пришлось к месту. После того как появился «Легас» (вернее, после того, как он стал темой для разговоров), некоторые завистники пытались придумать необычные имена и для своих кораблей. Увы, все без толку. То, что выдумывается специально, не идет ни в какое сравнение с тем, что получилось спонтанно или благодаря причудам судьбы. По непроверенным слухам, некоторые искатели славы пытались называть корабли «Легас-2» или «Легас-3», но из этого тоже ничего вразумительного не вышло. Будто бы статистические компьютеры отказывались принимать к регистрации такие названия. Отказывались – и все тут, без всякого объяснения, а значит, название никак нельзя присвоить. И тут родились очередные легенды, что компьютеры не регистрируют новых «Легасов» самостоятельно, без инструкций, выданных им программистами. Впрочем, доподлинно это неизвестно, потому что никто до сих пор не признался в собственной неудачной попытке примазаться к чужой славе, предпочитая ссылаться на информацию, полученную из компетентных источников. Короче – байки.

Предположений об истории названия ходило множество, но никто с «Легаса» не спешил подтвердить ни одно из них, как, впрочем, не торопился и опровергнуть. Сначала потому, что было неудобно признаться в некоем курьезе, повлекшем за собой рождение столь необычного слова. Потом же это просто стало тайной, а тайны, как известно, не разглашаются. Из множества самых фантастических версий ни одна не была верной.

А началось все довольно просто. После пяти лет работы на внутрисистемных перевозках Кэп наконец-то был принят на работу в организацию солидную и в определенной степени романтическую – дальнюю космическую разведку. Мечта многих молодых капитанов. Но для того, чтобы поступить туда, требовался пятилетний стаж работы на накатанных линиях. Это позволяло отсеять массу желающих, которым сюда, в общем-то, было и не нужно. За пять лет многое успевает произойти. Кто-то привыкает к своей работе и не хочет никаких перемен, кто-то обзаводится семьей. Очень редко, но случалось, что человек разочаровывался в космосе и возвращался на Землю, оставив в прошлом тягу к дальним странствиям. Те же, чей порыв не угас, могли попытать счастья и подать заявку, чтобы работать в дальнем космосе в том или ином качестве. В случае с Кэпом – в должности капитана космического разведчика.

Дальняя косморазведка была организацией серьезной и основательной, с государственным финансированием и строгой дисциплиной. При всем том служба эта считалась гражданской, точнее, наполовину гражданской. Во-первых, дальняя космическая связь была делом весьма энергозатратным, и посему прибегали к ней чрезвычайно редко, предоставляя кораблям косморазведчиков порой по нескольку месяцев вариться в собственном соку. Какое уж здесь командование, когда подчиненные находятся вне зоны доступа? Как раз наоборот – экипаж должен иметь как можно больше возможностей для самостоятельных действий. Да и задачи косморазведка выполняла довольно мирные: исследование новых территорий, составление карт, поиск пригодных для жизни планет (или теоретически пригодных, что совсем не то же самое, но все же лучше, чем ничего). В общем, работа, схожая с работой некогда существовавших геологических экспедиций, с той же романтикой неисследованных территорий и дальних странствий, но требующая гораздо больших знаний и порой гораздо более удивляющая.

Успешно пройдя все испытания, Кэп, которого тогда все называли Александром или просто Сашей, был направлен для получения нового корабля на стоянку закрытого сектора. Для тех, кто не знает, – это стоянка длительного хранения для кораблей, которые в данный момент не используются, находящихся на консервации или новых. Саша как раз должен был получить новый корабль, на этом дальняя космическая разведка не экономила. То есть абсолютно новый, без настроек на опознавание экипажа и без названия. Все эти данные устанавливал капитан. Он же именовал корабль и регистрировал название в статистической сети космопорта. Так было принято – что-то вроде традиции.

Администратор стоянки проводил Александра к его кораблю, открыл его заводским ключом и предложил пройти внутрь. Ключ действовал до тех пор, пока корабль не настроен на нового владельца или капитана. Электронный мозг распознает каждого члена экипажа или пассажира и позволяет им действовать в соответствии с присвоенным капитаном статусом. Так, пассажир не может изменить ни одной настройки на корабле, разве что климат в своей каюте, да и то лишь в пределах, не опасных для жизни. Члены экипажа имеют больше полномочий в зависимости от присвоенного статуса. Больше всего полномочий, конечно, у капитана.

Корабль был просто замечательный. Он поражал своими объемами, хотя и не предназначался для перевозки грузов, лишь для экипажа и необходимых для работы технических устройств. Оранжереи, бассейн, уютные каюты. Да здесь можно было жить с комфортом не один год! А какое оборудование… Мечта любого капитана.

Саша прошел в рубку, решив позже осмотреть корабль более внимательно.

«Разрешите вас приветствовать! Выберите способ общения», – появилась надпись на экране информационной панели.

Саша коснулся рукой надписи, гласившей: «Голосовой интерфейс».

– Рад приветствовать вас, сэр, – раздался из динамиков ровный приятный голос. – Разрешите представиться, я – управляющий модуль корабля RS-117. Для произведения настроек и идентификации необходимо дать кораблю название. Хотите сделать это сейчас?

– Подтверждаю. – Александр удобно устроился в кресле и мечтательно закинул руки за голову.

– Устанавливаю связь со статистической службой космопорта, – сказал компьютер.

– Регистрационный компьютер космопорта слушает, – раздалось через секунду.

– Прошу закрепить за данным кораблем название и занести его в реестр, – произнес Александр формально необходимую фразу.

– Принято. Корабль RS-117 среднего тоннажа. Ваш вариант названия?

Название – это важно. Можно было подождать других членов экипажа и посоветоваться. Но когда они появятся – неизвестно. А находиться на корабле не идентифицированном – это все равно что в чужом доме. К тому же большая часть функций недоступна. Даже связь – и та лишь с экстренными службами. Не хочет и не может безымянный корабль общаться с миром, так уж было задумано. А иначе, кто знает, сколько бы слонялось в космосе «Летучих голландцев» без названия. Бардак. Вот потому-то каждый корабль, прежде чем приступить к работе, требует, чтобы ему дали имя, которое должно быть подтверждено статистической службой и занесено в реестр. Блокировка эта глубока, и пока обойти ее никому не удавалось. Ни удалить название из памяти бортового компьютера, ни переименовать его без ведома службы учета и статистики невозможно. Это закладывается на заводе в основы работы управляющего модуля. Капитан – полновластный хозяин на корабле. Он может делать там все, что захочет. Может приказать разбить корабль о встречный астероид или отдать распоряжение о взрыве двигателей. Система выполнит даже эти распоряжения. Не может капитан только одного – запретить кораблю называть свое имя по любому запросу с другого корабля или базы. Так уж корабли устроены – прежде всего назовись, а уже потом будем разговаривать.

Давать имя – это и в самом деле привилегия капитана. Прошлый корабль, на котором довелось работать Александру, был не новым, так что нарекать корабль Александру приходилось впервые. Волнующий момент. Название – это важно. Хотелось бы что-то легендарное и летающее.

– «Сокол», – предложил Александр.

– Имя использовано, – пришел ответ регистрационной службы, – могу предложить «Сокол-18».

Ну ничего себе! Это что, их уже семнадцать? Нет, становиться «Соколом номер восемнадцать» совсем не хотелось.

– «Стремительный», «Парящий», «Мчащийся вдаль».

– Имя занято, имя занято, имя занято…

Не так просто, оказывается, придумать оригинальное название. Хотелось же именно оригинальное. Без приставки – номер такой-то.

– «Пегас», – после непродолжительного раздумья предложил Александр.

А что, тоже летает, хотя и конь. В принципе это даже плюс. Летающий конь – это оригинально.

– Может, предложите что-нибудь еще? – немного подумав, спросил компьютер статистической службы. – Имя «Пегас» уже принадлежит транспортнику среднего тоннажа.

– Ха, пегас-легас. Тоже мне, молодежь.

Фразу эту сказал стоящий в дверях рубки человек в форменном комбинезоне службы дальней космической разведки. Был он сосредоточен и вид имел серьезный и внушительный. Должно быть, все дело в бакенбардах и небольшой аккуратной бороде.

– Название принято, – отозвался статистический компьютер, – вашему кораблю присвоено имя «Легас».

– Что? Нет-нет-нет! Это было не название! Какая регистрация?! – закричал Александр.

– Кораблю RS-117 присвоено название «Легас», – отозвался статистический компьютер.

– Я отменяю регистрацию. Мы назовем корабль по-другому.

– Название занесено во все базы данных, – не сдавался компьютер статистической службы. Наверное, не будь имя таким оригинальным, он бы так не упрямился.

– Тогда мы сейчас переименуем корабль. Поменяем название на другое. – Капитан тоже не хотел уступать.

– Название принято, – продолжал талдычить компьютер. – Переименование возможно не ранее чем через год.

Так вот и получил корабль дальней космической разведки «Легас» свое странное имя. А все благодаря кому? И принесло же этого незнакомца в рубку именно в этот момент!

– Скажите, любезный, какого… вы вмешиваетесь в служебный разговор? Тем более в тот, который вас не касается.

– Ну, скажем, не совсем не касается. Разрешите представиться: с сегодняшнего дня – механик этого замечательного корабля.

– Который по вашей милости теперь называется «Легас». Так назвать корабль мог только последний остолоп.

– Да ладно. Нормальное название. И потом, если что, через год можно будет переименовать. А интерфейс общения, между прочим, можно было выбрать и с помощью клавиатуры.

Это верно. Голосовой интерфейс Александр выбрал сам.

Кэп и механик еще с месяц после этой истории общались друг с другом исключительно на официальные темы. Но постепенно история эта ушла в прошлое, а Кэп и Трофимыч стали лучшими друзьями. «Легас» же, когда прошел год, они переименовывать не стали. Потому как действительно, он такой один. Да и стал он им за год вторым домом. Скорее даже первым.

Историю эту они вспоминали теперь со смехом. Правда, и рассказывать посторонним не спешили. Пусть уж лучше гадают.

3

– Все это, конечно, хорошо, вот только что мы будем делать дальше? – поинтересовался Трофимыч. – Роботами швыряться в ракеты мы не можем. Их у нас не так много, а автономных зондов еще меньше.

Это верно. Случай с запуском сварочного робота был неплохим экспромтом, вот только хорош он был именно как отдельный случай, к дальнейшей обороне следовало подойти более продуманно. Идея, использованная Трофимычем, для постоянного применения не годилась.

– А что, если они определят наш курс и координаты Земли? – забеспокоился Иржи.

– Вряд ли, мы шли не напрямую из-за аномалии. Никогда не думал, что и она на что-то сгодится. Но брать курс на Землю, не стряхнув преследователей с хвоста… Этого делать никак нельзя. Слишком уж агрессивные существа сидят на этих кораблях.

С такой постановкой вопроса все согласились. Тащить следом за собой агрессоров к Земле было совершенно невозможно, тогда уж лучше туда вообще не идти. Любыми способами от хвоста надо было избавляться.

– И оторваться, похоже, не получится. В скорости они выигрывают, – заметил Вячеслав.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал Кэп. – Слава, что у нас есть поблизости из помех?

Помимо прочего, Вячеслав отвечал еще и за навигацию. Другие члены экипажа тоже неплохо разбирались в звездных дорогах, без этого просто нечего делать в дальней космической разведке. Но по штату штурманом был именно он.

– Сорок градусов в сторону от курса есть астероидный пояс. Это примерно сутки пути на крейсерской скорости, – откликнулся Вячеслав.

– Скорректируй курс. Идем в поле астероидов. Посмотрим, как у наших «друзей» с маневренностью и навигацией, – принял решение капитан.

Вячеслав внес поправки в курс, и «Легас», заложив крутой вираж, направился к собранию каменных глыб, почему-то именуемому полем.

– До них еще добраться надо, до этих астероидов, – проворчал Трофимыч. – Как сутки-то будем отбиваться?

– Давай, старина, испытаем нашу новинку. Мы все равно должны были это сделать, а случая до сих пор так и не представилось. Эта махина занимает целый модуль, должно быть, немалых денег стоит.

– Гравитационный генератор? Непроверенная штука. – Трофимыч задумчиво приподнял бровь, взвешивая плюсы и минусы этого предложения. Плюсов было больше.

– Вот и проверим. Не зря же его ученые проектировали. Запускай, – скомандовал Кэп.

Трофимыч подошел к пульту и ввел код активации программной системы, а затем выбрал команду «запуск». Корабль вздрогнул, как живое существо, напуганное чем-то, быть может, и не страшным, но новым и необычным, и помещение рубки наполнил негромкий монотонный звук, постепенно меняющий интонацию. А на табло появилась надпись: «Один процент номинальной мощности». Немного.

Медленно, очень медленно генератор набирал обороты, на табло менялись цифры: «Два, три, четыре процента мощности».

Шкала мощности дошла до семнадцати процентов, когда неизвестные корабли выпустили новую партию ракет.

– Давай, Трофимыч, жми! Вот мы сейчас и узнаем, на что оно годится, это устройство, и есть ли от него хоть какой-то прок.

– Подпустим поближе. Если я что-то понимаю в технике, то эта волна сильно рассеивается на расстоянии. В любом случае у нас только одна попытка, на вторую просто не хватит времени.

Возражать никто не стал. Репутация Трофимыча как отличного механика была безупречна. К тому же такое явление, как рассеивание волны, было знакомо всем. Хотя бы в общих чертах.

– Вот теперь пора, жму, – сказал механик, когда ракеты преодолели больше половины пути до «Легаса».

Генератор за это время успел набрать еще несколько процентов мощности. Трофимыч нажал на кнопку сброса волны. Результат не заставил себя долго ждать. Все, кто был на борту, почувствовали дискомфорт, как будто их вдруг вывернули наизнанку. Ощущение это, впрочем, было несильным и быстро проходящим. Это внутри корабля. То, что произошло снаружи, было более показательным. Преследовавшие их ракеты вдруг будто налетели на ватную стену, увязли в невидимой паутине и потеряли скорость. Кроме того, их сбило с курса, развернув веером в стороны от «Легаса». Они еще продолжали лететь, но скорость была безвозвратно потеряна. Догнать косморазведчик они уже не могли. Не менее удивительно волна подействовала и на корабли агрессоров. Так, что они в изумлении вырубили тягу. Тот корабль, что вырвался вперед, даже включил реверс. Плюс ко всему гравитационная волна отбросила их от «Легаса» на значительное расстояние. Разрыв сразу увеличился раза в три.

Какое-то время преследователи держались в отдалении. Наверное, совещались и строили планы, решая, как им быть. Ибо столкнулись они с явлением, совершенно неизвестным. Все три корабля плюс выпущенные ими ракеты просто затормозило. Резко и сразу. Людей всегда пугает неизвестность. Не людей, должно быть, тоже. Но неизвестность эта оказалась неопасной, лишь странной. Придя в себя и посовещавшись, неизвестные агрессоры продолжили преследовать «Легас», пусть и сильно отстав из-за этого маневра.

– Кэп, может, отправим на Землю сообщение? Ресурсов оно сожрет немало, но это исключительный случай. Предупредить наших о новой опасности просто необходимо, – предложил Вячеслав.

Нелегка должность капитана. Принимать решения – тяжелая ноша. С одной стороны, предупредить своих необходимо, Вячеслав прав. С другой стороны, направление сигнала можно проследить. Послать сообщение или отрываться? Что из этого лучше?

– Нет, подождем, попробуем оторваться, – решил Кэп. – Надеюсь, мы выиграем в маневренности в поле астероидов. Фора у нас теперь неплохая. А если нас догонят, можно будет снова пустить гравитационную волну.

– Так резко их затормозило! Как там все не побились от перегрузок, летят себе, – удивилась профессор Зелинская.

– А вот в этом ничего удивительного нет, – отозвался Трофимыч, – никаких перегрузок экипаж неизвестных кораблей не испытал, разве что легкий дискомфорт, который почувствовали и мы.

– Как – не испытал? А как же резкое отрицательное ускорение?

– А вот так, ускорение есть, а перегрузок нет. Это как падать под воздействием гравитации на планету внутри корабля, – объяснил Трофимыч. – Гравитация действует на все сразу: как на корабль, так и на то, что находится внутри. Какой бы большой она ни была, нужна опора, которая ее действию не подвержена, лишь тогда почувствуешь ее влияние.

– А как же перегрузки при старте с планеты? – удивленно спросила Ника.

– Они возникают из-за ускорения корабля, – объяснил Трофимыч. – И не только у планеты, но и в открытом космосе тоже.

– А я-то надеялась, что наших преследователей крепко приложило о переборки, и теперь они от нас отвяжутся, – вздохнула Ника.

Профессор выглядела немного опечаленной. Интересная женщина. С одной стороны, она полна сочувствия, но в то же время довольно умна и прекрасно понимает, что лучше уж сочувствовать «Легасу» и его экипажу, чем тем, кто устроил на него облаву.

На корабле все были бы рады более действенному эффекту от гравитационной волны. Но… что есть. Каждая вещь имеет именно свои свойства, как бы нам ни хотелось присвоить ей чужие.

– Увы, чужаки не пострадали. Зато их от нас здорово отдалило, что уже неплохо, – пояснил Трофимыч.

– Вот бы двигатель такой. Даешь любое ускорение, а оно не ощущается. А маневренность будет просто потрясающая, – мечтательно задумавшись, предположил Иржи.

– Да, это было бы здорово, – согласился Трофимыч. Ему, как механику, проблемы перегрузок при маневрах были близки и хорошо знакомы. В отсеке с людьми они частично компенсируются, а вот для оборудования… Для оборудования они тоже не полезны, мягко говоря. – Только мечта эта пока нереальна, – продолжил Трофимыч. – Для этого нужен материал, не подверженный действию гравитации, чтобы сделать движение гравитационной волны односторонним. А есть ли такой в природе? Мне пока не встречался. Вот волна и распространяется во все стороны от генератора, воздействуя на посторонние объекты, но не на наш корабль, поскольку он находится в центре.

Поговорить о технике Трофимыч любил. Да и что здесь странного? Для механика – самое подходящее хобби, если он любит свое дело. Можно и поговорить, пока ситуация позволяет. А ситуация, несмотря ни на что, складывалась довольно непростая. Пока удалось сыграть вничью. Но надолго ли?

– Лишь бы они не догадались стрелять в нас ракетами с небольшими интервалами, – встревоженно сказал Трофимыч, – от остального мы уж как-нибудь отобьемся.

– Трофимыч, а вдруг они телепаты? Вот послушают, о чем ты говоришь, и начнут нас изводить.

Механик обернулся. На лице Кэпа застыла улыбка.

– Вам бы все хиханьки! А для хорошего качества гравитационной волны нужно время.

Теперь заулыбались и остальные члены экипажа. Таково уж свойство человека: опасность из разряда почти неминуемой перешла в разряд предполагаемой, и он уже рад. Все относительно, особенно для тех, кто привык смотреть в будущее с надеждой. А как иначе? Раньше времени расстраиваться – это половина поражения. Заранее готовиться к поражению на «Легасе» не привыкли.

– А чем опасны одиночные ракеты? – спросила профессор Зелинская. – Одну труднее сбить с курса, чем несколько?

«Любознательная женщина, – подумал Трофимыч. – Впрочем, наверное, нелюбопытных профессоров не бывает. Если это настоящие профессора. Вот как Ника, например».

Ника действительно была любознательной, причем любознательной искренне. Часами она пропадала в оранжерее вместе с Иржи, следя за ростом растений, не упускала случая расспросить Вячеслава об особенностях программирования или поговорить с Кэпом об управлении кораблем. Сама того не подозревая, она нашла самый короткий путь для того, чтобы освоиться среди этих суровых мужчин. Больше всего вопросов адресовалось Трофимычу. Что касается механика, поговорить о технике он был всегда рад, тем более когда рядом есть заинтересованный собеседник. Собеседница тоже хорошо. Может, даже лучше, если она умна и симпатична.

– Нет, профессор, сбить с курса мы можем одновременно хоть одну ракету, хоть десять. Гравитационной волне все равно. А вот для того, чтобы пустить волну достаточной мощности, надо время, чтобы генератор успел как следует раскрутиться. Минут сорок – пятьдесят – это минимум. Можно попробовать пустить волну и через полчаса работы генератора, но здесь я за результат не поручусь.

– Да-а-а, а я решила, что нам больше ничего не угрожает, – отозвалась Ника.

– Будем надеяться, что они не додумаются до такого нелогического действия. По логике – массированный удар значительнее. А часто пускать ракеты в большом количестве… У них должно быть очень много боезапасов, чтобы так ими разбрасываться.

Парадокс. Успех «Легаса» зависит от того, насколько логичны будут его преследователи. Нелогичный ход – это вообще интересная штука. Сделать нелогичный ход – это одно, а вот еще и попасть при этом в яблочко – совсем другое. На такое способны лишь немногие, проще говоря – гении.

Сейчас многое зависит от времени. Чем быстрее удастся дойти до пояса астероидов, тем лучше. Неизвестно, что их ждет там и поможет ли это оторваться, но нужно попытаться изменить ситуацию.

– Двигатели на самый полный, – распорядился капитан.

Интересно, почему скопление астероидов называется полем? И чем оно схоже с каким-нибудь другим полем? С магнитным, например, или с тем, которое иначе зовется лугом? Чего больше всего в этом поле? Астероидов, скажете вы. А вот и нет. Больше всего в поле астероидов вакуума, среди которого летают каменные глыбы разных размеров и различной конфигурации. Полет среди них подобен прыжкам по минному полю (вот вам и сходство в названии). Скорость здесь уходит на второй план, уступая место маневренности и вычислительным возможностям бортового компьютера. Здесь важен опыт экипажа и удача. При полете в поясе астероидов ничто не бывает лишним.

– Внимание, опасность! – Центральный компьютер корабля был выведен в режим голосового интерфейса, чем и пользовался, произнося сообщения голосом диктора, ведущего репортаж с торжественного парада.

– Если можно, не так пафосно. – Кэп невольно улыбнулся, несмотря на то что ситуация к этому совсем не располагала.

– Хорошо, – отозвался центральный компьютер. – Только опасность от этого никуда не денется. Приближаемся к астероидному полю. Предлагаю изменить курс и обойти скопление астероидов.

Если бы можно было его обойти! Весь парадокс в том, что как раз это поле просто необходимо пройти насквозь.

– Изменение курса невозможно, – ответил Кэп. – Идем прямо.

– Предлагаю расчистить дорогу с помощью метеоритной пушки, – отозвался центральный компьютер.

– Метеоритную пушку не использовать. Рассчитать маневр уклонения.

– Кэп, а может, все-таки шарахнем из пушки? Легче идти будет, – предложил программист.

– Нет, Слава, не стоит. Легче идти нам, легче идти и противнику. Пусть они заряды тратят. Все астероиды все равно не собьешь. Пушкой будем пользоваться только в самом крайнем случае.

– Началось, – отметил Иржи.

Уклонение в сторону, сопровождающееся торможением, прижало экипаж к креслам.

– Фух, пронесло, – облегченно вздохнул Вячеслав, наблюдая на мониторах каменную глыбу, проплывшую перед носом «Легаса».

И здесь ускорение опять вдавило людей в кресла – корабль предпринял очередной маневр уклонения. На этот раз уходили от столкновения, устремившись вперед и вверх. Верх, конечно, относительный – условный. Какой в космосе может быть верх? Им может быть лишь то направление, которое в данный момент выше сидевших в креслах людей. Переверни корабль на сто восемьдесят градусов, и верх станет низом. При этом никто ничего даже не почувствует.

Маневры уклонения тем временем продолжались. Так, наверное, когда-то чувствовали себя моряки на утлых морских суденышках, застигнутые неожиданным штормом, с той лишь разницей, что экипаж «Легаса» швыряло не только вверх-вниз, то и во всех возможных направлениях. Русские горки отдыхают.

Чтобы удержаться за «Легасом», преследователям пришлось открыть шквальный огонь из всей малокалиберной артиллерии, расчищая себе путь среди астероидов. Лазеры и противометеоритные малые ракеты дробили встречные камни в мелкий щебень, сметая на своем пути все опасные объекты не слишком больших размеров. От больших преследователям тоже приходилось уклоняться с помощью маневра. Но это уже совсем не то, что идти в плотном метеоритном поле.

– Ага, не рассчитывают на маневр. То-то, где им с нашим центральным компьютером тягаться, – порадовался Трофимыч.

– Зато из всей артиллерии палят будь здоров. Так они, пожалуй, еще быстрее нас продвигаться будут, – ответил Иржи.

– Быстрее-то быстрее, вот только долго ли они в таком темпе протянут? Ресурсы-то они расходуют беспощадно.

Это правда. Количество расходуемых противником боеприпасов было просто огромным. Пусть в основном в дело шли лазеры и малые ракеты, их хватило бы для нешуточного боя. Видимо, чужой корабль они решили догнать во что бы то ни стало и, чувствуя, что он может уйти, пустили в дело все возможности. Могли они в таком случае настигнуть «Легас»? Вполне. Тогда боя в астероидном поясе не избежать. Рискованная ситуация. Причем для всех: и для преследователей, и для космического разведчика.