Текст книги "Всех, кто купит эту книгу, ждет удача"

– В октябре. У нас достаточно времени, чтобы сделать вам паспорт и оформить визу. Скучать вам в любом случае не придется, так как мы направляем вас на специальный курс повышения квалификации в Москве, куда вам предстоит выехать завтра. Билет вас уже ждет.

Вот, значит, как.

– Извините, а Москву нельзя отменить? – спросил Сергей, заранее зная ответ.

– Это очень важный, продвинутый курс, можно даже сказать мастер-класс который будут показывать одни из лучших специалистов США и Европы. Это разовый проект, и второго такого курса, скорее всего уже не будет. Фактически, это обязательное условие…

– В таком случае я вынужден отказаться, – не веря собственным ушам, сказал он.

– Что? – не поверила она.

– Сейчас, к сожалению, я не могу покинуть город.

– Вы понимаете вообще, от чего вы отказываетесь? Поймите, такого шанса у вас больше не будет.

– Я понимаю. Но, к сожалению, ничего не могу поделать.

– Нет, вы не понимаете… Вы не понимаете, что своим отказом вы списываете себя со счетов. Что больше никто, никогда не сделает вам подобного предложения.

– Я понимаю.

– И что, не можете бросить все… я не знаю… отложить какие-то ваши дела… Неужели это так важно?

– Для меня да.

– Если честно, я даже не представляю, ЧТО такое важное может держать вас в этом городе?

Настроенная на победу любой ценой, она действительно не понимала Сергея, который добровольно, по своей воле перечеркивал свою судьбу.

– Простите, но я не могу вам этого сказать.

– Надеюсь, вы не под следствием?

– Ну что вы, конечно же нет.

– И что, нельзя никак уладить дела?

– Скорее всего, не получится.

– Жаль.

– Мне тоже очень жаль…

Сергей тяжело вздохнул.

– Это окончательное ваше решение? – уже холодно спросила Жанна Егоровна.

– Боюсь, что да.

– Ну что ж… сейчас вы собственными руками уничтожили себя, как специалиста…

Он криво улыбнулся.

– Не знаю. Впервые вижу человека, который вот так поступает с собой. Вы же жалеть потом будете.

– Я уже об этом жалею.

– И что?

Он действительно жалел, но не мог поступить иначе. Он чувствовал, что это предложение было компенсацией за Лену, а без нее ни работа, ни что иное уже не будут иметь для него практически никакого значения.

– Я могу идти?

– Зря вы так. Не стоит оно того…

«Не стоит оно того…» Эта фраза словно кипятком ошпарила Сергея, но он сдержал свои эмоции. Вряд ли эта молодая, успешная барышня и по совместительству чья-то дочь понимала, кто или что говорило ее устами в этот момент.

Выйдя из поликлиники, Сергей побрел в сторону автобусной остановки. Погруженный в свои мысли, он не видел вокруг никого и ничего, но когда он подходил к дороге, какая-то сила заставила его выйти из состояния задумчивости и обратить внимание на дорогу.

Словно в замедленных съемках Сергей увидел, как вишневый «Форд» резко свернул вправо и на полном ходу сбил идущего по тротуару бомжа. Проехав еще немного машина врезалась в столб, а бомж, перелетев через крышу, упал на асфальт.

Эта же сила заставила Сергея броситься к бомжу, хотя он уже знал, что тот мертв, как мертв и водитель, двадцатишестилетний парень, у которого ни с того, ни с сего лопнул сосуд в мозгу. Уже мертвая рука рефлекторно повернула руль, а нога вдавила педаль газа в пол.

Сергей подбежал к бомжу, который в неестественной позе застыл на асфальте. Он лежал лицом вверх, и вокруг его головы рос ярко алый нимб. Лицо бомжа показалось Сергею знакомым. Когда-то он хорошо знал этого человека, и если бы не борода и растрепанные патлы… Понимание того, кто сейчас лежит перед ним, бросило Сергея в холод. Ну да, конечно… Бомж как две капли воды был похож на Сергея. Только тяжелые условия жизни сделали его лицо более старым и худым, а так… Даже шрам на руке был точно такой же, как у Сергея.

– Не дождешься, тварь, не дождешься! – закричал Сергей…

8

Приемный покой поражал величиной и помпезностью. Его и без того фантасмагорические размеры были визуально многократно увеличены благодаря гениальному сочетанию подсветки, включая бескрайнее голографическое небо, и множества расположенных под различными углами зеркал. В результате из любой точки здания казалось, что его купол возвышается высоко над бескрайним небом, а противоположные стены теряются за горизонтом. Купол поддерживали ряды огромных мраморных колонн. Пол, мраморная мозаика из настолько идеально подогнанных фрагментов, что он казался монолитным, пересекала подстать ему красная ковровая дорожка. Она, начинаясь у парадного входа и теряясь за горизонтом, разделяла приемный покой на две половины. По обе стороны от дорожки почтительно выстроились каменные львы и единороги.

Кроме Сергея, который стоял, боясь прикоснуться к великолепной стене недалеко от двери, и ветра, бесцеремонно шалившего в своей привычной манере, в приемном покое не было никого.

Казалось, прошла целая вечность с того момента, как Сергея привели сюда и приказали ждать. Он давно уже хотел пить и хотел в туалет, а его ноги устали настолько, что начали болеть. Но еще хуже были муки душевные от ощущения собственной никчемности на фоне этого великолепия, а его небритость, взлохмаченные, торчащие в разные стороны волосы, затрапезная майка, застиранные спортивные штаны и потерявшие всякую форму разнопарные комнатные тапочки только усиливали это ощущение.

Казалось, все вокруг говорило, что здесь он никто, что он никому не нужен, но Сергей продолжал ждать, несмотря на страдания.

Мимо, громыхая ржавым железом, проплелся печальный рыцарь. Несмотря на следы былого великолепия, или благодаря ним, он был еще более жалким, чем Сергей. Пройдя мимо Сергея, он остановился. Затем вернулся. Остановившись в трех метрах от Сергея, он жалобно, словно бродячий пес, посмотрел Сергею в глаза.

– Иди сюда, не бойся, – ласково позвал Сергей, радый хоть такому обществу.

Рыцарь нерешительно переминался с ноги на ногу, боясь приблизиться к Сергею на более близкое и, следовательно, опасное расстояние.

– Не бойся, глупый, на, – Сергей протянул ему непонятно откуда взявшийся в его руке пирожок с мясом, какие обычно продаются в дешевых буфетах.

Осторожно взяв пирожок, рыцарь жадно проглотил его, почти не жуя, и вновь уставился на Сергея. Убедившись, что больше у него ничего нет, рыцарь, тяжело вздохнув, побрел дальше своей дорогой.

Наконец, послышался стук каблучков, и откуда-то сбоку к Сергею стремительной деловой походкой подошла молодая, красивая женщина в идущем ей темно-синем брючном костюме. Коротко подстриженные крашенные в каштановый цвет с оттенком красного волосы, красивое, умное лицо с выражением вызова в слегка прищуренных глазах. Немного курносый нос…

– Ну, сколько можно предупреждать, чтобы не кормили этих. Сами же их прикармливаете, а потом обижаетесь, когда приходится вызывать службу борьбы с паразитами. Что за народ… – отчитала она Сергея, причем сказала это так, словно его вообще там не было.

Затем, окинув Сергея холодным, слегка презрительным взглядом, она совершенно ледяным голосом спросила:

– Фамилия.

– Власов.

– Имя, отчество?

– Сергей Петрович.

– Пол… Впрочем, это не важно. Справка о результате проверки на педикулез и яйца гельментов есть?

– Вот, – он протянул ей точно также непонятно каким образом материализовавшуюся в его руке справку.

Она брезгливо взяла пинцетом справку, посмотрела на нее с двух сторон, затем сунула в пластиковый пакет, который бросила после этого на пол.

Еще рез взглянув на Сергея так, словно он недостоин быть даже пылинкой на подошве ее туфельки, она бросила:

– Прошу вас за мной, – и, не оглядываясь, быстро пошла вперед по ковровой дорожке. Уставший от бесконечно долгого стояния на одном месте, Сергей еле поспевал за ней. К тому же он постоянно терял то один, то другой тапок, что она демонстративно отказывалась замечать.

Ковровая дорожка привела их к лифту, который немного разочаровал Сергея. Это был обычный лифт, какие устанавливают в более или менее приличных домах. Его отличительными чертами были разве что наличие только одной кнопки на панели управления, и играющая в лифте музыка. Дама нажала на кнопку, и лифт тронулся в путь. Остановился он секунд через тридцать. Когда его двери открылись, перед Сергеем предстало идеально белое великолепие. За лифтом начинался абсолютно белый коридор. Белый потолок, он же огромная белая лампа, белые стены, белый ковер на полу.

Выйдя из лифта, дама, ни слова не говоря, также стремительно пошла вперед по коридору, ни разу не оглянувшись на Сергея. Ему ничего не оставалось, как поспевать за ней, поминутно теряя тапки.

К своему стыду он увидел, что его тапки оставляют грязные следы на этом царстве белизны.

Вскоре они остановились возле деревянной двери, покрытой очень тонкой резьбой. Дама вставила карточку в специальную щель магнитного замка. Открыв дверь ровно настолько, чтобы суметь пройти внутрь, она презрительно бросила Сергею:

– Ждите здесь, – и захлопнула дверь перед его носом.

Закрывшись, дверь стала обычной белой дверью, покрытой толстым слоем краски, которая отлетала от нее большими кусками.

Дверь открылась через минуту.

– Входите, – пригласила его высокая, выше его ростом готического вида брюнетка в длинном черном платье и в черных ботинках. Ее лицо поразило Сергея своей благородной красотой.

Несмотря на то, что эта женщина была совершенно непохожа на предыдущую, Сергей сразу же понял, что они – одно и то же лицо. Более того, очень милое, знакомое и любимое лицо.

– Лена! Леночка! – обрадовался он, – Ленуся!

Он хотел броситься ей на шею, но она, отскочив, обронила:

– Нет! – и выставила руку.

Сергей замер на месте, лишенный возможности пошевелиться.

– Сереженька, милый, – ласково заговорила она, – я тебя очень-очень люблю, но если ты прикоснешься ко мне, все закончится в тот же момент, и мы никогда больше не сможем встретиться. НИКОГДА!!! Я должна буду тебя искушать снова и снова, но НИКОГДА! ты слышишь меня НИКОГДА!!! не смей прикасаться ко мне.

– Я понял, милая, – ответил он, когда смог «отмереть», – Леночка, Солнце мое, девочка…

– Сережа, у нас мало времени. Его нет на любезности и комплименты. Мне очень многое надо сказать, поэтому проходи, садись и слушай.

Она пригласила его в комнату похожую на гостиную из сериалов и усадила на диван. Сама села в кресло сбоку.

– К несчастью, Сереженька, мы не встретились с тобой в той теперь уже прошлой жизни.

– Но…

– Не перебивай меня, пожалуйста, – взмолилась она.

– Хорошо, солнышко, я молчу.

– Мы не встретились в первый раз, когда люди только-только видят друг друга. Так вышло, что этот момент был упущен нашей судьбой, а раз так, то и ничего того, что между нами было, не могло произойти. Поэтому я перестала существовать. Такой, какую ты меня помнишь, меня больше нет, и никогда не было. Теперь я буду другой, совершенно другой. Брюнеткой, блондинкой, шатенкой, молодой или старой… не важно. Важно то, что это буду я, но только в другом обличии. У тебя есть только неделя, чтобы найти меня, и не просто найти, а узнать под другой маской. Ты не бросишь меня, правда? – в ее глазах была мольба.

– Конечно, глупенькая, я буду тебя искать. Я сделаю все, что возможно, и даже больше. Но скажи, где и как мне тебя искать?

– Я не знаю, где и какой я буду, но судьба обязательно нас сведет один раз, только один единственный раз, и если ты пройдешь мимо…

– Как мне тебя узнать?

– Чувство. Следуй за чувством, и оно не даст обмануть.

– Я…

Но гостиная уже сменилась лесной поляной на берегу реки.

– Догоняй! – Лена, теперь уже платиновая длинноволосая маленькая блондинка, чуть-чуть полная, что ее совершенно не портило, бежала в сторону воды.

Плавала она значительно лучше Сергея. Поэтому когда он еще барахтался посреди реки, она неслась к лесу. Стоило Сергею выбраться из воды, как его охватил азарт хищника, учуявшего добычу, и он с боевым кличем кинулся вслед за ней. Сергей никогда не был хорошим бегуном. Зарядку он делал, да и спортом иногда позаниматься любил, но только не бегом. Здесь же его тело неслось со скоростью сверхсветовой ракеты, и это по траве в человеческий рост, без одежды, босиком. Тело не чувствовало преград. Оно неслось словно сквозь пустоту, вперед, за Леной, Леночкой, Ленусей, за намеченной вековыми инстинктами целью, за будущим. Он несся, и каждый шаг прибавлял ему новые силы. Лена умело пряталась среди деревьев, но его сознание, блуждающее вдоль позвоночника со скоростью пальцев гитариста-виртуоза, безошибочно определяло ее положение. Временами Сергею казалось, что еще чуть-чуть, и он взлетит в небо.

Он нагнал ее на поляне. Никогда еще Сергей не хотел кого-либо так сильно, но табу заставило его держать себя в руках…

– Ты знаешь, что похожа на ведьму? – спросил он. – На настоящую всезнающую языческую волшебницу. У тебя даже глаза светятся…

– Поговори со мной.

Теперь она была в своем старом обличии, той самой Леной, какую он помнил и какую любил. Они были в его спальне. Он лежал в постели, а она сидела на краю кровати. Ее маленькая совершенной формы ручка была в сантиметре от его руки, и он отдернул руку, чтобы не дай бог не прикоснуться.

– Поговори со мной. Почему ты никогда не говорил со мной? – сквозь слезы спросила она.

Это действительно было так. На разговоры у них почти не оставалось времени, да и общих тем было не так много.

– Я говорил, милая, я говорил с тобой прикосновениями, поцелуями, взглядами… Я говорил с тобой непосредственно душой, когда наши души сливались в единое целое. Я говорил с тобой, когда ты была далеко, и мне тебя очень сильно не хватало…

– Скажи мне что-нибудь.

– Я люблю тебя, и буду искать, пока не найду или пока не подохну. Знаешь, как без тебя плохо. Этот так, словно душа – полный больных зубов рот… Я с ума без тебя схожу…

По его лицу покатились слезы.

– Мне тоже очень плохо без тебя. К тому же я не смогла сохранить воспоминания о тебе. И теперь я с тобой только во сне, но когда просыпаюсь, я забываю… я забываю все, кроме боли утраты.

– Расскажи о себе. Как ты живешь? Где ты?

– Если бы я могла, милый, если бы… Пообещай, что ты не откажешься от меня! Пообещай, что не бросишь!

– Конечно нет, глупенькая. Да и что я без тебя буду делать?

– Не знаю. Заведешь себе какую-нибудь молодую и красивую… Вон их сколько.

– После тебя? Не смеши.

– Мне сейчас, Сереженька, не до смеха.

Какое-то время они молчали.

– Мне пора, – сказала она, когда начало светать.

Вскочив, она принялась торопливо собираться, как обычно в те времена, когда еще жила с мужем, и надо было приходить вовремя домой, до того, как он вернется с работы. Тогда, не желая уходить от Сергея, она тянула до последнего, а потом принималась лихорадочно собираться, злясь на него, на себя, на мужа, на судьбу. Тогда лучше было не путаться у нее под ногами.

– Найди меня! Слышишь! Найди! Обязательно найди! – крикнула она уже откуда-то издалека.

– Я здесь, чтобы тебе помочь, – сказала появившаяся вдруг фигура, закутанная в саму тьму. – Идем.

Они шли по каким-то трущобам, мимо играющих человеческими костями детей, мимо окончательно потерявшихся несчастных, мимо забывших себя душ…

Проводник привел его к двери дома, возле которого группа безносых женщин повторяла словно заклинание:

 
Групповое лечение
Половое влечение
Носовое течение
Кормовое учение…
 

– Стучи, и дано тебе будет, – сказал проводник, и исчез точно так же, как появился.

Сергей постучал.

Ему открыл настоящий лакей в настоящей ливрее. Он жестом пригласил Сергея войти. Лакей привел его в странную, похожую, на огромный красный коридор комнату, настолько она была узкой и длинной. Стены и потолок ее были обклеены темно-красными бархатными обоями, а пол выложен красным мрамором. Освещали комнату горевшие вдоль стен свечи, вставленные в подсвечники, сделанные в виде кинжалов или мечей, лезвия которых глубоко входили в стену, а рукоятки служили опорами для свечей. Вдоль стен стояли темно-красные кресла. В них сидели люди в темно-красных длинных плащах с большими капюшонами. Капюшоны были надеты на головы, и Сергей не мог разглядеть их лица. В дальнем конце комнаты горел огонь, вырывающийся прямо из мраморного пола. Над огнем парило нечто, что Сергей пока еще никак не мог идентифицировать. Сразу за огнем стояла обнаженная женщина. Ее лицо было закрыто маской.

– Подойди, – приказала она Сергею.

Он повиновался. Вблизи он смог ее рассмотреть. Несомненно, эта женщина могла служить эталоном красоты. В любой другой ситуации она легко завладела бы мыслями и чувствами Сергея, но в комнате свободно парило над костром нечто более чудесное. Это была книга с нечетным количеством страниц, о которой Сергей что-то когда-то слышал. Она существовала вне времени и пространства, по крайней мере, в тех, что доступны человеческому восприятию. С огромным допущением можно было сказать, что она имела пирамидальную форму, потому что само понятие формы было к ней неприменимо. Книга медленно вращалась вокруг своей оси, и каждый поворот рождал сутры в виде лишенных формы проблесков понимания.

Когда Сергей подошел к огню, книга озарила все вокруг ярким золотым светом. Сергей инстинктивно отвел глаза и…

Сияние книги осветило лица людей. Сергея бросило в жар. Он увидел пустые глазницы, зашитые рты и залитые воском уши.

– Такими вас сделал Он, – просто сказала женщина.

Все верно, подумал Сергей, – мы не видим и не слышим, мы постоянно болтаем, но не говорим, а если хотим сказать…

– А теперь будь внимательным.

Книга повернулась, и Сергей увидел символ, похожий на сферу, в которой, как и в петле Мебиуса, внешняя поверхность плавно переходила во внутреннюю.

– Спрашивай, – приказала ему женщина.

– Как мне выиграть эту битву, как найти ее?

Книга вспыхнула ярким огнем, выжегшим ответ в сознании Сергея.

В следующее мгновение он был выброшен из сна, словно снаряд из пушки. В голове царил кавардак. Сердце стучало так, словно отбивало барабанную дробь. Перед глазами плавали красные круги.

Сергей встал с постели, шатаясь, добрался до холодильника, достал оттуда пластиковую бутылку с минеральной водой и вылил себе на голову добрую половину ее содержимого. Затем он опустился прямо на пол, в лужу, и замер, прислонившись спиной к стене.

Невыносимо хотелось курить, но отказ от табака был своего рода зароком их любви. Это произошло на очередной вечеринке. Они уже любили друг друга, уже были вместе, уже не могли друг без друга жить. Но то, что случилось с ними тогда… Они танцевали, когда что-то произошло между ними, что-то, навсегда разрушившее те границы, которые отделяют одно «я» от другого. Тогда они стали единым целым. Исчезло все вокруг. Исчезли гости, исчезла музыка. Они продолжали танцевать, никого не видя, ничего не замечая… Опомнились они, когда пришло время расходиться. Такое нельзя было отпускать, и они решили выделить этот день, отказавшись от сигарет…

Это воспоминание отозвалось болью в душе Сергея, и он вдруг особо остро, с каким-то внутренним надрывом осознал, что он – никто и ничто. Что-то, что имеет имя, дом, паспорт с пропиской потеряло казавшуюся нерушимой связь с его существом. С него, словно шкуру, содрали биологическую оболочку, содрали личность, социальный статус… содрали то, что в наше время делает человека человеком. В одно мгновение он перестал быть личностью, гражданином, членом общества…

Он ощутил себя стариком Иовом, объектом боженькиных насмешек и провокаций. Глупый-глупый Иов! Жил, молился, трудился в поте лица, любил бога и был праведным… А богу… Богу все до звезды! Для бога он не более чем аргумент, кусок туалетной бумаги, одноразовая, не заслуживающая сострадания тварь… Иов молился и не понимал, молился и не понимал. Он рыдал, посыпал себя пеплом, вопил в небо, пытался понять, в чем его грех, за что… За что его вот так… Он же ничего плохого… По крайней мере, не хуже других… А вместо ответа на него сыпались новые беды, и все лишь потому, что ИМ стало скучно на небе, что решили ОНИ поиграть в него, как в куклу, а заодно посмотреть, что у него внутри. Выиграв свой нелепый спор, ОН просто кинул Иову подачку, кость, и забыл о его существовании, потому что Иов, как и любой из нас для НЕГО никто. Никто! Никто! Никто!

– Я не Иов! – закричал Сергей, – слышишь, ты, сволочь, – я не Иов!

Словно в ответ на его слова зазвонил телефон.

– Да, – сказал он в трубку.

– Привет, Стас, – отозвался телефон пьяным незнакомым женским голосом.

– Я не Стас.

– Да а кто? – удивилась она.

– Какая разница, – ответил он и положил трубку.