Текст книги "Врата богов. Мой верный Конь. Зеркало Пророка. Третья и четвертая книги"

Когда Иван Егорович представил ей Романа, она сначала повернулась к нему боком, внимательно осмотрела одним глазом, наклонив голову, как обычно делают курицы, затем кинулась троекратно целоваться. К счастью, не по-Брежневски, а в щеки. В доме у нее было бедно, но чисто. А еще приятно пахло свежей выпечкой.

– Это ж чей сын, Славика или Николая? – спросила она.

– Троюродного брата. Приехал в Ростов поступать.

– Так что, уже школа закончилась? – удивилась она.

– Еще нет, – ответил Роман, – но сначала все надо узнать.

– А куда поступаешь?

– В мед.

– В мед… – уважительно повторила она и снова окинула Романа куриным взглядом.

– Мне позвонить в Ростов надо, – сообщил Роман, решив напомнить причину визита.

– Звони, конечно, – разрешила она. – Телефон в комнате. А я пока чай запарю.

– Извини, Петровна, но чай нам гонять некогда.

– Ты что, Ваня, меня брезгуешь? – обиделась она. – В кои веки пришел с племянником, и говоришь такое.

– Нам, правда, некогда. Нужно еще вещи кое-какие разобрать. Давай мы лучше завтра придем.

– Только смотри, а то я тебя в упор видеть не буду.

Трубку взял отец.

– Привет, это я, – сообщил Роман.

– Ты где?

– В гостях. У меня все нормально. Сегодня не вернусь.

– Спасибо, что позвонил.

– Раньше возможности не было. Работал.

– Хорошо. Спокойной тебе ночи.

– Тебе с мамой тоже.

– Вы ж смотрите, завтра жду, – недовольно сказала Елена Петровна на прощанье.

Вернувшись домой, они соорудили из веток и прочего горящего мусора костер за двором. Затем притащили 2 деревянных ящика, чтобы было на чем сидеть. Пока Роман разводил огонь, Иван Егорович сходил домой, откуда вернулся с бутылкой из-под лимонада, заткнутой свернутой плотной трубочкой газетой. В бутылке было грамм 100 темной, серо-зеленой жидкости.

– Пей, – сказал Иван Егорович, протягивая Роману бутылку.

Роман осторожно понюхал. Напиток приятно пах травами.

– Я тебе разве нюхать сказал? – прикрикнул Иван Егорович, и Роман залпом выпил содержимое бутылки. На вкус отвар оказался похожим на грудной сбор, которым после простуды обычно его отпаивала мать.

– Что дальше? – спросил Роман.

– Ничего. Сиди у костра грейся.

– Я имею в виду…

– Сиди только молча, – оборвал его Иван Егорович.

До этого момента у Романа было только шапашное знакомство с алкоголем, и пара выкуренных в 14 лет сигарет, да еще одна после покушения. Ничего более серьезного он не употреблял, но слышал, что наркотики вызывают такой кайф, что нельзя потом отказаться, в результате ломка и скорый кирдык. Поэтому лучше ничего такого не пробовать, чтобы не стать очередным наркоманом. Живых наркоманов он никогда не видел, и все его знания об этом «зле» основывались на книгах и рассказах матери. Также он читал о шаманах, которые для своих ритуалов что-то там употребляли, после чего отправлялись в мир видений и духов. Поэтому он ждал от выпитого зелья чего-то совершенно необыкновенного. На деле же с ним не происходило ровным счетом ничего. Ни кайфа, ни видений. Единственной объективной реальностью, данной в ощущения Роману было чувство голода. А вот спать не хотелось совершенно.

Когда начало холодать, Иван Егорович принес два ватных жилета, похожих на фуфайки-безрукавки.

Тем временем костер прогорел, оставив после себя отличную кучу углей, чтобы испечь в них картошку. К огромному сожалению Романа запекание картошки не предусматривалось, и угли остывали без всякой пользы.

От нечего делать Роман ушел в наблюдение за абстрактными картинами, которые рисовал легкий ветерок, играя с углями. Постепенно эти картины начали приобретать глубину, а вскоре кострище превратилось в черную дыру в земле в обрамлении красных углей. Первым это обнаружил идиот. Роман так и не заметил, когда он пришел и лег у костра на землю.

Радостно гыгыкнув, идиот буквально нырнул вниз головой в образовавшуюся дыру, и Роман, не долго думая, последовал за ним. «Как Алиса за белым кроликом», – промелькнуло у него в голове. Вот только в отличие от Алисы долго падать ему не пришлось.

Декорации поменялись мгновенно.

Роман стоял на поляне у горящего дома, который видел когда-то во сне. Непонятно откуда звучала совершенно сумасшедшая музыка, от которой Роману захотелось покуражиться всласть. Перед домом люди в карнавальных масках и костюмах всевозможных эпох отплясывали подстать музыке танец. Похоже, пожар для них был праздником.

Роман хотел уже присоединиться к ним, но к нему подошел высокий худой мужчина примерно 40 лет. Благородное, умное лицо, короткая стрижка. Одет он был в идеально белую рубашку, в рукавах которой были видны простые и одновременно необычайно стильные золотые запонки. Черный костюм сидел на нем безупречно, а стильные черные туфли были начищены до блеска. Довершал картину образцово завязанный на тонкий узел черный шелковый галстук.

– Вас ждут, сэр, – сказал подошедший.

– Да, конечно, – ответил Роман, чувствуя, что нельзя заставлять ждать.

– Прошу вас следовать за мной.

Сказав это, дворецкий (а кем еще мог быть этот человек?) повернулся и направился к дому. Роман последовал за ним, преодолевая страх перед приближением к огню.

Подойдя к дому, Роман с удивлением обнаружил, то тот не горит, а, скорее, излучает огонь, так как сам по себе он был совершенно целым и даже не закопченным, а огонь стал казаться, скорее, дружественным, чем опасным.

– Прошу, – сказал дворецкий, открыв входную дверь.

– Спасибо, – ответил Роман и вошел в дом.

Внутри огонь был необычайно ярким, бело-голубым и обжигающе холодным.

Роману пришлось на какое-то время зажмуриться и подождать, пока глаза привыкнут к яркому свету. За это время он успел промерзнуть чуть ли не до костей.

«Вот только заболеть мне еще не хватало, – подумал Роман.

В ответ на эту мысль к нему пришла уверенность в том, что он не заболеет, затем он понял, что огонь его ждет в большой гостиной, а заодно и как туда пройти из довольно-таки милой прихожей. Путь лежал через 2 комнаты, похожих обилием картин, старинной мебелью и высоко художественной отделкой пола, стен и потолков на залы Эрмитажа, но из-за нестерпимого холода Роману было не до этих красот.

В гостиной его ждал не столько источник, сколько эпицентр огня, так как не было ничего, что сгорало бы, образуя пламя. Стоило Роману войти в эту комнату, как огонь сразу же завертелся вихрем, увлекая его в центр воронки. Проходя через нее, он словно распался на атомы. Собрался вновь он на песчаном морском берегу.

Была безлунная тихая летняя ночь. В небе светили огромные, кажущиеся лохматыми звезды. Почти спокойное море чуть слышно шептало что-то накатывающимися на берег волнами. В воздухе приятно пахло цветами и еще чем-то еле уловимым.

Роман был голым. Поблизости одежды тоже не было.

Невдалеке послышался девичий смех. Затем ближе и еще ближе. Когда из темноты появилось несколько человеческих фигур, Роман поспешил зайти в воду, стесняясь своей наготы. Заметив его, пришедшие, радостно закричав и замахав руками, бросились к нему. Это были юные, как на подбор, красавицы. Многие выглядели настолько необычно, что казались пришельцами с других миров. Они накинулись на Романа с объятиями-поцелуями, как будто он был их хорошим другом, в результате чуть его не утопили. Когда девчата немного угомонились, к Роману подошла Тайна.

– Привет, – сказала она. – С возвращением. Давненько тебя здесь не было.

– Ты? – обрадовался Роман.

– Собственной персоной.

– Ты сказала «с возвращением?»

– Ну да. Ты уже бывал здесь много раз. Ты этого не помнишь, так как твои воспоминания о прошлых жизнях пока еще заблокированы. Но ничего, мы поможем тебе все вспомнить. Так что добро пожаловать на остров Тайн.

– Так вы все Тайны? – догадался Роман.

– Ты прав. Каждая из нас является идеальным воплощением своей расы, некоторые из которых давно уже исчезли с лица земли, другим суждено появиться лишь в далеком будущем, так что многие из нас уникальны и неповторимы. Сейчас нас 15, и каждая тем или иным образом связана с тобой, так что в какой-то степени мы – твоя семья.

– Будем дальше купаться или пойдем уже домой? – спросила барышня славянской наружности, настоящая русская красавица с полагающейся данному образу длинной, толстой косой русых волос.

– Я бы чего-нибудь поел, если можно, – сказал Роман.

– Конечно можно, глупенький, – ответила очаровательная негритянка.

Все рассмеялись. Роман почувствовал, как его щеки начали гореть.

– Девчонки, да он покраснел! – тут же заметила, несмотря на темноту, темнокожая красавица с необычайно большими, светящимися янтарным светом глазами.

Тайны вновь рассмеялись.

– Пойдем, – сказала знакомая по лабиринту Тайна. – И не сердись на девочек. В отличие от тебя они все прекрасно помнят, и рады тебя видеть.

– У меня нет одежды, – признался Роман.

– У нас тоже. Здесь она запрещена.

После этих слов Тайны схватили Романа за руки и буквально потащили к берегу.

До их жилища была пара минут ходьбы. Это был большой, построенный буквой «п» двухэтажный дом, похожий на те, что показывают в кино про английскую аристократию. Двор утопал в цветах, а свободное от клумб место покрывал ковер из мягкой, густой травы.

Во дворе дома стояла достаточно большая, чтобы в ней поместился громадный обеденный стол, беседка. Стол был богатым во всех смыслах. Во-первых, сам стол со стульями мог бы стать гордостью любого музея или частной коллекции. Во-вторых, посуда и приборы поистине были произведениями искусства. Что же до еды и напитков, то они своим великолепием ничуть не уступали ни мебели, ни посуде. Освещалось это царство роскоши дюжиной факелов, вставленных в специальные кольца на поддерживающих крышу столбах беседки.

Несмотря на его возражения, Романа посадили в похожее на трон кресло во главе стола. Затем барышни все, как одна, принялись за ним ухаживать, точно он был их вернувшимся из долгого путешествия султаном.

После того, как бокалы и тарелки были наполнены, Тайны по очереди представились. Имена некоторых девушек были совершенно непроизносимыми, поэтому они разрешили Роману называть себя просто Тайнами.

– А как вы поймете, кого я при этом буду иметь в виду?

– Об этом не волнуйся, – ответила знакомая Тайна по имени Ана.

Первое время Роман жутко смущался всеобщей наготы, но после пары бокалов вина успокоился и начал наслаждаться происходящим. Дорвавшись до пищи после вынужденной голодовки, он наелся до состояния одышки. Барышни, судя по их аппетиту, тоже не боялись испортить фигуру.

Решив пить чай в доме, Тайны, словно стая птиц, тут же вспорхнули со своих мест и легко переместились на порог дома. Тяжело дышащий от обжорства Роман еле поспевал за ними. Вошедшая первой Тайна нажала на выключатель, и в находящейся сразу за входной дверью просторной комнате вспыхнул яркий свет. Это заставило Романа на мгновение остолбенеть.

– У вас и электричество есть? – удивленно спросил он.

– Конечно, – ответила синекожая красавица по имени Зайра. Мы же не дикарки какие-то. Вопрос Романа и ее ответ вновь вызвали у девчат смех. Роман же почувствовал себя впервые попавшим к цивилизованным людям дикарем.

Что же до комнаты, то простота в ней соседствовала с роскошью. Пол был деревянным, из хорошо подогнанных друг к другу вскрытых лаком досок. Стены и потолок покрашены бежевой эмульсионкой. Зато люстры, мебель и заполняющие ее безделушки прекрасно смотрелись бы и в каком-нибудь королевском дворце. Функционально она была разделена на столовую с таким же почти столом, как в беседке, и стульями и гостиную с несколькими диванами, ковром на полу и примерно дюжиной кресел.

На столе уже стояло несколько чайников с чаем, чашки и несколько тарелок с конфетами, фруктами и пирожными. Чашки были настолько тонкими, что через них просвечивался свет. И это притом, что они были не слеплены из глины, а мастерски вырезаны из полудрагоценного камня.

Чай был необычный, красно-синего цвета и с терпким, насыщенным до боли знакомым запахом, узнать который Роману так и не удалось за все время пребывания в гостях у Тайн.

– Так он совсем остынет, – сказала черная, как сама тьма Ава, заметив, что Роман не сделал ни одного глотка.

– Боюсь, еще один глоток, и я лопну, – признался он.

– Не лопнешь. Этот чай значительно улучшает работу желудка, позволяя нам наедаться до отвала и оставаться стройными. К тому же он содержит полезные вещества для мозга, которые тебе сейчас крайне необходимы.

И точно. Уже после первых глотков ощущение в желудке стало значительно более комфортным. А распирание и одышка исчезли без следа. Да и на душе стало настолько спокойно и весело, что Роман начал вместе со всеми смеяться над отпущенными в его адрес шутками. Он спокойно отнесся даже к тому, что Тайны не только бесстыдно на него пялились, не стесняясь детально рассматривать, но и обсуждали его тело, словно это был надетый с целью похвастаться новый костюм. Чуть позже до него дошло, что, коль он появлялся здесь каждый раз в новом теле, тела и были его костюмами.

– Что ж, теперь, когда все сыты и довольны, а наш долгожданный гость достаточно пришел в себя, можно и поговорить серьезно, – сказала Ана, когда все перебрались в гостиную. Затем, обращаясь к Роману, она продолжила: – В первый раз ты удостоил нас чести своим присутствием, когда был ранен во время сражения с мавританским отрядом. В той жизни ты был принцем Греем. С тех пор ты заглядываешь к нам каждую жизнь. Тебе всегда нужна была одна из нас, чтобы с ее помощью разобраться с загадкой, которую тебе загадывала душа, этот поистине наш персональный сфинкс. Так продолжалось много веков, но сегодня все иначе. Сегодня ты прибыл, в последний раз, чтобы вспомнить все, а заодно и отпустить нас, оборвав возникшую между нами связь. Мы поможем тебе в этом, отдав воспоминания на пике любви.

– Это как? – не понял Роман.

– Во время занятия любовью, – ответила зеленокожая из-за высокого содержания хлорофилла Тайна. Ее имя состояло из 15 согласных звуков, что я принципе не произносимо ни на одном из ныне существующих языков. Люди этой расы появятся лишь через несколько сот тысяч лет на одной из колонизированных планет в далеко галактике.

– Что?! – испуганно спросил Роман, представив себе, как эти женщины разом набрасываются на него.

Его испуг вызвал приступ поистине гомерического хохота.

– Смотрите, он боится!

– Еще бы! Он же девственник.

Каждая Тайна пыталась сострить по этому поводу, заставляя Романа чувствовать одновременно гнев, обиду, стыд и массу других неприятных эмоций.

– Ну хватит! – прикрикнула на подруг Ана, когда Роман уже готов был бежать от них на край света. – А то он вас не то, что любить, видеть не захочет. Прости их, – обратилась она к Роману, – просто никто не хочет тебя делить с другими, но все стесняются это признать, вот и вымещают на тебе свою ревность. А дурачимся мы от радости, так как у нас не часто бывают такие гости. Кто претендует на первую ночь? – спросила она.

– Мы уступаем это право тебе, – ответила Зайра. – Ты была его первой. Тебе и начинать замыкание круга, – выразила она общее мнение.

– Надеюсь, ты не против? – спросила Ана Романа, беря его за руку.

– Конечно, нет, – поспешил заверить ее он не столько уже из желания провести с ней ночь, сколько из желания убраться подальше от остальных.

По дроге в спальню Роман разнервничался даже сильнее, чем перед экзаменом по английскому, а по-английски он даже молчал с акцентом. Здесь же ему предстояло не просто познать некий потенциально приятный опыт, но и пройти инициализацию превращения в мужчину из непонятно кого. Именно так он, да и многие другие мальчишки относились, и относятся сейчас к лишению девственности. И от того, как он покажет себя во время этой инициализации, будет зависеть, чего он стоит, как мужчина. Другими словами, провал означал для него чуть ли не конец света.

Как-то один из его приятелей рассказывал, что если с бабой переторчать или сильно разнервничаться, то вообще может не встать. Эта мысль заставляла его нервничать еще сильнее. А мысль о последующих за провалом насмешках острых на язычок Тайн вообще отбивала охоту заниматься чем-либо таким. От всего этого его член к тому моменту, как они пришли в спальню, сморщился до чуть заметного размера, как в очень холодной воде или даже сильнее.

– Я не уверен… – попытался он объяснить свое состояние, но Ана не дала ему сказать больше ни слова.

– Успокойся, милый, – сказала она, нежно прижав указательный палец правой руки к его губам. – Это не экзамен, и ты ничего не обязан доказывать или делать, так что тебе не к чему быть готовым. Эта ночь наша, и мы проведем ее вместе, но никто не требует от нас делать то, что мы не захотим, и к чему не готовы. Хорошо?

Она говорила так нежно, убедительно, успокаивающе, что Роман почувствовал к ней незнакомую ему до этого нежность. Еще никто и никогда не был столь понимающе близким ему человеком, как она в эту минуту.

После ее «хорошо» он чуть кивнул и поцеловал ее палец.

– Отлично. Тогда иди в душ. Надо смыть с себя морскую воду.

Под душем Роман практически расслабился, и пока Ана мылась, он разглядывал ее спальню. Она показалась Роману очень даже милой. Большая удобная в меру твердая кровать, застеленная мягким, но не скользким постельным бельем. Встроенный шкаф. Комод. Туалетный столик с зеркалом, на котором стояли женские принадлежности. И пара красивых стульев. Расположенная рядом ванная комната с ванной, унитазом и биде принадлежал только Ане, так как к каждой спальне примыкала своя ванная комната.

Роман ждал ее, лежа на кровати. Она же вместо того, чтобы лечь рядом, остановилась посреди комнаты и попросила его подойти.

– Стой, – сказала она, когда между ними было около 2 метров.

– Что-то не так? – спросил Роман.

– Ну что ты, милый. Просто любовную игру начинают глаза. Позволь себе меня увидеть, так как любовное созерцание партнера является необходимой пищей для Эроса. Рассмотри мое лицо, волосы, руки, грудь, живот, ноги… Позволь мне рассмотреть тебя. Теперь подойди, – разрешила она через какое-то время. Прикоснись ко мне. Обними, только нежно. Не пытайся выглядеть страстным. Дай ей в тебе созреть.

Прикосновения Тайны были приятны. Каждое из них вызывало волну наслаждения в центре живота, которая распространялась потом на все тело. Когда Роман уже готов был замурлыкать от удовольствия, она нежно поцеловала его в губы, едва коснувшись губами. В ответ Роман попытался поцеловать ее «по взрослому», с языком, но она отстранившись, сказала:

– Не спеши. До этого мы еще дойдем, – и стала медленно, чуть касаясь губами, целовать его лицо, плечи и грудь. Несмотря на их простоту, эти ласки были необычайно приятными. Постепенно они становились более страстными, и вскоре Тайна впилась Роману в рот «взрослым» или французским поцелуем.

После этого она взяла его за руку и подвела к кровати, на которую они тут же легли. С Аной было настолько легко и приятно, что Роман, отдаваясь непосредственно происходящему в данный момент, не только позабыл про все свои страхи, но и про эрекцию вместе с необходимостью что-то правильно делать в процессе «того самого». Ана разбудила его естественность, и его ласки рождали в самой глубине его души.

Совокупление, как таковое произошло естественным путем. Переходя к нему, Ана села сверху и, сев на член Романа, принялась медленно двигаться, не забывая одновременно искусно работать мышцами влагалища. Лежа на спине, Роман ласкал руками ее тело. Периодически она нагибалась для страстного поцелуя.

Пик наслаждения стал для Романа настоящим кошмаром, так как вместе с удовольствием в его сознание хлынули воспоминания принца Грея, и он за какие-то доли секунды прожил его жизнь. От обилия крови, жестокости и страдания Роман чуть не сошел с ума. Он закричал и схватился за голову. Ему захотелось покончить с собой. Возможно, если бы не Ана, он бы так и сделал.

Понимая, что с ним творится, она крепко прижала его к себе и принялась укачивать, как ребенка, напевая мелодичную песню на незнакомом ему языке. Он плакал и повторял, как заклинание:

– Как можно так жить?

Через какое-то время он уснул. Тогда Ана осторожно положила его головой на подушку и легла рядом.

Всю ночь Роману снились кровавые сцены из жизни принца. Не удивительно, что он проснулся разбитым и в состоянии настолько жуткой депрессии, что ему хотелось лишь умереть, не вставая с кровати.

– Держи, – сказала Ана, протягивая ему чашку с горячим чаем.

– Не хочу.

– Выпей. Это позволит тебе прийти в себя.

– Думаешь, я смогу когда-либо прийти в себя после такого? – с отчаянием в голосе спросил он, и его глаза заблестели от слез.

– Я понимаю, тебе сейчас кажется, что принц был чудовищем…

– Да что ты можешь понимать в этом?

– Поверь, я понимаю и знаю об этом намного больше, чем ты. Тогда были другие времена и другие нравы. И то, что теперь тебе кажется ужасным, было жестокой необходимостью. И хоть он и натворил глупостей, его жизнь, обретенные им в борьбе качества стали тем несгибаемым скелетом духа, благодаря которому ты не только справился со всеми испытаниями, но и стал тем, кто ты сейчас. Принц – необходимая составляющая твоей души, и чем раньше ты сможешь его принять, тем будет лучше для всех нас. Пей. Это поможет тебе справиться.

Чай действительно помог, и тоска сменилась апатией. Голова стала настолько пустой, что в ней даже появился какой-то гул. К телу вернулись силы. А еще через какое-то время Роман почувствовал голод. Все это время Ана была рядом с ним. Они молча лежали, обнявшись. Она нежно гладила его по голове, играя с волосами.

С постели они встали уже во второй половине дня.

– Подожди, – остановила Романа Ана, когда он направился к выходу из спальни. – Ты же не собираешься шляться по всему дому в таком виде?

– А что тебе в нем не нравится? – растерялся он.

– Оденься. Держи.

Она достала из комода семейные мужские трусы, футболку, шорты и сланцы.

– Ты же говорила, что у вас одежда запрещена.

– Это был милый розыгрыш. Девчатам не терпелось взглянуть на твой нынешний облик во всех, так сказать, деталях.

Сама она надела легкий короткий сарафан и римские сандалии на низком каблуке.

В столовой их ждал завтрак: чайник с горячим чаем и еще теплые пирожки с разной начинкой.

– А где все? – спросил Роман.

– Скорее всего, на пляже, – ответила Ана. – Предлагаю после завтрака присоединиться к ним.

Девчата действительно были на пляже. Они играли в вариацию волейбола без сетки. Разумеется, одежды на них не было. Роман в начале попытался тоже играть голышом, но член и яйца неприятно мотылялись и бились об живот и промежность, поэтому он надел трусы, чем тут же вызвал серию шуток в свой адрес.

– Вам этого не понять за отсутствие предметов понимания, – сострил он в ответ.

Чай и купание с активными играми на берегу моря помогли Роману прийти в себя, и когда они вернулись домой ужинать, он чувствовал себя вполне сносно. Как и вчера, дома их ждал только что накрытый стол.

– А кто это делает? – спросил Роман. Кроме Тайн он не встретил на острове ни одного человека.

– Это трудно объяснить. Просто принимай все так, как есть, – ответила Ана.

Ее слова только разбудили любопытство Романа, но продолжать расспросы было бесполезно.

– Кто теперь пойдет с ним? – спросила за чаем белокурая голубоглазая красавица Хельга.

– А давайте бросим жребий, – предложила Ава.

– Как?

– На картах. Бубновый король будет нашим гостем.

– А вам не кажется, что это унизительно? – спросил Роман, которому было неприятно от мысли о том, что ночь с ним разыгрывают в карты, словно он дешевая шлюха.

– Что за мещанские предрассудки, – отмахнулась от его слов зеленая.

Больше возражений ни у кого не было, и Ава принесла карты. Чтобы ни у кого не было сомнения в пристрастности, раздавать поручили больше не претендующей на Романа Ане. Бубновый король, а вместе с ним и Роман достался миниатюрной очаровательной азиатке с длинными, черными волосами, заплетенными в разные по толщине и длине косички. Звали ее Ю.

Спальни у Тайн были все однотипные, и если бы не слегка другие обои и личные вещи Ю, Роман решил бы, что его привели в ту же комнату, что и вчера.

Оставшись наедине с ней, Роман разнервничался, думая о том, какая ему достанется жизнь в довесок к оргазму.

– Ну что ты, милый, я не кусаюсь, – сказала она, видя его волнение.

– Знаешь, еще одно такое воспоминание, как вчера, и я всю оставшуюся жизнь буду избегать женщин.

– Не бойся. Первый раз самый трудный, так как перед ним твое сознание еще не знает, что ему ждать.

– Хотелось бы в это верить.

– Подожди немного, и сам в этом убедишься.

После душа Ю попросила Романа лечь на кровать с краю. Сама она села на пол и начала медленно водить волосами по его телу. Благодаря ее прическе эта вариация массажа вызывала целый букет приятных ощущений, и вскоре Роман забыл о своих страхах. Он готов был так кайфовать до конца своих дней, но, видя, что он расслабился, Ю встала и включила магнитофон.

Музыка была медленной, тягучей, бездонной и завораживающей. Пела женщина прекрасным оперным голосом, который становился то низким, грудным, то поднимался до меццо-сопрано. Роману еще не доводилось слышать ничего подобного. С первыми аккордами Ю начала танцевать. Ее движения были подстать музыке. Они гипнотизировали, и уже через пару минут Роман ничего не видел кроме танцующей Ю. Когда он достиг этого состояния, она заговорила, и ее слова, казалось, рождались в голове Романа:

– Ты пришел к нам из мира, которым правит даже не тьма, а серость. Полуслепота, позволяющая вам считать себя зрячими и не замечать того, что в основе вашего мира лежит ежеминутное отречение от освобождающего сознание огня. Большинство населяющих его людей настолько жалки, что готовы убить любого, кто попытается открыть им глаза на реальное положение дел. Поэтому не кто-то другой, не какой-то злодей или враг, а они сами, каждый член общества, каждая овца из этой отары зорко следит за тем, чтобы никто даже не помышлял о пробуждении, а те заблудшие овцы, которые вопреки всему сумели зажечь в себе превращающий свинец в золото огонь, чувствовали себя жалким меньшинством, изгоями, исключениями из правила, которыми можно пренебречь. Так большинство защищает свое право из прав, а именно право оставаться уродами и уродовать своих детей, и они с легкостью растерзают любого, кто попытается на это право посягнуть.

Уродство своей души они вымещают на теле, низводя его в ранг чего-то низкого или недостойного либо целиком, либо наиболее значимые его части. И даже те, кто якобы восхищается силой и красотой плоти, воспринимают ее лишь как средство для удовлетворения эго.

В своей извращенной логике они правы, так как наши тела и есть, говоря метафорически, теми деревьями, плоды которых способны сделать человека существом, подобным богу. Вот только прежде они показывают ему всю глубину уродства его души. Поэтому даже якобы стремящиеся к свету мистики непрерывно твердят: «Я не мое тело» и «тело – это храм для души», низводя его тем самым до уровня обертки или упаковки.

На самом же деле тело – это не только достойный восхищения совершенный механизм, созданный природой шедевр, по сравнению с которым любые творения человека выглядят жалко, но и тайна-тайн, содержащая не только ключ, но и путь достижения своего высшего «Я», путь к превращению собственного сознания в сопоставимое с самой вселенной явление.

Разумеется, не в моей власти разбудить твое сознание, но я хочу, чтобы через мое тело ты пришел к своему.

Тебе нравится мое тело?

– Оно прекрасно, – ответил Роман, для которого ее тело в тот момент было всем Миром, всей вселенной.

– Тогда подойди и дотронься до него… Почувствуй отклик в своем теле на каждое твое прикосновение. Тебе нравится?

– Это чудесно, – ответил Роман, которого от каждого прикосновения к Ю била блаженная дрожь.

– Тебя нравятся мои груди? Поцелуй их… Насладись прикосновением губ к моей коже. Теперь живот… теперь бедра… колени… ступни… пальчики на моих ногах…

– Они похожи на конфеты.

– Так целуй, облизывай, ласкай…

А теперь подними голову вверх. Посмотри… – она провела рукой по своей промежности, привлекая взгляд сидящего у ее ног Романа. – Смотри… Если бы Адам и Ева действительно обрели бы познание добра и зла, они ни за что бы не стали стыдливо прикрывать свои святая святых. И они не стали этого делать, а вкусили нектар из цветов друг друга, чем и испугали того, кого только из-за слепоты души можно почитать, как бога.

– Желаешь ли ты вкусить моего нектара?

– С нетерпением.

– В таком случае он твой.

Сказав это, она легла на пол и раздвинула ноги, чтобы Роману было удобно ласкать ртом ее промежность. Несмотря на свою неопытность в этом деле, он был настолько нежным, что ей пришлось совсем немного корректировать его ласки. Он же, что называется, вошел во вкус, получая не меньшее удовольствие, чем она, и когда Ю прошептала:

– А теперь позволь мне вкусить от плода твоего, – нехотя оторвался от ее вагины и лег на спину.

Она принялась ласкать его член, не забывая про мошонку. Одновременно с этим она гладила пальчиками руки его промежность и анус, иногда пуская в дело коготки, отчего он улетел на седьмое небо. Когда он готов был кончить, она села сверху и после нескольких сильных движений они одновременно кончили, и в сознание Романа влилась еще одна жизнь. На этот раз все действительно было не столь ужасно, и, перебравшись на кровать, они погрузились в глубокий посткоитальный сон, во время которого Роману снился пожирающий время паук. Он плел паутину, и это было его способом выразить неповторимую поэтичность бытия.

В следующий раз бубновый король выпал совершенно черной, как сама тьма красавице Аве. У нее было черным все, включая зубы, белки глаз и ногти, и лишь огромные зрачки светились красным цветом. Как успел расспросить Роман, она была представительницей расы, которая появится только через много тысячелетий.

Едва они вошли в спальню, она ловким броском отправила Романа на пол, затем сорвала с него шорты вместе с трусами. Несколькими ловкими движениями руки она заставила его член вздыбиться, затем сев сверху, довела его до оргазма буквально за 5 минут. В результате он кончил до того, как понял, что происходит.

В вопросах секса Тайны были неповторимыми и, в результате за время пребывания у них Роман познакомился с 15 совершенно различными сексуальными стилями, и если бы это не сопровождалось воспоминаниями прошлых жизней, он бы чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Но жизни накладывались одна на другую, голова, казалось, распухала от обилия воспоминаний, и после пятой ночи Роман начал всерьез беспокоиться о своем рассудке.