Текст книги "Врата богов. Мой верный Конь. Зеркало Пророка. Третья и четвертая книги"

Справившись с первой трудностью, он тут же столкнулся со второй. Дело в том, что, смотря на что-то, мы обычно как бы испускаем взгляд из глаз, по крайней мере, на психологическом уровне мы поступаем именно так. Здесь же Алексею нужно было поменять направленность взгляда на 180 градусов, то есть начать впускать в себя сначала окружающий мир, а потом и взгляд Эдика. На это тоже потребовалось какое-то время.

Затем оставалось самое трудное: ждать. Глаза устали минут через пять. Еще через несколько минут задеревенела шея. А вскоре забастовала спина. Алексей уже тысячу раз хотел прекратить этот процесс, и только интуитивное понимание того, что от результата зависит его судьба, заставляло его продолжать. Затем, Алексей так и не заметил когда, зрачок Эдика вырос в несколько раз, заняв все поле зрения, и Алексей вспомнил.

Сначала они целую вечность спускались по выбитым в камне ступенькам глубоко под землю, в пещеру, где Алексея ждало заточение в тишине и темноте. Тогда ему было чуть больше 20 лет, и звали его иначе. Имя не вспоминалось, но оно и не имело значения. Кроме него спускались похожий на сказочного волшебника старик. Белоснежные длинные волосы, подстать им пышная длинная борода. Одет он был в длинную рубаху с орнаментом из свастик, из-под которой выглядывали ноги в джинсах и армейских ботинках. Третьим был идиот, который всюду таскался за стариком. Единственным источником света был факел в руке старика. Алексей нес Зеркало, а идиот спускался налегке.

Наконец, когда Алексей уже решил, что его ноги сейчас отвалятся, они уперлись в обитую железом дубовую дверь, за которой и находилась келья.

Старик отпер дверь, и они вошли внутрь.

Келья была узкой, не более двух метров шириной и метров семь длиной высеченной в камне комнатой. Дверь разделяла ее на 2 примерно равные части.

В правом, если смотреть со стороны двери, углу был небольшой постамент с вырезанным в камне маленьким бассейном, наполненным водой. У противоположной стены чуть правее двери был небольшой выступ, возле которого на полу лежал соломенный тюфяк. В левом углу не было ничего.

– Ну вот и пришли, – сказал старик, вытирая со лба пот рукавом. – Здесь тебе предстоит встретиться с собой. Такая встреча происходит в тишине и темноте, за закрытыми дверями. Поэтому я оставлю тебя здесь. Если у тебя все получится, ты вознесешься на небо, в мир богов или, говоря современным языком, станешь вспышкой чистой энергии, способной преодолевать границы между мирами. На случай провала с тобой остается Зеркало. Используй его только в крайнем случае. Вода здесь есть. По нужде будешь ходить в тот угол, – он указал рукой на левый угол.

– Но как же я увижу себя в Зеркале в темноте? – спросил Алексей.

– Никак. А вот Зеркало тебя увидит, и все начнется сначала. Короче говоря, обустраивайся. Факел я тебе на первое время оставлю, а потом привыкай к темноте.

– А как же вы будете без факела?

– Я тут все ходы наизусть знаю. Ну, с богом.

После этого была вспышка, удар по ушам, и короткая, острая боль.

– Там, в пещере ты был на краю трансформации, поэтому твое сознание получило значительные повреждения. Фактически, у тебя накрылась нулевая дорожка, и доступ ко всем многовековым наработкам оказался закрытым.

Для меня это стало ударом, так как, проведя тебя до пещеры, я решил, что в истории с Зеркалом можно ставить точку. Поэтому, когда я узнал о твоей смерти, я охренел.

– А как ты, кстати, узнал? – спросила Конь.

– Меня живьем перебросило в эту жизнь. Только представьте себе, мгновение назад я, будучи здоровенным взрослым мужиком, праздновал победу в ресторане, а потом бах, и я уже школьник за партой. К счастью, при этом я сохранил свой взрослый ум и понимание поставленной передо мной задачи, а она была непростой. Именно мне предстояло решить, отправить тебя в начало лабиринта или же помочь восстановить нулевую дорожку.

В первом случае ты потерял бы все, что с таким трудом добыл в целой веренице жизней. А в случае неудачи с восстановлением сознания нам грозило бы тотальное зависание, а это похуже любого ада. В результате я решил тянуть время до последнего, а потом рискнул поставить на тебя.

Наша ссора из-за собаки стала поводом свалить от тебя на какое-то время, чтобы подготовить здесь все для твоего прихода.

– Так это сновидение – твоих рук дело? – восхищенно спросил Алексей.

– Ну что ты. Мне такое не создать. Этот Мир в виде замороженной болванки сотворил Пророк. Я лишь активировал ее перед твоим появлением. А заодно украсил сфинксом, турниром, и так, по мелочам.

– А зачем? – спросила Конь.

– А зачем люди пишут стихи или рисуют картины? К тому же так я расставил подсказки, которые и привели вас сюда.

– А тот город? Он тоже сновидение? – спросил Алексей.

– Скорее всего. Туда мне путь закрыт, поэтому наверняка я не знаю.

– Но как я тогда попал туда с дружиной?

– Не знаю.

– Но подожди. Сюда ты меня вогнал ударом по спине, сместив точку сборки, когда мы были в библиотеке.

– В библиотеке ты уже был здесь. Она тоже один из приколов.

– Тогда как?

– Не знаю. Похоже, за меня это делает мое намерение. Тогда же… возможно, сработало твое намерение, а возможно, Пророк оставил для тебя открытый портал. Теперь уже бесполезно гадать в любом случае.

– Время, – напомнила Конь.

– Ты права, – поддержал ее Эдик. Главное, ты все вспомнил, так что теперь можешь смело идти на мост.

– А ты?

– У меня свои пути к отступлению.

– Тогда прощай, дружище. Властью, данной мне Зеркалом, я отпускаю тебя.

– И последнее, – сказал Эдик уже на пороге мотеля, – возможно, тебе это пригодится. Меня учили относиться к происходящему с нами, как к игре. А игра, если разобраться, престранная вещь. С одной стороны, – это только имитация серьезной деятельности, поэтому не стоит относиться к ней серьезно. С другой – если к ней не отнестись с должной серьезностью, ты проиграешь или сведешь на нет саму игру, как, например, в случае срыва игры на сцене. Поэтому меня научили относиться ко всему одновременно серьезно и несерьезно. То есть, совершая каждый шаг, я старался сделать его, как можно лучше, но не забывал при этом, что это всего лишь игра. Извини за корявость объяснений, но на репетицию речи у меня не было времени.

Конь едва успела затормозить. Расслабилась на пустой и прямой дроге до самого горизонта, и тут в нескольких метрах впереди появилась пропасть. Словно, будучи хищником, она поджидала в засаде в каком-нибудь пространственно-временном кармане одиноких автомобилистов, а потом выскочила перед машиной, разинув пасть. Когда машина остановилась, Конь заплакала от страха, и Алексею пришлось ее утешать.

– Ничего, – сказал он, когда они немного пришли в себя, никто не умер, и даже сиденья сухие.

Она истерично хихикнула.

Алексей вышел из машины, обошел ее, открыл водительскую дверь и помог Коню выйти. После этого они осторожно приблизились к краю пропасти.

– Словно на краю земли, – прошептала Конь, прижимаясь к Алексею.

Лучшее сравнение трудно было найти. Обрыв тянулся от горизонта до горизонта. При этом он был настолько прямым, словно остальную часть земли обрезали под огромную линейку. Дна у пропасти тоже не было. Вместо него глубоко внизу царила тьма.

Дорога упиралась в тот самый мост, который, казалось, был построен из подогнанных друг к другу облаков. Он выглядел настолько бесплотным, что на него страшно было ступать. Противоположного конца пропасти не было видно, так как ее скрывала стена желтого тумана.

Подойдя к мосту, Алексей с Конем остановились.

– Надо, – сказал Алексей, беря Коня за руку. Ему, как и ей, было до чертиков страшно заходить на мост.

– А если он нас не выдержит? – спросила она.

– Умрем в один день, как герои счастливых сказок, – ответил Алексей. Надо сказать, что он совсем не был готов к подобному развитию ситуации.

– Я серьезно.

– Тебе есть что предложить?

– Я не знаю…

– Раньше надо было соскакивать. В том же мотеле у Эдика. А теперь смотри.

Он указал рукой назад. Там горизонт упирался в бескрайнюю черную стену, которая приближалась с огромной скоростью. Затем, пока она не опомнилась, Алексей схватил Коня за руку и потащил по мосту.

По мере приближения черноты, стена тумана уплотнялась, и когда они подошли к ней, она уже стала похожа на кисель. К счастью, стена оказалась не толще пленки мыльного пузыря, и Алексею с Конем не составило труда сквозь нее пройти. Преодолев ее, они увидели перед собой противоположный скалистый край пропасти. Там начинался или заканчивался город. Ворота в городской стене были открыты. У них стояло несколько человек в нарядных одеждах.

– Нас ждут, – сказал Алексей, а еще через пару шагов добавил: – Надо было раздеться.

– Зачем? – спросила Конь.

– Чтобы срать не в штаны.

– Тебе все шуточки.

– Это потому, что мне не до них.

Алексей всегда боялся высоты, и прогулка по мосту стала для него настоящим кошмаром.

Едва они ступили на твердую землю, мост исчез вместе с пропастью и туманом. Скалистый обрыв превратился в берег океана смерти. Это превращение окончательно выбило из колеи Алексея, и они остановились. Увидев это, от группы встречающих отделился человек с подносом, на котором стояли две золотые или золоченные чаши, и поспешил к ним навстречу. Ему было лет 40. Небольшого роста, щуплый, с хитрым выражением глаз, он напомнил Алексею Ленина из большевистского эпоса.

– Ваш эликсир, – сказал он.

– Что? – спросил Алексей. В тот момент он практически не соображал.

– Эликсир. Выпейте. Он поможет вам быстрее прийти в себя.

На вкус напиток оказался похож на смесь ликера с отваром из трав. После него действительно полегчало. По крайней мере, заработала голова и исчезла дрожь в ногах.

– Я принес Зеркало, – сообщил Алексей.

– Пойдемте, я провожу вас домой, – ответил встретивший, как будто Зеркало его совершенно не интересовало.

Алексей с Конем последовали за ним. Когда они подошли к основной группе встречающих, те поприветствовали их так, словно они были важными гостями.

– Я принес Зеркало, – повторил Алексей.

– Мы в вас не сомневались, – ответил представительный мужчина в дорогом костюме. Скорее всего, городской глава. Пропустив гостей, встречающие вошли в город вслед за ними.

Город поразил Алексея богатством и современностью. По его широким улицам ездили дорогие машины. Дома выглядели дворцами, а скульптуры и фонтаны в парке, по которому их вел проводник, не уступали своей красотой Петергофу. В парке гуляли красиво одетые люди. Все указывало на то, что там царили достаток и благоденствие.

Харон, так Алексей мысленно окрестил встретившего их человека, привел их в башню, откуда принц унес зеркало, инициировав тем самым игру. Башня была такой же и одновременно другой. Казалось, она стала ниже и шире, да и подниматься наверх теперь нужно было на лифте, а не по крутой винтовой лестнице. Опять же, в прошлый раз башня показалась Алексею храмом, хранящим Зеркало, как главную реликвию города. Теперь же на верху было обычное жилое помещение. Фактически, пятикомнатная квартира на верхнем этаже дома, в котором забыли построить нижние.

Войдя в квартиру, Алексей испытал те же чувства, что и в том доме, где собралась его дружина. Здесь все было знакомым и родным. И вообще Алексею казалось, что он ушел из башни каких-то пару дней назад.

Действие эликсира усилилось, и Алексей почувствовал себя настолько уверенно, что решил устроить Харону допрос.

– Скажите, Милейший, а вы кем будете? – спросил он, предложив тому сесть на диван. Сам он устроился в любимом кресле. Конь села на край стола, возле которого стояло кресло Алексея. Местом действия стал его кабинет.

– Так Никодим я, – ответил Харон. – Ваш секретарь и слуга.

– Похоже, вас совсем не смущает мое состояние.

– Так ведь так и должно быть. Смена тел всегда отнимает память.

– Вы сказали смена тел?

– Ну да. В прошлый раз вы ушли, чтобы сменить тело.

– То есть я могу менять тела?

– Как и все мы.

– То есть в этом теле меня тут не было?

– Еще нет.

– Тогда как вы меня узнали?

– А кто еще может прийти по мосту?

– Тогда почему мне кажется, что я тут был, чуть ли не вчера?

– Такова природа этого места. Вы в прошлый раз объясняли, но я так и не понял.

– Ладно… Раз вы секретарь и слуга, значит, я богат?

– Не то, чтобы очень, но ваше жалование позволяет вам не думать о деньгах.

– Это хорошо. А за что я получаю жалование?

– Вы хранитель наследия Пророка.

– Надеюсь, не Магомета?

– Нет, что вы, – улыбнулся Никодим.

– Где, кем и когда я работаю?

– Вы не работаете. Вы храните наследие, повинуясь зову сердца.

– То есть, занимаюсь, чем хочу, и за это мне платят?

– Типа того.

– Всегда мечтал о такой работе. А мою спутницу вы тоже знаете?

– Нет. До этого вы возвращались один.

– Хорошо. Какие тут царят порядки? Какие деньги в ходу? Короче говоря, что мы должны знать, чтобы не вляпаться в неприятную ситуацию.

– Порядки самые обыкновенные. О деньгах не беспокойтесь. О вашем прибытии уже все знают. Поэтому если вам что надо – берите. Я потом справлюсь со счетами. Если возникнут вопросы – спрашивайте у людей. Здесь каждый вам с радостью поможет в меру сил и возможностей.

– Теперь о моей спутнице. Как долго она может здесь оставаться?

– Хоть всю жизнь.

– Визы? документы?

– Ничего не нужно. Достаточно того, что она ваша гостья.

– Здесь что, рай?

– Ну что вы, у нас нет ни запретных плодов, ни сторожащего их злобного старика. Да и святош мы не жалуем.

– Прекрасный ответ.

– Я еще могу чем помочь?

– Можете быть свободны.

– Если понадоблюсь, в тумбочке ваш мобильник. Мой номер уже введен, – сообщил Никодим перед уходом. Его квартира была этажом ниже.

– Пойдем пройдемся? – предложил Алексей. – Заодно и вещей купим.

– Пойдем, – согласилась Конь.

Увидев дорогой магазин одежды, они вошли внутрь.

– Здравствуйте. Чем могу служить? – спросила миловидная продавщица средних лет.

– Как сказал слуга, я могу сначала взять вещи, а потом он заплатит, – сообщил Алексей.

– Конечно, логофет. С возвращением. Чем могу помочь?

– Нам надо одеться.

– Какой стиль предпочитаете?

– Главное, чтобы не быть похожими на отставших от дурдома клоунов.

Скупив полмагазина, они зашли поесть в приличный ресторан, где их тоже встретили, как любимых клиентов.

– Такое впечатление, что мы действительно в безбожном раю, – восхищенно заметил Алексей по дороге домой.

– Думаешь, на этом все? – спросила Конь.

– Не знаю. Я свое дело сделал. А если кто-то считает иначе…

– И что мы будем делать?

– Жить долго и счастливо, раз не умерли в один день. По-моему, здесь все только этим и занимаются.

– А Зеркало?

– А Зеркало… Надо попросить Никодима убрать его куда подальше.

– А если это подвох?

– Тогда это офигенный подвох.

Чем больше Алексей узнавал город, тем сильней поражался отношению горожан к Пророку. Несмотря на то, что он был для них признанной фигурой номер один, они не стали превращать его в предмет поклонения, как это сделали мусульмане с Магометом. Не превратили его и в фетиш, выхолостив предварительно все человеческие черты, как поступили в Советском Союзе с Пушкиным. Для них Пророк остался уважаемым другом, о котором можно поговорить, над которым можно посмеяться, работы которого восхищают, оставляют глубокий след в душе… При этом никому даже не приходило в голову истерично вопить «он – наше все!»

Что же до работ самого Пророка, то они оказались минималистично простыми, немного авангардными и удивительно живыми. В каждой скульптуре, картине, наброске, механизме была душа, которая непосредственно влияла на душу зрителя, наполняя ее чистыми, глубокими переживаниями. При этом самым чудесным его творением был город, как таковой, вместе со всеми его обитателями.

Уже через несколько дней Алексей начал понимать Пророка душой. Камни преткновения сами встали на свои места, и Алексей почувствовал непреодолимое желание поделиться с людьми своим виденьем Пророка. При этом он решил отбросить так называемый объективизм и полностью отдаться велению души.

Сначала он попытался написать книгу в лоб, записывая последовательно текст, начиная с первой страницы, как это делают писатели в кино. Разумеется, у него ничего не вышло. Тогда он стал записывать приходящие в голову мысли, идеи и фрагменты будущего текста. Для этого он купил диктофон, который везде носил с собой, а ночью даже клал под подушку.

Постепенно из этого материала начали образовываться пазлы. И по мере того, как проявлялась готовая картина, он все лучше чувствовал Пророка, словно тот оживал в его сознании.

Алексей увидел в Пророке человека, одержимого идеей вырваться за пределы любых ограничений. И чем просторней становилась его клетка, тем сильнее им овладевало желание обрести свободу, для чего он пытался использовать творчество.

Его первыми шагами стали попытки выразить сложное через простое. В результате на свет появились прославившие его на весь Мир произведения искусства. Затем он начал их оживлять, создавая первых художественных роботов, которые, скорее всего, и стали основами для мифических големов и прочих оживленных человеком рукотворных существ. Следующим шагом стало сотворение устойчивых во времени миров сновидения, одним из которых и был этот город.

А потом Пророк встретил женщину, в которой увидел богиню. В его понимании Богиня не была сверх существом или владычицей земли и неба. Скорее, он воспринимал ее, как инициатора процесса, превращающего человека в любовь. Причем любовью для него была не та нижнечакровая страсть, которая овладевает нами, заставляя нас продолжать свой род, а переполненность алхимическим огнем, трансформирующим свинец в золото, а золото в свет и далее в ничто.

Благодаря этой любви Пророк понял, в чем состоит отличие богов от людей, а главное, как человеку стать подобным богу. Человек, как творец бога… Именно эта мысль заставила его создать Зеркало и связанную с ним игру, благодаря которой он хотел, пусть и опосредованно, попасть в мир по ту сторону жизни и смерти, закрытый для обычных людей. Ведь именно там, по его мнению, должны обитать боги.

Чем отчетливей прорисовывался образ Пророка, тем сильней он не нравился Алексею своей комиксной картонностью. Слишком уж он был похож на людей со сверх интеллектом в ориентированных на толпу произведениях соответствующего жанра, которые использовали свой разум либо для воплощения в жизнь мечтаний маленьких человечков со средним уровнем интеллекта, либо же, потакая страхам глупцов, пытались покорить Мир или уничтожить человечество, как таковое. Понимание того, что более развитый разум – это, прежде всего, иные горизонты, и, следовательно, принципиально иные потребности и задачи, заставляло Алексея испытывать неприязнь к историям о сверх разуме для дураков. И вот теперь он сам становился создателем подобной истории потому, что его ум оказался слишком мал, чтобы осознать истинные побуждения Пророка. Понимание этого сводило Алексея с ума.

Все разрешилось само собой во время прогулки по городу. Алексей с Конем взяли за правило гулять каждый день. Они проходили мимо кафе, где собирались городские графоманы.

– Зайдем? – предложил Алексей, услышав доносившийся оттуда смех Тани.

Графоманы, как обычно, читали по очереди свои творения. В большинстве своем они были бездарны, но по сравнению с тем же караоке создавали меньше шума. К тому же в кафе подавали прекрасный кофе и вкусные круассаны, благодаря чему у графоманов всегда были слушатели.

На сцене красовалась пигалица с ядовито-зелеными волосами. Больше в ее внешности не было ничего примечательного. Она читала слащавую сказку о любви юного дракона и прекрасной принцессы. Закончив эту сказку, она начала читать другую:

Однажды известному своим богатством царю приснился сон, в котором сама богиня подарила ему шкатулку с секретом. Утром слуга сообщил, что некто неизвестный в знак уважения к его заслугам оставил царю в подарок драгоценную шкатулку. Тонкой работы, украшенная драгоценными камнями, она оказалась достойным его подарком. Шкатулка была с секретом, и после нескольких безрезультатных попыток ее открыть, царь отнес шкатулку в сокровищницу.

Надо сказать, что главным своим богатством он считал передающийся из поколения в поколение Кристалл Высшей Мудрости – драгоценный камень, способный наделять мудростью сыскавшего его расположение владельца. Считалось, что этот кристалл был подарен далекому предку царя самим драконом. Царь не особо верил в чудодейственные свойства кристалла, но по традиции регулярно приносил ему в жертву самого лучшего ягненка.

Однажды во время жертвоприношения царь случайно зацепил шкатулку, и она упала на пол. От удара она открылась. Внутри оказалась простая на вид шкатулка из обычного дерева. На ней было написано: «Освободи кристалл». Произошедшее заставило царя по-новому увидеть свое хранилище. Несколько сот лет туда никто не входил, кроме царей. Повсюду царили пыль, грязь, паутина… Но хуже всего выглядел кристалл. Он был покрыт копотью от постоянно курящихся благовоний, и запекшейся кровью жертвенных ягнят. До самого вечера царь приводил в порядок сокровищницу. Он не мог позвать слуг, так как никто другой не должен был видеть кристалл.

Когда царь пришел в сокровищницу в следующий раз, она встретила его светом драгоценных камней, который не столько разжигал алчность, сколько грел душу. Любуясь богатством, царь автоматически взял в руки шкатулку. Она открылась с легким щелчком, и оттуда выскочила еще одна шкатулка. На ней тоже было написано: «Освободи кристалл». Понимая, что это не может быть совпадением, царь вновь окинул взором сокровищницу. Понял он, что кристаллу слишком тесно среди прочих драгоценностей. Позвал он тогда слуг и приказал перенести все богатства в другие помещения.

В пустой комнате кристалл засиял ярче. Казалось, что еще немного, и он оживет, заговорит, поделится таящейся в глубине мудростью. Не хватало самой малости, и ответ должен был находиться в шкатулке. На этот раз царю пришлось с ней повозиться. Прошел не один день, прежде чем сработал секретный механизм, и на свет не появилась еще одна шкатулка. «Освободи кристалл», – было написано и на ней. Поразился царь слепоте своей. Как же он не понял этого раньше? Глупец! Схватив кристалл, царь выбежал с ним из дворца.

Под открытым небом тот засиял иным светом. Теперь он был живым, но все еще спящим. Нужно было сделать последний шаг. Царь не стал возиться с механизмом. Он разломал корпус шкатулки. На следующей шкатулке были написаны все те же слова: «Освободи кристалл». Тогда царь поднял его высоко над головой. Кристалл засиял, наполняя царя неземным светом, открывшим, казалось, ему все тайны вселенной. Но тут шкатулка еще раз открылась, и на свет появилась последняя шкатулка. Царь на нее даже не взглянул. Он запустил кристалл как можно дальше, а сам пустился в пляс. Теперь он сам был кристаллом.

Заканчивая сказку, она грохнула об пол стеклянный шар сантиметров 5 в диаметре, и вспышка осознания расставила все по своим местам в голове Алексея, заставив его на кое-то время впасть в ступор.

Придя в себя, он увидел испуганное лицо Коня.

– Как ты? – спросила она.

– Ты не поверишь, но я и есть Пророк, – ответил он.

Он действительно встретил богиню на карнавале в одном из миров, куда его занесло в поисках вдохновения. У них был танец, всего один танец, во время которого она не сняла даже маску. С тех пор она стала его наваждением.

Узнав, что она обитает в геенне по ту сторону смерти, Пророк обратился к дракону, так как лишь они знали туда дорогу и могли провести его к ней.

– Чтобы туда попасть, надо предельно трансформировать сознание, чтобы твой внутренний огонь стал таким же чистым, как и огонь геенны, – ответил на его просьбу дракон.

– Как это сделать? – спросил Пророк.

– К сожалению, ты не успеешь добиться результата. Ты уже слишком для этого стар. К тому же ты растратил свои силы, гоняясь за химерами. А посему ты умрешь, а когда возродишься вновь, будешь обычным человеком средних способностей, знать не знающим ничего о богине.

Слова дракона заставили Пророка бросить вызов судьбе. Тогда-то он и решил сделать Зеркало, чтобы с его помощью стать равным богам.

В следующее мгновение Алексей увидел перед собой Таню. Встав на стул, она прочитала:

 
Конкурсы сыграны, Роли расписаны.
Где-то за пикселем прячутся истины.
Пора зажигать в зале свет.
Оставить на чай?
Положить на весы?
А, может, еще по глоточку?
Все! Хватит! Пора ставить точку.
 

Это стихотворение позволило Алекею увидеть последний секрет головоломки. Он понял, что дракон и есть рыцарь, но рыцарь преображенный, ведь только в этом облике он может освободить даму своего сердца, которая заключена в теле богини.

Не возлюбленный нужен ей, а освободитель, способный выпустить на волю ее божественную суть, отягощенную плотью.

– Нам пора, – сказал он, когда перед ним опять возникло лицо Коня.

– Куда? – спросила она.

– В геенну. Нужно убить богиню, чтобы она могла жить.

– Ты не перепутал ее с Буддой?

– Они суть одно.

– Хорошо. А что дальше?

– Не знаю. Разве не прекрасно идти по жизни вперед, не зная, что принесет следующий шаг?

– По мне так не очень.

– Не трусь. Это слишком дорого. Трусость – один из наиболее дорогих предметов роскоши, так как за нее приходится платить львиной долей своих достижений.

26.01.15