Текст книги "Вокруг света без виз"

В пустыре Вади Рум есть только два вида автотранспорта – джипы и пикапы. Джипы нам не останавливались. И не из вредности управлявших ими водителей. Они были битком забиты туристами. А в пикапах, наоборот, кузова были сплошь пустыми. Правда, под вечер уже не так весело нестись с ветерком как в жаркий полдень. По мере того, как день клонился к вечеру, ветер становился все холоднее и холоднее.

На шоссе мы попали в трейлер, тащивший огромную цистерну со сжиженным газом. Водитель – бедняга чуть не сжег свои шины при экстренном торможении – очень уж ему хотелось подвезти троих европейцев с рюкзаками. Но мы его несказанно расстроили, отказавшись от настойчивых предложений ехать в Амман. А он так нас уговаривал.

– Я вас поселю у себя в доме, накормлю, познакомлю с моими друзьями, покажу город.

Но мы были непреклонны – едем в Петру. И, скрепя сердце, водитель все же высадил нас на нужном повороте

Темнело на глазах. Пустыня, простиравшаяся в обе стороны дороги вплоть до горизонта, была не песчаной, а каменистой, плоской, местами красноватой, местами серой, а местами и почти белой. Связь с цивилизацией выражалась только в виде асфальтированного шоссе. Оно было удивительно пустым. Вероятно этот не тот поворот, с которого в сторону Петры съезжают туристические автобусы.

Автостоп в Иордании отличный, и европейцев иорданцы подвозят охотно. Но в полной темноте на глухом повороте под пронизывающим до костей холодным ветром простоять можно долго.

И машин было мало, и нас плохо видно, и мы неизвестно кому голосовали. Если на дороге и появлялся транспорт, то были видны только фары. Они не светили, а ослепляли нас. Водители не считали нужным переключаться на ближний свет. Им хотелось получше рассмотреть невиданное чудо – трех европейцев с рюкзаками посреди бескрайней пустыни.

Мы же не могли разглядеть, что за машина идет и есть ли в ней свободные места. Так по ошибке мы и остановили такси.

Водитель предложил отвезти в Петру. Я вначале отказался. Все же мы на автостоп настроились. Но таксист стал уговаривать.

– Да я вас всего за 5 динар довезу. Мне ведь все равно в ту сторону ехать.

А ведь он был прав. Мы могли запросто застрять на том повороте. Конечно, с местом для ночлега проблем не было. Вокруг тянулась безбрежная пустыня. Ложись в любом месте и спи. Но ночью будет очень холодно. Лучше отсюда уехать – пусть и на такси.

Вскоре мы уже были в поселке Вади Муса. Три года назад я здесь уже был. Тогда я останавливался в отеле «Valentine Inn». Оказалось, он не только по-прежнему работает, но и стал в два раза больше. К старому трехэтажному зданию пристроили еще один двухэтажный корпус. Именно в нем, в 20-местной комнате, заставленной двухэтажными кроватями мы и поселились.

«Valentine Inn» – типичный пример бэкпакерского хостела: общие спальни с удобствами на этаже, холл с телевизором, бесплатный Wi-Fi Интернет. Удивил только ужин: шведский стол с необычайно широким разнообразием блюд. За один раз и сравнительно недорого можно было попробовать все национальные закуски и лакомства.

Поселок Вади Муса возник сравнительно недавно. После того как всю территорию ущелья объявили национальным парком, а руины Петры – еще и памятником ЮНЕСКО сюда переселили всех живших там бедуинов. Здесь же селятся и туристы. А их с каждым годом становится все больше и больше.

В каждой стране есть свои святыни – места, наделенные сакральным статусом в глазах местных жителей. И Петра – одно из них. На протяжении многих столетий сюда сотнями и тысячами стекались паломники, желавшие собственными глазами увидеть вырубленные в скалах величественные храмы и гробницы.

Красно-розовый город Петра – самая знаменитая достопримечательность не только Иордании, но и всего Ближнего Востока. Название этого неприступного города-крепости, столицы или некрополя (у ученых пока нет единого мнения на этот счет) древнего государства набатеев дошло до нас в греческой транслитерации (в переводе с греческого – «камень»), арабы же называют его Эль-Батра.

Во время раскопок археологи нашли на территории Петры руины одного из самых древних поселений Ближнего Востока. Его возраст оценивается в одиннадцать тысяч лет.

Согласно Ветхому Завету, на территории Иордании жили три народа – эдомиты, моавиты и аммониты. Первые населяли область вокруг Петры, вторые селились недалеко от побережья Мертвого моря, третьи – в районе Аммана – столицы современной Иордании. Судя по археологическим находкам, у них были тесные торговые отношения с соседями – Древним Египтом и Ассирией.

О происхождении этих народов мы знаем только из Библии. После того, как Бог уничтожил Садом и Гоморру, спасся только Святой Лот с двумя дочерьми. Сын старшей дочери Моав стал прародителем моавитов, а младшей – аммонитов. Куда эти народы делись потом, неизвестно. Вероятнее всего, они не смогли выдержать в военных столкновениях с могущественными соседями – египтянами, евреями и ассирийцами.

Например, в Библии рассказывается о том, что иудейский царь Амазия (796—781 годы до н.э.) напал на город Села, находившийся на вершине горы Умм-аль-Биара в центральной части Петры, и захватил в плен десять тысяч едомитов.

Отметились в районе Петры и древнееврейские пророки. Главный источник воды – ручей Айн Муса («ручей Моисея») – по легенде, возник по воле пророка Моисея. Он ударил камень своим «чудесным» посохом, и оттуда брызнула вода. Древнееврейский пророк Аарон умер неподалеку от Петры и был похоронен на вершине горы, которую позднее назвали в его честь – Джабал Харон (гора Аарона).

Куда делись едомиты доподлинно неизвестно – этот народ безвестно канул в лету. На освободившееся место с Аравийского полуострова пришел новый кочевой народ – набатеи. Когда именно это произошло, также никто не знает. Но в ассирийских записях, относящихся к периоду правления знаменитого царя Ашшурбанипала (669—631 г до н э.) есть упоминание о походе на территорию современной Иордании для подавления восстания местных племен. Среди них было упомянуто и племя набатеев.

Набатеи были кочевниками – они не строили постоянных поселений, не занимались сельским хозяйством, а разводили скот и торговали. Через территорию Иордании проходили торговые пути, связывавшие Ассирию и Египет, Красное и Средиземное моря. Места здесь пустынные, без проводников никак не обойтись. Набатеи организовали четко отлаженную сеть караванных троп и не допускали конкурентов на свою территорию.

Дожди иногда все же бывают, но только зимой. А вода нужна круглый год. Значит, ее нужно где-то хранить. Большая часть местной пустыни не песчаная, а каменистая – вернее, известняковая. В мягком известняке вырубали колодцы – подземные резервуары с узким горлышком. Во время дождей в них по системе желобков собиралась вода. Сверху клали большой камень. Найти его без посторонней помощи было невозможно. Поэтому набатеи владели монополией на проводку торговых караванов, никому не раскрывая точного местонахождения источников влаги.

Технология была отработана до совершенства. Верблюды давали кочевникам все необходимое: из шерсти делали палатки, ковры и одежду, а молоком и мясом пились. Живи и радуйся. Но во II веке до н.э. с набатеями происходят разительные перемены. В течение столетия кочевой народ отказался от традиционного образа жизни и осел. Используя свой накопленный веками опыт создания колодцев, они создали сложную, но высокоэффективную систему мелиорации. Пустыня здесь была всегда – и до набатеев, и после. Но только при них в ней цвели сады.

Столицей набатеев стала Петра. Как это часто и бывает с древними поселениями, жилые здания не сохранились. Даже неизвестно, были ли они вообще. Или Петра никогда не была городом в современном понимании этого слова, а служила лишь в качестве религиозного центра.

Набатеи молились многим богам. Но больше всего почитали ассирийского по происхождению Душарра. На алтарях ему приносили жертвы – в том числе, и человеческие. Обычно жертвовали пленников и рабов. В мягких розовых скалах они вырезали гробницы для своих царей. Но, в отличии от египтян, почему-то совсем не были озабочены тем, чтобы оставить на стенах письмена или хотя бы рисунки.

Впрочем, и после того как набатеи перешли к оседлому образу жизни, о торговле они не забыли. Петра, находившаяся на пересечении караванных троп стала крупным торговым центром. Здесь торговали золотом, а также миррой и ладаном, которые ценились даже больше желтого металла. Торговля приносила несметные богатства, следы которого ищут до сих пор, но пока безуспешно.

Набатеи долго и упорно отстаивали свою независимость. Но шансов отбиться от притязаний находящейся в зените своего могущества Римской империи у них не было. Хотя завоевание Набатеи и далось римлянам с трудом.

В 106 году н.э. в период правления императора Трояна римляне все же смогли сломить упорное сопротивление набатеев. Набатейское царство вошло в состав Римской империи, и Петру стали перестраивать на римский манер: здесь появились колоннады, бани, общественные здания и посвященные римским богам храмы. Но все эти сооружения оказались недолговечными. В 363 году землетрясение разрушило построенные из камня здания, но не нанесло никакого урона вырезанным в скалах набатейским гробницам.

После землетрясения жители ушли, и Петра превратилась в «затерянный» город. Последние упоминания о древней столице Едома относятся ко временам крестоносцев. В течение семи следующих столетий о его существовании знали только местные бедуины и арабские торговцы.

На протяжении всей ветхозаветной истории Едом был то на стороне Израиля, то вместе с его врагами. В один из таких периодов пророк Иеремия предрек: «Грозное положение твое и надменность сердца твоего обольстили тебя, живущего в расселинах скал и занимающего вершины холмов. Но, хотя бы ты, как орел, высоко свил гнездо твое, и оттуда низрину тебя, говорит Господь. И будет Едом ужасом; всякий, проходящий мимо, изумится и посвищет, смотря на все язвы его… и там ни один человек не будет жить». Глядя на разрушенные храмы и зияющие пустотой гробницы, нужно признать, что это пророчество исполнилось.

Для европейцев Петру «открыл» швейцарский путешественник Иоганн Людвиг Буркхардт, родившийся в Лозанне в 1784 году. Он был очень энергичным и целеустремленным молодым человеком. В возрасте всего лишь 22 лет он приехал в Англию, пришел в «Африканскую ассоциацию» и заявил о желании посвятить всю свою жизнь исследованиям таинственного Востока. С огромным энтузиазмом он взялся за изучение арабского языка, одновременно готовил свое тело для предстоящих длительных переходов. Он учился спать на голой земле и питаться одними овощами, вообще вести аскетичный образ жизни.

Для маскировки (или из глубоких религиозных чувств?) он принял ислам и поступил на учебу в исламский университет в Алеппо. Там он не только в совершенстве овладел арабским языком, но и стал признанным авторитетом в толковании Корана. По закрытым тогда для европейцев странам Востока швейцарец путешествовал не под своим именем, а как шейх Ибрагим ибн Абдалла. Это позволило ему побывать в таких местах, куда иностранцев не пускали.

Буркхардт слышал много рассказов о таинственном городе неподалеку от могилы Аарона на горе Гор. Но единственным способом попасть туда, не возбуждая подозрений, было совершить паломничество – принести на надгробном камне пророка в жертву козла. По дороге на гору он будто бы ненароком заглянул в гробницы и храмы. Но и этого краткого визита оказалось достаточно, чтобы открыть Петру для всего мира.

Если для ученых Петру открывали Буркхардт и путешественники начала XIX века, то для туристов это сделал археолог Индиана Джонс. Фильм о приключениях этого авантюриста произвел эффект разорвавшейся бомбы. Миллионы людей впервые увидели Петру и… тут же устремились сюда. Если бы местные бедуины еще продолжали молиться каменным идолам, то они уже давно бы воздвигли величественную статую Индианы Джонса и приносили ей жертвоприношения.

Если Соломон высек здесь из камня воду, то Индиана Джонс открыл створку двери, через которую на Петру хлынул поток денег. Теперь уже никто не пасет овец. Бедуинов – как и тысячи лет назад – кормит сам древний город. Тогда здесь богатели за счет торговцев, а сейчас – за счет туристов. Петра вновь стала крупным коммерческим центром. В полном соответствии с законом спроса и предложения растет и стоимость входных билетов. Сейчас это 50 динар. Но и это наверняка не предел.

От входных ворот начинается посыпанная гравием дорожка. Справа остаются вырубленные в скальном монолите гигантские кубы, размером с одноэтажный дом, но без окон и без дверей. На них никто не обращает внимания. Все устремляются вперед и вниз, к входу в ущелье Сиг – к настоящим воротам Петры.

Длинный, кривой и удивительно узкий проход между скал возник во время землетрясения, которое раскололо скалу так же легко, как острый нож разрезает праздничный торт.

По ущелью Сиг в древности в Петру входили торговые караваны и через него же пытались прорваться захватчики. А сейчас именно здесь бдительная охрана вылавливает пытающихся сэкономить безбилетников.

Узкое ущелье, протянулось на 1200 метров. В его самом широком месте едва разъедутся две повозки, а в самом узком с трудом разминутся два человека. С двух сторон на высоту около ста метров тянутся отполированные водой и временем стены. У тех, кто оказывается здесь впервые, возникает гнетущее ощущение подавленности. Кажется, что ущелье вот-вот сомкнется, раздавив незадачливого путника, или закрыв ему проход. Говорят, даже местные бедуины не решаются проходить здесь в одиночку в темное время суток.

Идеально гладкое и ровное дно ущелья – результат совместного труда миллионов ног, вначале караванов верблюдов, а в наше время – туристов. Впрочем, верблюды, ослы и лошади здесь также еще встречаются. Но перевозят они уже не камедь и шелк, а все тех же туристов.

Сейчас Петра – мертвый город. Хотя люди жили здесь сосем недавно. Но их отсюда выселили. Не силой, а по-хорошему, уговорами. В частности, взамен на согласие с переселением им предоставили эксклюзивное право заниматься обслуживанием туристов. Поэтому все, кто сейчас на территории Петры пристает с сувенирами, навязывает свои услуги в качестве гида или предлагает покатать верхом, раньше жили в вырубленных в скалах гробницах. Впрочем, некоторые отказались переселяться из гробниц в обычные дома. И ничего с ними сделать не удалось. Так и живут себе в пещерах.

Ущелье петляет то вправо, то влево. Шедшая перед нами группа туристов скрылась за очередным поворотом, и сразу же оттуда донесся дружный вздох. Повернув за угол, мы увидели причину такой единодушной реакции и также присоединились к общему восторгу. Как писал Генри В. Мортон «Не знаю ничего удивительнее этого внезапного, неожиданного видения. Храм сияет в узком пространстве между скалами, невозможно рассмотреть его целиком, пока не покинешь ущелье».

Фасад, высотой 40 метров, украшенный коринфскими колоннами и вазами, целиком вырезан из массива скалы в I веке до н.э., когда набатеи находились на пике своего могущества.

Долгое время считалось, что это была казна, в которой хранились несметные богатства. Арабы называли это сооружение Хазна-эль-Фарун, Сокровищница Фараонов. Но все попытки найти спрятанные драгоценности не увенчались успехом.

Лишь в конце XX века ученые-археологи провели тщательные раскопки и убедительно доказали, что это была именно гробница. Переименовывать Сокровищницу, впрочем не стали. Как и остальные сооружения. Есть ведь здесь и Царские гробницы, хотя никаких доказательств, что там хоронили именно царей, ни у кого нет. Но звучит солидно.

Гробницы вырезали в камне, который по сути представляет из себя уплотненный кварцевый песок с окислами и гидроокислами железа. Именно они и придают камням с белесыми прожилками оттенки красно-коричневого, розового или охристого цвета.

Каменотесы вырубили в скальной породе свыше 600 надгробных памятников. Уже давно нет ни Набатейского царства, ни самих набатеев. А скальные гробницы сохранились до наших дней. Хотя и не в первозданном виде.

Генри В. Мортон писал: «Мягкий камень мало-помалу разрушается под воздействием ветра и песчаных бурь. Некоторые вырезанные в скале храмы великолепны, их колонны остаются круглыми и твердыми, резьба отчетливо читается; но аналогичный храм на пострадавшей от выветривания стороне утесов словно расплавился, резьба стала почти неразличимой, а колонны утончились и почти полностью съедены ветром».

Точно такая же судьба постигла и вырезанный в скале амфитеатр на 800 мест. Он также выглядит как сделанный из немного подтаявшего мороженного.

За Амфитеатром ущелье расширяется и становится похожим то ли на кратер вулкана, но ли на ложе гигантского доисторического озера. Именно здесь, не среди скал, а на широком ровном месте, римляне и построили город.

Есть здесь и украшенная колоннами центральная улица, и Триумфальная арка, и храм Крылатых львов – его назвали по установленным перед входом статуям.

Во времена Генри В. Мортона, в середине 1930-х годов, здесь был лагерь бедуинов. А редких туристов селили прямо в гробницах: «Моя гробница была вырезана на откосе огромной горы, известной под названием Акрополь. Она представляла собой просторную комнату внутри скалы с квадратным дверным проемом и грубо вытесанным окном… В углу стояла зеленая раскладушка и обычные для походной жизни предметы».

Берберов из долины переселили. Единственное современное здание, которым все же посчитали возможным изуродовать вид древнего города – ресторан. Сразу за ним начинается дорога к Монастырю. Тут же бедуины предлагают подвезти наверх верхом на ишаке. Но это только для ленивых или немощных. Мы же предпочли подниматься пешком по вырубленным в скале ступеням

Выйдя на ровное место, сворачиваем направо. Там виднеется вытесанный из песчаника фасад, высотой около 50 метров, увенчанный гигантской урной, удивительно похожий на Сокровищницу. Естественно, что и Габаль-ад-Дейр – это древняя гробница какого-то великого правителя. Уже позднее в стенах вырезали кресты и превратили здание в церковь. Но почему монастырь? Монастыря здесь отродясь не было.

Монастырь – самое дальнее от входа сооружение. Но тропа продолжается и дальше, и выше. Она выводит на край скалы, с которого открывается вид на тянущиеся в бесконечность горы и ущелья.

В XI веке на территорию Сирии вторглись крестоносцы. Главной целью «воинов христовых» было освобождение от мусульман Гроба Господня. Но сами крестоносцы больше напоминали бандитов, озабоченных получением добычи, чем набожных христиан. Они воевали не только с мусульманами, но и между собой.

Мусульмане также не выступали единым фронтом. Они были разделены на враждовавшие между собой секты. Так что конфликт был не между христианами и мусульманами, а между отдельными группами и харизматичными лидерами, боровшимися за власть и влияние. История Крестовых походов знает немало случаев, когда бывшие враги становились союзниками и наоборот. Поэтому долгое время ни одна из враждовавших сторон не могла добиться решающего перевеса.

В 1099 году крестоносцы захватили Иерусалим. Закрепившись на Святой Земле, они постепенно стали расширять свои владения. В самых подходящих и стратегически важных местах строили замки. Как отмечал английский путешественник Генри В. Мортон: «Они служили бастионами христианства в борьбе с „неверными“ и выглядят так, словно их создатели верили, что Латинское королевство Иерусалима продержится до Судного дня. Примечательный факт: ни евреи, ни греки, ни римляне не оставили в Палестине и Сирии памяти о себе, сопоставимой с тем, что сохранилось от сравнительно недолгого периода крестовых походов».

В строительстве замка у деревни Эш-Шобак принимал участие сам король – Балдуин I. Поэтому замок и стали называть – Монт Реалис или Монреаль, «Королевская гора».

Место для замка было выбрано идеальное – на вершине одиночной горы, рядом с древним караванным путем из Сирии на Аравийский полуостров. Все, кто проходил мимо замка – как торговцы, так и паломники – были обязаны платить его владельцу пошлину.

Мусульмане, постепенно опомнившись после стремительного разгрома крестоносцами, начали собирать силы для освобождения от неверных Иерусалима. Священный сразу для еврее, христиан и мусульман город часто становился яблоком раздора.

Поначалу крестоносцы успешно отбивали нападения мусульман. Но когда во главе мусульманского войска стал Салах-ад-Дин, известный в Европе как Саладин, перевес сил стал склоняться не в их пользу. В 1187 году мусульмане взяли Иерусалим, а замок Монреаль штурмом взять не удалось. Началась осада. Крестоносцы держались стойко, рассчитывая на прибытие подкрепления из Европы. Но эти надежды оказались тщетными. Поэтому в 1189 году они слались на милость победителей. Руководивший осадой Аль-Малик аль-Адиль разрешил защитникам выйти из крепости и благополучно уйти в Антихоию – все же то были времена, когда воевали по рыцарским законам.

Мы попали в замок Монреаль рано утром. В нем никого не было – ни охраны, ни жителей, ни туристов. Вообще никого. Мы пробирались сквозь пыльные, похожие на пещеры комнаты, через окна-амбразуры которых открывались фрагменты окружающего пустынного пейзажа, спускались по каменным лестницам, уходившим в непроницаемую темноту сухого, но очень глубокого колодца – именно он давал возможность защитникам выдерживать длительны засады. Но больше всего запомнилась окружающая замок со всех сторон каменистая пустыня.

По пути от замка к шоссе мы проходили мимо завешанной пологом пещеры. Оттуда вышел добродушный старик с задорно блестевшими глазами и добрым лицом.

Абу Али был одет по-европейски – в штаны и рубашку. Но на голове у него был типичный головной бор бедуина – белый платок в мелкую красную клеточку – кеффия. Он удерживается с помощью двух колец. Правильное одевание этой оригинальной конструкции требует сосредоточенности и большого опыта. Вначале на голову набрасывают платок и тщательно выравнивают его, потягивая за концы – чтобы он лежал на голове и плечах строго симметрично. Потом на макушку поверх платка кладут сплетенные из шнуров кольца. Затем нужно завязать платок так, чтобы он не свалился в первую же минуту.

Хозяин уютной пещеры, в которой коврами покрыты не только пол, но также и стены и даже частично потолок – раньше работал гидом – отсюда и прекрасное знание английского языка.

Выйдя на пенсию, Абу Али стал все свое время посвящать любимому хобби – нумизматике. Вооружившись портативным металлодетектором, он методично прочесывает окрестности. В результате долгих прогулок и кропотливого труда ему удалось собрать большую коллекцию старинных монет. Он их тщательно классифицировал с помощью «Энциклопедии нумизмата».