Текст книги "Вокруг света без виз"

Поезд пришел в Белград рано-рано утром. Небо было затянуто тучами. А фасады окружающих здание вокзала мрачно-официальных зданий выглядели хмуро неприветливыми. Так нас встретила столица Сербии.

Сербия в 1882 году стала самостоятельным государством. И сразу же занялась объединением славянских земель. Именно сербское эмигрантское правительство в 1917 году совместно с основанным в Лондоне Югославским комитетом провозгласило о создании Королевства сербов, хорватов и словенцев. Но государство оказалось непрочным.

В 1990-е годы Югославия стала распадаться – долго, тяжело и мучительно. Все бывшие югославские республики воевали между собой, и все вместе – с Сербией. И все же сербам, вероятно, удалось бы постепенно навести порядок. Но в войну вмешалось НАТО. Так что пришлось воевать сразу со всей Западной Европой. Хорватам и боснийцам поставляли оружие, посылали к ним военных советников. Но все равно решающего перевеса в войне достичь не удавалось. Тогда начались массированные авиаудары по сербской территории.

Сербские войска в Югославской войне не воевали на своей земле – только в соседних республиках. В Сербии были штабы, тыловые части и учебные здания. Они и стали подвергаться бомбардировкам. Одновременно американцы взялись методично разрушать и гражданскую инфраструктуру. Бомбы посыпались на электростанции, мосты, аэродромы, вокзалы.

Под горячую руку попали и припаркованные на реке Сава у белградской крепости прогулочные туристические теплоходы. У самого большого из них палубная надстройка смята в лепешку, как будто ее сверху ударили «тяжелым тупым предметом».

– Бомба не разорвалась, – объяснил проходивший мимо серб.

Мы разговорились. Оказалось, Александр уже три года работает с русскими коллегами на разминировании. Поэтому прекрасно говорит по-русски. Сам он по образованию инженер. Работал на заводе в Нише.

– Мое предприятие обанкротилось, и его закрыли. Пришлось искать новую работу. Один мой знакомый предложил стать сапером. Моя жена вначале благосклонно отнеслась к тому, что я буду заниматься разминированием. Все же не придется семье сидеть на пособии по безработице. Каждый день она провожала меня и потом целый день гадала, приду я с работы или… меня оттуда принесут. Видимо, постоянный стресс расшатал ее нервы. Да и мои тоже. Мы стали часто ругаться. Потом она поставила ультиматум: или я, или твоя работа. Пришлось выбирать. Я уже не могу жить без азарта и каждодневного риска. Это же такая скука! А на разминировании каждый случай – уникальный. Работа мне нравится. Только с минами я возиться не люблю. Ведь стоит сделать малейшую ошибку – и калека на всю жизнь. Я предпочитаю неразорвавшиеся авиабомбы. С ними я на сто процентов уверен, то калекой точно не буду! В любом случае.

После этих оптимистичных слов Александр попрощался с нами, посоветовав обязательно заглянуть в Белградскую крепость.

Сербия и бывшие югославские республики не только в прошлом веке входили в состав единого государства. Они изначально были едины – как часть Римской империи.

У впадения реки Сава в Дунай люди жили еще во времена неолита. Позднее сюда пришли кельты. Но первое мало мальски заметное поселение основали именно римляне. Хотя название они заимствовали у своих предшественников – Сингидунум.

Начали, как водится, со строительства крепости. Для нее нашлось прекрасное место – холм с видом сразу на две реки. Цитадель постепенно со всех сторон обросла жилыми кварталами. Так и появился город, который в III веке н.э. получил статус колонии, а его жители стали полноценными гражданами Рима.

В 395 году Римская империя распалась (как позднее распадется на части и Югославия), и город оказался в составе Византии. Заодно его и переименовали на новый манер – в Сингидон.

После того, как город разрушили гунны во главе с Атиллой, власти всерьез взялись за укрепление крепости. Когда в VIII – IX веках сюда стали мигрировать сербы, крепость поражала не только своими размерами, но и удивительно белым цветом камней, использовавшихся при строительстве стен. Отсюда и название – Белград.

В XI и XII веках на Белград трижды нападали крестоносцы, а в XV веке его всерьез и надолго захватили венгры. Затем на несколько веков крепость стала местом столкновения австрийцев и турок. Они поочередно ее захватывали, разрушали и реставрировали. Город несколько раз переходил из рук в руки. Стоит ли удивляться, что от древней крепости не осталось ни одного камня. Все укрепления, которые дошли до наших дней, построили австрийцы.

Казалось, в эпоху современного оружия крепость уже не может иметь никакого военного значения. Уже в 1946 году ее объявили историческим памятником национального значения и превратили в музей. Однако, в 1999 году на древнюю цитадель опять обрушились бомбы. Уже столько раз в истории Сербии последняя война оказывалась предпоследней.

– А мы сербы любим воевать, – мы разговорились еще с одним местным жителем, мирно прогуливавшимся по аллее, но судя по выправке бывшим военным, – Посмотрите на нашу историю. У нас еще не было ни одного поколения, на которое не пришлось бы хотя бы одной самой маленькой войны. В 1990-е годы вы россияне мирно отпустили свои союзные республики. А мы взялись за оружие, чтобы не допустить развала страны. И если бы не вмешательство американцев, наверняка бы победили. Вместе со мной воевали русские добровольцы. Но от Ельцина никакой помощи мы не получили. Впрочем, я его не виню. Тогда Россия и себе-то не могла ничем помочь. Не то что другим.

В течение дня, проведенного на улицах Белграда, к нам неоднократно подходили местные жители – предлагали чем-нибудь помочь, объяснить или просто поговорить. К русским здесь действительно относятся как к братьям. И за «предательство» зла не держат.

В большинстве белградских парков есть беспроводные сети. Поэтому мы устроились на лавочке в сквере перед Министерством путей сообщения и окунулись с головой в Интернет – отправлять первые заметки и фотографии.

К нам опять подошел человек, привлеченный тем, что между собой мы говорили по-русски. Но он оказался не местным и даже не сербом.

Михаил уже третий год подряд приезжает летом в Сербию – эта страна ему чем-то очень понравилась. Но каждый раз ему приходится обращаться за сербской визой в посольство.

– Не цените вы россияне своего счастья. С российским загранпаспортом сейчас свободно можно въехать во многие страны мира. А нам, гражданам Казахстана, прежде, чем хоть куда-то поехать, нужно идти в посольство за визой!

Черногория

В Белграде мы на ночь оставаться не стали, а купили билеты на ночной автобус, уходящий в Черногорию.

Черногория входила в состав Югославии даже тогда, когда в ней остались только две республики. В 2006 году провели референдум. На нем 55.4% высказались за независимость страны, 44.6% – против. Развестись удалось тихо и мирно. И сейчас в Черногорию, как и в Сербию, россияне могут въезжать без визы на строк до 30 дней.

Границу между Сербией и Черногорией мы благополучно проспали. Я даже не могу вспомнить два там было пограничных перехода, или в одном месте нам поставили два штампа – выездной из Сербии и въездной в Черногорию. Одно помню точно, мы из автобуса не выходили. Пограничники сами заходили в салон.

Как тут было не вспомнить мучения немецких путешественников Вольфганга Шрадера и Рюдигера Кёнига: «С югославскими визами нам удивительно не везло. Первая была просрочена задолго до начала путешествия. Со второй мы приехали в Югославию. В столице нам ее продлили, поставив третью, а четвертую визу мы вынуждены были оплатить на границе, так как из-за скверной дороги добрались до пограничной заставы на полдня позднее, чем рассчитывали».

Мы же уже считай третий раз въезжали в Югославию. При этом не только не оформляли виз, но и ничего не платили за пересечение границ.

Наше путешествие по Черногории началось в Биело Поле, недалеко от сербской границы. Автобус прибыл на автостанцию очень рано. Было сыро и прохладно. Окружающие город со всех сторон холмы окутывал густой туман.

Заглянув на второй этаж здания автовокзала, мы обнаружили пустую комнату, в которой только-только закончился ремонт. Мебели там никакой не было, поэтому дверь не закрывали. Зато в ней обнаружилось много работающих розеток – прекрасная возможность зарядить аккумуляторы неутбуков, фото– и видеотехники.

Немного согревшись и «зарядившись», мы отправились на исследование пустынного и все еще окутанного туманом города.

Биело Поле был основан в XII веке и вплоть до 1912 года вместе с приграничной областью Черногории входил в состав Сербии. Церковь Святых Петра и Павла, заложенная одновременно с основанием города в XII веке, при турках была превращена в мечеть. А трехэтажная колокольня с остроконечной крышей стала минаретом.

В 1912 году город освободился от турецкого ига, но мечеть опять стала православным храмом только в 1962 году. И до сих пор действует.

Снаружи церковь выглядит неказисто. Увидеть же храм изнутри не удалось. Казалось чуть ли все население городка собралось на воскресную службу. Внутрь не протолкнуться. Даже часть прихожан была вынуждена стоять снаружи.

Из Биело Поле мы на автобусе уехали в Мойковац. А там на автовокзале к нам прицепился таксист, который уговорил нас поехать в каньон Тара с ним.

Каньон Тара – самый большой каньон Европы. Да и в мире он своими размерами уступает только американскому Большому каньону в Аризоне. Дорога от Мойковца идет по его левому склону и приводит к единственному мосту, переброшенному с одного берега реки на другой.

Арочный бетонный мост Джурджевича поражает своими размерами. При длине 366 метров, он возвышается над уровнем реки на 172 метра. Строили это уникальное архитектурное сооружение в 1939 году, перед началом Второй мировой войны.

Когда Югославию захватили немцы, югославские партизаны напали на мост и полностью его уничтожили. Ирония судьбы в том, что взрывчатку закладывал один из инженеров, работавших на строительстве. Лазарь Яукович прекрасно знал самые уязвимые точки, взрыв в которых нанесет наибольший урон сооружению. Эта диверсия, нарушившая пути снабжения в горных районах страны, вызвала такую злобу у итальянцев, которые вместе с немцами участвовали в оккупации Черногории, что они внесли «диверсанта» в список самых разыскиваемых своих врагов. В конце войны его поймали и сразу же расстреляли. Сейчас у въезда на мост можно увидеть памятник инженеру, который вначале строил мост, а потом его взрывал.

Почему же мост не назвали в честь этого героя? И кто такой этот таинственный Джурджевич? Оказывается, это самый обычный фермер. Его заслуга лишь в том, что его дом стоит неподалеку.

Местные фермеры в герои не рвутся и на инженеров не переучиваются, предпочитая спокойный образ жизни. На противоположном конце моста тоже когда-то была ферма. Но в полном соответствии с новыми веяниями ее перепрофилировали в… кемпинг. Туристы сейчас более надежный источник дохода, чем разведение овец.

Я зашел в кемпинг исключительно для того, чтобы запечатлеть открывающийся из него вид на мост. Уже собирался уходить, как из дверей срубленного из бревен дома вышел добродушный толстяк с коротко стрижеными седыми волосами, темными бровями и густыми буденовскими усами. Он был одет в футболку с надписью «ФСБ» и видавшие виды шорты, а в руках держал серебряный поднос с графином и рюмками. Увидев меня перед собой, он сказал просто и буднично.

– Пойдем пить сливовицу.

Я никак не ожидал, что его слова относятся ко мне. Оглянулся. Никого рядом не было. Мои попутчики были еще далеко. Что же делать? Придется пить. Конечно, не пьянства ради, а исключительно ради науки. Побывать в Черногории и ни разу не попробовать сливовицы – это все равно, что уехать с Камчатки ни разу не отведав красной икры.

Так я познакомился с хозяином кемпинга с приятным для славянского уха именем Драголюб. Он говорил по-сербски, но как-то очень понятно.

– Ко мне много русских приезжает. Видишь футболку, – он показал на буквы «ФСБ», – Это мне один из них подарил. Говорил, что полковник.

Драголюб взял в руку графин, вынул сливу, которой было заткнуто горлышко, и налил в две рюмки грамм по двадцать бесцветной жидкости. Мы чокнулись.

– Живали, – сказал он и выпил одним глотком.

Я последовал его примеру. По вкусу сливовица напомнила обычный самогон, только хорошо очищенный.

– Это самогон и есть. Домашний! Мы его сами гоним из слив. Плоды должны быть не просто спелые, а сахарные. Мы не срываем их с дерева, а собираем с земли, после того, как они сами осыпались.

Вскоре подтянулись мои попутчики. Олегу Драголюб предложил к нам присоединяться. А Виолетте с Сашей и наливать не стал.

– Девушкам лучше пойти сливы поесть. Вон на том дереве они самые вкусные, – он указал направление.

Драголюб напомнил три рюмки, мы чокнулись и дружно произнесли традиционный тост «Живали», что соответствует нашему Будем здоровы!». Хозяин кемпинга ненавязчиво, но упорно рекламировал если не напрямую свое заведение, то место в котором оно находится.

– У нас тут нет никаких промышленных предприятий, поэтому такой свежий и чистый воздух, свежее деревенское мясо, козий сыр, тихо…

Одновременно с этим Драголюб потрошил недавно выловленную в реке Тара форель и следил за тем, чтобы запекавшаяся в сложенном из камней очаге картошка с мясом не сгорела.

– Можете поставить палатку на поле – выбирайте любое место. Или можете переночевать в одном из деревянных домиков.

Вообще не в наших правилась с раннего утра становиться на ночлег. Но под влиянием сливовицы и не на такое согласишься.

Так у нас впервые за все путешествие образовался выходной день. Мы поставили палатку и пошли купаться. Каньон такой глубокий, что на спуск вниз и подъем назад наверх ушло чуть ли не полдня. Купаться в холодной воде конечно долго не будешь. Но по пути внимание то и дело отвлекалось то на пробивающиеся сквозь листву грибы, то на ярко-красные плоды боярышника, то на превратившиеся в руины деревянные фермерские дома. Драголюб не обманул. Вечером он действительно приготовил настоящий домашний ужин: только что выловленная в Таре и зажаренная на костре рыба, вареная в мундире картошка и домашний козий сыр. С напитками он поступил просто. Подвел нас к холодильнику, открыл его и сказал.

– Берите, что хотите.

От моста Джурджевича наш путь лежал в сторону национального парка Дурмитор. Продавщица в стоявшем у развилки сувенирном киоске сообщила, что ближайший автобус на Жабляк будет только через два часа. Значит, придется опять заняться автостопом.

Мы разделились на две пары. Но вскоре выяснилось, что в Черногории это делать не обязательно. Если кто захочет подвести, то место найдется и для четверых.

Вначале мы уехали на легковой машине. Дорога шла все время в гору, а внутри нас четверо, да еще и с рюкзаками. 10 километров мы еле-еле плелись в течение получаса. Потом втиснулись в кабину грузовика. Водителю пришлось вжаться в угол, чтобы мы все поместились. А переключение скоростей стало почти непосильной задачей. Но до Жабляка оставалось всего лишь 12 километров.

Сам по себе ничем не примечательный поселок Жабляк стал крупным туристическим центром исключительно благодаря своему расположению у входа в национальный парк Дурмитор. Горы здесь сравнительно небольшие. Но их много. Только вершин, высотой свыше двух километров, насчитывается свыше семидесяти. Среди них и самая высокая точка Черногории – вершина Боботов кук, высотой 2522 метров. Есть тут и несколько глубоких каньонов, и озера, и реки, и ручьи, и многочисленные источники с прохладной чистой водой.

В самом центре поселка у здания туристической информации висит карта, на которой отмечены все основные достопримечательности. Что же выбрать? Может подняться на самую высокую вершину Черногории? Или пройти по тропе мимо нескольких крупнейших озер? Долго судили и рядили, прежде, чем приняли окончательное решение – пойдем к Ледяной пещере. По пути заодно увидим Черное озеро и поднимемся почти на самую вершину пика Обла глава, высотой 2100 метров.

Дорога оказалась длиннее и значительно круче, чем мы полагали, глядя на карту. Тропа то круто поднимаясь наверх, то так же круто спускаясь вниз. Уже начинало темнеть, а мы вначале шли, а потом уже и карабкались по крутому склону, который казался бесконечным.

Дошли мы уже в густых сумерках. С наступлением ночи быстро похолодало. Чтобы не замерзнуть в своих рассчитанных на тропики спальных мешках, одели на себя всю одежду. И все равно жарко не было. Но все же и не замерзли – главным образом потому, что вчетвером забились в двухместную палатку.

К входу в Ледяную пещеру пришлось метров тридцать спускаться вниз под крутым наклоном. Под ногами лежал грязный, но еще достаточно прочный прошлогодний снегу. Внутри тоже было холодно. И очень много льда. Именно из него, а не из камня и сделаны здесь сталактиты и сталагмиты. Даже в начале осени, когда большая часть «скульптур» растаяла, в пещере еще остались ледяные глыбы самой причудливой формы.

В Жабляке мы зашли на автовокзал. Выяснив, что ближайший автобус пойдет только через два часа, отправились на выход из города – благо он там недалеко.

Водитель джипа, оказавшийся профессиональным альпинистом, взялся увлеченно рассказывать, как штурмовал Эверест вместе с русскими коллегами. Но его рассказ прервался почти в самом начале. Джип заглох и несмотря на все манипуляции никак не хотел заводиться.

Машина перегородила асфальтированную, но узкую дорогу. Однако, пробки не возникло. Ведь мы были не на шоссе, а на какой-то глухой сельской дороге. Бывший альпинист вызвал подмогу по мобильному телефону. А мы пошли искать выход на главную трассу.

Шли напрямик, через поля и перелески. Немного поплутали, но с помощью местных жителей все же добрались до шоссе. Тем временем автобус, который мы не хотели ждать в Жабляке, успел проскочить перед нашим носом. Но вскоре мы вчетвером уехали на попутке.

Попали к местному «шумахеру». Он как разогнался на старте, так и не снижал скорости. Уже и стемнело, и крутые серпантины начались. А он все гнал и гнал по узкой дороге, как по треку гонок формула 1. Обгонял всех подряд, даже на поворотах. Пропущенный нами автобус мы с ним тоже обогнали. Однако, все равно в Никшич попали уже в темноте. Ночной автостоп, как известно, занятие неблагодарное. Поэтому в монастырь Острог, до которого оставалось еще около 22 километров (из них 8 – вверх по склону), поехали на такси.

Монастырь Острог – самая крупная, самая почитаемая и самая известная православная обитель на Балканах. В XVII веке к скале, на высоте 1000 метров над уровнем моря, «прилепилась» маленькая церковь. Рядом с ней поселились монахи. Основанный ими монастырь стал таким популярным, что они просто физически не могли принять всех паломников. Поэтому в 1820 году создали еще один, расположенный на 200 метров ниже по склону. Его стали называть нижним.

Верхний монастырь постоянно расширяли. Достроили Крествовоздвиженскую церковь, построили новое общежитие для монахов. На втором этаже для паломников выделили три больших комнаты: №1, №2 и №3. В них поставили рядами трехэтажные железные кровати. Ночевать можно бесплатно. Даже разрешение спрашивать ни у кого не нужно – заходи, выбирай свободную койку и ложись! Одеяла, ватные матрацы и подушки свалены огромными кучами на первом этаже.

Утром мы встали по сигналу колокола и пошли на утреннюю службу. А после ее окончания сразу же отправились в Бар. Нет, не в питейное заведение. Такое странное имя носит город на Адриатическом побережье Черногории.

В Баре закончилось путешествие самой молодой участница кругосветки – Виолетты Шаниной. Ей нужно было возвращаться в Москву. Учеба! Поэтому старый Бар мы осматривали уже втроем.

Старый Бар со стороны похож на огромную крепость. Он с трех сторон окружен высокими каменными стенами, а с четвертой стороны подступы к нему преграждает глубокое ущелье.

На самом высоком месте внутри городских стоит крепость. Строили ее в XI веке. Старались. Рассчитывали на века. Все нападения она выдержала. Даже во время Второй мировой войны здесь шли ожесточенные бои – о них свидетельствует установленный внутри крепости мемориал. И крепость устояла. Однако во время землетрясения 1979 года от цитадели отвалился большой кусок стены. Он правда, не упал, а стоит рядом, как будто небрежно прислоненный каким-нибудь великаном.

С угловой башни цитадели прекрасно видно, что в городе есть не только руины – результат недавнего землетрясения, но и несколько только что отреставрированных церквей – а это уже зримые плоды усилий местных властей по привлечению туристов.

Бар известен как «город олив». Оливковые деревья здесь встречаются на каждом шагу. Среди них есть и старые, и очень старые. Одно – самое большое и развесистое дерево – официально признано старейшим в Европе. Считается, что ему уже две тысячи лет. Огромную развесистую оливу превратили в мини-музей. Ее огородили со всех сторон. Поставили калитку – с платным входом. А рядом установили МРАМОРНУЮ табличку, на которой написано, что этому дереву РОВНО две тысячи лет. Есть еще в мире вечные ценности. Пока эта плита не разрушится и не придет в негодность, дерево стареть не будет.