Текст книги "Вокруг света без виз"

Перед отъездом из Баальбека в сторону сирийской границы мы зашли пообедать в закусочную. Там предлагали всего одно блюдо – жареных цыплят. Как объяснил хозяин заведения, в его стоимость входят также салат и напиток. Можно сказать, целый комплексный обед. Его мы и заказали.

Сели за столик. Пока ждали цыпленка (его естественно жарили при нас), нам на стол поставили тарелку с салатом и напитки. Потом хозяин спросил.

– А хумус вы едите?

Получив утвердительный ответ, он поставил на наш стол еще и маленькую тарелочку с хумусом. Вскоре на столе и появился цыпленок, аккуратно разрезанный на три части. Можно было начинать есть.

Мы уже доедали, когда на наш стол – уже ничего не спрашивая – поставили еще и тарелку с картошкой фри. Среди нас троих нет ни одного любителя этого блюда. Но раз уж и она входит в комплексный обед, то пришлось из вежливости съесть и ее.

После окончания обеда я стал расплачиваться (мы периодически собирали деньги в «общак», из которого я платил за общие траты, но у каждого были и свои личные деньги, которые можно было тратить на себя). И тут – сюрприз! Выяснилось, что мы должны заплатить чуть ли не в два раза больше, чем ожидали. Оказалось, хумус и картошка – этот отнюдь не бесплатный бонус, как мы думали.

Больше всего возмущался Олег. Он сам работал официантом и на досуге много рассказывал нам с Сашей о многочисленных «сравнительно честных» способах раскрутить клиентов. А тут он сам попался на один из них! Это его больше всего и возмутило. Ладно бы обманули где-нибудь в такси или в гостинице. Но в ресторане!

Он возмущался так, будто официант покусился на святое. Тот тоже в долгу не остался. Казалось, они сейчас бросятся друг на друга. Пришлось мне сдерживать Олега, а хозяин заведения точно также обуздывал не в меру раскричавшегося официанта. Когда нам удалось разнять и «зафиксировать» противников, я заплатил по счету. О чаевых, конечно и речи не было. Официант тщательно выдал сдачу – все до единой копейки – и напоследок с лучезарной улыбкой до ушей сказал.

– Добро пожаловать в Ливан!

Эта безобидная фраза вызвала новый взрыв возмущения Олега. Он стал ругаться, перемежая русский мат и английские слова, – вначале на всех работников ресторана, потом на всех жителей Баальбека, потом на всех мусульман. Все же как легко чисто бытовые конфликты перерастают в межконфессиональные. Хотя казалось бы какая связь может быть между цыплятами и мусульманами? Но было видно, что будь у Олега в руках автомат, он начал бы стрелять во всех жителей Баальбека без разбора.

Как бы в подтверждение его чуть ли не религиозного пыла на глаза стали попадаться плакаты, на которых был изображен генеральный секретарь шиитского движения «Хезболла» шейх Сейед Хасан Насралла (в классическом арабском произношении – Насрулла) и портреты «шахидов» – подростков с автоматами. На столбах, как перед праздником, были развешаны желто-салатные флаги с изображением гордо вскинутой руки с автоматом Калашникова (на эмблеме «Хезболла» есть также глобус, книга и меч – но в глаза бросается именно автомат). Тут же и цитата из Корана – «Ведь партия Аллаха – они победят», ставшая лозунгом шиитских боевиков. Все, кто не поддерживает это шиитское движение хотя бы номинально, отсюда уже переехали в другие места.

На окраине Баальбека мы застопили попутный грузовик и поехали в сторону сирийской границы. Махмуд, так звали шофера, по-английски не говорил. Но этот недостаток он с лихвой компенсировал улыбкой до ушей и жестами. Увлекшись «беседой» (если так можно назвать разговор на разных языках) он часто бросал руль, поворачивался и что-то увлеченно говорил – совсем не обращая внимания на дорогу.

От аварии нас спасало только то, что дорога, проходящая по центру долины Бекаа, на равном удалении от гор, была прямой и мало оживленной. Совсем уж в хорошее расположение духа Махмуд пришел, когда открыл бутылку пива и стал пить прямо на ходу, держа руль одной левой рукой.

Дорога шла к погранпереходу на ливанско-сирийской границе. Но в тридцати километрах от границы Махмуд свернул направо.

– Давайте, заедем ко мне в гости в Эр-Саль. До него не больше 15 километров.

На Ближнем Востоке все водители, которые подвозили больше, чем на 20—30 километров (а сейчас был как раз такой случай, мы отъехали от Баальбека уже километров на 150), обязательно приглашали зайти в гости – в дневное время попить чая или кофе, вечером – переночевать. На этот раз дело было днем. Значит, речь скорее всего шла лишь о чашке чая. Значит, у нас еще оставался шанс успеть добраться до границы до закрытия погранперехода. Тогда почему бы и не заехать? К тому же Махмуд стал уверять, что его городок находится прямо на границе.

– От нас до Сирии рукой подать.

Так мы попали в Эр-Саль, о существовании которого всего час назад даже и не догадывались. Да и не только мы. Здесь вообще вряд ли ступала нога путешественника.

Городок расположен в стороне от главной дороги, в скрытой за горами на окраине долины Бекаа лощине. Со всех сторон она окружена невысокими горами. Именно эти горы и кормят местных жителей – вернее, проходящая по ним граница.

Как известно, ничего нет выгоднее контрабанды. Дело это незаконное. И заниматься им обычно мешают полицейские и пограничники. Они есть и в Ливане. Но в районе долины Бекаа реальная власть принадлежит не им, а отдельным кланам и группировкам – их здесь называют «ашейр». Самые крупные из них в случае необходимости могут быстро собрать целую армию, благо недостатка в обученных бойцах нет, а оружие есть у всего взрослого населения. Все местные мужчины служили в Ливанской армии, а многие получили боевой опыт во время гражданской войны.

Реальная власть принадлежит родовым кланам. Например, в Баальбеке повсюду развешаны флаги шиитского движения «Хезболлах», но оно имеет силу только потому, что опирается на поддержку клана Эль-Мекдад.

Жители Эр-Саля в этот клан не входят. И «Хезболла» им не указ. Они вообще даже не шииты, а сунниты.

Жители Эр-Саля поддерживают нынешнего президента страны – Харири. А он доверяет им охранять участок ливанско-сириской границы. Пограничного перехода здесь нет. Но он никому из местных жителей и не нужен, для них граница все равно прозрачная. Можно ходить в гости, а можно и торговать – хотя в других местах такую торговлю назвали бы контрабандой.

Шофер грузовика, на котором мы ехали, «торгует» дизтопливом. Закупает его в Сирии, а продает в Ливане. На разницу в ценах и живет. И не только он сам, но и вся его семья. О том, что бизнес этот достаточно успешный, можно судить хотя бы по тому, что на стоянке перед домом стояло не только несколько грузовиков и легковой «Мерседес», но и новенький «Хаммер» – на пикники выезжать.

Двухэтажный дом по внешнему виду был очень скромный – на Востоке вообще не принято выставлять на показ свое богатство. Мы поднялись на второй этаж и прошли по веранде, на которой в качестве украшения установлены горшки с… марихуаной. Может, здесь не только дизтопливо чрез границу перевозят?

Вошли внутрь. И сразу же в глаза бросился разительный контраст между внешними грязными стенами с грубыми швами между каменными блоками, без штукатурки или краски и внутренним дворцовым интерьером. Мебели, конечно было минимум – но не из-за нехватки денег, таковы традиции. Зато все огромные комнаты были застелены толстыми персидскими коврами, на стенах висели плазменные панели, на кухне теснились посудомоечная машина, микроволновая печь, двухкамерный холодильник. Вообще там было все, что нужно для комфортной жизни. И только самое качественное и дорогое.

Нас также встретили как самых дорогих гостей. Усадили на ковер – в почетном – дальнем от входа – углу, постелили скатерть, принесли чай, сладости, фрукты.

В комнату стали подтягиваться мужчины и дети (они подходили постепенно, как будто их собирали со всего городка «по тревоге»). Как выяснилось позднее, женщины в это время были задействованы на кухне. Позднее они накрыли стол (вернее, расстеленную на ковре в центре зала клеенку).

Стол ломился от яств, но главное место занимал плов с курицей, украшенный дольками чеснока и орешками кешью.

– Добро пожаловать в Ливан, – сказал хозяин дома и пригласил нас к «столу».

А ведь эти же самые слова мы слышали всего несколько часов назад, когда нас «кинули» в закусочной. В Азии так часто бывает. Всех иностранцев здесь делят на две категории – клиентов и гостей. Первых можно и даже нужно обмануть, перехитрить, продать им что-нибудь втридорога. А перед вторыми наоборот принято проявлять свою щедрость и гостеприимство.

Как писал Генри В. Мортон «В этих краях, где людям нередко приходилось голодать, радушие хозяина заключается в том, чтобы накормить гостя до отвала. При этом вежливость требует, чтобы вы хвалили угощение, и – следуя этикету – приходится это делать, пусть похвала чревата новой порцией еды, которую вы уже не в состоянии усвоить». Так и нам пришлось есть, несмотря на то, что мы уже обедали в Баальбеке.

После обеда нас не отпустили. Робкие попытки вырваться из сетей гостеприимства и вернуться назад на трассу мягко, но настойчиво пресекались. Мы оказались в плену – в плену гостеприимства. От нас уже ничего не зависело.

После обеда в комнату опять же принесли чай, орехи, фрукты и сладости – не могут же гости сидеть перед пустым столом (вернее, ковром). Стали подтягиваться новые гости. Это были родственники второго порядка – недостаточно близкие для того, чтобы приглашать их на совместный обед, или те, кто добирался издалека. А о том, что весть о прибытии в Эр-Саль сразу трех иностранцев уже разнеслась по всему городу, сомневаться не приходилось.

Гости шли по-одному и целыми семьями – благо комната была большая. Среди них нашлись и русскоязычные – доктор Хуссейн, учившийся в Минске, и его жена-белорусска – Марина.

Марина живет здесь уже несколько лет, в совершенстве выучила арабский язык. У нее двое детей. Но сидеть дома – по примеру восточных женщин – ей все же непривычно. Поэтому, хотя доктора здесь никогда не бедствовали, она преподает в местной школе рисование.

Наконец-то у нас появились переводчики. Начались расспросы. Естественно, мы – как и везде на Ближнем Востоке – не могли говорить, что всего лишь друзья, вместе путешествующие по миру. Да еще и в такой странной компании – двое мужчин с женщиной.

Двое мужчин еще могут сойти за друзей или коллег по работе. Но женщина может выходить из дома, а уж тем более путешествовать, только в сопровождении родственников. Трое друзей? Здесь такого не поймут. Хочешь, не хочешь, а нам пришлось придумать более-менее правдоподобную легенду. Якобы, Саша – моя дочь (по возрасту она действительно мне в дочери годится), а Олег – ее муж.

Мне уже неоднократно приходилось путешествовать по восточным странам с девушками, с которыми у меня были не романтические, а дружеские отношения. И я всегда представлял их как своих жен. Никаких проблем не возникало. Никто не ждал от нас демонстрации особо близких отношений. Более того – нас даже ни разу не пытались уложить в одну постель. Если мы оставались в какой-то семье на ночь, то все мужчины спали в одной комнате, а женщины – в другой. Вероятно, местные жители все же не до конца уверены в иностранцах и не хотят потворствовать возможным греховным отношениям под крышей своего дома.

И на этот раз мы путешествовали «семьей». Трудность была только в том, чтобы не запутаться, отвечая на многочисленные вопросы. Банальный вопрос – Где живем? А живем мы в трех разных местах. Где учились – также в трех разных местах. Когда родились – тут бы не сбиться в счете. Здесь нам пришлось туго. Вопросы сыпались с разных сторон. Обычно, я брал на себя инициативу – как лучше всех говорящий на английском языке – и старался как-то не запутаться, чтобы мои ответы на разные вопросы не противоречили друг другу. А там – из-за того, что в комнате были переводчики с русского языка, отвечать приходилось всем троим. И практически одновременно. Получился чуть ли не перекрестный допрос. Мы уже начинали постепенно запутываться в своих ответах. Положение спас хозяин дома. Он пригласил нас… на свадьбу.

Как раз в этот день женились его дальние родственники. А кто в этом городке не родственник? Поэтому на свадьбу и пригласили практически всех. Общественное здание здесь только одно – мечеть. Но там свадьбы праздновать не принято. А комнаты в домах хоть и большие, но все же не настолько, чтобы вместить сразу всех горожан. Поэтому специально для праздника установили длинную армейскую палатку на двести человек.

Веселье было уже в разгаре – «свадьба пела и плясала». Музыка играла как на дискотеке. В соответствии с современными веяниями, здесь уже не было «живых» музыкантов. Их заменял диджей с миксерским пультом и огромными колонками.

Танцевали все – от мала до велика. Как мужчины, так и женщины. Все замужние женщины были в платьях и хиджабах – по мусульманскому обычаю, а девушки – в самой обычной европейской одежде, от кофт и платьев до джинсов. Молодые люди тоже оделись без пафоса. Так, как и обычно одеваются – в джинсы и свитера, на ногах – кроссовки или кеды.

Невеста была в белом платье с блестками и в белой же накидке, но без фаты. Волосы на голове были перетянуты узкой полоской белого атласа. Парами танцевать здесь не принято – исключение сделали лишь для жениха с невестой. Гости же танцевали сплоченными группами. Они становились боком друг к дружке, брались за плечи и выстраивались в длинные цепочки, которые или тянулись змейкой через весь зал или замыкались в кольца. У танцующих оставалось мало возможностей для маневра. Но требовалось лишь ритмично двигаться вместе со всеми и поднимать ноги в такт маленькому ручному барабану – единственный живой инструмент, без которого обойтись не смогли.

Интересно, что никто ничего не ел, а пили только самый обычный черный чай с сахаром. Алкоголя не было в принципе – поэтому и гости все были исключительно трезвые. Удалось заметить только пару человек, которые курили кальян в уголочке.

Сирия

Только на следующее утро с большим трудом нам удалось вырваться из крепких объятий гостеприимных контрабандистов. До границы от Эр-Саля действительно рукой подать – Махмуд не соврал. Он, правда, забыл уточнить, что перехода здесь нет. А идти в Сирию также неформально, как это каждый день делают местные жители, мы не стали.

Махмуд, который привез нас вчера в Эр-Саль, вывез назад на главную дорогу, идущую по долине Бекаа из Бейрута, через Баальбек к Дамаску.

Остановился пикап. Водитель приветливо помахал нам рукой.

– Садитесь быстрее! – и тут же пояснил, – Я видел вас вчера на свадьбе в Эр-Сале.

На ливанской стороне формальности были минимальны. С нас никаких денег за месячную визу так и не попросили. Не глядя, шлепнули выездные штампы в паспорта.

Во время предыдущей поездке по Ближнему Востоку я именно здесь пересекал границу, только в обратном направлении. Мне прекрасно было известно, что ливанский и сирийский пограничные переходы разделены 5-километровой нейтральной полосой.

Как и в прошлый раз, пешком идти не пришлось. Мы прошли всего пятьдесят метров, как мимо пролетел «Мерседес». Метров через сто он остановился и развернулся назад. Подъехал к нам.

– Вам куда? – спросил по-английски сидевший на переднем сиденье рядом с водителем мужчина. В Дамаск? Нет, я еду в Хаму.

– Но ведь до развилке вы нас можете подбросить?

– Можем. Садитесь, – сказал он и открыл заднюю дверцу машины.

В большой просторной машине нам втроем на заднем сиденье было вполне комфортно. Мужчина повернулся к нам.

– Давайте знакомиться. Меня зовут доктор Муса, а это мой шофер – Хусейн, – он показал на сидевшего за рулем мускулистого мужчину с волевым лицом и прищуренными глазами, похожего на телохранителя или агента спецслужб. То ли он совсем не говорил по-английски, то ли не хотел встревать в разговор своего босса. А доктор Муса – тщедушный мужичок с горящими как у фанатика карими глазами и иссушенным вытянутым лицом – наоборот, всю дорогу не закрывал рта. Нам лишь изредка удавалось вставить слово.

Пока ехали к сирийскому погранпереходу, доктор Муса – он просил чтобы к нему обращались только так и никак иначе – успел рассказать, что он христианин (в Ливане религиозная принадлежность очень важна) и живет в «христианском» город Захле, между Баальбеком и Бейрутом. Свое детство он провел в католическом монастыре, но монахом не стал. Хотя и не женился. Всю свою холостяцкую жизнь он посвятил одной страсти – науке.

– Вы думаете, что жители Ливана – арабы. Нет! Мы – потомки финикийцев! Арабы, завоевавшие Ливан в VII веке, растворились в нашей среде. Потому что наша культура значительно более древняя. Вспомните, как произошло в Китае с варварами. Они захватили страну, но через несколько поколений сами стали китайцами, переняв у побежденных и язык, и культуру, и привычки. У нас сейчас язык арабский. Но культура и привычки прежние – финикийские. Это я вам как специалист по древней Финикии говорю.

Тут ему пришлось прерваться. Мы подъехали к сирийскому погранпереходу. Из Сирии мы выехали всего-то пять дней назад. Виза у нас была месячная, но однократная. Поэтому после выезда в Ливан ее аннулировали. Пришлось оформлять визу снова – и опять платить за нее по 20 долларов.

Процедура эта не сложная, но очень-очень медленная. Вначале мы заполнили длинные анкеты, потом нас послали в банк платить визовый сбор. И тут мы застряли. Нужно было 60 долларов наличными. А у нас их как раз не было. Не то, что денег совсем не было. Но не было именно наличных долларов.

– Без проблем, – сказал кассир, – Можете заплатить и сирийскими лирами.

Сирийские лиры у нас были. Но мало. Еще оставались и ливанские деньги. Но и их не хватило бы. Были также и наличные евро. Возник вопрос, если сложить оставшиеся у нас сирийские и ливанские лиры, то сколько к ним нужно прибавить евро, чтобы в сумме получилось примерно 60 долларов? У кассира не было даже компьютера. Но он завис как «Виндоус», пытаясь решить эту сложную арифметическую задачу на счетах.

Кассир долго и задумчиво гонял костяшки туда и обратно. Процесс затянулся. Тут в кассу ворвался доктор Муса. У него был такой вид, будто он решил, что нас взяли в заложники. И он должен нас обязательно спасти.

– В чем проблемы? Нет 60 долларов? – он тут же достал из сумки на плече бумажник, размером с толстую книгу. В нем были только 100-долларовые бумажки. Он дал одну из них кассиру: «Сдачи не надо. Но чтобы все оформили быстро-быстро».

Кассир тут же очнулся от дремы. Оказалось, он может работать достаточно быстро.

Получив визы, мы пошли к машине. Я поблагодарил доктора за помощь и попытался всучить ему ту комбинацию ливанских и сирийских денег, которую приготовил для оплаты виз. Но доктор решительно отказался.

– Вы – мои гости.

Да, Восток – дело тонкое…

После того, как мы проехали погранпереход, доктор вернулся к своей любимой теме – археологии. Рассказал о том, как семь лет работал на раскопках в Египте, защитил две диссертации – по археологии и филологии. О том, что все египетские древности не идут ни в какое сравнение с тайной храма Юпитера в Баальбеке. Ему тоже не удалось решить загадку гигантских каменных блоков. Как такие камни ворочали древние люди? Даже он не знает. Хотя решение загадок – это его страсть.

Доктор Муса, в частности, рассказал, как поссорился с иерархами католической церкви из-за того, что написал статью в которой утверждал, что одеяния и предметы культа католических священников – эти ничто иное как сексуальные символы.

Еще больше меня поразили его воспоминания о Ливанской войне, очевидцем которой тон был.

– Сижу я как-то в Бейруте, слышу в небе шум. Поднимаю голову и вижу – летят бомбардировщики. Тут от них начинают отделяться маленькие точки – бомбы. У меня сразу в голове возник вопрос: «Бомбить – это же так дорого. И откуда у них на это деньги?».

Вы когда нибудь видели, чтобы ТАКОЙ вопрос возник у человека, увидевшего, что на него полетели авиабомбы. И я впервые увидел.

А доктор Муса тем временем продолжал свой рассказ.

– Мой дом разбомбили, и я уехал в Америку, – это он сказал как-то между прочим. Особо не концентрируясь на своих личных потерях и связанных с ними переживаниях.

Его, как настоящего ученого, по-прежнему интересовал вопрос, ответа на который он пока не знал. И в Америке доктор продолжил разбираться в проблеме – пусть она была и не совсем по его профилю. Но, как говорится, бороду-то еще можно сбрить, а умище-то куда денешь? И доктор решил-таки загадку.

По его мнению, гражданская война в Ливане финансировалась на деньги от продажи выращенных в долине Бекаа наркотиков. Продавали их и на территории США, где он тогда как раз находился. Находился случайно. Но опять же сунул нос в казалось бы не свое дело. Заинтересовался, как именно наркотики в таких объемах попадают на территорию Штатов.

– В своей статье я написал, что не иначе как под мексиканско-американской границей прорыт подземный ход. И что вы думаете? Через несколько лет американские спецслужбы этот ход нашли – причем, совершенно случайно. Какая-то машина в него провалилась. После этого раскопали в библиотеке и мою старую статью. Меня вызвали на допрос в ФБР. Пытались выяснить, кто мне рассказал про этот подземный ход. А мне никто и не рассказывал. Я просто умею головой думать и анализировать.

Доктор Муса мало времени проводит в родном Ливане. Семьи у него нет и не было. На одном месте сидеть совершенно незачем. Большую часть года он читает лекции по археологии в различных странах мира. И занимается благотворительностью.

– Мне больно видеть, что во многих местах молодые люди не могут получить хорошее образование из-за нехватки денег. Поэтому я если встречаю толкового парня или девушку, то беру над ними шефство – плачу за учебу в университете. У меня уже свыше тридцати таких приемных сыновей и дочерей. Одни уже выучились и занимаются наукой. Другие пока студентки.

Тут уж у меня – под влиянием такого ученого собеседника – также возник вопрос: «А откуда деньги? Не на профессорскую же зарплату?» Доктор вскоре и сам это объяснил. Действительно, написание книг и чтение лекций – это скорее его хобби. А зарабатывает он на… контрабанде. Похоже в Ливане это не считается преступлением.

– Кстати, начинал я в 90-е годы, – доктор спешил поделиться своими приключениями на ниве торговли антиквариатом, – Вывозил старые иконы из России. Тогда было достаточно дать таможеннику 100 долларов и вези, что хочешь (хочу напомнить, что это у доктора в кошельке только 100-долларовые банкноты, а в начале 90-х у нас за 1 доллар можно было купить 100 буханок хлеба, а за 1000 долларов – двухкомнатную квартиру в Москве). Точно также легко было тогда – как, впрочем, и сейчас – вывозить антиквариат из Турции. Там тоже таможенники любят «подарки». А из Египта я никогда бы не решился вывозить древности. И не потому, что там таможенники неподкупные. Они любят взятки не меньше, если не больше, чем их коллеги в других азиатских странах. Но у них такая сложная бюрократическая система, что если не дай Бог попадешься, то три года просидишь в камере пока поймешь, кому именно и сколько нужно дать за освобождение. Так что если я и покупал что-то в Египте, то только с таким договором, что товар получаю в какой-нибудь другой стране. Но, конечно, не всегда стоит давать взятки. Значительно проще вывести товар через границу, тщательно спрятав его в своем багаже. Я обычно занимаюсь нумизматикой – покупаю и перепродаю древние монеты. Как раз с ними у меня однажды была такая история. Но не успею рассказать. Это уже ваш поворот, – мы как раз подъехали к развилке. Прямо шла дорога на Хаму, направо – на Дамаск, – Вам – туда.

Конечно, мы собирались ехать в Дамаск. Но расставаться с таким оригинальным попутчикам не хотелось. А доктор и сам предложил.

– Поехали со мной в Хаму. А завтра я и сам в Дамаск собираюсь ехать. Заодно и вас подброшу. – и как только мы согласились, он продолжил свой рассказ, – Выезжаю я однажды из Сирии с большой коллекцией старинных золотых монет. Для маскировки купил пару дюжин рыб и спрятал металл в них. И тут на тебе! Сирийский таможенник стал жаловаться мне на жизнь – зарплата маленькая, семья большая – и попросил «Может, дашь мне одну рыбу – детям на суп». Да у меня каждая рыбешка стоила дороже, чем дом, в котором он живет вместе со всей своей семьей! Я ему говорю: «Одной рыбы твоим детям будет мало. Держи сто долларов, купи им полноценной еды». Он несказанно удивился, но ничего не заподозрил. Пронесло! Но это все дела давно минувших дней. Я этим сейчас уже не занимаюсь. Возить любой может. А правильно оценить, отличить подделки от настоящих раритетов – это задача уже посложнее.

В Хаму доктор Муса как раз и ехал по приглашению то ли торговцев древностями, то ли коллекционеров. В Сирии такая древняя и насыщенная история, что и за сотни лет все не раскопают. Государство, конечно, пытается охранять места археологических раскопок, но их очень много. А что еще важнее, стоимость найденных предметов так высока, что всегда находятся те, кто не в силах устоять перед соблазном легкого заработка. Даже, несмотря на то, что «черным археологам» угрожает суровое наказание, вплоть до высшей меры.

Перед деловой встречей доктора пригласили на обед в ресторан «Четыре нории». К тому, что вместе с ним приехала целая свита – водитель и мы трое – отнеслись без удивления. На Востоке уважаемого человека всегда сопровождают помощники. И чем он солиднее, тем их больше.