Текст книги "Вокруг света без виз"

Утром на первом же автобусе мы отправились в Херцег Нови, расположенный на берегу все той же длинной Которской бухты, но уже почти у входа в нее со стороны Адриатического моря. Центральная улица названа в честь адмирала российского флота и при этом местного уроженца – Марко Войновича (1750 – 1807). В 1770 году он поступил на службу в российский флот в звании мичмана. Принимал участие в крупных сражениях против турок, был награжден орденами за храбрость. Случайно попал в персидский плен, но вскоре был освобожден. Позднее Войнович командовал Каспийской флотилией и Черноморским флотом, а в 1801 году был произведен в адмиралы флота. В его честь названа не только улица в Херцег-Нови, но и, например, Графская пристань в Севастополе.

Марко Войнович – самый знаменитый, но не единственный местный житель, судьба которого оказалась неразрывно связанной с Россией. Более того, в период Наполеоновских войн Нерцег-Нови входил в состав Российской империи. Однако, после того, как порядок в Европе был восстановлен, российский император добровольно отказался от своих прав на него.

Хорватия

От Херцег Нови до погранперехода мы доехали на такси. С хорватской стороны транспорта было мало. Первые пять километров от границы в сторону Дубровника мы прошли пешком, а оставшиеся сорок проехали на попутке.

У входа в Старый город к нам подошла женщина и предложила комнату в своем доме за 30 евро (на троих). Мы тут же согласились. По пути она стала рассказывать о том, как здесь вольготно жилось во времена социалистической Югославии

– Я уже тогда сдавала комнаты туристам. У меня был патент, и я исправно платила все положенные налоги, – потом она стала жаловаться, как тяжко ей пришлось во время войны, – Город три месяца был в осаде. У нас не было ни электричества, ни воды, ни продуктов. И очень страшно было. С горы по нам стреляли из пушек.

Мы прошли примерно до середины центральной улицы Плаца и свернули налево в узкий переулок, круто поднимающийся наверх по склону. Зашли в один из стоящих стена к стене домов.

Для нашей хозяйки сдача комнаты внаем сейчас единственный источник дохода.

– Я сербка, а Дубровник – город хорватский. После войны кажется, что мы живем здесь мирно и дружно. Но это только видимость. Загляните в любой магазинчик или ресторанчик – ни в одном из них вы не найдете хозяина серба. Весь бизнес сейчас принадлежит только хорватам. Сербы здесь – люди второго сорта. У тех, кто еще не уехал, сейчас зачастую единственный источник дохода – сдача своего жилья туристам.

Сейчас Дубровник с окрестностями такой же оторванный от основной территории Хорватии анклав, как российская Калининградская область. Впрочем, этот город и раньше, на протяжении большей части своей истории, предпочитал держаться обособленно.

На территории Дубровника люди поселились еще в незапамятные времена. Но город основали хорваты – где-то в середине V века, еще до начала массовой славянской миграции. Название, вероятно, произошло от слова «дубрава» – дубовые леса в окрестностях до сих пор встречаются в изобилии.

Изначально Дубровник находился под контролем Византии – как и все балканское побережье Адриатики. Но в XII веке он получил самостоятельность. Местные князья формально никому не подчинялись, а город сохранял свою автономию. Однако, без могущественных покровителей обойтись было нельзя. Вначале на протяжении 150 лет Дубровник был вассалом Венеции, хотя и конкурировал с ней в торговле и судостроении, Потом местные князья переметнулись под крыло османского султана. Турки не стали ограничивать культурную и торговую автономию Дубровника, ограничившись лишь тем, что получали ежегодную дань за свое «покровительство».

И позднее, формально входя в состав Югославии, город продолжал оставаться таким же обособленным от окружающих его республик. Только судостроение и торговля стали уже не главными источниками дохода. На первое место вышел туризм. Популярности Дубровника способствовало и его включение в 1979 году в список памятников ЮНЕСКО. Во много благодаря помощи этой авторитетной и богатой организации удалось так быстро залатать бреши, проделанные в домах и храмах в 1991 году, когда Старый город обстреливали закрепившиеся на вершине горы войска Югославской армии.

Сейчас бывшие артиллерийские батареи стали всего лишь туристической достопримечательностью. К ним можно подняться прямо на фуникулере. С вершины горы, от верхней станции фуникулера, можно рассмотреть и весь Старый город. Но значительно проще это сделать во время прогулки по окружающим его городским стенам, общей протяженностью почти два километра. Для туристов проложен круговой маршрут. Движение только в одну сторону – против часовой стрелки. Входы находятся в трех местах (плюс пара мест, где на стену можно забраться «неформально») – там же проверяют билеты у проходящих. Длинная сеть расположенных на разных уровнях узеньких переходов, лестниц, башен и башенок дает возможность рассматривать Дубровник с разных точек, и с каждой из них вид немного меняется, но остается замечательным. Руки так и тянутся к фотоаппарату. Уже и аккумулятор на последнем издыхании, и карточки забиты, но кажется, что лучший кадр еще где-то впереди. На закате еще интереснее: освещение меняется очень быстро, и даже не нужно менять своей позиции, чтобы изменилась картинка перед глазами.

Как только начало темнеть, вход на стены закрыли, а на остававшихся на них туристов устроили облаву, загоняя к выходу как стадо неразумных овец. В самом же городе – на узких улочках и мощенных камнем площадях – жизнь продолжала кипеть и с наступлением темноты.

Босния и Герцеговина

На маленьком пригородном автобусе мы выехали из Дубровника в сторону ближайшего боснийского городка – Требинье. Погранпереход на мелкой сельской дороге был похож на типичный строительный вагончик. Боснийский пограничник был удивлен, увидев наши пустые паспорта.

– Транзит для россиян – безвизовый, – сказал я ему. Оказывается, и пограничникам нужно объяснять прописные истины.

Он не поверил мне на слово. Взял наши паспорта и пошел в будку звонить вышестоящему начальству. К счастью, его руководство было лучше информировано. Удивленный и не до конца уверенный в правильности своего поступка пограничник все же поставил нам въездные штампы.

Хорваты, сербы, черногорцы и боснийцы говорят на одном языке. Правда, сейчас его называют по-разному – сербским, хорватским, боснийским и черногорским. Да и сами жители разных республик считают себя принадлежащими к разным национальностям. Более того. Даже не все жители Боснии и Герцеговины, говорящие на боснийском языке, считают себя боснийцами. Вот и Требинье – первый боснийский город на нашем пути – на самом деле скорее сербский. Большинство населения здесь боснийские сербы – они считают себя отдельным народом.

По последней довоенной переписи населения в союзной республике Босния и Герцеговина, входившей в состав федеративной Югославии, в ней проживало 44% мусульман, 31% – сербов, 17% – хорватов, и около 6% записались югославами (большинство из них были сербами или детьми из смешанных браков). Распределение людей разных национальностей было очень неравномерным. Мусульмане проживали преимущественно в центральной Боснии, сербы – в западных и восточных районах, а хорваты – на юге.

В октябре 1990 года парламент югославской союзной республики Боснии и Герцеговины простым большинством голосов (а большинство в парламенте, как и во всей республике, составляли мусульмане) принял решение о независимости. При этом сербы и хорваты определялись как национальные меньшинства. В ответ на это была созвана Скупщина боснийских сербов. По ее инициативе 9 ноября 1991 года провели плебисцит. На нем сербы высказались за объединение с Сербской Краиной, Сербией и Черногорией – за создание обновленной Югославии.

Руководство Боснии настаивало на унитарной стране. Однако вслед за сербами о своей независимости и создании государства Герцег-Босны заявили боснийские хорваты.

Сербы предложили реформировать Боснию и Герцеговину в конфедеративную республику трех равноправных народов. Но получилось как в Грузии. Союзная республика легко вышла из состава единого государства, но признавать право на независимость своих автономных образований не спешила. Началась война.

Воевали тогда на всей территории бывшей Югославии. Но если в Словении война шла пять дней, то в Хорватии и Боснии она затянулась на пять лет. Именно здесь были самые кровопролитные бои. Воевали не две враждующие стороны, а три – сербы, хорваты и боснийцы. Конфликт был не только межнациональный, но и межконфессиональный, что еще больше запутывало и осложняло ситуацию. Сербы почти поголовно православные, хорваты – большей частью католики, а боснийцы – мусульмане.

При том, что в Боснии и Герцеговине были районы, в которых большинство населения составляли сербы или боснийцы, чистых мононациональных районов не было нигде. Жили все вперемешку. Было много и смешанных браков. В Требинье, например, по соседству стоят православная Соборная церковь Святого Преборажения Господня, католический собор Рождества Богородицы и мечеть Осман-паши. Во время войны мечеть, правда, разрушили, но уже в 2005 году восстановили – мусульманская община в городе есть и сейчас.

В войне между боснийскими сербами, хорватами и мусульманами народу погибло много – главным образом, конечно, пострадали мирные жители. Силы у противоборствующих сторон были примерно равные. Поэтому никто так и не смог добиться решающего перевеса.

В 1995 году было подписано компромиссное Дейтонское соглашение о создании федеративного государства Босния и Герцеговина в составе двух образований – Республики Сербской и Федерации Боснии и Герцеговины. Причем республика Сербская состоит из двух частей, одна на юге страны – в нее мы и въехали, а вторая – на севере, возле Хорватии. Эти части соединены районом Брчко, который выведен в самостоятельную административную единицу.

Автобус из Требинье в Сараево ходит только два раза в день – рано утром и поздно вечером. Первый мы уже пропустили, второй ждать не хотелось. Придется выяснять, как в Республике Сербской обстоит дело с автостопом.

Транспорта было мало. Машины на трассе появлялись редко. Но мы втроем простояли на дороге меньше часа. Водитель «Фольксвагена» Славко оказался сербом. Он тут же стал рассказывать нам о войне, в которой и сам, еще будучи подростком, принимал самое непосредственное участие. Естественно описывал он события с точки зрения сербов. Рассказывал о зверствах и этнических чистках, творимых мусульманами. Даже специально сделал небольшой крюк, чтобы показать нам православную часовню, установленную у входа в узкое ущелье.

– Сербов здесь не расстреливали, а живьем сбрасывали вниз на камни.

Славко высадил нас на трассе у поворота на Фочу. Уже стемнело. Заниматься ночным автостопом без особой на то необходимости, смысла нет. Лучше поискать место для ночлега.

В горах была уже поздняя осень, а от реки, протекающей параллельно дороге, поднимался густой туман, окутывая нас мокрым и холодным одеялом. В такой сырости точно замерзнем.

Мы прошли несколько километров в сторону Сараево, но дорога упорно шла вдоль реки. Неужели так и придется идти пешком всю ночь? И тут мы увидели мост. За ним начиналась проселочная дорога. Самое главное – она уходила куда-то в сторону от реки. Стоило пройти по ней несколько сотен метров, как окружение разительно изменилось. Промозглая сырость осталась позади. По обеим сторонам тянулась дубрава. Будем надеяться, что мины здесь во время войны не ставили. Или уже успели убрать. Мы свернули с дороги и с комфортом устроились на толстом слое палой листвы под развесистым дубом. Густая крона не только защитит нас не только от утренней росы – а она наверняка здесь будет, но и скроет от яркого света полной луны.

Автостоп с утра не заладился, поэтому мы приехали в Сараево на автобусе. В городе есть два автовокзала. Центральный находится в самом центре у железнодорожного вокзала, а восточный – на окраине. Именно на него мы и попали. Один из пассажиров посоветовал пройти немного по улице до конечной остановки троллейбуса – и указал направление.

Пошли. Вначале на одном доме я увидел несколько выбоин, потом – на другом, третьем. Не сразу понял, что это следы от снарядов и пуль. Хотя после окончания войны прошло-то уже свыше десяти лет. Но отметины на домах остались. Их похоже специально не заделывают, как напоминание о трагедии. Незаживающие раны остались и в сердцах ожесточенных гражданской войной людей.

Дошли до конечной остановки троллейбуса. В кассе купили билеты.

– А вам куда именно нужно ехать? – поинтересовалась билетерша.

– В самый центр, к вокзалу.

– Тогда вам лучше ехать не на троллейбусе, а на трамвае. Пройдите вниз по переулку всего сто метров, там будет остановка.

Мы так и сделали. Спустились вниз и сели в трамвай, идущий прямо к вокзалу. Прокомпостировали билеты, едем, разглядываем в окно переживший войну город. На одной из остановок заходят контролеры.

– У вас билеты на троллейбус, а вы едете на трамвае. Платите штраф за безбилетный проезд!

Я возмутился.

– Так мы же не местные. Из России. Даже и не знали, что у вас тут разные билеты, – кстати, именно билетерша, продавшая нам ТРОЛЛЕЙБУСНЫЕ билеты, и посоветовала ехать на трамвае.

У меня создалось ощущение, что именно упоминание России и вызвало неожиданную для меня бурную реакцию.

– Все равно платите штраф! – контролер уже срывался на истерику. А после того, как я попытался снимать, он вообще вышел из себя. Только благодаря Олегу, удержавшему разбушевавшегося контролера, видеокамера осталась цела. У нас, как и в недавней войне, конфликт разгорался на глазах. И точно так же, как тогда, ни одна из сторон не обладала численным перевесом. Двое контролеров против нас с Олегом. Они не хотели выпускать нас из трамвая, хотя мы уже и доехали до конечной остановки у вокзала. А мы ни в какую не хотели платить штраф. Саша и вагоновожатый наблюдали, но не вмешивались в перепалку.

Интересно, что и закончилось все точно также, как и в недавнюю войну – компромиссным решением. Мне не стали платить штраф, но купили у вагоновожатого в дополнение к своим троллейбусным билетам еще и три трамвайных. Только после этого нас отпустили.

Так у нас началось знакомство с Сараево. В мировой истории этот сравнительно небольшой город известен как место, где сербский националист Гаврило Принцип убил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда. Именно этот террористический акт стал поводом для начала Первой мировой войны. В ней погибли миллионы людей, большинство из которых даже не знали кто и за что здесь погиб.

По иронии Судьбы именно здесь же началась и последняя европейская война прошлого века. Видимо, в этом месте какая-то особая энергетика. Взять хотя бы совсем пустяковый – по любым меркам – конфликт в трамвае. Если бы дело происходило в любой другой стране мира, то контролеры ограничились бы объяснением и посоветовали впредь не путать троллейбус с трамваем и внимательнее смотреть на билеты. В Сараево же нас за эту маленькую оплошность готовы были растерзать.

Наш путь лежал в Мостар. В нем в течение нескольких месяцев шли ожесточенные бои.

Город был назван в честь находящегося в нем уникального моста на реке Неретве. Каменный арочный мост был построен в 1556 году на месте еще более старого деревянного и благополучно простоял 427 лет. Даже во время Первой и Второй мировых войн он совсем не пострадал.

Для местных жителей мужского пола прыжки с моста были чем-то вроде церемонии инициации, отмечающей переход из детства во взрослость. Затем прыгать стали для собственного удовольствия, и наконец – специально для развлечения туристов. Появились даже свои профессиональные прыгуны, зарабатывавшие прыжками на жизнь. Во времена социалистической Югославии местные власти проводили официальные соревнования. В смелости и ловкости соревновались не только местные жители, но и спортсмены, приезжавшие со всех концов многонациональной страны.

Конечно, когда началась война, стало не до прыжков. А мост стал уже не туристической достопримечательностью, а нейтральной территорией. На одном берегу реки жили преимущественно боснийцы-мусульмане, на другом – хорваты-католики. И бились бывшие мирные соседи не на жизнь, а на смерть. Подходы к мосту были заминированы с обеих сторон. А в ноябре 1993 года и его взорвали.

На восстановление моста ушло 10 лет. Его даже не отреставрировали, а построили заново – пусть и по старым чертежам. Строить доверили турецкой фирме, а деньги собирали по всему миру – при информационной и моральной поддержке ЮНЕСКО.

Мост и сейчас – самая известная достопримечательность Боснии. С обеих сторон подходы к нему застроены магазинчиками, кафе (обязательно с видом на мост), ресторанами, книжными киосками. Восстановили и две башни-крепости – Тара и Хелебия. Во время гражданской войны они олицетворяли противостояние разделенного на две части города.

Местные жители говорят, что былые обиды забыты и живут они мирно – католики на одной стороне моста, мусульмане – на другой. Но насколько хрупок этот мир мы поняли еще в Сараево.

Сейчас бывшие югославские республики одна за другой входят в Европейский союз. Недалек тот день, когда в нем окажется и вся бывшая Югославия. Возникает закономерный вопрос: И за что воевали?

После посещения Боснии мы третий раз за последние три недели въехали в Хорватию. Что же делать, если эта страна просто насыщена достопримечательностями.

В мировой истории есть множество политиков, которые смогли выбрать самый подходящий момент для захвата власти. Достаточно вспомнить знаменитые ленинские слова «вчера было рано, завтра будет поздно». Но на пальцах одной руки можно пересчитать тех, кто смог понять, когда пора уходить на покой. В нашей российской истории ни одного такого не было. Все правители или умирали на своем посту, или их убивали, или подсаживали интриганы, или свергали народные массы. Но никто не ушел по-хорошему.

А в Римской империи такие политики были. И самый яркий из них – римский император Диоклетиан. Он начинал свою карьеру как простой солдат, прошел все ступени карьерной лестницы и поднялся на самый верх бюрократической пирамиды. Однако не стал изо всех сил цепляться за свое кресло. Сам, причем не под давлением оппозиции, а совершенно добровольно, отказался от власти.

Бывший император покинул Рим и отправился в место, на котором сейчас находится Сплит – второй по величине город Хорватии. Именно здесь в IV веке н.э. бывший император Диоклетиан и построил огромный дворец, куда и удалился на покой. Впрочем, совсем уж отвлечься от мирской суеты ему не давали. Многие римские политики приезжали посоветоваться с опытным и неамбициозным человеком, имевшим бесценный опыт управления огромной империей. И позднее этот дворец не пустовал. Он превратился в некое подобие «дома престарелых» для римских аристократов и опальных императоров.

Дворец Диоклетиана – вернее то, что от него осталось, – сейчас занимает целый квартал Старого города. Античные обломки встречаются повсеместно как часть более поздних средневековых построек. Ведь после признания христианства здесь все языческие храмы перестроили в церкви, а мавзолей Диоклетиана стал кафедральным собором.

Собственно античных руин осталось очень мало. Сейчас город напоминает один огромный торговый центр (магазины, кафе, бутики, кинотеатры, отели) … всего лишь с элементами старины, как необязательной декорации.

Следующий город на нашем пути – Трогир. Он, как и Сплит, был основан не римлянами, а древними греками. В III веке до н.э. они облюбовали маленький скалистый островок недалеко от берега, на котором и создали колонию. Она постепенно разрасталась. Потом превратилась в город, который затем был соединен мостами как с материком, так и с соседним островком Чиово.

Визитная карточка Трогира – кафедральный собор Святого Ловро. Вернее, даже не весь он, а лишь вход в него, украшенный вычурной резьбой по камню. Его изображение можно увидеть во всех без исключения путеводителях и туристических брошюрах, посвященных Хорватии.

Дома на острове строили впритык друг к другу. Улочки узкие, площади миниатюрные. Увидеть их можно или с колокольни собора или со стены стоящей на берегу моря крепости Камерленго.

Островок такой маленький, что на нем не удалось найти места для кемпинга даже для нашей непритязательной компании. Пришлось переходить по мосту на континент и располагаться на берегу в зарослях густой травы напротив крепости. Спали в спальных мешках под открытым небом. Последняя ночь на Балканах запомнилась надолго. Было сравнительно тепло, но очень сыро и душно. Да еще и комары досаждали. И откуда они только берутся здесь в октябре?