Текст книги "Вокруг света без виз"

Выйдя из электростанции, мы перешли через реку и стали подниматься вверх по дороге прямо к входу в монастырь. Монастырь Дейр Мар Антониус Косхайя был открыт. Но внутри – никого!

Монастырь Святого Антония Великого был основан первым епископом маронитов в начале IV века в пещере, которая сейчас находится внутри длинного двухэтажного кирпичного здания – в ней стоит двухметровое деревянное распятие. За время своего существования обитель неоднократно разрушалась, восстанавливалась, снова разрушалась и опять восстанавливалась. Даже удивительно, что какие-то старинные вещи и документы еще сохранились. В частности, в монастырском архиве до сих пор хранится купчая на землю, которую монахи приобрели в 1179 году. Здесь же можно увидеть старинную посуду, предметы культа, древние манускрипты, останки самого старого на территории Ливана печатного пресса 1783 года. Самый интересный экспонат – кресло, подаренное монастырю лично Людовиком IX (1226 – 1270), королем Франции, принимавшим участие в одном из Крестовых походов.

Асфальтированная дорога заканчивается у входа в монастырь. Дальше вниз по долине Кадиша идет автомобильная колея. Когда и она закончилась, началась тропа, на которой через регулярные промежутки стояли указатели на «монастырь Дейр Канноубин».

На деревьях зеленые листья висели вперемешку с желтыми, а на виноградной лозе (она встречается здесь вдоль дороги как сорное растение) висели спелые грозди. И… никого вокруг.

Было ощущение, что мы попали в IV век, когда именно из-за полной безлюдности долина Кадиша и привлекла внимание монахов, искавших место для уединения.

Первый дом увидели только через несколько километров абсолютно пустой дороги. Из окна выглянул хозяин и на хорошем английском языке пригласил в гости – выпить прохладительных напитков (сразу ясно – не местный). Так мы познакомились с Раймондом Юнанем, оказавшимся ни много ни мало, как «хозяином долины Кадиша». Большая часть земли в ней принадлежит именно ему, вернее всей его семье.

Раймонд всю жизнь прожил в Австралии (отсюда и прекрасный английский, и любовь не к чаю или кофе, а к холодным напиткам), и лишь, выйдя на пенсию, вернулся на землю предков, занялся обустройством своих фамильных владений на западный манер. Одним из первых практических шагов стала прокладка туристической тропы.

– Раньше через частную территорию, принадлежавшую моей семье, пройти было нельзя – только обходить вокруг. Но я же понимаю, что долина – наше общечеловеческое достояние. Все должны иметь возможность ее увидеть.

Дом Раймонд также построил в полном соответствии с современными австралийскими образцами. Точно в таком же стиле он перестраивал и остальные здания доставшейся ему по наследству фермы.

Мы поговорили о расположенных в долине маронитских монастырях, о христианах и мусульманах. Коснулись и гражданской войны. У «хозяина долины Кадиша» был свой взгляд на нее. Вероятно в нем также проявилось его ливанско-австралийская сущность.

– После поражения арабов в арабо-израильской войне 1973 года к нам хлынул поток палестинских беженцев. Они обосновались на юге Ливана и стали оттуда совершать партизанские рейды на территорию Израиля. Израиль в ответ стал проводить контр-террористические операции. Ливанское правительство не могло ни защититься от нападений Израиля, ни приструнить палестинцев. Против них выступили христианские вооруженные формирования. А те обратились за помощью к единоверцам – мусульманам. Так началась гражданская война, в которую оказались втянуты Израиль и Сирия, а также их союзники – Советский Союз и США. Самые упорные бои шли в Бейруте – в городе, в котором христиан и мусульман было примерно поровну. Поэтому ни одна из сторон не могла добиться окончательной победы. В 1992 году в Ливан вошли сирийские войска. С их помощью удалось разоружить военные формирования и прекратить вооруженные столкновения. Но в нашей долине во время войны было тихо. У нас же тут все свои – христиане-марониты. Если и есть мусульмане, то они живут тихо и мирно, не высовываясь. А когда к нам попытались проникнуть сирийцы, они тут же нарвались на вооруженный отпор, и предпочли отступить, оставив нас в покое.

Я не удержался от того, чтобы задать вопрос, мучивший меня с самого въезда в Ливан.

– Нам здесь часто приходилось слышать выстрелы. Практически каждую ночь стреляют. А вчера и днем. Это отголоски войны? Народ по-прежнему воюет между собой?

Раймонд постарался меня успокоить.

– Конечно, вооруженные формирования разоружили и распустили. Но оружия у народа осталось очень много. Да и пострелять у нас любят. Палят где попало. Но не друг в друга. Нахлебались во время войны. Всем досталось. Никто не хочет начинать все с начала. Поэтому, если не дай Бог какой-нибудь мусульманин нападет на христианина, то его сами же мусульмане и растерзают. И точно также христиане сдерживают своих чересчур горячих парней.

Тропа, на которой нам не встретилось ни одного человека, привела в монастырь Дейр Канноубин. И в нем также не было никаких признаков жизни. Все двери, ведущие во внутренние помещения, были наглухо закрыты. Можно было только прогуляться по двору, осмотреть окрестности со смотровой площадки и заглянуть в пещеру, вдоль стен которой расставлены деревянные лавки.

Монастырь Канноубин был основан в IV веке во времена византийского императора Теодора Великого. Некоторое время в нем прожил… мамлюкский султан аль-Малик аз-Захир Сайф ад-Дин Баркук (1339 – 1399), черкес по национальности – основатель египетской династии Бурджитов, правившей до 1517 года. Судьба его достаточно необычна. Родился будущий султан в горах Кавказа. В детстве он был пастухом, но попал в плен к туркам и был продан в рабство на невольничьем рынке в Крыму. Оттуда он попал в мамлюки – это была личная охрана египетских султанов, в которую набирали только новообращенных в ислам христиан. Как позднее это будут делать турки при создании корпуса янычар.

Мамлюков, у которых не было ни родственников, ни связей в среде чиновников, было трудно подкупить или использовать в борьбе за власть. Но иногда они сами становились активными участниками большой политики, свергали неугодного султана и назначали своего. Так произошло и с Баркуком (его настоящее имя неизвестно, а «баркук» – это не более, чем прозвище, означающее «слива»).

В 1388 году в результате междоусобных разборок среди мамолюков султан лишился трона и скрылся от преследователей в долине Кадиша, в маронитском монастыре Канноубин. Вскоре ему удалось собрать из оставшихся верными ему войск армию и во главе ее победоносно войти в Каир. После возвращения на трон султан выделил деньги на реставрацию монастыря Какоубин, в котором ему в трудную минуту предоставили убежище.

Благодаря покровительству и финансовой поддержке со стороны султана монастырь Канноубин стал самой большой и богатой обителью долины Кадиша. С 1440 года и вплоть до XVIII века именно в нем находилась резиденция патриарха маронитов.

В долине Кадиша повсюду следы присутствия христиан – монастыри, церкви, часовни, каменные кресты, Тропа хорошо ухожена, а на самых опасных участках снабжена перилами. И при этом нам не встретился ни один человек. Только однажды, заглянув в очередную маленькую пещерную часовню, мы услышали за стеной в кирпичной пристройке тихое бормотание. Но не стали нарушать уединения незримого отшельника.

При определенном упорстве по долине Кадиша можно дойти вплоть до Бейрута. Но у нас не было такой цели. Увидев уходящую круто вверх тропу, мы свернули на нее. Последнюю сотню метров пришлось идти в плотном тумане, опускавшемся на долину.

В этом же тумане мы прошли через какую-то деревню, которую и разглядеть-то толком было невозможно – в поле зрения никогда не было больше одного-двух домов. Деревня тоже выглядела безлюдной. Когда из тумана выскочил грузовик, то его появление было таким неожиданным, что мы чуть было не оказались под колесами. Водитель успел затормозить в самый последний момент.

На этом грузовике мы и вернулись назад к солнцу и людям – в Бшари. А оттуда на попутной легковушке доехали до заповедника Кедры.

Когда-то давно горные хребты Ливана были покрыты густым лесом. Из ливанского кедра финикийцы, греки и римляне строили корабли, египетские фараоны – саркофаги. Даже сам Ной, как гласит предание, использовал при строительстве ковчега именно ливанский кедр.

Древесина кедров ценилась как очень прочная и долговечная. А в начале XIX века французы открыли и еще одно ее ценное свойство. Оказалось, из ливанского кедра получаются отличные дрова. И кедры стали вырубать даже еще активнее, чем раньше.

Миллионы хвойных деревьев сгорели в паровозных топках. Когда спохватились, было уже поздно – кедров практически не осталось. Казавшиеся бескрайними леса исчезли. Чудом уцелели лишь считанные единицы.

Заповедник Кедры создан для защиты маленькой рощи кедров, многим из которых свыше полутора тысяч лет. Эти деревья находятся под личным покровительством православного патриарха Ливана. В 1848 году в роще построили часовню. А каменную изгородь возвели на средства, пожертвованные английской королевой Викторией.

На последние кедры здесь разве что не молятся. К ним даже прикасаться строжайше запрещено. Ходить можно только по выложенным гравием дорожкам, с почтительного расстояния разглядывая узловатые раскидистые гиганты, в которых даже издалека чувствуется мощь и величие.

В сувенирных лавках у входа в заповедник продают семена кедра, амулеты и сувениры. Правда, продавцы утверждают, что все они сделаны не из стволов, а из упавших веток могучих деревьев.

Когда мы проходили мимо придорожного ресторана, оттуда вышли трое мужчин и направились к припаркованному неподалеку «Джипу». Христиане из Захле возвращались к себе домой и взялись подвезти нас до Баальбека. Пришлось втроем втискиваться на два свободных места на заднем сиденье. Но радовало уже то, что нам не придется торчать на пустынной дороге под пронизывающим холодным ветром. Снег начинался на склоне всего лишь в сотне метров от ресторана и густым слоем покрывал всю гору в зоне видимости.

В древности между горными хребтами Ливан и Антиливан проходили армии и торговые караваны из Сирии через долину Бекаа в долину Кадиша и дальше к побережью Средиземного моря с финикийскими портовыми городами-государствами.

По этому же коридору проложена и автомобильная дорога. Но даже в начале осени, когда в долине Кадиша еще висят гроздья винограда и спелая хурма, здесь уже двухметровый слой снега.

Поля в долине Бекаа, «долине богов», орошаемые водами рек Аль-Ааси (древнегреческий Оронт) и Литани, в античные времена были «хлебной корзиной Римской империи». Позднее здесь стали выращивать завезенные из Америки картофель и помидоры. А во время гражданской войны, в период безвластия и беспредела, местные крестьяне переключились на более выгодные культуры – коноплю и опиумный мак.

Несмотря на все усилия правительства Ливана и международных организаций, местные кланы наркоторговцев по-прежнему здесь очень сильны и влиятельны. Армия периодически устраивает зачистки и проводит войсковые операции, но пока безуспешно. Хотя производство наркотиков и сократилось. Но не из-за репрессивных мер, а из-за конкуренции со стороны Афганистана.

Одним из результатов гражданской войны в долине Бекаа стало решительное размежевание христиан и мусульман. По крайней мере, именно так утверждал один из сидевших в «Джипе» мужчин.

– Христиане из Баальбека перебрались в Захле, а мусульмане из Захле – в Баальбек. В больших городах есть христианские и мусульманские районы. Но людям-то просто переехать с место на место. А как перевезти храмы? Поэтому часто бывает так, что в христианском районе стоят мечети, а в мусульманском – церкви. Прихожане в них появляются только на торжественные службы. И, как правило, во время праздников, когда народу особенно много, церкви и мечети охраняют солдаты Ливанской армии – на всякий случай, чтобы не было провокаций.

По дороге наши попутчики только и делали, что превозносили христиан и всячески поносили мусульман. При этом все – за исключением водителя – пили из горла джин. Предложили и нам. Мы отказались.

Нас высадили нас на окраине Баальбека.

– В Баальбек – никогда! – заявил водитель, сделав жест руками будто отряхивая их от возможной заразы.

Его пьяные попутчики загалдели в знак одобрения. Под действием алкогольного опьянения они были готовы на последний и решительный бой. Казалось, дай им сейчас автоматы, и они сразу же рванутся освобождать Баальбек от мусульман.

Первое поселение между реками Литани и Аль-Ааси (греки называли эту реку Оронт) было основано уже в конце III тысячелетия до н. э. Финикийцы построили здесь храм бога Баала – в нем практиковали храмовую проституцию и приносили человеческие жертвоприношения. И для того и для другого требовалось много людей. И они сами приходили (привлеченные проститутками) или их насильственно привозили (для жертвоприношений) со всех концов Ближнего Востока.

Постепенно вокруг храма Баала возник город. Совсем не удивительно, что его и назвали в честь бога – Баальбек или «Город бога Баала». Позднее Александр Македонский переименовал его в Гелиополь (Гелиополис) – в честь греческого бога Солнца.

В I веке до н.э. в период правления Юлия Цезаря Гелиополь стал римской колонией, а немного позднее – столицей провинции Сирия. Римляне отличались удивительной веротерпимостью: они не боролись с местными богами, а включали их в свой пантеон – под другими именами.

Бога Баала они отождествили с Юпитером, который сам был «инкарнацией» греческого Зевса. Все они отличались крутым нравом и были замечены в том, кто метали молнии в нечестивцев.

Юпитеру-Баалу-Зевсу и посвятили самый большой храм Баальбека. А уже потом стали вокруг строить храмы поменьше – Бахусу, Венере…

В результате долгого и упорного труда постепенно сформировался величественный храмовый комплекс, не имеющий аналогов нигде в мире. Даже египетские пирамиды и храм Карнак в Лусоре уступают ему в масштабах.

После того, как в IV веке в Римской империи христианство стало государственной религией, для храмов Баальбека настали тяжелые времена. Статуи богов сбрасывали с пьедесталов, а храмы разбирали на стройматериалы, чтобы из них строить базилики.

О существовании гигантских храмов в Европе знали уже в период Крестовых походов. Ведь отсюда рукой подать до графства Триполи и Иерусалимского королевства. Однако, у крестоносцев не было желания сюда добираться. А позднее это стало и совсем уж сложно.

Только в XIX веке руины Баальбека стали доступны как для ученых, так и для туристов. Здесь побывали Гюстав Флобер, Марк Твен, Иван Бунин. И всех без исключения удивлял какой-то совершенно нечеловеческий масштаб сооружения. Общее мнение выразил Марк Твен: «Должно быть, много веков назад Баальбек населяло племя богов или исполинов. Обыкновенному человеку нашего времени не под силу воздвигать подобные храмы».

Генри В. Мортон, побывавший в Баальбеке в 30-х годах прошлого века, также не мог сдержать своего восхищения увиденным: «Пышность и гордость язычества накануне обращения Римской империи не оставили более ясного и выразительного воспоминания о себе, чем эти великолепные дворы и здания, образующие просторный город храмов, посвященных сирийскому Ваалу, греческому Гелиосу и римскому Юпитеру».

В начале I века римляне уже знали о существовании египетских пирамид и храмов Персеполиса. Они решили построить что-то еще более грандиозное, что соответствовало бы масштабам Римской империи.

Храмовый комплекс, в состав которого входит и храм Юпитера, построен не на холме, а посреди равнины на сложенном из огромных камней фундаменте.

Поднявшись наверх по каменным ступеням, через единственные, но величественные ворота – пропилеи мы попали в шестиугольный по форме внутренний двор, напоминающий храм под открытым небом.

Прямо за ним был виден проход в широкий двор, также со всех сторон окруженный храмами. И он был пустой, если не считать многочисленных каменных фрагментов и обломков. В центре стояла христианская базилика, но ее разобрали французские археологи. Сейчас можно увидеть только что-то похожее на древний алтарь или каменное основание какого-то не сохранившегося до наших дней храма.

В левом дальнем углу был виден храм Бахуса, а прямо напротив – храм Юпитера. От него сохранилось лишь основание, на которое ведут широкие каменные ступени, да несколько колонн, поражающих своими гигантскими размерами. Шесть из них стоят в ряд, поддерживая пропилеи, а несколько обломков в художественном беспорядке валяются поодаль.

Диаметр колонн – примерно 2.2 метра, как раз в рост взрослого человека с поднятыми вверх руками. В высоту стоящие колонны достигают почти 23 метров – в три раза выше, чем колонны Парфенона на афинском акрополе. Понятно, что для поддержания таких колонн, да еще и крыши над ними, нужен был хороший фундамент. Его и сделали, причем так надежно, что он сохранился до наших дней в целости и сохранности.

Фундамент складывали из гигантских каменных блоков – весом от 300 до 1000 тонн (три блока размером 19.5 метров на на 4 метра, при толщине 3.6 метра). Для сравнения средний вес камней, из которых построили пирамиду Хеопса всего лишь 2.5 тонны.

Мар Твен в 1867 году писал: «Ничто созданное руками человеческими за последние два тысячелетия не сравнится по грандиозности замысла и тонкости исполнения с храмами Баальбека». И действительно, великий писатель как в воду глядел. За прошедшие с тех пор полторы сотни лет были найдены пирамиды майя, города инков, раскопаны античные полисы и расчищены от джунглей храмы Ангкора. Но ничего более величественного, чем храм Юпитера в Баальбеке, на Земле пока не нашли. Поэтому и вопрос, кто же его построил, продолжает бередить умы и ученых, и уфологов, которые везде выискивают происки «зеленых человечков».

Историки считают, что храм строили римляне в период правления императора Нерона. Но как именно они вырубали из скального монолита гигантские гранитные блоки для основания, и – что еще более удивительно – как доставляли их на место строительства, до сих пор неясно.

У археологов и «парапсихологов» есть на этот счет разные, подчас фантастические гипотезы: от перемещения блоков силой мысли или с использованием вакуума до помощи инопланетян. Вопрос пока так и остается открытым, и каждый, у кого за плечами есть хотя бы школьный курс физики, может выдвигать свои предположения. Осмелюсь и я внести свой посильный вклад в решение (или дальнейшее запутывание?) этого «вечного вопроса».

Я считаю, что блоки могли доставлять и поднимать на нужную высоту с помощью воды. Прямо под стенами храмового комплекса протекает речка. Сейчас она больше похожа на ручей. Но размер не важен. Если перегородить даже самый маленький ручей, то можно создать приличного размера водохранилище. Регулируя его уровень с помощью плотины, легко можно поднимать плавающий на поверхности воды плот на нужную высоту. В пользу этой гипотезы, на мой взгляд, тот факт, что такой величественный храм строили не на возвышенности, а в долине. Ведь ее при необходимости можно затопить, чтобы доставить и сложить основание. А потом остается только спустить воду и разобрать ненужную плотину.

Плоты же для перевозки камней могли делать из дерева. Благо ливанские кедры, которые испокон веков использовались для строительства судов росли здесь неподалеку. Конечно, у самих римлян таких технологий не было. Они вообще предпочитали строить из сравнительно меленьких каменных блоков. Но возможно основание храма – оно и по стилю отличатся от колонн и сохранившихся элементов пропилей – строили и не римляне, а их предшественники. Например, это могли сделать поднаторевшие в морском деле финикийцы или набившие руку на вырезании и транспортировке по Нилу гигантских гранитных обелисков египтяне.

Римлянам же оставалось лишь построить на уже готовом фундаменте гигантский храм. Причем, еще и не факт, что они с этой задачей справились. По крайней мере никаких следов от крыши не сохранилось.

Очень уж храм Юпитера напоминает мне такой же гигантский, но не законченный храм в турецком Дидиме, недалеко от античного Милета. Там тоже и основание из гигантских блоков, которые размерами уступают разве что баальбекским, и величественные колонны – вернее всего одна. Тот храм так и остался недостроенным – банально не хватило денег. Возможно и здесь все ограничилось лишь несколькими колоннами.

Из храма Юпитера прекрасно виден храм Бахуса (у греков ему соответствовал бог виноделия Дионис) – название, впрочем, условное. Есть гипотеза, что он был посвящен Венере, которую римляне считали «инкарнацией» богини-матери Астарты.

Этот храм сохранился значительно лучше, чем храм Юпитера. По сравнению со своим соседом он кажется маленьким. Но и он больше, чем знаменитый афинский Парфенон. Почти все колонны и большая часть антаблемента на месте, на фризе сохранились изображения львов и быков. На колоннах можно рассмотреть резьбу в виде виноградной лозы, символизирующую плодородие и веселье. А вся торцевая внутренняя стена еще в позапрошлом веке была исписана автографами на греческом и английском языках. Именно про них язвительный Марк Твен сказал: «Жаль только, что ни одна из древних развалин не обрушивается на кого-нибудь из этих жалких пресмыкающихся, дабы у всей их породы раз и навсегда пропала охота увековечивать свое имя на прославленных памятниках старины».

Надписи нацарапаны на высоте двенадцати метров. Но именно до такой высоты храм и был засыпан землей до того, как начались его раскопки. После того, как археологи сделали свою работу, за сохранностью стен стали следить уже строже. На нижней части стен автографов нет.