Текст книги "Вокруг света без виз"

Марокко разделен Атласскими горами на две части: зеленую и гуще заселенную западную и пустынную восточную. Поэтому у нас было два варианта. Мы могли ехать через Касабланку и берег Атлантического океана или по окраине Сахары через Уарзазет и Фес. Мы предпочли второй вариант. Из-за «приключения» в Лондоне мы потеряли один день, и пришлось выбирать дорогу покороче.

Между Марракешем и Уарзазетом около 200 километров или, как сказал зазывала на автостанции, «100 поворотов – и вы там…». Из-за длинного крутого серпантина ехали очень долго: вначале вверх на перевал (там, правда, снега нет, но продают только что собранные «экзотические» для Африки фрукты – яблоки), затем вниз.

За полдня мы пересекли Атласские горы и уже в полной темноте въехали в Уарзазет. Поселились в дешевом отеле. Никаких излишеств, все удобства на этаже, а душ – за отдельную плату.

Уарзазет, название которого с языка берберов переводится как «бесшумный», по африканским меркам очень молодой. Его основали в 1920-х годах французы, построившие здесь казармы и военный аэродром. Именно отсюда летал на почтовых самолетах Антуан де Сент Экзюпери, автор «Маленького принца». А расквартированный здесь французский гарнизон контролировал район к востоку от Атласских гор. Французы ушли, а крепость на холме по-прежнему продолжает использоваться военными.

Вход в крепость был закрыт. Мы зашли в соседний квартал, подошли к краю парапета и взглянули оттуда на центр города, расположенный внизу у подножия холма. Там были видны широкие улицы, застроенные современными домами, отели, рестораны, туристические агентства. Каждый встречный на улице оказывается гидом и начинает предлагать «туры в Сахару». Даже англоязычная девушка, дочь военного, с которой мы разговорились на смотровой площадке, в конце беседы стала приглашать в свое агентство. Такая чуть ли не поголовная ориентированность местных жителей на туристов связана с тем, что в последние годы Уарзазет стал известен как «Ворота Сахары» – пустыня начинается прямо на его окраине и тянется далеко на юг. Именно отсюда туристы отправляются в джип-туры и пешие походы.

По пути к Фесу мы сделали остановку в Бульмане. Здесь есть маленькая автостанция (все междугородние автобусы – проходящие), стоянка такси, несколько «супермаркетов» (обычные продовольственные магазины), кафе и рынок.

На берегу реки сохранились развалины глинобитного строения по внешнему виду похожего на что-то среднее между жилым домом, замком и крепостью. В Марокко такие сооружения, которые здесь называются ксор, встречаются довольно часто. Часть из них до сих пор используется – чаще всего в качестве отелей и ресторанов.

В 300 метрах от центра поселка, сразу за мостом, начинается дорога в каньон Додес. Мы настроились идти пешком. Но вскоре нас догнал попутный микроавтобус с туристами. На нем мы и доехали до самой дальней и высокой части каньона.

Туристы отправились вниз – ночевать в отеле, а мы поднялись еще немного выше в горы. Тем временем уже совсем стемнело. Впервые в Африке нам предстояло ночевать под открытым небом. Ночью было очень холодно. К тому же с наступлением темноты по каньону, как по аэродинамической трубе, стал гулять ветер. Это оказалась самая холодная ночевка за все наше кругосветное путешествие. Вот вам и Африка!

Утром небо стало быстро светлеть. Но высокий хребет горы, почти черный на фоне утреннего сияния, все еще скрывал от взгляда само солнце. На противоположном склоне каньона было видно как четкая полоса между светом и тенью опускалась все ниже и ниже. Нам лишь оставалось ждать, когда и до нас дойдет свет, а с ним и тепло. Выбираться из спальных мешков на пронизывающий холодный ветер совсем не хотелось.

Только когда солнце осветило уже весь противоположный склон, я наконец почувствовал его и на своих замерзших руках, которыми держал видеокамеру.

Мы пошли вниз к Бульману по той же самой автомобильной дороге, по которой вчера приехали. Перед многими домами выставлены столы с сувенирами – традиционной посудой и украшениями. Но туристы здесь пока еще не стали главным источником дохода. Большинство местных жителей продолжает заниматься сельским хозяйством. Золотистые зерна кукурузы сушились на разложенных прямо на дороге холщовых простынях. В садах созрели гранаты. Старушки тащили на себе такие огромные тюки свежескошенной травы, что под ними их самих не было видно – только две мелко семенящие ножки. Высоко по склонам бродили овцы. Если на дороге и образовывалась пробка, то только в том случае, когда очередное стадо перегоняли с одного склона ущелья на другой.

Едва мы начали спускаться вниз, как за нами увязалась собачонка. Как вскоре стало понятно, у нее не было внизу никаких важных дел. Лишь жажда странствий толкала ее вперед. Пройти по каньону в одиночку она не могла. Каждая местная шавка норовила облаять, а местные мальчишки – запустить камнем. Едва завидев потенциальную опасность, собачонка, свободно бежавшая сбоку, периодически делая экскурсы то вправо, то влево, сразу же перестраивалась. Она старалась оказаться между нами. Поэтому возбудившиеся было от ее вида мальчишки или шавки, видя в нашем лице ее хозяев, тут же усмиряли свои агрессивные импульсы. Едва же опасность миновала, собачка опять с восторгом начинала исследовать не только всю ширину дороги, но и ее ближайшие окрестности. Так мы и шли – трое, не считая собаки.

Конечно, мы и без собаки не остались бы незамеченными. Туристы здесь не редкость. Но обычно они не ходят пешком. Поэтому все – от мала до велика – с нескрываемым интересом разглядывали троих европейцев с рюкзаками. Пытались завязать разговор на арабском или французском языке.

В один дом нас пригласили на чай. Стены из необожженного кирпича с окнами, но без стекол, крыша покрыта соломой. Внутри цементный пол, застеленный чистой, но старой и рваной тряпкой. Из мебели – только несколько колченогих скрипящих деревянных стульев.

Радушный хозяин в белой чалме и китайских резиновых шлепанцах на хорошем английском языке взялся объяснять, как именно нужно делать настоящий берберский чай.

– Воду для чая нужно кипятить обязательно на костре. Никаких электрических чайников или самоваров. Только на открытом живом огне! У нас кипятят воду не в котелке, а сразу в чайнике. Да и заварку – зеленый листовой чай – кладут в него еще перед тем, как ставят на огонь. Когда вода – уже вместе с заваркой – закипит, в чайник нужно положить много-много сахара и пучок зеленой мяты. Ни в коем случае не сушеной! Ее нужно сорвать в огороде на грядке.

Пить берберский чай принято из маленьких стеклянных стаканчиков. И наливают его туда тоже своим специальным – чисто марокканским – способом. Хозяин дома показал, как это правильно нужно делать. Он поднес чайник близко к стакану, прицелился и стал наливать, одновременно поднимая чайник все выше и выше. Чай лился в стакан с высоты около полуметра тонкой струйкой. Но именно в стакан, а не мимо. Такое мастерство достигается только в результате длительных и упорных тренировок.

– Вы не подумайте, что я всего лишь хочу вас удивить или позабавить, – объяснил гостеприимный хозяин, – При таком способе наливания чай попадает в стакан уже не крутым кипятком – чайник-то только что с огня – а уже немного охлажденным.

За чаем шла неспешная беседа. Махмуд, хозяин дома, рассказал, что и родился, и вырос в этой деревне. Никуда не выезжал, и нигде, кроме начальной школы, не учился. А английскому языку – надо признать, в достаточно приличной форме – научился в процессе общения с туристами.

– Вы в Бульман идете? – поинтересовался он перед нашим уходом, и посоветовал, – Можете идти не по дороге, а по каньону. Там есть тропа. Правда, иногда придется переходить вброд реку. Но воды в ней не больше, чем по щиколотку.

Мы последовали совету. Но вскоре наткнулись на узкое место. Здесь река была стиснута с двух сторон высокими отвесными скалами.

Каньон становился все уже, а вода все глубже. Она поднималась по колено, по пояс, по грудь. Вскоре мы шли уже почти по шею в воде, держа рюкзаки, фотоаппараты и видеокамеру на вытянутых руках. Но именно благодаря тому, что немного срезали, в Бульман мы вернулись как раз вовремя, чтобы успеть на проходящий ночной автобус до Феса.

Желающих поселиться в Фесе всегда было много, а места внутри городских стен для всех не хватало. Поэтому застройка здесь неимоверно плотная. Если в медину Марракеша автомобили все же могут хоть как-то протиснуться, то здесь у них нет вообще никаких шансов. Тут даже двум нагруженным поклажей ослам не разъехаться!

Узкие улочки, лавки, закусочные, пекарни и ремесленные мастерские на протяжении веков не меняли не только своего положения, но и облика. Старые дома все же постепенно разрушаются. Если поднять голову вверх, то видно, что стены накреняются и наверху почти сходятся. Чтобы они не рухнули на головы прохожих, используют железные подпорки, которые уродуют внешний вид старинных зданий. Конечно, это мера временная. Когда-то здесь все же придется проводить серьезную реставрацию. Пока же можно бродить по узким извилистым улочкам, как будто попал на несколько веков назад в прошлое.

В XVI веке в Фесе в мусульманском университете учился ал-Хассан бин Мухаммед ал-Ваззан, известный как Лев Африкснский. Его манускрипт «Об описании Африки и о примечательных вещах, которые там имеются» на протяжении трех веков был чуть ли не единственным источником сведений о Северной Африке. А в Фесе этой книгой и сейчас можно пользоваться как путеводителем. С тех пор здесь почти ничего не изменилось.

Узкие пешеходные улочки, как глубокие каньоны между стенами средневековых полуразрушенных домов, изгибаются то вправо, то влево. И… неожиданно заканчиваются тупиками. Стоило нам свернуть два-три раза наобум и мы заблудились! Даже по солнцу здесь не удается ориентироваться. Его в узкий просвет между домами совсем не видно.

Мы поневоле стали оглядываться в поисках места, с которого открывался бы вид на окрестности.

Импровизированные смотровые площадки на крышах домов – одна из специфических особенностей Феса. Если соборную мечеть еще можно хоть как-то разглядеть снизу, с уровня улицы, то главную достопримечательность – мастерскую по окраске кож – видно только с крыши или с балкона одного из окружающих ее домов.

Местные торговцы (а улочки вокруг мечети застроены лавками и магазинчиками) наперебой предлагали подняться именно на их «смотровую площадку» – очевидно, за небольшую плату. Это же посоветовал нам и один из прохожих, с которым мы разговорились.

– Обязательно поднимитесь на крышу одного из домов. Только оттуда и можно увидеть город, – сказал он и добавил, – Кстати, сегодня пятница. А по пятницам правоверные мусульмане денег за это брать не могут.

Узкая каменная лестница привела нас на третий этаж и закончилась в магазине. Все стены были увешаны изделиями из кожи, вручную окрашенной натуральными красителями. Традиционная технология не менялась веками.

Во дворе, занимающем целый квартал, установлены в ряд огромные чаны с краской. Голоногие рабочие (тут уж не до приличий – шорты и резиновые сапоги удобнее, чем традиционные одежды до пят и шлепанцы) перекладывают цельные куски кожи из одного чана в другой, утрамбовывают их и вымачивают, затем развешивают на солнце сушиться. Запах, грязь и примитивная технология – классическая иллюстрация эксплуатации рабов в древнем Риме.

Технология обработки шкур коров, овец и дромадеров (одногорбый верблюд) за последние несколько сотен лет почти не изменилась. Хороший мастер зарабатывает до 300—400 евро в месяц. Значительно больше, чем, например, строители или плотники. Запах, конечно отвратительный. Но к нему быстро привыкаешь. А сами деньги, как известно, не пахнут.

Секреты дубления – по традиционной технологии, без использования современной «химии» – передаются из поколения в поколение от отца сыну. Процесс обработки начинается с того, что со шкур состригают остатки шерсти, очищают их и в течение пары месяцев перетаскивают из одного заполненного известью чана в другой.

Как часто это нужно делать, какие дубильные вещества и в каких пропорциях использовать, остается секретом, который непосвященным не разглашают. В результате обработки кожа становится прочной, но чересчур жесткой. Чтобы вернуть ей мягкость ее снова вымачивают – на этот раз уже в курином помете и солоде. Затем моют в огромных деревянных барабанах, похожих на примитивные стиральные машины.

Готовые шкуры тщательно разглаживают, выравнивают и красят. С помощью кожицы граната кожа приобретает ярко-желтый цвет, а кора мимозы окрашивает ее в темно-коричневый. Для требовательных к разнообразию цветовой гаммы туристов ее красят и в другие цвета, но уже с использованием искусственных красителей.

Готовая кожа попадает к ремесленникам, которые шьют из нее куртки, сумки, обувь. В том числе и знаменитые на всю страну бабуши – кожаные шлепанцы без задников. Именно фесские бабуши, которые делают только из козьей кожи, считаются самыми лучшими в Марокко. Их продают не только на местном рынке, но и по всей стране.

Конечно, кустарное производство не может конкурировать с современным высокотехнологичным производством. Но его специально поддерживают, чтобы сохранить старые традиции и снизить уровень безработицы. В частности, марокканские власти официально освобождают ремесленников от налогов. Они ведь и и так еле-еле сводят концы с концами.

Окружающие красильню магазины только изделиями из кожи и торгуют. Выбор – огромный. Цены, как это обычно и бывает на Востоке, зависят от умения торговаться. А доходы торговцев – от их коммерческой хватки. И вот яркий пример. Когда мы выходили из магазина, продавец стал просить с нас деньги за посещение смотровой площадки.

– Так по пятницам же за это деньги брать нельзя? – полуутвердительно-полувопросительно поинтересовался я, – и уже более серьезно добавил, – Это же грех!

– Действительно, грех, – согласился он и разговора о деньгах больше не заводил.

Так здесь и живут – пытаясь и благочестие соблюсти, и выгоду получить. И не всегда удается найти баланс.

Вообще город на самом деле не такой, как поначалу кажется стороннему наблюдателю. На улицы выходят глухие сложенные из кирпичей стены. В лучшем случае они покрыты штукатуркой и побелены. Да и то не везде. Но едва открывается какая-нибудь дверь, как в открытом проеме показывается кусочек совсем другого Феса. В уютных внутренних двориках есть и фонтаны, и уложенные подушками топчаны, и зелень. Да и внутренние стены домов разительно отличаются от внешних. Они украшены расписной плиткой, резьбой и витражами.

Танжер был основан древними мореходами, греками и финикийцами, на стратегически важном месте – у входа в Средиземное море со стороны Атлантики. Название города связывают с именем древнегреческой богини Тинже, возлюбленной Геркулеса, который, согласно древнему мифу, отделил Африку от Европы (Гибралтарский пролив в древности называли Геркулесовыми столбами). Но возможно его назвали и в честь берберской богини Тинжис.

Как отмечал Марк Твен в книге «Простаки за границей»: «Танжер упоминается в истории на протяжении трех тысяч лет. Он уже был городом, хотя и несколько необычным, четыре тысячи лет тому назад, когда облаченный в львиную шкуру Геркулес высадился здесь. На этих улицах он встретил Анития, местного царя, и разбил ему голову палицей, как это было принято между благородными джентльменами в те дни».

Танжер всегда привлекал внимание завоевателей. Здесь успели отметиться практически все народы, строившие или разрушавшие империи в районе Средиземноморья – греки и финикийцы, карфагеняне и римляне, варвары и византийцы, арабы и португальцы, испанцы и англичане.

В 1679 году Танжер вошел в состав султаната Марокко и оставался под контролем мусульманских правителей вплоть до середины XIX века. И тут очередной раз европейские державы занялись переделом сфер влияния в Северной Африке.

Поделив между собой Марокко, Франция и Испания не смогли договориться о принадлежности Танжера. Его объявили международным городом и поделили на зоны, принадлежавшие Португалии, Швеции, Голландии, США, Франции, Испании и Италии. Это был «дикий запад» Европы. Здесь делали деньги на торговле наркотиками и проституции, занимались шпионажем и спекуляцией, сюда приезжали европейские музыканты и писатели. Здесь было шумно и весело, хотя и опасно.

В последние годы среди тысяч иностранцев стали появляться и выходцы из бывшего Советского Союза. Как раз недавно через «одноклассников» Олег нашел свою ташкентскую одноклассницу – Ольгу Ичетовкину, которая переехала в Танжер со своим мужем-французом – Полем. Они и приютили нас на ночь в своей огромной квартире в одном из заселенных преимущественно европейцами высотных домов.

Поль, как настоящий француз, сам готовил ужин – он не мог доверить такое ответственное дело женщине. На столе было лучшее, из доступных в Танжере, французское красное сухое вино, а также сыр. Как выяснилось в разговоре, сыр – это как раз тем, чем Поль и занимается всю жизнь.

– Я работал в Бордо. Но потом мне предложили поехать в Танжер, торговым представителем нашей компании. И я согласился.

– Нравится в Африке?

– Если честно, то я бы предпочел жить и работать в Бордо. Но таких денег, как здесь, мне там никогда платить не будут.

Вероятно, он, перед возвращением на родину будет готов повторить слова, однажды сказанные здесь Марком Твеном «Я рад, что побывал в Танжере – втором по древности городе мира. Но я с удовольствием расстаюсь с ним».

Впрочем, и мы там не задержались. Утром мы улетели в Тунис – с пересадкой в Мадриде. Испания, как известно, входит в Шенгенское пространство. Но транзитом в нее можно попасть и без визы – если не выходить из здания аэропорта.

Тунис

Тунис формально относится к безвизовым для россиян странам. Но туристы обязаны предъявить пограничникам не только паспорт, но и ваучер.

Формально ваучер выписывает турфирма, которая везет туриста в страну и берется носиться с ним как с маленьким ребенком – обеспечить крышей над головой и пропитанием. Именно это в ваучере и написано: куда, на какой срок и кто привез. Как будто речь идет о перевозке не нормальных взрослых людей, а умственно неполноценных или несмышленых детей.

Виза по определению должна быть строго определенного вида, и выдавать ее имеют право только специально уполномоченные государственные структуры. А ваучер может быть любого вида и формы, да и оформлять его может чуть ли не любая частная компания. Получается, что ваучер – это некий суррогат визы. Государство передает часть своих функций частным компаниям. Пограничные переходы как бы частично «приватизируются». А с тем, к каким последствиям это может привести, мы уже имели возможность понять еще в Лондоне.

Перед туристом, собирающимся путешествовать по Тунису самостоятельно, стоит выбор. Одно из двух: либо купить ненужный ему ваучер в турфирме (тем самым дать взятку коррумпированным чиновникам), либо сделать «самодельный» ваучер (все равно никто не знает, как должен выглядеть «правильный» ваучер). Мы выбрали… третье. И полетели в Тунис вообще без ваучеров. Посмотрим, что из этого получится.

Впрочем, была и еще одна проблема. Официально для въезда в Тунис даже ваучера недостаточно. Российский турист, претендующий на безвизовый въезд, должен прилететь прямым рейсом из России (с обратным билетом тоже в Россию). Мы же летели из Испании, а обратные билеты у нас были в Египет. Совсем тяжелый случай.

Чтобы не ломиться напролом вообще без бумажек, я забронировал по Интернету гостиницу на весь срок пребывания и распечатал билеты на вылет из Туниса в Египет. Именно эти бумаги – бронь и авиабилет – чаще сего требуются в посольствах при оформлении визы. Их же могут спросить и при въезде даже в безвизовую страну.

Все оказалось очень просто. Прямо, как у нас – строгость законов смягчается необязательностью их применения. Тунисские власти всячески осложнили безвизовый въезд россиян. Но все напрасно. Пограничник задал нам только один вопрос.

– Отдыхать? – он мельком посмотрел распечатанную с Интернета гостиничную бронь (она была настоящая, мы отменили ее уже после въезда в страну) и поставил нам в паспорта вожделенные въездные штампы.

Паспортный контроль мы прошли легко. Но без скандала все равно не обошлось. Аэропорт в Тунисе – столица здесь называется точно также, как и вся страна – находится всего в пяти километрах от центра города. Можно доехать и на обычном городском автобусе. Или даже пешком дойти. Но мы прилетели поздно ночью.

У выхода из здания аэропорта на нас сразу же накинулись таксисты. Один – самый настойчивый – затащил к себе в машину, стоявшую в середине длинной очереди. А мы, удивленные тем, как легко и быстро нам удалось пройти паспортный контроль, особо и не сопротивлялись.

Таксист просил 15 динар, но быстро согласился и на 10. Однако уехать нам не удалось. Начался скандал с криками и воплями. На «нашего» таксиста набросились его коллеги, стоявшие ближе к началу очереди. Кричали, размахивали руками, матерились… Казалось, еще чуть-чуть и дело дойдет до рукопашной схватки. А мы, сами того не желая, оказались именно тем «яблоком раздора» из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

Оставив таксистов выяснять отношения, мы отошли от аэропорта всего на несколько сотен метров. Там и стали ловить проходящие мимо нас такси. Первому же таксисту я сразу предложил 5 динар, и он… согласился. Значит, как обычно, расценки в аэропорту завышены не вдвое, а втрое.