Текст книги "Захват Дании и Норвегии. Операция «Учение Везер». 1940–1941"

16 мая, когда немецкое наступление на западе шло уже полным ходом, имперский министр иностранных дел Риббентроп принял шведского посланника в Годесберге для беседы. Риббентроп подчеркнул, что ситуация в Норвегии развивается удовлетворительно. Рейхсканцлер благосклонно относился к населению и доказал бы это освобождением норвежских военнопленных. «Норвежцы вели благородную борьбу, и здесь к этому народу испытывают только симпатию». Только в Северной Норвегии сложилась другая ситуация; там немцы боролись против английских колониальных войск и французских горных стрелков, а не против норвежцев. У Нарвика стояли отборные войска, у которых тем не менее отсутствовали зенитные пушки и тяжелая артиллерия. И все же Швеция сама была заинтересована в скором урегулировании положения на севере, так как Норвежский театр военных действий, на котором боролись теперь немцы и союзники, для Швеции был небезопасен в долгосрочном плане. Тогда Риббентроп снова поставил вопрос о разрешении провоза боевой техники. С этим не должно быть связано нарушение шведского нейтралитета; упаковка могла быть такой, чтобы не привлекать внимания. Были необходимы примерно три поезда с 30–40 пломбированными вагонами, в которых должны были перевозиться тяжелая артиллерия, зенитные пушки, боеприпасы, инженерно-саперное имущество, техника связи и инвентарь. В дальнейшем снова был поставлен вопрос, допустит ли Швеция транспортировку немецких моряков из Нарвика. Со ссылкой на шведскую почетную позицию пожелание доставлять боевую технику было отклонено уже на следующий день и, напротив, было разрешено возвращение домой немецких моряков в ограниченном количестве. Германское министерство иностранных дел после 16 мая вплоть до остановки военных действий в Северной Норвегии в июне 1940 года больше не ставило никаких требований о транзите военного имущества. С 19 по 22 апреля поезд из 34 вагонов вез санитарные материалы, инвентарь и продукты в Нарвик, 25 апреля прошел другой поезд из пяти вагонов с продуктами для гражданского населения. В семи групповых транспортах в Нарвик были отправлены по железной дороге два врача и 290 человек санитарного персонала; 528 моряков торговых судов, 104 военнослужащих военно-морского флота и 159 раненых были вывезены из Нарвика. Эти передвижения транспорта нужно было представлять полностью согласно международному праву. Ни немецкая сторона не оказывала сильного давления на Швецию, чтобы силой добиться провоза боевой техники для испытывавшей большие трудности 3-й горнострелковой дивизии, ни Швеция не допустила по собственному почину, как утверждалось в норвежских нотах и нотах союзников, направленных шведскому правительству, ничего, что не находилось бы в согласии с долгом поддержания нейтралитета.

Неизвестным фактором было поведение России в отношении событий в Скандинавии. Норвегия и Швеция мобилизовали во время финской войны часть своих вооруженных сил на севере. В нотах союзников к скандинавским правительствам от 5 апреля выражалось опасение, что Россия могла бы овладевать частями норвежских или шведских областей. Но после неожиданно плачевного окончания финской войны этого можно было не опасаться. В этом отношении был избран также благоприятный срок для проведения немецкой операции; акция союзников по минированию была рассчитана на те же политические предпосылки.

И все же по отношению к России придерживались осторожного поведения. Благодаря предоставлению русскими базы «Север» германский морской флот получил некоторое облегчение в возможностях своего передвижения. Отсюда единственный транспортный корабль снабжения своевременно прибыл в Нарвик 8 апреля, что сделало возможным сопротивление там. В подготовительных соображениях для случая «Учение Везер» гросс-адмирал Редер предложил представить сущее как добродетель и объяснить русским в начале операции, что Тромсё (для захвата которого не хватало немецких сил) не будет захвачен Германией. Представления Редера о том, что пусть лучше Тромсё будет в русских руках, чем в британских, не разделял Гитлер, который потребовал захватить также и Тромсё, хотя, конечно, средств для этого не было.

Германский посол в Москве получил указание зачитать 9 апреля в 7 часов меморандум, врученный датскому и норвежскому правительствам, народному комиссару иностранных дел Молотову и передать копию, подчеркнув при этом, что при германском занятии Дании и Норвегии речь идет о мероприятиях по защите от непосредственно предстоящего наступления англ о– французских вооруженных сил. Шведская или финская территории не затрагивались. «Имперское правительство придерживается взгляда, что наши акции находятся также в сфере интересов Советского Союза, так как при проведении известного нам англо-французского плана: 1) Скандинавия стала бы театром военных действий и, по всей вероятности, это привело бы также к 2) повторной постановке финского вопроса». С напряжением ожидавшийся ответ России на немецкую акцию в Скандинавии был неожиданно благоприятным. Молотов заявил германскому послу графу фон дер Шулленбургу буквально следующее: «Мы желаем Германии полного успеха в ее оборонительных мероприятиях». В ходе последовавшей беседы с Молотовым германский посол, к своему удивлению, должен был констатировать неожиданную готовность русских в отношении всех германских пожеланий.

Через два дня после этого граф фон дер Шулленбург сделал запись обсужденного и охарактеризовал эту перемену следующим образом: «По моему мнению, для этого поворота имеется только одно объяснение: наша скандинавская акция должна принести огромное облегчение советскому правительству, так сказать, скатить камень с ее груди… Советское правительство всегда было исключительно хорошо информировано. Если англичане и французы намеревались занять Норвегию и Швецию, то можно с уверенностью предположить, что советское правительство знало об этих планах… Советскому правительству кажется, что англичане и французы уже появились на берегах Балтийского моря, и оно видит снова поставленным финский вопрос, как сообщил лорд Галифакс; и, наконец, как самый большой из всех ужасов: опасность втягиваться в войну с двумя великими державами. Этот страх, очевидно, мы заимствовали от них… Сегодняшняя длинная и обстоятельная статья в «Известиях» о нашей скандинавской акции… звучит как единственный крик облегчения». 13 апреля Молотов вызвал к себе германского посла и задал ему вопрос о том, что верно в слухах о предстоящей немецкой акции против Швеции. Он заявил, что «советское правительство сильно заинтересовано в поддержании шведского нейтралитета, его нарушение нежелательно для советского правительства, и оно надеется, что Швеция не будет втянута в нашу акцию, если этого можно как-нибудь избежать». Германский посол получил указание заявить, что «поддержание нейтралитета Швеции соответствует как германским, так и советским интересам… Нашим намерением не является распространение нашей военной акции на севере в шведскую область. Мы полны решимости непременно уважать нейтралитет Швеции до тех пор, пока Швеция также соблюдает со своей стороны строгий нейтралитет и не поддерживает западные державы». Это заявление полностью совпало с фактическими германскими намерениями. Дополнительно неоднократно высказанное предположение, что Германия оставила свои планы в отношении Швеции, учитывая мнение России, было необоснованным и ошибочным.

После согласия России с новой ситуацией, создавшейся в Северной Европе, Германия должна была теперь мало считаться с внешнеполитическими осложнениями по этому вопросу. Партнер по оси Италия оставалась безразличной к тому, что происходило на Балтийском и Северном морях. 18 марта Муссолини охотно дал свое согласие с операцией в Норвегии. Решение должно быть принято против Франции. «Между тем то, что происходит на периферии, не имеет значения».

Самая большая осторожность, в соответствии с опытом мировой войны, была проявлена по отношению к гражданам и собственности Соединенных Штатов Америки. В то время как было отдано распоряжение конфисковывать также и нейтральные корабли в скандинавских портах, торговым судам США было разрешено выходить в море. До дипломатических инцидентов во время захвата дело не дошло; только груз североамериканского парохода «Чарльз Р. Мак-Корник» (2000 автомобилей якобы для Финляндии) был конфискован после захвата немцами Бергена временным норвежским правительством, но в начале июня корабль был освобожден.

Неожиданное окончание войны с Финляндией сорвало военные планы союзников на 1940 год, целью которых было отрезать Германию на севере от руды, на юге – от нефти и значительно ослабить германский военный потенциал, ведя экономическую войну, или побудить Германию выйти из выжидательного положения и начать военные действия. 16 марта главнокомандующий французской армией генерал Гамелен рассмотрел сложившуюся ситуацию. Он пришел к выводу, что необходимо воспрепятствовать снабжению Германии шведской рудой, и предложил следующие мероприятия: «Проще всего было бы заявить о том, что поставки определенных важных изделий, таких, например, как железо, нейтральными странами, которые граничат с рейхом, означали бы содействие в любой форме и вели бы к репрессиям. Таким образом, Швеция могла бы поставлять руду в Германию только лишь под угрозой блокады; Норвегия также могла бы способствовать транзиту лишь с тем же самым риском. Если обе страны смирятся, то цель будет достигнута; в противном случае нужно блокировать их морскую торговлю. Ввиду такого положения Германия могла бы решиться по возможности отреагировать на это и вторгнуться в Швецию. Это должно было бы подготовить нас к обороне; с этой целью во Франции и Англии должен быть готов первый эшелон вооруженных сил, чтобы отправиться в Скандинавию, что явилось бы контрударом или предупредительной мерой».

Уже здесь изложен образ действий, который в первые дни апреля должен был служить на самом деле инструкцией. Английский премьер-министр Чемберлен в своей речи в палате общин, произнесенной 19 марта, подвел баланс финской войны: «Что является результатом для Скандинавии? Безопасность Финляндии, но защищены ли Норвегия и Швеция? Наоборот, опасность для обеих этих стран придвинулась ближе, чем прежде». Но Чемберлен не смог найти обоснования для британского вмешательства в Скандинавии: «Я заверяю, что в течение длительного периода нам не удавалось установить какое-либо нарушение норвежских нейтральных вод германскими военными кораблями, которое дало бы нам право отправиться в эти воды и нарушить этот нейтралитет…» Чемберлен долго противился давать свое согласие на минирование норвежского побережья, так что Черчиллю пришла странная идея использовать торговые суда с тараном на носу корабля, которые должны были бы наезжать на немецкие пароходы с рудой, чтобы воспрепятствовать перевозкам сырья.

Шестое заседание Высшего военного совета союзников, состоявшееся 28 марта 1940 года, привело в соответствие британские и французские намерения. На нем было определено 1 апреля передать норвежскому и шведскому правительствам ноту с указанием того, что союзники «оставляют за собой право предпринимать мероприятия, которые они считают полезными, чтобы воспрепятствовать Германии получать в Швеции и Норвегии вспомогательные ресурсы и боевые средства, из которых было бы можно извлечь преимущества для нанесения вреда союзникам в ходе продолжения войны».

Пункт № 1 решения Высшего совета содержал уже в дословном тексте ноту к Норвегии и Швеции, которая тем не менее была передана только 5 апреля. По первоначальному плану постановка мин в норвежских водах должна была начаться уже 5 апреля, но затем была отложена на 8 апреля. В пункте № 4 общее решение союзников предусматривало: «Французский и британский генеральные штабы сразу должны разработать планы, чтобы закрыть немецкое судоходство, начиная из Лулео, как только Ботнический залив будет открыт для судоходства». Не иначе как война должна быть перенесена через шведскую территорию в Балтийское море.

К планам приступили безотлагательно, и британское правительство чувствовало себя уже настолько у цели своих военных желаний, что Чемберлен заявил 4 апреля перед консервативными руководителями партии, что Гитлер опоздал на поезд. Днем раньше британский кабинет принял решение Высшего совета. Минирование норвежских вод в трех местах было предусмотрено на 8 апреля под условным наименованием «Уилфред». К операции восьми британских эсминцев, которые прикрывали тяжелые вооруженные силы, должны были присоединиться от французских боевых подразделений один крейсер, шесть эсминцев, три торпедных катера и многочисленные подводные лодки, которые с 10 апреля действовали вместе с «местным флотом». Так как главнокомандующий французским ВМФ адмирал Дарлан уже 30 марта обратил внимание на возможность немецких контрмер, подготовкой британско-французского экспедиционного корпуса занимались ускоренно. Зарезервированные на случай вмешательства союзников в войну в Финляндии две английские дивизии были переброшены в конце марта во Францию; вскоре их должны были дополнить новыми британскими формированиями – в целом одиннадцатью батальонами. Из них одна британская бригада (силой в полк) и одна французская бригада горных стрелков предусматривались для захвата Нарвика, чтобы в случае необходимости действовать в шведском рудном бассейне. Другие британские и французские части должны были занять и защищать Ставангер, Берген и Тронхейм. В целом необходимые силы составляли от шести до семи дивизий (из них три французские), которые, за исключением горнострелковой дивизии, должны были комплектоваться из новых формирований. Было предусмотрено транспортировать первую волну десантных войск на военных кораблях – до сих пор это был необычный случай в английской военной истории. На сопротивление в Норвегии не рассчитывали, так что по причинам экономии места в трюмах при себе имели не много специальных транспортных средств, а пехота взяла с собой только по 50 патронов на винтовку и 750 патронов на пулемет. Тем не менее этот смелый проект ввиду очень скупо рассчитанных сил и возможного немецкого противодействия противоречил всяким военным правилам.

У французской стороны все же возникли сомнения в «отчаянных методах этой акции» (Дарлан). Операция носила условное наименование «Стрэтфорд», предназначенные для акции силы обозначались «Стрэт-силами». После овладения Нарвиком открывались следующие перспективы: «Если представится возможность, то командующий намерен продвигаться в Швецию и занять рудные поля в Гэлливаре и важные пункты в той области… При самых благоприятных для Германии предпосылках концентрация двух немецких дивизий в районе Гэлливара возможна не раньше чем в мае. Две или три дивизии могли бы последовать через месяц». Условными наименованиями для этой операции были «Эвонмауф» и соответственно «Эвонфорс». Вечером 5 апреля британское Верховное командование, которое руководило операцией, поставило в известность французского главнокомандующего, что первый английский конвой не может выйти до 8 апреля. Продолжавшиеся отсрочки (причина которых была в том, чтобы убедить французов в проекте Черчилля по минированию Рейна) отодвигали операцию все ближе к немецкой акции, о масштабах которой никто на стороне союзников не имел представления. 3 апреля во время заседания британского военного кабинета поступило сообщение о том, что немецкие транспортные суда (200 000 брутто-регистровых тонн) собираются в Ростоке, Свинемюнде и Штеттине и на суда грузятся 400 000 человек, что было, конечно, большим преувеличением и не принималось всерьез в потоке неконтролируемых слухов, хотя шведский источник точно назвал цель этих войск – Нарвик и другие норвежские порты.

7 апреля I британская эскадра крейсеров в Розите и крейсер «Аврора» с шестью эсминцами в Клайде были заняты посадкой войск на суда, в то время как вице-адмирал Уитворт с линейным крейсером «Ринаун», крейсером «Бирмингем» и 12 эсминцами вышли для выполнения операции минирования в Вест-фьорд. Вдруг совершенно неожиданно поступило донесение авиаразведки о том, что обнаружено немецкое флотское соединение – были узнаны (не очень верно) один линейный крейсер, два легких крейсера, 14 эсминцев и один трейлер – на выходе из Скагеррака, шедшее северным курсом.

Британское адмиралтейство даже сейчас не было убеждено в таком наступлении в Северном море, однако, чтобы не позволить помешать своей акции по минированию, отдало приказ «местному флоту» под командованием адмирала Форбса выйти с линкорами «Родни», «Валиант», линейным крейсером «Рипалс», двумя крейсерами и десятью эсминцами и остановить немецкое флотское соединение. II эскадра крейсеров с двумя крейсерами и 15 эсминцами покинула вечером 7 апреля Розит с той же самой целью. I эскадра крейсеров снова высадила войска – без вооружения – и на высокой скорости стремилась присоединиться к флоту. В полдень 8 апреля командующий британским флотом получил в боевом донесении с эсминца «Глоувэм» данные о приблизительном местонахождении противника. «Глоувэм» относился к 20-й флотилии эсминцев, которая должна была минировать выход из Вест-фьорда. В поисках смытого за борт человека в штормовую ночь на 8 апреля он потерял связь со своим соединением и натолкнулся на немецкие военно-морские силы. Между тем соединение вице-адмирала Уитворта выполнило свое задание и поставило северное и среднее минное поле, о местонахождении которого норвежское правительство узнало утром из нот союзников. Британский «местный флот» находился между тем на высоте Стадландета. Сначала вице-адмирал Уитворт, реагируя на донесение «Глоувэма», пошел на юг, однако по приказу вскоре снова стал на северный курс, чтобы наблюдать за входом в Вест-фьорд. Радиограмма с гидросамолета во второй половине дня 8 апреля о том, что немецкое флотское соединение идет перед Хальтеном курсом на запад, дала ему полосу разведки на северо-западе, и он освободил таким образом путь немецким эсминцам. Утром 9 апреля к западу от Лофотенских островов он натолкнулся на немецкую группу линкоров, которая тем не менее после короткого боя исчезла из видимости, скрытая снежной бурей.

Между тем в Лондон к общему удивлению поступили первые сообщения о занятии норвежских основных портов германскими вооруженными силами. В это время «местный флот» находился на высоте Бергена; он получил от адмиралтейства указание идти на Берген и, если возможно, войти также в Тронхейм, чтобы атаковать там немецкие военные корабли. Так как имелись донесения, что береговые укрепления перед Бергеном находились в немецких руках и в порту стояли два немецких крейсера, адмиралтейство отказалось от плана входа семи эсминцев при поддержке четырех крейсеров как от слишком рискованного и направило в последующие дни на Берген и Тронхейм военно-воздушные силы. Перед Нарвиком адмирал Уитворт приказал 2-й флотилии эсминцев войти в порт, определить силы германских вооруженных сил и по возможности провести высадку. Вопреки поступившему предупреждению о превосходящих силах, командующий флотилией капитан Варбуртон-Ли утром 10 апреля энергично провел атаку, которая имела успех, пока флотилия не попала в трудное положение из-за вмешательства других немецких эсминцев. В любом случае о высадке нельзя было и думать, налеты авиации не привели ни к какому результату. После подхода линкора «Уорспит» 13 апреля во второй половине дня этот корабль и девять эсминцев провели нападение на Нарвик, которое имело успех; однако высадка казалась все еще слишком рискованной.

Тем временем во второй половине дня 9 апреля Высший военный совет в Лондоне решил захватить Фарерские острова, прикрыть Исландию и послать все английские войска в Норвегию; французская горнострелковая дивизия должна была последовать через самый короткий срок. Трудности представляли места высадок, так как доступными остались лишь незначительные порты с небольшими возможностями для десанта. По этой причине было оказано дипломатическое давление на Швецию, чтобы получить в свое распоряжение ее порты на западном побережье, что не удалось сделать. Таким образом, войска, выгруженные с кораблей 7 апреля, были снова посажены на борт, и 12 апреля первый конвой с британской бригадой отправился в Харстад. Сухопутными войсками командовал генерал-майор Макези, который только 5 апреля был назначен командиром экспедиционного корпуса, отправлявшегося в Нарвик. Военно-морскими силами в районе Харстад – Нарвик командовал адмирал лорд Корк энд Оррери, которому вскоре было передано главное командование всеми вооруженными силами, использованными там. Не могло быть никакой речи о том, что соединения пехоты, которые 7 апреля уже были погружены на суда, держались наготове лишь на случай возможной немецкой акции. Армия не действует на борту военных кораблей и с конвоями, находясь неделями в Северном море. В намерениях союзников, наряду с акцией по минированию – так как неохраняемые заграждения, как известно, бесполезны, – провести захват Ставангера, Бергена, Тронхейма и Нарвика не приходится сомневаться. Следует также считать, что эти намерения независимо от развития ситуации в Финляндии простирались дальше. Московский мир не представлял собой перерыва в подготовке союзников к операции против Скандинавии.

Вопреки настойчивым требованиям адмиралтейства генерал-майор Макези не мог решиться из-за плохой погоды, высокого снежного покрова и ожидавшегося сопротивления немедленно провести высадку в Нарвике. Поэтому основной вопрос был переведен на операцию в Тронхейме. 146-я английская пехотная бригада и французские горные стрелки были оттянуты от Нарвика в Намсус, куда они прибыли 15 апреля. С этими вооруженными силами генерал-майор Кэртон де Виарт должен был наступать на Тронхейм. 18 апреля 148-я английская бригада под командованием генерал-майора Моргана высадилась в Ондалснесе. Командование в Центральной Норвегии получил генерал-лейтенант Мейси, который тем не менее не прибыл в Норвегию. От уже подготовленного фронтального наступления на Тронхейм (операция «Молот») отказались как от слишком опасного. Определенное замешательство в планировании и сотрудничестве среди союзников было характерно для всех мероприятий в период апреля и мая 1940 года и не позволяло западным державам оказать противодействие целеустремленным военным действиям германского командования. Правила игры по-прежнему диктовались немцами.