Текст книги "Захват Дании и Норвегии. Операция «Учение Везер». 1940–1941"

Генерал-лейтенант Дитль считал, что не сможет выполнить последнее указание, так как сомневался в том, что удастся преодолеть высокогорный массив к югу от Нарвика из-за сильной усталости войск и без необходимого оборудования и, кроме того, при постоянном соприкосновении с противником. Он считал возможной оборону нынешней позиции только при подходе резервов и сильной поддержке. Для этого группа XXI уже начала определенные мероприятия, не обещая, впрочем, эффективной разгрузки.

Использование военной авиации до сих пор ограничивалось районом Тронхейма. Снабжение Нарвика осуществлялось незначительными силами 40-й боевой эскадры. 5 мая эскадрилья боевых самолетов, а также 10 мая эскадра произвели атаки на соединения кораблей у Харстада и в Вест-фьорде. Эти боевые действия были только опосредствованной помощью, и, кроме того, эффективность их воздействия снизила неблагоприятная метеорологическая ситуация. Поэтому 8 мая только два из шести гидросамолетов Do-26 смогли приземлиться в Нарвике, остальные прибыли 11 мая, таким образом были подвезены две горнострелковые роты. 14 мая на озере Хартвиг высадилась рота парашютистов. Этим силам пришлось немедленно броситься в бой, так как сильно поредевшие боевые составы группы Виндиша сами не могли образовать необходимый резерв дивизии. Важно, однако, было то, что аэродромы в Тронхейме находились в готовности для почти регулярных полетов по снабжению; это все же несколько облегчило положение 3-й горнострелковой дивизии по сравнению с 18 апреля.

13 мая утром противник начал давно ожидавшееся нападение на Нарвик. 16 военных кораблей (в том числе один линкор, два крейсера и пять эсминцев) вошли в Херьянгс-фьорд и начали обстрел Бьервика. В 2 часа там высадились два французских батальона с танками, один из которых атаковал Эльвегордсмёэн, а другой стал наступать на север. Другой батальон пошел в Гьесвик по суше. Там враг также образовал небольшой плацдарм, отбросил морской батальон Эрдменгера на восток в горы и угрожал I и III батальонам 139-го горнострелкового полка в тылу и с фланга. Чтобы исключить угрожающую фланкировку, группе Виндиша уже в полдень пришлось отойти южнее озера Хартвиг. Хотя командование 3-й горнострелковой дивизии сомневалось в успешности этого отхода, в поздние вечерние часы после ожесточенных боев 138-й горнострелковый полк смог отойти по единственному мосту на озере Хартвиг. Тем не менее на новый передний край обороны полностью измотанные войска были введены только следующим утром, к счастью, этому передвижению не помешал малоактивный противник. Лагерь Эльвегордсмёэн с боеприпасами и продовольствием необходимо было разминировать, последние места расквартирования, лошади, большая часть одежды и оборудования были утрачены, а также полевой госпиталь с тяжелоранеными и тремя врачами, которые остались при них.

Войска, не поддержанные из-за плохой метеорологической ситуации самолетами, понесли ощутимые потери. Морской батальон Эрдменгера потерял половину личного состава из-за болезней. Несмотря на незначительную боевую мощь и дальнейшую угрозу атак с северо-востока, севера и северо-запада, группа Виндиша, боевая мощь которой была в значительной мере снижена, сдерживала медленно наступающего врага и даже добивалась в контратаках локальных успехов. 3-я горнострелковая дивизия повторно запросила подкрепление по воздушному пути; 18 мая генерал-лейтенант Дитль сообщил: «Дивизия больше не имеет резервов. Положение в группе Виндиша очень обострилось, все зависит от скорейшего прибытия подкреплений».

16 мая против одного усиленного полка 3-й горнострелковой дивизии в войсках союзников были задействованы: семнадцать пехотных батальонов, одна рота горнострелковых войск, один кавалерийский полк, один пулеметный батальон, одна танковая рота, пять саперных рот, пять батарей полевой артиллерии, две батареи тяжелых полевых гаубиц, тринадцать батарей тяжелых зенитных пушек (104 орудия), восемь батарей легких зенитных орудий, четыре крейсера, шесть эсминцев, четыре конвойных корабля, двенадцать противолодочных кораблей, две подводные лодки, многочисленные вспомогательные суда и транспорты, две истребительные авиационные эскадры, одна бомбардировочная эскадра и одна эскадра штурмовиков. В ответ на это группа XXI намеревалась, отсрочив подвоз снабжения, использовать все имеющиеся в распоряжении морские транспортные самолеты береговой авиационной группы для перевозки войск в Нарвик. В течение этих дней разведывательные нападения противника (норвежцев) на правом крыле группы Виндиша были отражены; но оживленная деятельность в непосредственной близости от шведской границы позволяла снова сделать вывод о намерениях охвата. В ответ на это группа Виндиша 22 мая заняла новую, более короткую (на 6 км) и экономящую силы линию сопротивления. Речь не могла идти об обустроенной позиции, отсутствовали квартиры и искусственные препятствия. Прибытие обоих парашютно-горнострелковых рот 23 и 25 мая немного ослабило напряженное положение с рядовым составом в группе Дитля. 26 мая за ними последовали 40 парашютистов – авангард I батальона 1-го парашютно-десантного полка (командир батальона капитан Вальтер), который уже 9 апреля высадился в Осло и, между прочим, принял участие в боях в Голландии. Батальон полностью прибыл в Нарвик в начале июня. Тем не менее потребность в рядовом составе в группе Дитля ввиду сильно превосходящего противника составляла от 1500 до 2000 человек. Можно ли было доставить такую большую группу только по воздушному пути из Тронхейма, казалось сомнительным.

5-й воздушный флот на аэродроме Тронхейма испытывал недостаток в производственных материалах и должен был сначала сконцентрировать свои силы на транспортных задачах и вооруженной разведке. Не имела успеха попытка помешать проникновению вражеских кораблей в Ромбакен-фьорд с помощью восьми якорно-тросовых мин с дистанционным взрывателем, которые 23 мая были поставлены тремя самолетами Не-59 в проливе Стрёммен. Напротив, воздушные налеты на транспорты и военно-морские силы в районе Нарвик – Харстад, проведенные между 15 и 28 мая, нанесли некоторое количество пробоин. В целом положение группы в Нарвике, обусловленное борьбой военной авиации с вражескими наземными целями в непосредственной близости к фронту и нападениями на английский аэродром Бардуфосс, несколько улучшилось. Вновь прибывшие парашютно-десантные роты были использованы для усиления обороны Анкенеса и города Нарвик.

27 мая вскоре после 23 часов английская эскадра из восьми военных кораблей заняла перед Нарвиком позицию для бомбардировки и с 23 часов 30 минут открыла огонь по порту и немецким позициям севернее его. В 2 часа 28 мая ураганный огонь из всех орудий был направлен на горнорудную дорогу. Под этой огневой защитой с английских эскадренных миноносцев в 2 часа 17 минут у Орнесета севернее Нарвика высадились на сушу войска, другие подразделения высаживались с многочисленных катеров в заливе Дьюпвикен. С первой волной высадилась 13-я полубригада французского Иностранного легиона (полковник Брюне де Савиньи), который наполовину состоял из немцев. За ней последовал II батальон норвежского 15-го пехотного полка. Пулеметы и орудия калибра 20 мм уничтожали многочисленные катера, горные стрелки со своих позиций стреляли из орудий. В ожесточенных боях была предпринята попытка ликвидировать место вторжения французов в Таральдсвикбахе. Это не удалось: батальон противника поддерживали танки, и все же его прорыв к порту и окружение Нарвика были сорваны. В ранние предполуденные часы майор Хауссельс должен был отвести усиленный II батальон 139-го горнострелкового полка по дороге на Беис-фьорд. Операция удалась, так как вражеские высадки в порты не последовали и у Анкенеса немецкие войска все еще удерживали свои позиции. Теперь эти роты также могли отойти, разумеется с потерями, в Фагернес.

Главные силы, задействованные в Нарвике, достигли заградительной линии к западу от крутого Беис-фьорда– Стётта высотой 1448 м, тем не менее в ночь на 30 мая были отведены на оборонительные позиции Слеттен – западнее Миддагсфьельдета – Ресмолаксла – Дюрмольс-фьорда. Из-за связи с действующей севернее группой Виндиша потребовалось удерживать проход Стрёммен по возможности долго. Войска должны были оставить тяжелое оружие и боеприпасы в Нарвике и были боеспособны лишь ограниченно. После внезапного прорыва противника на Сильдвикскарет, чтобы избежать опасности блокады на полуострове Нарвик, 1 июня пришлось отойти за Орнёлв. Пролив Стрёммен был освобожден, и стало возможно проникновение вражеских военных кораблей во внутренний Ромбакс-фьорд. Группа Виндиша отошла на западный склон Хаугфьельдета, однако уже на следующий день возникла сильная угроза и на ее восточном фланге. Казалось, что враг намерен перенести направление главного удара на крайние северный и южный фланги. Хотя новая позиция нарвикской группы в течение последующих дней в целом могла быть удержана, если не считать локальных прорывов противника, группа XXI 2 июня рассматривала положение Дитля как крайне критическое. Подвоз личного состава снаряжения по воздушному пути был невозможен из-за сложной метеорологической ситуации, которая длительное время оставалась плохой, тогда как противник явно продолжал планомерную подготовку к нападению.

В этой очень трудной для группы Дитля ситуации шведское правительство обратилось к Берлину с официальным дипломатическим шагом, предлагая форму почетного выхода из кризиса в Нарвике. Уже при первых трудностях, возникших у группы Дитля в середине апреля, главнокомандующий военной авиацией генерал-фельдмаршал Геринг в соответствии с временными оценками обстановки, сделанными Верховным командованием вермахта, решил по частным каналам (инженер Биргер Далерус) через Швецию прозондировать, существует ли возможность нейтрализации северонорвежской области посредством одновременного отхода германских и союзнических войск и занятия ее шведскими силами, действующими в рамках нейтралитета. Независимо от этого 23 апреля тот же вопрос поставил живущий в Стокгольме норвежский государственный советник Л. Мовинкель и в начале мая подробно обсудил его со шведским министром иностранных дел Гюнтером, который очень увлекся этим планом.

Однако последовавшие переговоры с норвежским правительством в Тромсё натолкнулись на трудности, так как норвежцы не хотели слышать даже о временном занятии Нарвика шведскими войсками. Хамбро и Кот боялись прежде всего того, что у британской стороны могло возникнуть впечатление пораженчества; необходимо было избежать и впечатления, будто Норвегия за спиной Англии хотела установить контакт со Швецией и Германией.

Переговоры перешли в новую фазу, когда 28 мая Нарвик был захвачен союзниками и остатки 3-й горнострелковой дивизии были оттеснены к шведской границе. Теперь Швеция стремилась добиться английского согласия на нейтрализацию Северной Норвегии, что неожиданно быстро удалось, так как союзники уже в конце мая решили очистить Нарвик. Когда Кот и Гюнтер встретились 3 июня в Лулео, они смогли составить соответствующий меморандум, который должен был быть передан германскому имперскому правительству. Предвиделся некоторый успех, «так как немцы ранее проявили заинтересованность в таком урегулировании». Однако уже 31 мая германский военный атташе в Стокгольме получил инструкции из Берлина не пускаться в беседы о нейтрализации Нарвика. Когда шведский посланник в Берлине 4 июня посетил государственного секретаря Вайцзеккера и вновь принес ему проект, тот немедленно усмотрел в этом возможность предстоящего освобождения Норвегии союзниками. В Берлине можно было уже тогда отвергнуть шведское предложение с обоснованной надеждой, что в течение последующих дней положение группы Дитля укрепится.

После улучшения погоды, которая исключала какие-либо крупные боевые действия у Нарвика, 6 июня начались новые локальные наступления противника; английские эсминцы вошли в Ромбаксботн и обстреливали позиции парашютно-десантного батальона на горнорудной дороге. 7 июня на всех участках царила оживленная деятельность разведывательных групп. Утром 8 июня на крайнем правом фланге группы Виндиша подразделения норвежского 16-го пехотного полка перешли через шведскую область у пограничного знака 267А и пытались охватить немецкий фланг. На немедленный протест командира дивизии отреагировал шведский караул. Активные боевые действия на этом участке прекратились на весь день. Перед южным флангом группы Виндиша царило полное спокойствие, разведка через Сторелв у Трёдаля не обнаружила никакого противника. Ночью враг отошел также перед позициями группы Вальтера и группы Хауссельса. Войска, с утра преследовавшие противника, смогли достичь Беис-фьорда без сопротивления; в 21 час 30 минут немецкие роты снова вступили в Нарвик. По словам жителей, французские и польские войска в ночь с 7 на 8 июня погрузились на английские эсминцы и транспортные суда. Этот максимально знаменательный факт для всего дальнейшего боевого командования в Северной Норвегии был замечен в 3-й горнострелковой дивизии относительно поздно. 8 июня утром в группе XXI еще не имели донесения о том, что противник оставил Нарвик; эта новость в то время должна была иметь главенствующее значение для командования люфтваффе, флота и группы Фойерштайна. Авиаразведка только во второй половине дня 8 июня дала надежные результаты.

На самом деле британское военное командование уже 24 мая ввиду активного германского наступления во Франции приняло решение полностью прекратить операцию в Норвегии. Тем не менее, так как вооруженные силы союзников, задействованные перед Нарвиком, возросли до 24 000 человек, должно было быть предпринято еще одно нападение на город с целью основательного разрушения оборудования, предназначенного для отправки руды морем, прежде чем 6 июня началась посадка на суда. Оставленные в одиночестве перед группой Виндиша норвежцы еще оказывали ожесточенное сопротивление. Утром 9 июня положение в группе XXI прояснилось настолько, что, по надежным донесениям, король Хаакон и норвежское правительство в Тромсё вошли на борт английского военного корабля и предложили командующему в Северной Норвегии генералу Руге прекратить сопротивление. Группа XXI и 3-я горнострелковая дивизия во второй половине того же дня смогли установить радиосвязь с генералом Руге, который сообщил, что перемирие с норвежской стороны наступит с 24 часов. В то время как утром 10 июня, после переговоров между парламентерами 6-й норвежской дивизии и генерал-лейтенантом Дитлем, были прекращены локальные бои у Нарвика, в Тронхейме вечером 10 июня завершились переговоры о капитуляции между генералом фон Фалькенхорстом и представителем норвежского командования. Посредники, согласно полученным от правительства инструкциям, особое значение придали констатации того, что, несмотря на прекращение военных действий в Северной Норвегии, война между Германией и Норвегией продолжается; правительство последней продолжит борьбу на стороне союзников, используя норвежские военно-морские и военно-воздушные силы.

Ввиду такого поворота событий командование группы XXI не могло согласиться с норвежским требованием оставить в Финнмаркене норвежские войска для охраны границ от России. Однако, так как генерал фон Фалькенхорст поставил все на окончательное умиротворение страны, документ о капитуляции содержал далеко идущие уступки с германской стороны. Все военнопленные были отпущены, офицерам были оставлены шпаги, если они заявляли, что «в течение срока занятия Норвегии не предпримут никаких военных или враждебных действий против Германского рейха». Это произошло вопреки призыву короля Хаакона и его правительства, изданному в день отъезда в Англию и категорично непримиримому: «Командование норвежских вооруженных сил дало совет королю и правительству временно прекратить борьбу в стране… Но король и правительство не прекращают борьбу за возвращение норвежской самостоятельности. Наоборот – они будут вести ее и впредь за границами страны». Генерал Руге присоединился к этому призыву: «Сопротивление в Северной Норвегии должно прекратиться, хотя мы стоим здесь до сегодняшнего дня непобежденными (!). …Первый этап нашей освободительной борьбы миновал. Но война продолжается на других фронтах, и норвежцы ведут борьбу… Будьте стойкими и сплоченными. Ждите, верьте и думайте о старой пословице: твердый замок – это наш Бог». Хотя поражение не было признано, фактически оно наступило: правительство покинуло страну, остатки вооруженных сил капитулировали. На этом были закончены бои в Норвегии, начатые 9 апреля. 12 июня состоялась личная встреча генерал-лейтенанта Дитля и главнокомандующего норвежской армией генерала Руге, которая прошла в благородном духе лучших европейских военных. 3-я горнострелковая дивизия была расквартирована в Северной Норвегии, а 13 июня горные стрелки, сброшенные на парашютах, захватили Тромсё и Бардуфосс. Началось время оккупации.

Заключение

Операция в Норвегии как операция вермахта. – Параллель между немецким и английским планированием. – Место операции в Норвегии во всем ходе войны. – 1905 и 1940 годы

Потери германского вермахта при захвате Дании и Норвегии составили, по официальным данным, 1317 погибших, 2375 пропавших без вести на морском транспорте и 1604 раненых офицеров, унтер-офицеров и рядовых. Военная авиация потеряла 117 самолетов. Военно-морской флот лишился одного тяжелого, двух легких крейсеров, десяти эсминцев, одного торпедного катера, шести подводных лодок и пятнадцати малых транспортных средств. Сверх того, два линкора, два тяжелых и один легкий крейсер, несколько эскадренных миноносцев, торпедных катеров и тральщиков были повреждены и на длительное время потеряли боеготовность, хотя до больших боевых действий дело не дошло ни в походе, ни на обратном пути. Таким образом, использование завоеванной оперативной базы для тяжелых кораблей в ожидаемом объеме (как планировало военно-морское командование) оказалось невозможным. Произошедший в 1940–1941 годах прирост особенно сильных боевых единиц (линкоры «Бисмарк» и «Тирпиц», крейсер «Принц Евгений», шесть больших эсминцев) не смог ничего в этом изменить. Более важными были норвежские базы для ведения войны подводными лодками.

Операция в Норвегии занимает особое место в истории войн как первая общая операция трех родов войск вермахта. Несомненно, при этом не обошлось без трудностей. И все же вся операция была отмечена волей к деловому сотрудничеству, эта воля преодолела трудности и справилась с кризисами. Конечно, критическое освещение похода в Норвегии показывает, что эффективность руководства Гитлера отказывала при первых возникающих трудностях. Отмечалось и пагубное вмешательство верховных приказов в местное командование. Трения, тем не менее, сглаживались целеустремленностью руководства среднего звена. В целом результат похода говорит о планировании и выполнении. Только позже успех, достигнутый вопреки всему методическому ведению войны, способствовал тому, чтобы внезапность и смелость превратить в систему, которая, впрочем, не является прочной длительное время. Однако действия морского флота говорят о противоположном. Здесь из-за больших потерь материальной части и из-за временного ограничения возможности ее применения соблюдалась большая осторожность, которая сказалась при планировании операции «Морской лев» (вторжение в Англию).

Бросается в глаза параллель между немецкой и английской подготовкой операции в Норвегии. Шаг за шагом обеими сторонами предпринимаются одни и те же мероприятия. По обе стороны стремятся поразить противника; ни одна сторона не считает другую способной на аналогичную операцию. Цель одна и та же: охрана шведских рудников для своей военной экономики. В обоих случаях «уроки мировой войны» играют при планировании одну роль: оттягивание решения о фронтальном наступлении ведет к затягиванию начала наступления до поздней весны и позволяет ожидать улучшения ситуации на соседнем театре военных действий. Если бы, как было запланировано первоначально, германское нападение на Западе по времени началось до операции в Норвегии, то сомнительно, что дело вообще дошло бы до встречи на севере – при условии, что мощность немецкого нападения была бы такой же, как в мае 1940 года. Достойно внимания то, как по обе стороны политическое руководство подталкивается военно-морским флотом к операции, как Чемберлен и Гитлер ищут резонное обоснование для нее. Оба напрасно надеялись, что найдут подходящий предлог в финско-русском конфликте. Связывание дипломатического шага с одновременно происходящей военной акцией является другим общим признаком. Обе операции задумываются как предупредительные меры, напоминающие нападение. С обеих сторон военные силы весьма незначительны, так как сохраняется надежда на мирную оккупацию. За исключением горнострелковых частей, с обеих сторон были задействованы только вновь сформированные соединения. Общее число необходимых дивизий было рассчитано до шести-семи с каждой стороны. Перевозка войск на быстрых военных кораблях использовалась обоими штабами как нововведение; обе стороны взяли за срок проведения операции один и тот же период новолуния, чтобы неожиданно выступить еще до наступления светлого полярного лета и избежать в то же время климатической зимы. Несомненно, оба генеральных штаба находятся с этими модными соображениями на высоте своего времени. Планы имеют одинаковые слабости и преимущества; решающим фактором должна была стать энергия, с которой проводилась операция.

В рамках общего ведения войны операции в Норвегии нельзя отвести то бесспорное место, которое подобает ей как отдельной операции. Верно то, что военное расширение на север не входило в намерения Германии. Как превентивный акт самообороны против серьезной угрозы эта операция могла быть оправдана. Однако с этим соединились основанные на ошибочном истолковании опыта мировой войны желания, нацеленные на расширение своей морской базы. Ясное высказывание гросс-адмирала Редера перед Нюрнбергским судом 17 мая 1946 года дает ключ к пониманию этой операции: «Расширение операционной базы – это как расширение операций англичан и их последствия, так и возможность для нас опередить их и при этом, конечно, также завоевать базы, которые несли тогда для нас определенную пользу».

Конечно, манящие цели оказывались очень скоро, после их достижения, разочаровывающими, неосуществимыми, а возможности – переоцененными. Захват Исландии англичанами 10 мая 1940 года снова запер ворота в Атлантический океан. Фланкирующее воздействие против Англии не могло последовать, так как для этого отсутствовали предпосылки. Разумеется, эта фланкировка ввиду вскоре наступившей изнуряющей войны с Россией никогда не имела бы действенных последствий. С лета 1941 года захват Северной Норвегии также имел преимущества в том отношении, что помешал англичанам и русским обосноваться там и англосаксонские конвои для России были вынуждены проходить вблизи немецких баз. Скандинавские рудные запасы остались гарантированными для немецкой военной экономики и позволили выдержать материалоемкие сражения в 1942–1944 годах. Из перспективы «крепости Европы» поверили, что можно сделать вывод о том, будто захват Норвегии произошел уже с расчетом на будущие разногласия с Россией. Тем не менее это совершенно ошибочно. В апреле 1940 года речь шла о том, чтобы опередить одну угрозу, которая осознавалась как смертельная. Хотя планы союзников имели целью захват норвежских баз и первое мероприятие по постановке мин уже являлось наглядным, характерным нарушением нейтралитета, все же немецкое нападение без предупреждения 9 апреля 1940 года, которое поразило простодушных жителей Скандинавских стран после 126 лет мирной жизни, казалось этим народам подтверждением стремления Германии к военной экспансии, о которой в течение десятилетий твердила им безответственная публицистика и для которой до 1940 года все же не было никакого объективного повода. Таким образом, достойная удивления выносливость презирающих смерть немецких солдат, бои войск и снабженческих подразделений, смелое планирование и напряженная работа командования войсками, выполнение столь же трудной, как и удачной общей задачи, выглядят при позднейшем рассмотрении в двойственном свете.

Генерал-полковник фон Фалькенхорст после окончания войны в 1945 году высказался перед норвежской комиссией по расследованию, что операция в Норвегии означала «распыление сил» и была «абсолютно излишней». Гитлер из английской угрозы нарисовал «опасность на стене». Непредвзятая проверка источников не позволяет полностью присоединиться к этим отзывам, вызванным ожесточением и разочарованием от поражения. Все-таки Йодль в декабре 1945 года оценил операцию в Норвегии на основе военного опыта последних лет более критично, чем в 1940 году: «Норвежское побережье не дало нам стратегически никакого преимущества для воздушных налетов против Англии»; этот захват «потребовал от нас более 300 000 человек для защиты завоеванных позиций в течение всей войны». Немецкая общественность, однако, выказала удивительное единодушие в отношении операции. В записи шведского посланника в Берлине от 17 апреля 1940 года об этом сообщается так: «Немецкая операция против Норвегии и Дании заметно открыто критикуется в широких кругах в Германии (промышленными рабочими, бизнесменами и т. п.), эта акция неоднократно характеризуется как аморальная и глупая». Тем самым был поставлен серьезный вопрос, существовала ли веская необходимость осуществлять захват Дании и Норвегии. Автор, как более умудренный опытом, будет весьма сдержан в своем приговоре, однако приведет несколько соображений.

Без сомнения, угроза для Германии на северном фланге существовала. Проблематичной была только степень этой опасности: была ли она более серьезной, чем угрожающее вторжение союзников в Бельгию и Голландию, или решала исход войны и была «смертельной»? Оценка обстановки министерством иностранных дел, которое, по указанию Гитлера, не информировалось, конечно, о целях операции и только очень косвенно занялось проблемой Скандинавии, оказалась, как выяснилось вскоре, слишком оптимистичной. В морском флоте были представлены две различные точки зрения. Редер был убежден, что угроза была исключительно серьезной. Это был его долг главнокомандующего военно-морским флотом – указать на серьезные последствия, которые должны были вытекать для германского военно-морского командования из захвата Норвегии Англией. Другой вопрос состоял в том, какие выводы в рамках общего ведения войны нужно было сделать из этой оценки государственному руководству. Начальнику оперативного отдела командования ВМФ капитану первого ранга Фрике следовало дать право не на оценку намерений противника, а на терпеливое ожидание и выбор экономящего силы оперативного использования собственных средств. Как раз эта способность ждать вплоть до созревания решения отсутствовала в образе мыслей высшего командования вермахта весной 1940 года.

Предстоящее наступление на Западе затеняло все; в нетерпении, даже нервозности, в озабоченности перед неизвестностью исхода, несомненно, проявилась внутренняя неуверенность, которая могла увеличиваться до страха, что из-за промедления противник обгонит на круг. Безответственные политические советчики – такие, как Розенберг, движимые как личным тщеславием, так и идеологическим экстремизмом, добились в этой напряженной атмосфере пагубного влияния. Немецкое военное руководство нуждалось в распылении вооруженных сил союзников накануне большого наступления на Западе. Германия должна была смотреть на скандинавское приключение спокойно, осознавая свою силу. Без сомнения, Англию можно было бы принудить оставить Скандинавию. Военные усилия Германии в течение последующих лет (Балканы, Россия) подтверждают, что для этого имелись достаточные средства. Удар союзников по Лулео теперь затронул бы Россию самым сильным образом. Обе великие державы Балтийского моря не приняли бы захвата шведских рудных полей англ о– французскими войсками. В этом пункте военный план союзников принимает авантюрный характер, что очень хорошо увидел французский главнокомандующий Гамелен. Угрожающего столкновения западных держав с Россией избежали благодаря неожиданному окончанию ее войны с Финляндией. Вновь возникшее в апреле напряжение между союзниками и Россией было предотвращено благодаря Германии. Захват Норвегии устранил опасность конфликта мировых держав.

Трагично, что Скандинавские страны не были в состоянии сохранить свой нейтралитет в столкновении великих держав. Если бы немецкие превентивные меры не коснулись Норвегии, то в ходе осуществления военных планов союзников Швеция должна была бы стать районом военных действий. Северная Норвегия стала бы русской зоной влияния; еще раз стоит вспомнить о словах Редера о том, что для Германии было лучше, если бы Тромсё овладели русские, а не англичане. Ввиду усиленных политическими лозунгами представлений о последовательном, неизменном ходе войны необходимо указать также на эти возможности, последствия которых теперь налицо. 1905 год, кажется, слишком быстро был предан забвению. Германский захват Дании и Норвегии в 1940 году, русское пассивное согласие и шведский нейтралитет представляли только одно решение среди нескольких других возможностей. Он не принес Германии, несмотря на превосходство военного руководства и смелость ее войск, никакой политической прибыли.