Текст книги "Ведун"

Глава 9

Дом уцелел, пережил многочисленные и частые землетрясения, все же строился на совесть и из качественных материалов. Не доставили ему проблем и ураганы, а также непрерывно падающие на землю метеориты. Пусть большинство из них и разрушались при входе в атмосферу довольно часто с оглушительным грохотом, но часть все же долетала до поверхности, оставляя после себя внушительные кратеры, будто после бомбардировки. Не пропал и свет, на нашей улице он был, а вот на соседней уже нет, тем людям не повезло. Об этом Талицкий рассказывал, он к нам в гости часто захаживает, впрочем, и дед у них тоже прилично времени проводит.

И это не все новости!

Как мы с дедом и думали, не все маги погибают во время инициации, есть и выжившие, и даже в немалом количестве. Первые – это сами Талицкие. К Ивану Андреевичу и Анне Валентиновне их младший сын с семьей сумел из Иваново приехать. Выехали уже после начала звездеца, и дорога та совсем не легкая выдалась, но все же доехали. Вот на радостях от встречи и инициировались все мужчины. Сам Иван Андреевич, его сын Андрей и десятилетний внук Иван, такой вот семейный подряд. Дед их сейчас изучает, так как «окраса» их дар не имеет, энергия, что странно, у всех троих одинаково нейтральная, но не совсем, плавающая какая-то.

Зато у близких знакомых Талицких, Маюровых, есть сын, и его приобретенные способности никаких вопросов не вызывают, целителем стал. У этого Валентина с самого начала звездеца …здец полный настал. Родители погибли, жена же медленно угасала. Вот он, родителей похоронив, за женой ухаживал, которая на глазах умирала, при этом, находясь в здравом сознании, полностью все понимала. А тут еще дочка годовалая, которая постоянного присмотра требовала, тоже решила покапризничать, плакала почти безостановочно. Короче, доведенный до отчаяния, этот Валентин взял и вылечил свою вторую половину. Так же, как и меня, его прорвало, энергия выплеснулась… жена, которую он в тот момент обнимал, чуть ли не на глазах выздоровела.

Вот такие дела.

У меня «дела», кстати, тоже интересные. Первые сутки после нашего ухода из поликлиники я тупо отъедался и отсыпался, отходил от напряженного графика работы. Ну а на вторые мы с дедом начали разбираться, чем же это меня таким Блистательный наградил. И на удивление в тишине, спокойствии и комфорте родного дома, где, как говорится, и стены помогают, это легко и просто получилось. Разобраться получилось.

Гравитация!

Стоило мне «нащупать» в себе эту новую энергию, маной теперь именуемую, пусть не идеально и контроль хромал, но опыт работы с жи́вой никуда не делся, и я сумел повторить тот «щит», который нас с дедом спас. Слишком свежи были воспоминания, так что вогнать себя в те же эмоции и выплеснуть из себя энергию у меня получилось.

Ну а дальше я не знаю, как это все происходит и что оно вообще такое, но стоило мне только полноценно ощутить в себе эту новоприобретенную энергию, заработало подсознание. Напряженно думаешь, всеми силами пытаешься еще что-нибудь создать помимо «щита», и что-то внутри тебя откликается. Интуиция так работает или действительно кто-то тебе нашептывает, но откуда-то берутся знания, понимание, что нужно сделать так и так… и у тебя получается.

Ох, как дед ругался, обзывая всех новоиспеченных магов «читерами». Так как если у всех так работает подсознание, то обучение будет происходить семимильными шагами. И пусть потрудиться все же придется, но это никогда не сравнится с тем, как мой учитель свои знания всю жизнь добывал – путем многочисленных ошибок и невероятного труда делал из себя ведуна.

Помимо «щита», который я уже относительно быстро наловчился ставить с разных направлений, я еще и облегчать-увеличивать свой вес научился. И это… словами не передать. Пока дед решил в ванне поваляться и меня не видит, я во двор вышел и на радостях от новых возможностей чем-то вроде паркура занялся, бегая между деревьев и отталкиваясь от них, высоко и далеко прыгал. А также цеплялся за сами деревья, лез вверх по стволу, что с практически исчезнувшим весом легко и просто получалось, прыгал с высоты вниз, что тоже проблем не доставляло. Так увлекся этим делом, что задний забор перемахнул и уже там по зарослям носиться принялся.

Недолго дурью страдал, заметил Дашку, которая по тропинке бежала.

Настроение отличное, улыбка с лица не сходит, а тут подруга, кажется, сто лет уже ее не видел, но которую я сразу же узнал. В тот момент, может, меня догнала запоздалая реакция на новоприобретенный дар, что мозги не в ту сторону заработали, но мне даже в голову не пришло задуматься: а какого она вообще бежит, да так, как будто за ней черти гонятся. Из-за накрывшей меня эйфории я и совершил дурость: спрятался за деревом и… Как только Дашка со мной поравнялась, выпрыгнул на тропу и сграбастал ее в объятия.

– Попала…

– И-и-их, – взвизгнула она, и тут же раздался треск электрического разряда.

Спустя вечность до меня донеслись звуки плача и причитания:

– Сашка! Сашка! Не умирай, Сашка!

С трудом удалось открыть глаза: лежал я на тропе, слегка дымился, рядом Дашка сидела, ревела в три ручья и легонько одной рукой меня трясла, сильно, видимо, опасалась или уже совсем отчаялась, непроизвольно это делала.

Стоило мне только чуть пошевелиться, как все мышцы разом болью прострелило.

– Сашка! – услышала она непроизвольно вырвавшийся у меня стон. – Ты живой? Живой?

– Живой, – с трудом выдавил из себя.

Тело – колода деревянная, еле ощущалось, пошевелиться же вообще не получалось.

– Прости! Прости! Прости! Я…

– Тихо! Сам виноват, – попытался я ее успокоить. – Что у тебя случилось? Почему галопом носишься?

Снова сглупил: нужно было об этом спрашивать тогда, когда в себя хоть чуточку бы пришел. А так Дашка совсем расклеилась, разревелась, отвернувшись от меня, бормоча там что-то непонятное, а я и сделать ничего не могу.

Со слезами она, казалось, и все эмоции выплеснула, повернула ко мне свое зареванное лицо и выдала уже относительно спокойно и внятно:

– Я человека убила!

– Что?

Повторять она не стала, отвернулась от меня и, уткнувшись лицом в колени, беззвучно затряслась в рыданиях. Зато мне эта новость бодрости придала, по всем мышцам снова разряд прошелся, стон я сдержал, и даже пошевелиться получилось. Так что, не обращая внимания на боль, с трудом сел и, протянув руку, схватил Дашку за плечо, притянул ее к себе и крепко, насколько мог в таком состоянии, обнял.

– Все нормально, Дашка! Все нормально, – принялся ее по голове гладить.

Ни о чем ее расспрашивать не стал, пусть успокоится. Вместо лишних слов головой по сторонам завертел. Один вопрос в голове: гнался за ней кто-нибудь или нет? Сейчас в таком состоянии нахожусь, если кто заявится, то и малейшего сопротивления не смогу оказать.

Сколько ни высматривал, никого не увидел, никто не торопился до наших тушек добраться, что меня несколько успокоило. Так что, прекратив по сторонам зыркать, я принялся себя в транс вгонять, пытаясь до жи́вы достучаться. А то такое ощущение, будто не только меня током шандарахнуло, но и ее парализовало, с трудом ощущалась. Но все же ощущалась, так что, хоть напрячься и пришлось, но под контроль ее взял и принялся за самодиагностику… вздохнул облегченно. Ничего непоправимого: паралич скоро пройдет, уже болезненные импульсы по телу пошли; ожог на груди вообще не проблема, одежда больше пострадала, чем кожа; сердечко еще нужно будет подлечить, появились легкие нарушения. Но то зелья попью, и все в порядок придет. Заинтересовало меня нечто другое, с трудом исследовательский зуд подавил, так как пора отсюда нам уже дергать, пока и вправду кто-нибудь не заявился. Да и Дашка уже почти успокоилась, лишь изредка всхлипывает, чувствуется, что напряжение из тела у нее ушло. Как бы не заснула тут, а то, как в прошлый раз, на руках я ее сейчас при всем желании не унесу.

– Даш!

– У? – не отрывая своего лица от моей груди, промычала она.

– Пошли домой. Умоемся, переоденемся в чистое…

– Саш, я человека убила, – перебила она меня, и я почувствовал, как она напряглась, ожидая моей реакции.

– Я тоже недавно. И что?

Видимо, не совсем этого она ожидала, так как, отлипнув от моей груди, удивленно на меня вытаращилась.

– Пошли домой, а? – не дал я ей и слова вымолвить. – В порядок себя приведем, а потом…

Любопытство женское неистребимо. Не знаю, кого она там убила, она и сама на какой-то миг об этом забыла, собиралась меня пытать, разыгравшийся интерес свой удовлетворять. Но стоило мне только застонать – спецом не сдержался, впрочем, действительно больно было шевелиться, – как у Дашки все вопросы из головы жалостью и чувством вины вымело. Принялась мне помогать на ноги встать, а потом и под руку поддерживая, домой повела, чуть ли не каждые десять секунд интересуясь, как мое самочувствие.

Самочувствие поганое, хоть тело с каждым мгновением все лучше и лучше слушалось, просто обидно мне: только что козликом скакал… доскакался.

Хорошо, что мы калитку днем не закрываем, а то пришлось бы через забор кому-то лезть, открывать ее, так что, обойдя участок по кругу, беспрепятственно попали во двор, а потом и в дом вошли, тоже из-за дневного времени не запертый.

– Я смотрю, у вас уже в привычку входит друг друга на руках носить, – именно этими словами встретил нас дед, стоявший в холле на первом этаже.

Видимо, я немного увлекся с опробованием своих новых сил, времени не ощущая, что он уже и ванную успел принять, и одеться. Скорее всего, в окно увидел, в каком состоянии мы во двор вошли, вот и вышел нам навстречу, теперь внимательным взглядом на целостность тушек нас осматривает.

– Василий Андреевич… – Дашка, коза, увидев деда, снова расчувствовалась, меня бросила, я аж покачнулся от неожиданности, и к нему навстречу устремилась, уже заранее слезами обливаясь. – Я человека убила-а.

– Ну хоть за дело? Или ты просто так? – обняв ее, задал он вопрос, от которого у Дашки слезы мигом остановились, она удивленно на него вытаращилась.

Я же только усмехнулся: реакция у деда один в один с моей. Ну и опыт у него, вот так – раз, и предотвратил истерику, в которую она собиралась скатиться.

– Я…

– Стоп! – не дал он ей пуститься в объяснения, вытирая ей слезы вытащенным из кармана платком. – Сначала приведешь себя в порядок, и уже потом в каминной сядем, там-то ты нам и расскажешь, кто это тебя обижать вздумал.

Дашка все же поплакала, но так, слегка, видимо, сыграло роль то, что ее никто не жалел, никто не истерил, не выпытывал подробности. Да и отношение к ней не поменялось, чего она подсознательно опасалась. Так что, всплакнув чуть, потопала в мою спальню, дед велел ей самой у меня в шкафу себе одежду подобрать на смену ее грязной, а потом уже идти душ принимать.

Не успела Дашка с глаз скрыться, как новые гости пожаловали – пацаны в ее поисках примчались. Дед их встречать вышел, пока я с себя одежду подкопченную стаскивал, нечего ее дальше в дом тащить, все равно на выброс.

– У нас она, – услышал, как дед сразу же новоприбывших успокоил, еще даже не поздоровавшись. – Еще ничего не знаем, – и снова не дал он им вопрос задать, – она сейчас себя в порядок приводит, потом расскажет, что там у нее случилось.

Как раз с себя майку стянул, бросая ее на пол к остальным вещам, как в холл ввались все еще хмурые Длинный, Мамон и Алый. Одежда грязная, сами почерневшие от усталости, да и похудевшие: скулы заострились, щеки впали. Особенно по Мамону это заметно, куда там его рыхлость тела только и подевалась, все лишнее с себя согнал за эти несколько дней, что мы не виделись.

– Оп-па!

– Привет! – хмыкнул я, и пацаны дружно на мою грудь уставились, хоть там не все так страшно, как даже я думал. Просто сильное покраснение, одежда действительно меня спасла от поджаривания. – А Башка где?

– Башка башкой работает, куда ему с его здоровьем завалы разбирать. Привет, Саня! – первым со мной Мамон поздоровался. – Ты, я смотрю…

– Так! Заканчивайте попусту языками молоть, – не дал нам дед нормально поздороваться. – Идите в баню, приводите себя в порядок, нечего в дом грязь тащить. Там халаты есть, вот в них переодевайтесь, и тогда поговорим, заодно и Дашу выслушаем, что там у нее произошло.

– У нас одежда чистая с собой есть. Серега, принесешь? – Вовка вопросительно на Алого посмотрел.

Тот без возражений, кивнув согласно, пошел к машине, которую они возле нашего двора припарковали.

Дед же, не дав нам поговорить, сразу же отправил пацанов вниз, в порядок себя приводить, чуть погодя и Алого туда же спровадил, когда он с рюкзаками от машин вернулся.

– Тебе помощь нужна?

– Нет, – отрицательно мотнул я головой. – Сам справлюсь.

Не став вокруг меня хлопотать, дед отправился на кухню чайник ставить, чай полезен будет Дашке, особенно с каплей успокоительного, ну и бутербродов нарезать, все же Мамон в гости пришел, а тот никогда от перекуса не откажется, да и остальные, судя по их виду, против не будут.

Я же, все еще страдая от боли в мышцах, на второй этаж поднялся и в мастерскую потопал, в которой мы разные снадобья делаем. Там обработал ожог на груди мазью и зельями залился, полезными для сердца. Больше ничего делать не стал, с народом пообщаемся, вот тогда уже и займусь нормальным лечением. А пока, заскочив в свою спальню, оделся и пошел камин растапливать, благо приготовленные дрова в наличии были.

Как раз управился, как парни подтянулись, а потом и Дашка нарисовалась. Охи-вздохи дед прервал, погнал приготовленный перекус сюда доставить. И кто бы сомневался, услышав о еде, Мамон первый подорвался, за ним следом и Алый потопал, а то еда к нам может и не добраться.

– Трупы алконавтов мы вывезли, в братской могиле их похоронили. Никакого кипиша там не поднялось, никого они не заинтересовали и уже не заинтересуют, – тихонько проинформировал меня Вовка, усаживаясь рядом на диване.

Ага, то-то я удивился, когда Мамон меня при встрече Саней назвал, а не как обычно – малым. Он, мой реальный возраст узнав, когда мы нормально познакомились, только так меня и называл, а тут Длинный, видимо, его просветил, что там и как произошло, вот я до Сани и дорос.

Стоило Мамону с Алым вернуться и всех кружками с чаем снабдить, дед, закурив сигарету, внимательно на Дашу посмотрел.

– Вот теперь рассказывай.

Та к этому времени уже в себя пришла, душ помог, пусть не окончательно, но все же успокоиться. Хоть от всеобщего внимания плечами она все же передернула, но заговорила уже без особых эмоциональных всплесков.

– Мы на проспекте Мира дорогу расчищали, – начала она чуть издалека, специально для нас с дедом. – Мне в туалет приспичило, я и отошла чуть в сторону, там, за домом, мимо которого мы недавно прошли, кусты в палисаднике густые росли, вот туда и направилась. Понятия не имею, откуда эти трое взялись, только вроде никого не было, и тут вот за спиной смешки раздались. Кто такие, не знаю, но один из их тройки был тот самый мудак, что тогда Даню хотел ножом пырнуть, в итоге меня порезал. Он меня тоже узнал, когда я вскочила и к ним повернулась: «Оп-па! Знакомая шлюшка и уже трусы спустила, нас встречает. Говорят, брательник твой коньки отбросил, как и…». – Грубо он Игоря Хорошего обозвал, вроде как любовник мой сдох, и я сразу голой задницей перед другими реальными пацанами вертеть принялась. Такая меня злость взяла на этих «реальных пацанов», особенно на этого «друга Щура», что своим грязным языком мертвых парней помоями поливал, что…

Дашу затрясло от этих воспоминаний, дед в кресле шевельнулся, но его Мамон опередил, что сам на себя не похож был: молча сидел и даже ни одного бутерброда за это время не съел. Да и чай у всех в кружках нетронутый оказался, просто в руках их держали и рассказ слушали. Вот, кружку на стол поставив, Мамон и подорвался, как-то умудрился в кресло к Даше втиснуться и крепко обнял ее за плечи, поддерживая и успокаивая одновременно.

– Я не знаю, как у меня это получилось, – благодарно улыбнувшись ему, сквозь так и не пролитые слезы Даша продолжила свой рассказ. – В тот момент очень хотелось заткнуть этого ублюдка… заткнула его вырвавшимися из рук молниями. Я и понять ничего не успела, а он уже в головешку дымящуюся превратился, – снова ее передернуло, да и меня тоже: воображение хорошее, так что живо представил, что бы со мной было, если бы я словил полноценный, а не ослабленный после недавней инициации разряд. – Еще даже не осознала, что и как я сделала, как те два пацана, что с тем ублюдком были, как-то по-девчачьи взвизгнули и заорали: «Ведьма!» Они в одну сторону тикать, я, когда все же осознала, что натворила – в другую… Как и куда бежала, не помню, в себя пришла – рядом Сашка лежит, дымится. Думала, я и его убила… чуть с ума не сошла.

– Нормально со мной все, – поспешил я ее повторно, ну и заодно всех остальных успокоить, когда они на меня взгляды перевели. – Увидел, что она бежит, ну и выпрыгнул из-за дерева, поймал сначала Дашку, а потом и разряд в грудь.

Несмотря на серьезный разговор, пацаны, представив ту ситуацию, заулыбались. Да и Дашка, когда Мамон рядом с ней закхекал, тоже губы в вымученной улыбке растянула.

– Ты тех двоих, что убежали, видела где? – усмехнувшись, глядя на меня и мою прическу (волосы до сих пор дыбом стояли), Длинный все же вернулся к разговору. – Может, хоть мельком где пересекалась с ними?

– Нет, – отрицательно мотнула головой Дашка. – Вообще их первый раз увидела. Мы ведь и про того, что ножом меня пырнул, так и не узнали ничего, и кто он такой. Может, они с левого берега? Городецкие?

– Ладно, – хлопнул он ладонями по коленям. – Щура поймаем, спросим, кто они такие и откуда.

Ну да, и Щура, и его дружка, теперь уже бывшего, Дашкой поджаренного, пацаны искали, но они хорошо прятались. Щур с тех пор, как тот придурок ножом размахивать принялся, и раньше боялся на глаза показываться, а сейчас, когда такая обстановка, он вообще в доме заперся и на улицу носа не высовывает.

– Сейчас же главное, что и они тебя могут не знать. Так что даже если и расскажут, то ничего конкретного сказать не смогут. В общем, будем надеяться на это. Но на всякий случай, Дашка, ты пока дома посидишь, чтобы тебя уж точно не опознали, даже случайно.

Дарья на удивление возражать не стала, повзрослела, наверное, головой начала думать, а не простейшим инстинктам следовать: хочу – не хочу, запрещаете – наперекор всем сделаю.

Длинный, увидев, что возражений не последовало, закрыл эту тему:

– Вот и хорошо, с этим разобрались! – И поднял другую: – Василий Андреевич, помощь ваша нужна.

– Какая именно? – подал голос дед, что до этого молча курил, взгляд с одного на другого переводил да слушал внимательно.

Снова он решил не вмешиваться. Не только меня к взрослой жизни готовит, но и, видимо, решил посмотреть, как из этой щекотливой ситуации парни выйдут. Стоило приехать в этот город, так он и начал постепенно отходить назад, меня на передний план выдвигая, приучая к самостоятельности. Я одно время напрягся, не помирать ли он собрался? Но нет, скачет бодрячком, все так же дымя паровозом своими сигаретами. Сейчас же он вообще ожил, столько интересного вокруг происходит… в том числе и парни – это «интересное» ему на блюдечке преподнесли.

– По магии помощь, Василий Андреевич, – переглянувшись с парнями и дождавшись от них подтверждающих кивков, озвучил свою просьбу Длинный. – Дашка не единственная из нас, у кого сверхспособности прорезались.

Дед, вредина, особого интереса к услышанному не показал, выкинув сигарету в камин, принялся за уже остывший чай, и Вовка правильно понял намек – никаких пауз разводить не стал.

– Не знаю, с чем это связано, но у людей, которые много времени проводят под открытым небом, начали разнообразные способности пробуждаться.

– Именно под открытым, а не у всех подряд? – Все же не выдержал старый, загорелись глаза, принялся вопросы задавать: – Уже есть такая статистика?

– Есть! – кивнул Вовка, как и остальные парни, подтверждая сказанное. – Те, кто из помещений носу на улицу не высовывает, способности практически не пробуждают.

– Но все же пробуждают?

– Да тут пока фиг поймешь, один такой есть, говорит, что не выходил наружу. Но в итоге оказалось, что все же выходил, на крыльце постоял, свежим воздухом подышал и по сторонам поглазел, что вокруг делается.

– Так, – отставив кружку с чаем, дед совсем прекратил свой интерес сдерживать, забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Откуда сведения? Или это совсем не секрет – уже обычные реалии жизни?

– Можно и так сказать, – хмыкнул Вовка. – Поначалу из-за пироманов, когда они загорались и принимались жечь всех вокруг себя, «шишки» наши «погорячились», отдали приказ стрелять во всех, кто только покажет признаки сверхъестественных способностей. Не дожидаться, пока они с ума сойдут и другим людям вред нанесут, а сразу наглухо валить. Но потом одумались – слишком много придется стрелять, а людей и так мало осталось. Да и сами люди (одно дело их защищать, а другое – просто так стрелять, на опережение) не понимают такого. Особенно родственники, друзья и знакомые этих пробужденных не понимают и самих стрелков на запчасти могут разобрать. Были уже столкновения по этому поводу. Да и среди солдат тоже пробужденных немало, и они в своих стрелять совсем не спешили, давали возможность ноги сделать, часто вместе с оружием. Так что сейчас никого не стреляют, если вреда от них нет.

– И все же, откуда информация? – не унимался дед.

– Да ее до всех доводили: и до военных, и до ополчения, – вместо Вовки, у которого глотка от болтовни пересохла и он за отставленным было чаем потянулся, ответил Алый. – Помимо основной нашей задачи, мы еще и «информбюро» работали, новости до людей доводили при встрече. Вот и по пробужденным мы народу новости рассказывали, чтобы те не боялись и в бега или подполье не уходили.

Видимо, эти новости уже после инициации способностей у Талицких в народе ходить начали, так как те с тех пор в доме закрылись и пока со своими дарами не разберутся, под контроль их не возьмут, чтобы случайно не засветить, из дому носа не показывали. Ну разве что только к нам наведывались, и больше никуда. Вот и прошло мимо нас всех, что теперь можно и не прятаться.

– Понятно, – протянул дед. – Кто из вас?

– Мамон и Алый! Ну и Дашка теперь еще, – промочив горло, снова Вовка заговорил. – Мамон – земляная стихия. Мы как раз после землетрясения из наполовину рухнувшего дома людей вытаскивали, тут-то вторая его половина и решила нас под собой похоронить. Стена крошиться начала и на нас наклоняться. Вот Серега как-то и сумел земляную лапу вырастить, подпорку второму этажу того дома организовать. Недавно туда наведывались, дом все же рухнул, а лапа та так и стоит, из развалин торчит.

– Все дело в том, что я и тогда не понял, как я это все сделал, и до сих пор не могу этого понять и повторить, – когда мы на него посмотрели, заговорил Мамон.

– А у меня наоборот, – хмыкнул Алый. – Мы так и не поняли, что у меня такое, ясно, что сенсорика какая-то. Но как она работает – непонятно. Я просто очень сильно хочу узнать, и спустя некоторое время у меня в голове появляются знания, где под завалами есть живые люди, а кому помощь уже и не требуется. И не просто знания, я их вижу, и вижу, что и как в развалинах разобрать нужно, чтобы как можно быстрее и безопаснее до живых добраться. Вот и хотелось бы в даре своем разобраться, может, у него не только сенсорика, но и еще какие возможности есть.

– Вы же сможете нам помочь, Василий Андреевич? – пошла тяжелая артиллерия. – Дашка, удобно устроившаяся в объятиях у Мамона и, похоже, окончательно успокоившаяся, на деда жалобными глазками захлопала.

Давно уже поняла, что он к ней по-особенному относится, чуть ли не внучкой считает, вот и пользуется этим. Но это Дашка просто деда еще плохо знает, если он ее реально внучкой признает и она выпросит, так не постесняется и розги ей выписать, несмотря на эти ее щенячьи глазки. От них и я не застрахован, обездвижит и начнет воспитательный процесс, благо повода для этого я давно не даю.

– Сашка, – улыбнувшись Дашке, дед на меня стрелки перевел.

– Да помочь нетрудно, мы уже даже знаем как, – принялся я отвечать под их полными надежды взглядами. – Дело в том, что и меня Блистательный даром наградил, и мы с дедом уже разобрались, как им пользоваться и как его развивать.

Дед одобрительно мне кивнул: нечего среди своих тайны разводить, тем более ребята давно уже проверенные и секреты хранить умеют.

– Тут главное – научить вас энергию чувствовать, с помощью которой вы манипулируете землей и молнией, ну и Алому еще понять, чем именно его этот планетоид наградил.

– Но на это время нужно, – продолжил за меня дед. – А у вас как с этим делом? Вы же чуть ли не круглосуточно работаете сейчас.

– Все, баста с работой на других, Василий Андреевич, теперь на себя работать будем.

Дед удивленно глянул на Мамона и перевел взгляд на Длинного, чтобы тот пояснил его слова.

– Несколько дней назад вернулась разведка, сразу посланная в другие города, после начала звездеца, когда поняли, что связь окончательно пропала. Они и привезли новости… Нет больше страны, и скорее всего, не только нашей. По их словам, вся планета сплошной могильник, некоторые города – так натуральный, там все жители мертвы, а не частично, как у нас. Так что выживать мы и дальше самостоятельно будем, не прилетит никто на голубом вертолете и не поможет нам.

На какое-то время в комнате наступила тишина, только дрова в камине потрескивали. Нет, мы и раньше знали, что звездец этот всепланетный, но, как говорится, еще оставалась надежда на лучшее. А тут тебе прямым текстом говорят, что все, старая жизнь закончилась и возврата к прошлому уже не будет.