Текст книги "Квадратный треугольник"

ДТП с алмазной гранью

Глава первая
Рождение трупа

В пятницу тринадцатого июля, в первой половине дня, возле супермаркета «Центральный», девушка на белом «Лексусе», паркуясь задним ходом, тупо не заметила зазевавшегося мужчину и легкомысленно придавила его к бетонной стене, после чего он скоропостижно скончался в реанимации, так и не приходя в сознание.

Дознаватель Тиунов, как положено, составил протокол, опросил свидетелей и отправил злополучный джип на штрафстоянку, поскольку от виновницы ДТП исходил характерный запах дорогого коньяка с миндальным шоколадом.

– Теперь установить бы личность погибшего, – сказал ему майор дорожно-патрульной службы и, вытирая носовым платком обильный пот с лица и шеи, добавил, – второй день асфальт плавится от жары, а мы тут вынуждены нянчиться с чужими любовницами. Уже позвонили сверху, посоветовали всю вину на труп списать, дескать, сам виноват, нечего было ходить, где не надо.

– Понял, – ответил Тиунов и с квитанцией из телемастерской на имя Коновалова Вадима Петровича, обнаруженной в кармане брюк пострадавшего, отправился в адресное бюро, где ему дали сразу три прописки, по которым мог проживать несчастный.

В первом случае Тиунову явился в дверном проёме сам хозяин, живой и невредимый, во втором – бабуля на лавочке у подъезда какого-то барака убедительно поклялась, что видела Коновалова минут пять назад, когда он с пластмассовой полторашкой за пивом вышел, а вот третий Вадим Петрович оказался под вопросом: на звонок в квартире никто не среагировал, соседи по лестничной клетке тоже ничего вразумительно объяснить не смогли – одни утверждали, что жильё уже больше недели стоит необитаемое, другие настаивали, что буквально сегодня утром слышали, как гремели ключи в старом английском замке, и сильно хлопнула металлическая дверь. Кроме того, дознаватель выяснил, что этот третий пол года тому назад развёлся с женой и частенько прикладывается к рюмочке, что тоже косвенно совпадало с погибшим – у него в крови, благодаря научному методу экспрессанализа, был обнаружен алкоголь.

Изнемогая от палящих солнечных лучей, Тиунов последними силами разыскал бывшую супругу потерпевшего и стал на дисплее цифрового фотоаппарата показывать ей снимки дорожно-транспортного происшествия.

– Тут узнаёте Коновалова? – спрашивал дознаватель, нажимая на фиксатор. – А тут? И вот ещё интересный ракурс. Узнаёте?

Бывшая супруга кривила губы, со страхом и с почтительного расстояния заглядывала через погон Тиунова в цветной экранчик и, бледная от ужаса, шептала еле слышно:

– Тут узнаю и вот тут… Ой, господи, а как его перекосило! От боли, наверное, и правая щека вся в пыли, и лоб… Тут не узнаю, потому что сразу и не разберёшь, где рот, где нос… Не могу больше, и так всё понятно, давайте, распишусь уже, пока в обморок при свидетелях не упала.

– Хоронить есть кому? – деловито поинтересовался Тиунов.

– Вряд ли, – скорбно опустила глаза женщина, – у меня теперь другая семья, своих проблем хватает, а у него только мать престарелая за тыщу километров отсюда да младший брат непутёвый где-то по морям скитается.

– Может, с работы на себя возьмут, – осторожно подсказал дознаватель, – куда обратиться, чтоб, как бы это складнее выразиться, его по-человечески, что ли, в потусторонний мир проводили?

– А никуда, – всхлипнула экс-жена, – предприниматель он, сам по себе крутился, товар откуда-то возил, покупал, продавал, а теперь вот и похоронить некому: квартира после развода мне досталась, а сам он временно на съёмной проживал.

– Ясно, – подвёл черту Тиунов, – так и запротоколируем: труп родственниками опознан, но, по причине личной неприязни и материальных затруднений, похороны предлагается организовать за счёт виновной стороны.

– И взыскать с неё моральный ущерб, – опять всхлипнула женщина. – Горе-то какое! Это ж сколько департаментов оббежать придётся, пока наследство оформим! Мы же официально до сих пор как муж и жена записаны, думали – успеем свидетельство о разводе получить… И вот, пожалуйста, успели! Спать не смогу без снотворного.

– Ну, не знаю, как-то сами уже с виновницей ущерб определите, в её прямых интересах компенсировать вам непредвиденные расходы, – сказал дознаватель и поехал на городской пляж остудить мысли и тело.

По дороге он отзвонился начальству, доложив, что всё в порядке, особенных претензий к «Лексусу» не будет, если совершившая ДТП девушка миром договорится с бывшей женой потерпевшего. В общем, дело вполне можно спустить на тормозах и, причём, неплохо заработать на нём.

– Ей только нужно разжевать правильно, чтобы ни у кого даже сомнений не возникало, – перестраховалось начальство.

– Разжуём, – успокоил вышестоящих чинов дознаватель Тиунов, – мы же не пальцем деланные.

Глава вторая
Пульс в норме

В понедельник шестнадцатого июля, утром, вернулся домой из краткосрочного отпуска мелкий предприниматель Вадим Петрович Коновалов. Распаковав чемоданы, он принял душ, побрился, выпил чашку бразильского кофе и в отличном расположении духа спустился во двор, чтобы посидеть под тенью акаций и обдумать, не торопясь, дальнейшие ходы по лабиринту отечественного бизнеса.

– То ли позавчера, то ли раньше, а может, в пятницу – закусило, ёлки зелёные, память с похмелья – тебя мент какой-то спрашивал, – подошёл к Вадиму Петровичу сосед по лестничной клетке, – я на всякий случай тебе алиби создал, мол, собственноручно слышал, как ты в замке ключами спозаранок громыхал, а где в отлучке был неделю с лишним, меня не волнует; голова, ёлки зелёные, только болит со вчерашнего, перебрал малость, а так ничё, пусть думают, что ты и не уезжал никуда, мало ли… На всякий случай, ёлки зелёные, вдруг пригодится.

Коновалов покосился на помятое лицо соседа, вздохнул и вытащил из барсетки портмоне:

– Не намекал, по поводу чего я им нужен?

– Какой там! – махнул рукой сосед и, поморщившись, добавил: – Но мои показания, козёл, дословно в параграфы занёс и заставил, ёлки зелёные, расписаться. Здесь, говорит, ёлки зелёные, автограф ставь и здесь, где галочками отмечено. Если нужно в устной форме подтвердить – без проблем! Алиби у тебя будет железное, лишь бы мозги прочистить, аж, ёлки зелёные, душу выворачивает после вчерашнего.

Отвязавшись от доморощенного адвоката, Вадим Петрович прокрутил в уме ряд событий и поступков, за которые его, хотя и не факт, могли бы привлечь к ответственности. У нас ведь так устроено – любой предприимчивый и успешный гражданин рассматривается государством как потенциальный объект охоты, а кому при этом повезёт, дело случая. Как в русской рулетке, чёрт бы её побрал!

Однако, как ни крутил-отматывал, ничего такого крамольного за собой не обнаружил и к обеду уже забыл, зачем наградил соседа красивой и дорогой ассигнацией. Некогда деловому и энергичному мужику о всякой чепухе думать.

Жизнь завертелась на полную катушку – только успевай отстёгивать, кому надо, и неделя, начавшаяся со странного инцидента, промелькнула в один миг. За ней вторая, третья…

Август порадовал обилием свежих фруктов и низкими ценами на них, а с юга от давнишних партнёров предложение выгодное поступило, и начал Коновалов искать по интернету, куда можно пристроить двести с лишним тонн экологически чистой продукции, чтобы с наваром остаться.

Зашёл на сайт госзакупок, зарегистрировался как поставщик, но вдруг выяснилось, что одного важного документика у него в наличии нету. И тут вспомнил вовремя про бывшую супругу – у неё документик, в секретере лежит, забытый при спешном переезде.

Насвистывая популярную мелодию попсовой песенки, поехал Вадим Петрович на своей подержанной «Тойоте» к прежнему месту жительства и пакет с фруктами прихватил – так сказать, презент за нечаянное беспокойство.

Глава третья
Пока только недоумение

Возле знакомого крыльца компания весёлая курит, а из открытого окна, через которое Коновалов раньше дворовую суету просто так лениво разглядывал, музыка зажигательная и голоса пьяные.

– Чего празднуете? – спросил он, проходя в подъезд.

– Сороковины отмечаем, – ответили ему, а разбитная бабёнка с ярко размалёванным лицом и в неприлично тесной, короткой белой юбочке из поплина пропела томно: – Как раз вовремя к нам успели.

«Тёща, поди, скопытилась, – стал гадать Вадим Петрович, поднимаясь на четвёртый этаж, – а, может, и не тёща, а тесть? Или хахаль новый коньки отбросил?»

Дверь оказалась не заперта, и Коновалов, толкнув её легонько, очутился в хрущёвской прихожей с наклеенными ещё им самим моющимися обоями, стилизованными под красный облицовочный кирпич. В комнате справа виднелся угол стола с выпивкой и закуской, на диване тесть с тёщей, изрядно подрумяненные, и кто-то незнакомый, в дорогом костюме и при шикарном галстуке, ловко орудующий ножом и вилкой.

– Хозяйка! – громко позвал Вадим Петрович, изо всех сил стараясь перекричать колонки музыкального центра. – На одну минуточку, больше не задержу!

От его крика тёща, глянув на несостоявшегося зятя, подавилась блином, и тесть стал хлопать ей ладонью по спине, отчего глаза её чуть не выскочили в тарелку с кутьёй, а из кухни появилась бывшая супруга и остолбенело встала посреди коридорчика с пустым подносом в вытянутых руках.

– Соболезную, – сказал Вадим Петрович и выложил на поднос фруктовый презент. – Извиняюсь, конечно, что на поминки попал, только мне документик один забрать надо, а он в твоём секретере лежит, в коробочке, где счета за воду и газ.

Который ножиком и вилкой за столом орудовал, уже тут как тут и, бесцеремонно рассматривая незваного гостя, эту самую коробочку на поднос же и кладёт, рядом с фруктами. Музыка в это время всё глуше и глуше, а хозяйка, словно японский механический робот, поднос на тумбочку переместила и достала из коробочки дрожащими наманикюренными пальчиками сложенную вчетверо гербовую бумагу.

– Вот, в ЗАГСе выдали, – еле слышно прошептала женщина и суеверно перекрестилась, – ты не думай, я и свечечки в церкви покупала и девять дней тебе справила… Всё по обычаю, не хуже некоторых.

– Расходы понесли, – подтвердил вилочный эквилибрист, – мы хотя и не в церковном браке пока, но бюджеты семейные блюдём на паритетных началах.

Коновалов развернул лист с траурной рамкой и в недоумении прочёл: «Свидетельство о смерти», а ниже, поверх водяных знаков, жирным чёрным шрифтом его фамилия, имя, отчество и остальные достоверные данные. В графе «Причина смерти» лаконично и жутко значилось:

«Многочисленные травмы головы, грудины и брюшной полости, несовместимые с жизнью».

– Это когда же вы меня похоронить успели? – он помахал перед бывшей женой и её сожителем страшным документом. – Я, значит, в доску разбиваюсь, чтобы свою долю за квартиру вашу перед банком скорей покрыть, а они меня в это время уже на кладбище, чёрт возьми, снесли!

– Так… В прошлом месяце, сразу после аварии, – сбивчиво стала оправдываться бывшая супруга, – когда на тебя девка пьяная джипом наехала. За её счёт и хоронили.

– И от нас тоже венок был, – напомнил своей сожительнице гражданский муж, – я лично ленту подписывал, а насчёт кредита ты, земляк, теперь не переживай, банк его уже аннулировал ввиду твоей трагической гибели. Давай-ка к столу, сорок дней всё-таки, грех не помянуть.

– Я же за рулём, – попытался отказаться Вадим Петрович, – и вообще… Как можно пить на собственных поминках!

В это время в прихожую ввалилась шумная компания, которая курила возле подъезда. Разбитная бабёнка тут же подхватила Коновалова под руку и потащила за собой.

– На поминках надо обязательно выпить! – крикнул ему вслед сожитель. – И за машину, земляк, не переживай, присмотрим, как за мамой родной, а тебе через диспетчера тачку вызовем.

Глава четвёртая
Собственные поминки

– Я, конечно, покойного первый раз вижу, – стал говорить речь новый муж хозяйки дома, – а до этого только по рассказам моей гражданской жены и знал. Прямо скажу: ничего хорошего ни разу не услышал, пока сегодня не познакомился с ним лично. Оказался вполне приличный мужик, выпить не дурак и даже груши нам зачем-то принёс, к тому же о них в таких случаях плохо и не говорят. Предлагаю опрокинуть за него, почтить его светлую память, и пусть наша земля ему будет мягким гусиным пухом!

– Согласен! – выдохнул сидящий напротив Коновалова тесть и залпом осушил до краёв наполненную стопку из чешского цветного стекла.

Размалёванная бабёнка полезла было чокаться, но её тут же урезонили и пристыдили:

– За помин души так пьют, не чокаясь, не кардабалет ведь, а ритуал, главное – лишь бы всем присутствующим в достатке налито было.

Вадим Петрович, словно в кошмарном сне, тоже принял стакан и стал закусывать разогретыми в микроволновке окорочками с острым шашлычным кетчупом и майонезом из тюбика.

– Ты, зятюшка, огурчиками нашими малосольными не брезговай, – тёща, видать, оклемалась от шока и, пьяненькая, старалась загладить предыдущий конфуз с обмороком, – свои огурчики, не покупные, там, поди, такими не потчуют, а меня прости, дуру старую, что терпел, когда я тебя по выходным заставляла мой огород полоть. На базаре-то нынче так дорого всё, так дорого!

– Зачем ему околесицу несёшь, – одёрнул свою половину тесть, – человек, может, пришёл слово доброе о себе услышать, а ты ему про огород с базаром… Как-то на рыбалку с ним ездили, дак я чуть не утонул по пьяни. Если бы не Вадим… Главное, наравне, считай, пили. Я, значит, мимо лодки шагнул куда-то в омут и тону камнем, а он хоть бы хны! Берёт меня за шиворот и говорит совсем трезво: «Ты, батя, погоди тут рыбу пугать, нам ещё до утра около литра оприходовать надо, не тащить же их обратно в дом». Таких сейчас редко встретишь, не умеет нынешнее поколение себя в руках держать. Давайте-ка помянем его грешную душу и чтоб каждый до самого дна!

– Теперь и в родительский день расходы прибавятся, – озабоченно предположил преемник Коновалова, закусывая помятым пирожком очередной заупокойный тост, – как ни крути, а на два фронта разрываться будем.

– Какие ещё два фронта? – покосилась на своего сожителя бывшая супруга Вадима Петровича.

– То есть, как это – какие! – встрепенулся сожитель. – Не успели бабушку твою прошлым годом пристроить, и вот тебе опять траур. Ладно бы одной кучкой лежали, а то ведь по разным концам разбросаны.

– На бабушкины деньги вся мебель куплена, – осадила экономного супруга женщина, – а от Вадима дача нам переходит, машина и так… Страховка, счета в банках по мелочам… Мамаша у него опять же не бедная, вряд ли такой удар выдержит, и моральный ущерб, которым вертихвостка откупилась, в расчёт надо брать – пока что ещё нигде не прогадали!

– Вы погодите моё имущество делить! – возмутился Коновалов; от выпитой водки у него в глазах стоял какой-то туман, и всё, вокруг происходящее, было будто и не с ним, но в то же время он твёрдо знал, что должен доказать всем, сидящим за столом, что зря они поверили в его кончину, что это какое-то недоразумение, ошибка, которую нужно исправить побыстрее, и дело с концом. – А что, если завтра выяснится, что я ещё не усоп? Как потом в глаза мне смотреть будете?

– Отчего же не усоп, когда мы сами тебе и могилку обустроили, и бумаги нужные выправили, – стал доказывать ему женин муж, – зря старались, что ли? В копеечку, между прочим, влетело! Можем хоть сейчас туда проехать и показать захоронение; разве вот столик не успели сконструировать, ну так и ничего, мы не гордые, стоя ещё лучше помянем.

– Поехали! – зашумели собравшиеся. – При такой погоде милое дело на природе посидеть и курить не надо вверх-вниз бегать.

Вадим Петрович с трудом вылез из-за стола и, с помощью попутных стен, стал пробираться к ванной комнате.

«Переборщил с выпивкой, – тяжело ворочалась в голове досадная мысль, – так переборщил, что никто меня понимать не хочет… Сейчас умоюсь водичкой холодной, да и на самом деле поеду на погост, чёрт бы его побрал! Из принципа поеду».

Закрыв глаза, он склонился над белым умывальником, поливая гибким душем стриженый затылок. Прохладные струйки потекли между лопаток, и даже грудь оказалась мокрой. Эта процедура позволила ему равноправно сесть вместе с весёлой компанией в маршрутный автобус, который благополучно выпустил всех у ворот городского кладбища.

Затем он тяжело шагал позади чьих-то спин вдоль аллеи с оградками и надгробиями, потом забрели в почти непроходимую чащу и, наконец, взору Вадима Петровича предстал свежий неряшливый холмик из рыжего суглинка с деревянным сиротским крестом, крашенным наспех синей масляной краской. В том месте, где перекладины и образуют собственно крест, то есть, посередине, уныло висела его старая цветная фотография, косо обрамлённая блёклым дешёвым венком с кривой надписью на выцветшей ленте:

«Покойся с миром, Вадим Петрович».

– Могли бы и покруче памятник соорудить, – с обидой укорил он бывшую супругу, – или, на крайний случай, мой участок огородить как-то.

– И так расходов сколько из-за тебя понесли, – тут же вступился за неё гражданский муж, а кто-то сзади резонно заметил:

– Всё равно в декабре по календарю майя конец света грядёт, так что скоро все там будем, и участков этих на всех хватит. Недолго ждать осталось, и пора уже как бы помянуть раба божьего Вадима, а то растрясло животы по дороге, ажно, зараза, к спине прилипают.

Пришлось опять выпивать и закусывать, закусывать и выпивать, выслушивая при этом многочисленные дифирамбы в свой адрес. Постепенно, хмелея всё больше и больше, начал Коновалов входить в роль покойника и заплетающимся языком сам о себе тоже что-то хорошее рассказал, а дальше та самая бабёнка разбитная обхватила его крепко за пояс и враскачку повела прочь.

Глава пятая
Статус кво

Первый звоночек о начинающихся проблемах прозвучал со стороны госзакупок. Оттуда пришло уведомление, что «Коновалов Вадим Петрович не может как предприниматель участвовать в электронных торгах по причине своей трагической смерти». Вадим Петрович не на шутку встревожился (ещё бы тут не встревожиться, когда твои деньги из-под носа налево уходят!) и кинулся в инстанции доказывать, что он не верблюд.

– Видите, у меня и пульс в норме и давление сто двадцать на девяносто, а вы мне отказываете фрукты-овощи в бюджет поставлять. Если не переиграете итоги, я жалобу на вашу контору писать буду, – стал запугивать чиновников живой предприниматель, но те сразу встали в глухую оборону:

– Извините, уважаемый, у нас инструкции и бумага сверху пришла, по которой скоро два месяца, как вас не существует. А пульс и давление к делу не подошьёшь. Даже если вы энурезом никогда не страдали, это никакой для нас не показатель, потому что кто потом отвечать будет, если вскроется факт поставки продуктов питания мёртвым поставщиком?

– Так потрогайте меня, – завозмущался Коновалов, – допустим, я, по-вашему, мёртвый. Но почему же у меня тогда руки тёплые и сердце в груди как маятник бьётся?

– А вот этого мы как раз не знаем и знать не хочем, – поспешно отмахнулись чиновники, – и трогать вас не имеем такого права, пусть вас трогают уполномоченные на это органы, а у нас перед глазами официальный документ, где чёрным по белому ясно изложено, что вы в нашей жизни теперь не жилец, и все претензии по данному вопросу к тем, кто вас похоронил. Или будете спорить, что вас не хоронили?

– Ну… – замялся Вадим Петрович, – в какой-то степени да, было такое… М-м-м… Спорить не буду, но это всего лишь частное недоразумение, поверьте, мне вас обманывать даже резона нет.

– Вот! – радостно потёр ладони чиновничий аппарат. – Всё-таки хоронили! Хорошо, хоть это признаёте, а то некоторым плюй в глаза, а они – божья роса! Так что советуем сначала со статусом определиться и лишь потом в конкурсах участвовать.

Решил Коновалов свой статус определить с того момента, когда злополучное ДТП случилось, а для этого стал выяснять, по чьей вине у него на кладбище собственный участок появился. За кончик ниточки потянул и сразу на «Лексус» попал, но тут незадача вышла, потому что оказалась машина продана какому-то постороннему человеку.

– По ходу, это тебе кишки на бампер намотали? – спросил посторонний человек, с любопытством разглядывая Вадима Петровича.

– Не совсем, – уклончиво ответил тот, – хотя официально меня, конечно, успели похоронить и даже поминки справили, но Вы же понимаете, что это абсурд, поэтому прошу дать координаты девушки, которая Вашим джипом в июле на меня наехала.

– Не знаю, не знаю, – задумался новый владелец «Лексуса», – сейчас такие нанотехнологии… Запросто могут любого оживить. Как-то по телеку передача была, где мамонта в мерзлоте нашли. Говорят, что теперь оживлять будут.

– Извините, – возмутился Коновалов, – как можно меня с мамонтом первобытным сравнивать! Ещё бы про динозавров доисторических вспомнили!

– А никто и не сравнивает, – парировал посторонний человек, – тут и ежу понятно, какие научные перспективы в двадцать первом веке на передний план выходят, и динозавры здесь вообще не при делах. Если даже мамонтов, которые тысячи лет вымершие считались, и то в порядок приводят, то чего бы им тебя по свежаку не попробовать? После той аварии даже двух месяцев не прошло!

Несмотря на такие возражения, Вадиму Петровичу, в конце концов, удалось добыть нужный адресок и, окрылённый пусть небольшим, но всё же успехом, поехал он искать виновницу ДТП на предмет очной ставки.

По дороге зарулил к автозаправке – бензинчику плеснуть, а когда выехал оттуда, вдруг обнаружил пропажу барсетки. Она всегда справа на пассажирском сиденье лежала, а тут бросил случайный взгляд, но её и след простыл! Вспомнил чуть погодя и двух подозрительных типов, которые вокруг машины вертелись, когда он в кассу проплачивать ходил. Кинулся обратно, а их уже – ищи ветра в поле!

Он к охране. Мол, так и так, куда смотрели, чёрт бы вас побрал! Проморгали кражу среди белого дня, нельзя от машины на два-три шага отойти!

– Рот не разевай, – сказала, зевая, автозаправочная охрана, – много тут вашего брата каждый день отмечается, попробуй-ка за всеми проследи! Мы, конечно, рискнём камеры видео-наблюдения назад отредактировать, но практика показывает, что толку нету – или капюшоны сверху, или морды так чем-то намажут, что не то что искать, а даже смотреть страшно – как будто с того света, сволочи, за барсетками приходят. Соображать сначала надо, а не мёртвым балластом за рулём сидеть.

Схватился тогда Коновалов за голову: крупные деньги в барсетке лежали – хрен бы с ними! Главное, все документы, какие там были, пропали в неизвестном направлении, а в наличии остались военный билет с фотокарточкой двадцатипятилетней давности (в дембельском альбоме, как память, причём, альбом этот он самолично лет двадцать тому назад к матери увёз показать, да так и забыл у неё, а к ней добираться на «скором» почти двое суток) и свидетельство о собственной смерти (в заднем кармане брюк).