Текст книги "Квадратный треугольник"

Глава шестая
Покойник в шоке

Незадачливую хозяйку белого джипа он застал в её же дворе возле шикарного «Мерседеса». Стройная белокурая девушка в жёлтом топике и модно обтрёпанных до сексапильных дыр голубых джинсиках вытаскивала из багажника пластиковые пакеты с покупками.

– Здрасте, – подошёл к ней Вадим Петрович, – я по поводу ДТП, в котором вы, как виновница, на мужчину нетрезвого наехали. Помните?

– А вы откуда такой и кто будете? – насторожилась блондинка, оглядывая Вадима Петровича с головы до ног.

– Я, видите ли, некоторым образом имею отношение к тому убийственному событию, – начал путано объяснять Коновалов, – то есть, получается, согласно официальным бумагам, – он развернул справку о своей смерти и положил её на багажник, – что я погиб по вашей вине и захоронен на городском кладбище…

– Вы меня своими филькиными грамотами в макияж не тычьте! – упёрлась руками в бока виновница. – У меня тоже, если чё, подтверждение есть, по которому вы где не надо ходили, отчего на моей, почти новенькой, иномарке потом задний бампер, между прочим, из-за вас лично менять пришлось. Скажите спасибо, что похоронила вас нормально, а то звонят из морга, типа, забирайте своего удавленного, хотя вашей супруге в полном объёме предоплату наличными произвели. Так ведь и не явился никто, кроме

как задрипанный венок гражданин какой-то принёс, в угол поставил, и деньги за доставку с меня же нагло и содрал!

– О какой, интересно, предоплате речь, когда даже на памятник приличный с обыкновенной оградкой и то средств не хватило! – вступил в полемику Коновалов. – Это вы, получается, очень легко отделались крестом неструганым. Надо же! Тут человек погиб, а она про какой-то бампер сказки рассказывает!

– Ничего себе сказки! – вскинулась девушка. – Одним только ментам так отвалили, что можно всю зиму в Египет летать! А эта? Супруга ваша!? И на памятник с оградой ей дай, и расходы на погребение возмести; девять дней, сорок дней; на веночки дай, за моральный ущерб… Адвоката с нотариусом сосчитала, чтобы, блин, чужими денежками собственное наследство узаконить. А, например, на погребение у государства специальная статья есть, и чё? Всё равно отдала, лишь бы от вас отвязаться!

– Да я своими глазами видел, – не сдавался Вадим Петрович, – что на самом деле всё не так…

– Это вы, блин, со своей благоверной калькулируйте, – белокурая особа нервно вытащила из лакированного ридикюльчика перламутровый телефончик, – а я сейчас моему другу звонить буду, вот, специально на громкую связь ставлю.

Пока ошарашенный Коновалов переваривал вылитую на него информацию, особа, кусая напомаженные губки, и на самом деле набрала чей-то номер. Из её кулачка послышался суровый рингтон «Владимирского централа».

– Чё, киса, – нежно промурлыкал в телефончике мужской голос, – соскучилась?

– Ага, с ним соскучишься, – вытянула пухлые губки киса.

– Не понял, – вскинулся голос – ты чё, не одна?

– Ну да, – плаксивым тоном ответила девушка, – тебе же всё время некогда меня до дома сопроводить. И вот, пожалуйста! Выхожу, блин, из «Мерина», а тут он собственной персоной, а я, такая, вся в панике и не в курсе, блин, чего ему отвечать. Короче, котик, если ты сейчас не приедешь, то не знаю, что потом со мной случиться может.

– Ты об ком вообще речь ведёшь? – занервничала трубка. – Или терпение моё решила испытать?

– Так об нём! Ну, который в июле с полторашкой пива мой бампер задний поломал. Помнишь, ты ещё его жене свой костюм новый с рубашкой и галстуком в комплекте отдал, чтобы, блин, этого алкаша похоронить смогла за наш счёт? Помнишь?

– Опять пьяная за руль села! – зарычал баритон. – Как он может к тебе с того света во двор прийти?!

– Не знаю, – плаксиво ответила девушка, – я ему сейчас телефон передам, и сам с ним разбирайся.

– Алё, – как можно спокойнее сказал Вадим Петрович, приложив к уху миниатюрный аппаратик с ароматом женской сумочки, – костюм, который вы моей жене на погребение выдали, не серого ли цвета с полоской?

– Он самый, – собеседник был явно обескуражен, – полоска в искорку, две штуки баксов, как с куста, за него выложил, а одел только два раза…

– А рубашка – голубая с отливом? – перебил собеседника Коновалов.

– Ну-у-у… Да, стального оттенка.

– Всё понятно, – сказал Вадим Петрович, вспоминая солидный прикид жениного сожителя, – в целом комплект с галстуком в тон получился, со вкусом.

– Ну дак… В таком комплекте не только в гроб не стыдно ложить, а даже на свадьбу – хоть жениху, хоть свидетелю – надеть можно, – спонсор девушки был явно горд произведённым впечатлением, – или тебе, братан, не понравилось?

Девушка, слышавшая весь разговор, с любопытством посмотрела на «братана», ожидая, каков же в итоге будет ответ.

– Что вы, – успокоил спонсора Коновалов, – насчёт этого никаких претензий нет, костюмчик – что надо! Правда, его сейчас совсем не покойник носит, но я по другому вопросу: не могли бы вы мне внятно объяснить, как вообще такое могло произойти?

– Мы всё подробно в полиции изложили, – голос построжал, – так что шантажировать нас не надо! Остальные вопросы к нашему адвокату в рабочем порядке или к дознавателю Тиунову из ДПС. Он твоё опознание проводил, а от подруги моей отстань и не приходи к ней больше – ни во сне, ни наяву, ни живой, ни мёртвый. Понял, мужик? Иначе я за себя не ручаюсь, а со своим баблом и на жмурика способ найду в рамки поставить.

– Это как? – заинтересовался Коновалов.

– Феном об косяк! Перезахороним тебя к бомжам каким-нибудь, а участочек твой вскопаем, как луковую грядку, и другому трупу за деньги продадим, и будешь тогда до конца света посреди грязных бродяг лаптем щи хлебать, если не хочешь лежать спокойно посреди нормальных людей. Ну, дошло теперь?

– Дошло, – вздохнул Вадим Петрович и вернул телефон хозяйке.

Глава седьмая
Уроки жизни

Дознавателя Тиунова Вадим Петрович ловил целых два дня, потому что, как украли барсетку с документами, так и машину пришлось на платную стоянку загонять – с ней, с барсеткой, и права водительские тоже налево ушли.

Пока добирается Коновалов на своих двоих к месту какого-нибудь ДТП, а Тиунов уже на противоположном краю города очередное автопроисшествие протоколирует и с виновников показания снимает. На третий день повезло – лицом к лицу встретились, и Вадим Петрович, по описаниям сотрудников дорожно-патрульной службы, с которыми тоже пришлось накануне пообщаться, сразу его признал.

– Вы, случайно, не Тиунов ли будете? – вежливо обратился к дознавателю запыхавшийся Коновалов.

– Он самый, – ответил дознаватель, не отрывая глаз от белых листов формата А-4 и быстро строча в них кривые буковки шариковой ручкой, – если имеете что-то сообщить по данной аварии, то я сейчас покончу с нарушителем и вами займусь, а пока в стороне на тротуаре ждите.

– Як вам не по данной аварии, а по предыдущей, когда в июле девушка «Лексусом» мужчину насмерть к стенке придавила, – Вадим Петрович волновался и потому старался быстрей изложить своё наболевшее, – ведь это же вы тот случай расследовали, а меня теперь интересует, как опознание проводилось.

Тиунов оторвал взгляд от кривых строчек и повернулся к Вадиму Петровичу. «Это что ещё за гусь болотный, – подумал он, вспоминая делёжку с майором денег виновницы летнего ДТП, – из прокуратуры, что ли, пронюхали?»

– Ну, скажем, я с женой погибшего трупа встретился, – начал нехотя рассказывать дознаватель, – на цифровике тело мёртвое ей предъявил, прямо с места события, где всё и случилось. Ну, она, естественно, охи да ахи, знаете же, как это у женщин бывает, а потом: тут, говорит, узнаю покойника, а тут не очень, а тут, говорит, обратно узнаю… В общем, больше из-за наследства переживала, чем за ним. А я чё? Как сказала, так и в акт занёс, то есть, в окончательном варианте собственноручно расписалась, что опознала своего бывшего муженька на все сто процентов. А вы, собственно, по какому поводу интересуетесь?

– Дело в том, – Коновалов перевёл дух и достал из кармана злополучную справку, – что это вы про меня акт сочинили и даже, не перепроверив, успели захоронить. Вот, полюбуйтесь, теперь, кроме данной бумаги, у меня и документов-то никаких нет, даже на машине ездить не могу, пешком за вами два дня бегал.

Тиунов с неподдельным интересом, словно редкий артефакт, стал изучать коноваловское «Свидетельство о смерти»: и так его вертя, и сяк, и эдак, и на просвет подержал, и на обратную сторону мельком заглянул…

«Однако», – подумал он, а вслух сказал:

– Судя по всему, это настоящий подлинник.

– Ещё какой! – подхватился Вадим Петрович. – И на кладбище городском тоже могилка подлинная, с моей цветной фотокарточкой, между прочим!

Возникла пауза. Было похоже, что его собеседник, не успев познакомиться, уже не знает, куда отсюда подальше сбежать.

– То есть, если я правильно вас понял, – стал заполнять паузу дознаватель, – вы хотите знать подробности той неприятной истории?

– Вот именно, – Коновалов поднял к небу указательный палец, – особенно, как я по вашей милости туда попал.

– А зачем вам это? Кчему прошлое ворошить, если всё равно уже ничего не изменишь, – видно было, что Тиунову неприятен разговор с покойником, и он станет сейчас уводить его в сторону, а затем и вовсе постарается свернуть, как пергаментный свиток, и поскорее забыть.

– То есть, как это – «зачем», – возмутился Вадим Петрович, – попробуйте сами, хотя бы недельку, пожить мертвецом… Но, главное, мне кровь из носу нужно статус восстановить, потому что в нынешнем положении со мной никто никаких дел вести не желает и даже на машине ездить нет возможности. Пришёл сегодня утром в Управление ваше, мол, так и так, права украли, а они сразу начали мою личность проверять. Показал им всё, что у меня осталось, – Вадим Петрович потряс перед носом дознавателя справкой о своей смерти, – так вообще, как от прокажённого, шарахнулись! Мы, говорят, не можем мёртвому человеку водительское удостоверение восстанавливать, у нас, говорят, сотрудников таких в штате нету, чтобы с миром потусторонним общаться и различные штрафы административные на тот свет к оплате выписывать.

Тиунов мысленно представил себе, какой скандал может получиться из-за того, что в июле он поленился провести опознание как положено, с предъявлением жене пострадавшего настоящего трупа, а не его цифрового изображения. И если дальше произойдёт эффект домино, то развалится всё дело: всплывут некрасивые факты, вылезут на божий свет денежные суммы, благодаря которым виновница не только осталась на свободе, но и, как ни в чём не бывало, продолжает разъезжать по городу на новом автомобиле.

А начальство? Они там бабло промеж себя раскидали, жён свозили, кто в Турцию, кто на Канары, шубы-кольца разные, то, сё… И чего теперь? Вот он пострадавший, давно захороненный и насовсем вычеркнутый из общества труп, ходит со справкой гробовой и требует к себе повышенного внимания…

«А кто у нас будет стрелочником? – строго спросит начальство. – Кто нам этот геморрой заверетенил?!» Так известно, кто – он, Тиунов! «Вот! Пусть Тиунов и расхлёбывает кашу, которую сам и заварил!»

Но, с другой стороны, над его начальством есть другое, рангом повыше, и оно будет уже не с Тиунова спрашивать (да нам, скажут, плевать на него, мы его знать не знаем и ещё сто лет знать не хотим), вышестоящие начнут строить нижестоящих так, что головы полетят у всех. И выходит при таком раскладе, что скандал никому, в принципе-то, и не нужен, а, защищая, так сказать, честь своего мундира, начальство и Тиунова прицепом в обиду никаким покойникам не отдаст.

Придя к такому выводу, дознаватель Тиунов успокоился, громко хмыкнул и, не обращая больше внимания на Коновалова, опять стал вышивать в протоколе кривые буковки.

– Ну, так что вы на это скажете? – переминаясь с ноги на ногу и устав от долгого молчания, спросил у дознавателя Вадим Петрович. – Как статус мой побыстрее восстановить?

– А это, извиняюсь, не ко мне, – не переставая строчить, сухо и равнодушно ответил дознаватель, – я бы вам тоже права не выдал. Тут с живых-то не знаешь, каким образом за ДТП спросить, чтобы и по закону, и по справедливости… И вдруг – покойник за рулём! Да ещё (мало ли, по крайней мере, теоретически и такое возможно) и в нетрезвом состоянии! А тут наезд на пешехода! Случай тяжёлый: травмы, реанимация, их родственники с меня начнут семь шкур драть, чтобы я меры принял. А какие, предположим, я приму меры к вам? Уже давно захороненному на городском кладбище? Да никаких! Всё для вас будет, как мёртвому припарка. Даже протокол невозможно составить, не говоря уже о каком-нибудь наказании.

– И чё? – похолодел Коновалов, чувствуя свою полную беспомощность.

– А ничё, – поставил точку Тиунов, – идите, откуда пришли, и не мешайте мне следственное дознание проводить. Я, как видите, на работе нахожусь, а не спиритизмом от нечего делать занимаюсь!

Глава восьмая
Покойник учится ходить

На следующий день Вадим Петрович отправился в городскую прокуратуру. Подошёл к окошечку, чтобы, как все, на приём записаться, подал в него уже слегка потёртую на сгибах справку. А ему из окошечка дежурный в цивильном пиджачке вежливо так её назад пальцами двигает. Не пойдёт, мол, такая справочка для регистрации, нужен официальный документик, удостоверяющий личность.

– Тут же государственная печать стоит! – возмутился Коновалов. – Куда ж вам ещё официальней-то?

– Ну и что, что печать, – бесстрастно возразил дежурный, – откуда мы без фотографии знаем, вы это или не вы? Если вы, тогда почему ходите, как живой, и людям работать мешаете? А если не вы, то где ваши настоящие документы? И кто вы вообще такой, чтобы в кармане свидетельство о собственной смерти носить и всем показывать? Вот, смотрите, тут же ясно написано: травмы, несовместимые с жизнью. А вы цветёте и чесноком пахнете.

– Я почему к прокурору и пришёл, – попытался было убедить цивильного дежурного Вадим Петрович, – что нет у меня, кроме справки этой, других документов. Получилось так. А справка – это тоже недоразумение, по ошибке меня захоронили, хотя и с моей фотографией на могильном кресте, но на самом-то деле, как вы очень правильно подметили, я живой и невредимый, а чесноком пахну потому, что вчера употребил маленько… Нервы, то есть, успокаивал… Сил уже, извините, не хватает покойником себя везде ощущать.

– Тем более, – из-за окошка покачал головой дежурный, – выспаться вам надо бы, гражданин хороший, тогда и документики найдутся, и на приём вас без очереди запишем, если, конечно, трезвый придёте.

И решил Коновалов не бегать больше по инстанциям, а сразу в суд обратиться. Пусть там, в суде, восстановят истину и выдадут ему бумагу, что он, Вадим Петрович Коновалов, никакой не усопший вовсе, не потусторонний, а вполне живой и трудоспособный мужик средних лет и в расцвете сил. Но секретарша, регистрирующая исковые заявления, только глянула на «Свидетельство о смерти», так сразу и заявила:

– Если из документов больше ничего у вас нету, кроме этой писульки, вам, как покойнику, сначала в ЗАГС обратиться нужно по месту, где родились, они дубликат «Свидетельства о рождении» должны выдать, а уже потом пойдёте в паспортный стол, там тоже справку потребуйте, они знают, какую; ну, справку с места вашего жительства само собой, свидетельские заявления от соседей в письменном виде не забудьте, и только после этого – уже, пожалуйста, к нам. А так мы от вас, извиняйте, ничего принять не можем, это для нас совсем не факт, – и девушка вернула растерянному истцу злополучную бумагу.

Легко сказать – «по месту рождения»! А если ты появился на свет за тыщу с лишним километров отсюда? Туда либо на самолёте, либо поездом попасть можно, да ещё и границу дружественного государства пересечь (теперь, чёрт возьми, кругом границы с таможнями – кто работать не хочет, все туда служить ринулись. Золотое дно!). И, куда ни сунься, везде, чтобы личность твою правильно оформить и идентифицировать, нормальные бумаги необходимы, а не какая-то там грёбаная справка о твоей смерти!

Коновалов, конечно, для очистки совести пришёл на вокзал и попытался купить плацкарту, воспользовавшись своей похоронкой, но лучше бы он вообще тут не появлялся!

– Вы, мужчина, издеваетесь или чё! – раскудахталась кассирша, едва прочитав мрачное название документа. – У нас на тот свет, слава Богу, поезда не ходят! Идите отсюда по-хорошему, а то я сейчас же полицию вызову.

Всё! Замкнутый круг. Куда ни кинь – везде клин. И вдобавок денег наличных почти не осталось – хотя и мёртвый, но всё равно существовать на что-то надо: водка – а без неё теперь он от дикой какой-то безысходности и за стол не садился – и еда, мыло и порошок стиральный, ну, зубы почистить, пена для бритья, душ с гелем утром принять… За квартиру платить, чёрт возьми, срок уже подошёл…

Самое обидное, что в банке у него деньги-то были и даже очень и очень приличная сумма. Только как их забрать оттуда?!

– Теперь надо ждать, когда наследники в права вступят, – кратко разъяснила ему ситуацию банковская сотрудница из депозитной группы, возвращая хозяину погребальный документ, – они и получат по закону все ваши деньги.

– А я-то как же, – растерялся Коновалов, – ведь мне жить не на что! Может, кредит взять?

– Покойников не кредитуем, – поджала губы сотрудница, – но если вдова ваша, или кто там у вас из близких родственников, заявление напишут о выдаче наличных для вашего погребения, то банк какую-то небольшую часть суммы может им выдать, а так… Ждать, в общем, надо.

– Бесполезно, – уныло ответил Вадим Петрович, – два месяца уже как погребение состоялось, всё, ушёл мой трамвай.

Глава девятая
У себя в гостях

В последнее время его почему-то часто тянуло на погост, и стал он приходить туда и часами сидеть возле скромной могилки, где, улыбаясь иронически, смотрел на него с деревянного креста он сам. Более того, он даже начал о ней заботиться, благодаря чему холмик приобрёл благоустроенный вид, а крест теперь стоял прямо, словно парафиновая свеча, и даже для пары искусственных гвоздичек своё почётное место нашлось.

Осень уже давно увядала пышно и красиво, источая сладковатый запах тлена, смешанный с горьковатым дымом – это в садовых товариществах и в частном секторе города рачительные хозяева сжигали кучи опавших листьев, высохшую ботву и другой ненужный хлам, накопившийся за лето.

В один из таких золотых дней сидел Коновалов на сколоченной им самим из подручных средств неуклюжей скамеечке возле «своей» могилы, курил сигареты с фильтром и распивал в грустном одиночестве дешёвую поллитровку. Метрах в десяти какие-то угрюмые личности готовили яму для очередного захоронения. Вот один из них воткнул в землю штыковую лопату и направился к Вадиму Петровичу.

– Пока опохмелиться привезут, можно запросто ласты склеить, – вместо приветствия недвусмысленно выразился могильщик и присел рядом с Коноваловым, – а я гляжу, гляжу, и вижу, что человек сам на сам в тоске мучается, – не спрашивая разрешения, он плеснул в стакан и тут же торопливо выпил, едва успев сказать только: – Давай, за братуху твоего.

– Это не братуха, – мрачно возразил Вадим Петрович, наливая и себе тоже, – это, чёрт возьми, я тут захоронен.

– Ты чё, гонишь или прикалываешься? – непрошеный гость с опаской передвинулся на край скамьи. – Такого в нашей жизни не бывает!

– Ещё как бывает, – невесело усмехнулся Коновалов, – живёт себе человек, например, живёт и в ус не дует, пока нелепый случай не перечеркнёт его безмятежную жизнь и не поставит на ней крест. И тогда начинает он понимать, что все его предыдущие несчастья и трагедии просто, чёрт возьми, детский лепет по сравнению с этим, – он указал стаканом с водкой на свою фотографию и сразу же выпил, скорчил кислую мину и стал закусывать кусочком яблока.

– Плохо там? – участливо спросил могильщик, переводя взгляд с Коновалова на фото и обратно.

– Может, и неплохо там, да только у меня здесь ещё дел по горло. Никак не могу прежний статус восстановить, а без него небо с овчинку, и вообще… Понимаешь, чёрт возьми, чудовищная ошибка произошла! Это я формально тут закопан, – Вадим Петрович кивнул в сторону холмика, – а на самом-то деле той машиной сбили совсем другого человека, причём, тоже Коновалова Вадима Петровича, моего однофамильца. И даже имя с отчеством, чёрт возьми, и те совпали! Но в государстве нашем бюрократы официально засвидетельствовали именно мою смерть. Вот, смотри, – он вытащил из кармана ненавистную бумагу и, неуклюже развернув, положил на скамейку, – видишь, это не пьяный базар, это свершившийся факт, потому что других доказательств у меня тю-тю, улыбнулись документики вместе с барсеткой, и теперь ни денег, ни жилья, ни машины – ни-че-го!

В это время из-за полыхающих кустов рябин и металлических надгробий выплыла похоронная процессия, коллеги могильщика стали ожесточённо махать ему руками и громко звать к себе, матерясь через два слова на третье. Гость подхватился, вмазал наспех ещё полстакана и заспешил к рабочему месту, успев лишь сказать Коновалову, чтобы тот подождал чуток, «пока жмура к месту определим».

Вадим Петрович сидел, сгорбившись, и отрешённо наблюдал, как совершался обряд погребения. Ему стало совсем плохо, чёрные мысли тараканами копошились в его бедовой голове, будущее казалось не просто мрачным, а беспросветным, и какой тут можно найти выход, он абсолютно не видел и даже представить себе не мог.

Впереди маячила зима, и как её пережить, непонятно.

Он не заметил, что погода вдруг начала резко портиться: небо затянулось серыми облаками, оттуда заморосил мелкий противный дождичек, а от ближайшего леса потянуло ледяным холодом.

– Айда к нам! – услышал он из-за спины и повернулся на голос тяжёлой головой. Его жестами приглашал зайти в бревенчатый домик, куда с лопатами на плечах потянулась похоронная команда, тот самый нечаянный собутыльник, который недавно прибегал опохмеляться.

Вадим Петрович встряхнулся, поднял воротник лёгкой куртки, защищаясь от пронизывающего ветра, и устало побрёл вслед за могильщиками.