Текст книги "Марко Поло"

«Сними шляпу!»

Николо и Маффео старше Марко, они выросли в этом городе, их не удивляло, что в нем не хватает воды для мытья. Запах каналов был им приятен. Одно неприятно – мало почета.

В темных залах дома Поло холодно.

Братья перебирали вещи, говорили между собою по-китайски, по-татарски, окликали слуг короткими индусскими словами и разговаривали между собою по-итальянски тогда, когда хотели, чтобы слуги их не поняли. С родственниками по ошибке заговаривали по-арабски. Грелись вечером у каминов, расточая дорогие дрова. Об этом в дальних комнатах шептались родственники – шептались и не подходили к камину.

Марко Поло не хватало места у огня. Отец не называл его здесь господином.

Шли сборы к большому вечеру. В Венеции это редкость – там люди не любят кормить даром.

Пошел слух, что будет ужин в доме Поло. Хозяева покажут вещи с Востока и расскажут о новых путях, о том, как можно обойти в дороге военную опасность и владельцев замков – грабителей.

Если люди, приехавшие под именем Поло, и обманщики, то все же послушать о Востоке интересно.

Зал осветили восковыми свечами, стол покрыли скатертью. Перед обедом всем была подана душистая вода для омовения рук. В камине горела корица, огонь камина пожрал уже целое небольшое состояние.

Дом был переполнен, а хозяева еще не появлялись.

Наконец они вышли, все трое вместе, одетые в длинные платья из ярко-красного атласа.

Гости сели за стол. Тогда встали Поло, скинули с себя платья и надели на себя другие, из красного штофа, а атласные платья разорвали на куски и роздали слугам.

Так они рвали на Кавказе рубашки, платя за проход.

Гости ели в молчании.

После жаркого, когда гости уже поели, и кости были брошены под стол в корзины, и тростник на полу стал грязен, братья Поло, мрачно посмотрев на залитые вином скатерти, разорвали, сняв с себя, штофные платья и надели бархатные.

Гости ели молча, без восклицаний, и думали о том, осталось ли еще что-нибудь в этом доме. Что за странные обычаи привезли с собой эти загорелые люди!

Между тем ужин продолжался. Поло скинули с себя бархатные платья, разорвали их и роздали слугам. Тогда один гость, не выдержав, закричал:

– Что вы делаете, Николо и Маффео?

Он узнал хозяев. Но те молча ушли в другую комнату и вернулись в обычных одеждах.

Потом встал Марко Поло, как младший. Он ушел из-за стола и принес в руках те рубища, в которых он, и отец его, и дядя его прошли Грузию до Трапезунда и переплыли Черное море. Те рубища, в которых они прибыли в богатый город Венецию.

Марко бросил эти грязные лохмотья на стол. Гости отодвинулись, отряхивая платье: они знали, что насекомые не только отвратительны, но и несут с собой заразу; они знали, что даже самая тонкая шерсть с Востока иногда привозит с собою чуму.

Поло нагнулся над лохмотьями, распорол их, и из грязных тряпок посыпались сапфиры, смарагды, алмазы, рубины.

Камни были крупны. Глаза купцов сразу это увидели. Шепот поднялся в зале.

Груда камней в беспорядке лежала среди лохмотьев.

А братья Поло стояли молча, и только губы у них дрожали.

Гости разошлись поздно. Слуги провожали их со свечами, а не с факелами. Гости слезали с домашней пристани, обратившись лицом к дому и спиною к гондоле. Здесь так делали все, и это казалось смешным Петру-татарину, рабу Поло. В Китае – край лодки и пристань рядом и в лодку ступаешь спокойно.

Гости ушли.

Старик Николо ходил по комнате в драгоценном халате, ругая гостей.

– Вот что, – сказал он, обратившись к Марко, – вот что, милый, я запустил твое воспитание. Был у нас в Венеции случай, что избрали дожем человека, у которого был еще жив отец. И отцу приходилось снимать перед сыном шляпу. И придумал он ходить и ездить по городу всегда с открытой головой. Китайцы – желтый народ, но у них хороший обычай: почтение к старшим. Это татары избаловали тебя, называя господином. И не рассказывай, сын мой, другим людям о чужих странах невероятное, чтобы не прослыть лжецом.

– Меня спрашивают – я отвечаю, – сказал Марко.

– И меня спрашивают, – сказал отец, – и я отвечаю и не лгу. Но отвечаю по-татарски, для того чтобы правду мою не приняли за ложь.

Старый купец выпил еще вина и продолжал совсем добродушно:

– Сделай милость, снимай шляпу, когда ты со мной говоришь. Я пойду спать сейчас, а ты посмотри, как уберут комнаты.

Битва у острова Курцола

Галерой называли в середине века большое гребное судно с одним рядом весел. Кроме весел, галеры имели и треугольные паруса, но в сражении вступали под веслами. Длина обыкновенной галеры была пятьдесят метров, ширина – шесть метров. На каждое весло сажали пять гребцов. Экипаж галеры доходил иногда до четырехсот пятидесяти человек.

Для того чтобы приучить к галере, в городе Венеции часто устраивали гребные состязания. В гребных гонках принимали участие и женщины. Для того чтобы научиться грести на галере, нужно не менее трех лет; это дело трудное, и впоследствии стало оно синонимом каторжной работы.

Веслами галер управляли так. Шкипер стоял с двумя молотками в руках и бил молотками в диски, повешенные с левой и, с правой стороны. Один диск давал звонкий звук, второй – глухой. В такт ударов правого диска гребли гребцы правой стороны, гребцы левой стороны слушали такт левого диска. Изменяя работу левого и правого борта всей галеры, управляли ходом судна, помогая рулю.

В России галеры называли впоследствии галеями и каторгами.

Кроме команд гребцов, были на галерах команды арбалетчиков. Упражнялись в этих занятиях с пятнадцати до тридцати пяти лет. Арбалетчики отправлялись на занятия с площади Святого Марка к церкви св. Николая на Лидо, то есть на морском берегу. Команды были в десять и двенадцать человек и так и назывались дюжинами. Состязались дюжины между собою ожесточенно; за арбалетным делом следил Совет. Первый приз состоял из нескольких кошельков золота и дорогого арбалета. Приходилось непрестанно упражнять людей в военном искусстве: море изменяло, за море нужно было бороться.

Генуэзцы теснили венецианцев на торговых путях. К генуэзцам переходили фактории на южном берегу Крыма. Они захватили устье Дона, и теперь от них, а не из Венеции, шла лучшая в мире зернистая икра. Зернистая икра с лимонным соком считалась драгоценным кушаньем, восстанавливающим силы мужчин, и ценилась очень дорого.

В Каспийском море генуэзцы захватили торговлю шелком. В самом Константинополе генуэзцы восстановили власть императора византийского, и теперь он был на их стороне.

Они держали Венецию за горло в Дарданеллах.

В начале сентября 1298 года, – вскоре после того, как на площади Святого Марка отпраздновали Геркулесовы упражнения и ремесленники построили пирамиды в четыре этажа, хвалясь своей силой, а в конце праздника, выпив вина, бойцы восточного берега канала дрались с бойцами западного на мосту, – в эти осенние теплые дни большой флот генуэзцев вышел в Адриатическое море. Шли они правым берегом. Удар их направлялся на Далматинский берег, подвластный венецианцам. Венецианцы на девяноста галерах вышли навстречу врагам. Они должны были истребить генуэзский флот, дать путь торговым галерам, скопившимся в Венецианской гавани.

Седьмого сентября была большая буря. Буря разбросала галеры. Спустили паруса. Гребцы гребли с трудом, море качало, палубы галеры намокали, гремели диски, рычали весла в круглых уключинах.

Гребцы пели: «Ля-ля-ля!»

Так научил их капитан Марко Поло, человек довольно замечательный, известный многим по всей Италии, но, впрочем, прозванный в насмешку «господином Миллионом». Он рассказывал в Венеции все время о великом хане, о леопардах и о бумажных деньгах.

Сопрокомит – начальник галеры Марко Поло (это был его сегодняшний чин) управлял неплохо. Путь по Адриатическому морю был не страшен для человека, который на веслах прошел из Китая в Аравию.

К утру ветер спал, небо очистилось. Потом снова дохнул ветер. Подняли паруса. Гребцы втянули весла, чтобы они не мешали ходу. До самого горизонта были видны серо-белые полотнища, и даже из-за края воды торчало чье-то белое крыло. Ветер круглил паруса, галеры шли, имея с левой руки далеко берег Далмации – берег, поросший добротным корабельным лесом. Небо было чисто, вставало солнце. И прямо от солнца вышли генуэзские галеры.

Нужно было быстро спускать паруса, выбрасывать весла. Солнце слепило.

Генуэзцы шли быстро на веслах, и весла их рвали воду. Сошлись на выстрел из лука. Началось сражение.

Венецианские галеры вытягивались полукругом; сзади их был остров Лиса, слева был остров Курцола. Если занять проходы между островами, можно взять генуэзцев в мешок и сжечь их галеры.

Сошлись близко. Сцепились галера с галерой. Рубились, бросив весла. В самый разгар сражения незамеченными, как будто вынырнув из воды, подошли двадцать галер генуэзцев. Ночью буря отбросила их в сторону, они стояли за островом Лагоста и сейчас явились некстати.

Венецианцы повернули свои галеры, хотели отступить, но ветер был теперь против них. Ветер дул в весла, в грудь галеры, генуэзцы нагоняли. Знаменитые генуэзские арбалетчики завершили победу.

В этот день генуэзцы взяли в плен семь тысяч моряков Венеции. Предводитель венецианской флотилии бросился с мачты на палубу своей галеры и разбился насмерть. Марко Поло был взят в плен живым во время сражения.

Модель Aда

В Генуе восемнадцать тысяч знатнейших граждан ежедневно носили шелковые платья, а восемь тысяч одетых просто ежедневно ткали этот шелк и бархат. Остальные шестьдесят тысяч генуэзцев ни шелка, ни бархата даже и в руках не держали.

В Генуе большие верфи и славные арсеналы. В Генуе глубокие тюрьмы, и в тюрьмах – одних венецианцев пять тысяч.

Генуя построена на склоне горы. Она возвышалась амфитеатром вокруг порта, который тоже идет полукругом, как кусок арены цирка. Эта арена имела две тысячи метров в поперечнике. Городские стены длиной в двадцать километров окружали город. Улицы Генуи неровные и горбатые. Дома на улицах мраморные, потому что отсюда невдалеке знаменитые ломки лучшего в мире мрамора.

Впрочем, у генуэзцев был обычай красить каменные свои дома в зеленый и красный цвета, потому что им мрамор надоел.

Страну, подвластную Генуе, составлял только берег, в длину пятьсот километров, а в ширину – от моря до гор.

Эту территорию свою называли генуэзцы «Генуэзской рекой».

Так землю назвали они водяным именем.

Покровителем Генуи считали святого Георгия. Дворец его имени построен под влиянием архитектуры арабов, но на тонких колоннах – сверху лежала тяжелая стена с двумя рядами больших окон. Это был и дворец и крепость. Под дворцом – мраморные своды подвалов, под сводами сидели враги республики. С 1284 года сидели здесь пленные пизанцы.

Пиза – город, расположенный совсем недалеко от Генуи, город-соперник. Из Пизы недалеко было женщинам ходить в Геную; мимо ломки каррарского мрамора проходили они, шли плакать о муже, предлагать выкуп, передавать пищу.

Свет в подземные тюрьмы заходит редко, уходит быстро. Пятно высокого окна совершает короткий путь по стене.

Немного позже рыжебородый флорентинец Данте в поэме своей описал ад.

Ад Данте построен был как амфитеатр и сходился кругами все ниже и ниже. Ад Данте был переполнен итальянцами. Кроме итальянцев, в этом аду было еще немного древних римлян. Остальным народам не хватало места.

Этот ад представлял собою модель спорящей Италии. Города сидели там по кругам: горожане спорили друг с другом и в вечной мгле показывали перед главами друг другу фигу. Любовные дела ближайшего десятилетия, обиды, споры с ростовщиками заполняли ад Данте сверху до дна.

Ад Данте был похож на тюрьму в Генуе.

Пизанцы сидели вместе с венецианцами. Были еще здесь люди из Пармы, люди Тосканы, люди Равенны.

Тюрьма говорила на разных языках; тюрьма спорила, чесалась, ругалась с тюремщиками, ждала утром солнца, вечером – сна, умирала в цепях.

Разговор между заключенными давно исчерпан, давно переговорили о проигранных битвах, о плохом хлебе, о соленой воде. Ругались между собой по-итальянски, а общим языком был французский – язык двора и купечества.

Одним из старейших обитателей тюрьмы был пизанец Рустичиано. Взят он был в плен в морском сражении при Мелории. Это был человек, видевший весь небольшой европейский мир. Жил он в Сицилии, славился тем, что перелагал, сокращал и обогащал любовными рассказами старые романы о рыцарях Круглого стола.

Рустичиано писал романы, герои которых странствовали, поражали великанов, изменяли. Женщины в этих романах были прекрасны и могучи и побеждали мужчин в бою.

Женщины, переодетые мужчинами, попадали в гаремы, и здесь их хотели оскопить, для того чтобы превратить в евнухов, и отсюда происходили любопытнейшие приключения, которые тогдашние дамы и кавалеры слушали не краснея, но с удовольствием.

Пизанцы и венецианцы не были связаны даже в тюрьмах большой дружбой. Вражда была старая – она шла с моря. В 1098 году венецианский флот и флот пизанский плыли к Палестине. У острова Родоса флоты встретились. Произошел небольшой религиозный диспут о мощах угодника Николая. В результате пизанский флот был потоплен, а венецианцы пошли дальше, ограбили Смирну, взяли Яффу и начали блестящую карьеру купеческой республики, владелицы берегов и островов.

Плен Рустичиано был безнадежен: в городе Пизе сменились власти, и некому было даже предложить выкуп за пленника. Пиза была уже разбита. Флот Генуи поднялся по реке Арно до самого города. Пиза наклонилась так, как наклонилась ее знаменитая башня.

Флорентинцы, граждане города Лукки, венецианцы, корсиканцы, сидя на сыром полу тюрьмы, спорили тогда, когда не спали.

Все люди в этой тюрьме были итальянцами. Но нации итальянцев еще не было, ссоры были все местные. Истории, которые рассказывали друг другу, были истории о венецианских, генуэзских, пизанских купцах.

Один лишь капитан Марко Поло рассказывал о другом. Он рассказывал о дальнем Китае, о мирских женах Кинсая, о странных обычаях Тибета, о войнах монголов и больше всего о торговых путях.

Люди, которые сидели теперь в тюрьме, воевали и сражались за дорогу по морю. Люди, которые здесь сидели, жили и умирали за порты, за корабли, за торговлю.

Времени было слишком много. Мучения тюрьмы были однообразны, как мучения ада. Время было почти нераздельно.

Марко Поло слушали, он рассказывал изо дня в день. Молчал, когда не верили и смеялись, и снова рассказывал.

В тюрьме были люди, знавшие и Черное и Шелковое море, которое мы сейчас зовем Каспийским; там были люди, жившие в Армении.

Оказывалось, что Марко Поло не лгал.

Было очень скучно. Рустичиано сидел уже много лет, он потерял сперва надежду, потом потерял уже и отчаяние. Он был в плену двенадцать лет, и все романы, все чудесные рассказы о кольцах, которые освобождали узника из тюрьмы, делая его невидимым, рассказы о волшебниках, летучих конях – все было исчерпано.

Романы, которые знал Рустичиано, включали в себя путешествия: в романы всегда вставлялись поездки на далекие турниры. Правда, ездили рыцари, но купцы тоже везли с собой в походы мечи, привязывая меч не к боку, а к седлу.

Однажды господин Рустичиано с большим трудом достал бумагу, чернила и начал записывать, что говорил капитан Поло.

Марко Поло сперва рассказал, чтобы не спутаться, все вкратце. Рустичиано приписал к этому конспекту вступление.

Писал Рустичиано маленькими главами – сколько можно записать за один день.

Марко Поло был упрям, диктовал свое, шел по торговым путям, заставлял записывать то, что он знал. Говорил всегда, кто чем торгует и сколько дней пути.

На обязанности тюремщика тогда не лежало докладывать о смерти заключенных. Но обрывки рассказов из тюрьмы пересказывались тюремщиками дома. Начали говорить на базаре о дальней Суматре, о змее с ногами. Большие господа спустились в тюрьму – послушать желтолицего, длиннобородого, связно рассказывающего венецианца.

Оказалось, что венецианец как будто не врет. Он рассказывал о разнообразии мира и его товаров. Ему стали в тюрьму приносить образцы перца и драгоценную смолу – он узнавал товар, говорил его точную цену и где его лучше покупать.

Время шло – по главе в день, и глав были сотни.

Война прекратилась.

Господин Рустичиано вышел из тюрьмы вместе с немногими пизанцами…

В тюрьму пришли другие люди, с другими наречиями.

Книга еще не кончилась, и господина Рустичиано задержали. Он жил под легкой охраной и кончал книгу. Он стал веселым, ходил к женщинам, звал с собою Марко Поло.

Марко Поло сердился на то, что Рустичиано в конце книги забросил географию, однообразно писал о сражениях, повторяя куски рыцарских романов, и привычно рассказывал о прекрасных девушках, одетых в желтые платья, которые в единоборстве побеждали мужчин.

Романы шли тогда по всему миру. Арабы писали рыцарские романы. Романы писали в Персии. Эти изумительные рассказы были однообразны.

Марко Поло сердился. Он заставлял Рустичиано записывать о Полярной звезде, о проходах через скалы. Он добивался от веселого пизанца, чтобы тот точнее записывал татарские имена, даже начал учиться писать сам и научился подписывать свое имя по-латыни.

Была еще и другая забота: нужно было не выдать ближайших путей генуэзцам. И чем ближе к знакомым местам подходил рассказ, тем больше путал Марко Поло, тем больше он пропускал названий и даже разрешил Рустичиано превращать свое правдивое путешествие в роман.

Марко Поло уважали, он был трофеем республики. Генуе казалось, что вместе с Марко Поло она захватила часть славы самого Кубилая.

Наконец Марко Поло разрешено было вернуться в Венецию, из которой он давно не получал вестей.

Когда читаешь книгу Марко Поло, то видишь, что она уже не вернулась к нему после написания. Эта книга без авторской правки.

Марко Поло уехал, оставив, вероятно, книгу в Генуе. Книга пришла к нему слухами. До ученых книга Марко Поло не дошла.

Марко Поло сообщал ученым не то, что они хотели знать.

Марко Поло хотел создать книгу для купцов.

Для рыцарей и королей хотел написать книгу Рустичиано, поэтому в его книге так много сражений.

Марко Поло точен и занимателен. Он купец, а книга его превратилась в роман, в рассказ-анекдот.

Ему не поверили, потому что он был человеком из будущего.

Китай того времени обогнал Европу.

Марко Поло возвращается на родину

Данте Алигьери изгнан был из Флоренции, которую называл он прекрасным логовищем, в 1302 году.

В логовище на острове Риальто после годичного заключения вернулся из Генуи господин Марко Поло.

Нужно сказать, что отец Марко Поло был человеком редкого благоразумия и жизнерадостности.

Марко Поло был принят дома радостно. Он заметил сразу, что отец словно помолодел и даже постриг бороду. Рядом с отцом сидел дядя Маффео, слегка сконфуженный.

Отец начал так:

– Семена растений, которые ты захватил тогда с этого жаркого острова, мы посадили в твою память во дворе. Итальянский холод убил побеги, мы очень жалели.

Марко Поло молчал.

– Мы очень расстроились, – сказал тогда дядя, – по поводу твоего плена. Мы рассчитывали, что ты по возвращении в Венецию немедленно женишься, и сделали ошибку тогда, по приезде, что не женили тебя. Ты знаешь обычай этой страны…

– Нашей страны, – поправил брата Николо по-татарски.

– Ты знаешь обычай Венеции, – продолжал дядя, – которому мы следуем: в богатом доме только один брат женится, чтобы не разбивать капитала, другой…

Дядя улыбнулся.

– …утешает сердце с путанами.

Марко Поло еще ничего не понимал.

Дядя продолжал:

– Мы опасались, что плен твой продолжится долгие годы или, что еще хуже, ты умрешь в этой тюрьме, мы хотели тебя выкупить, но генуэзцы очень дорожились, и вот мы решили… Мы решили, – продолжал дядя, – что брат Николо, который хотя и стар, зато крепок, должен взять новую жену. Вот так и стало. За это время он стал отцом твоих братьев Стефано, Маффио и Джованни. Превосходные дети. Дорогой Марко, ты будешь их очень любить.

Отец застенчиво сказал:

– Не огорчайся, Марко, я могу даже выделить тебе твою часть капитала… Тут в твое отсутствие на тебя наложили штраф за неисправную водосточную трубу. Мы хлопотали с нотариусом Джустини, и штраф снят… Дети у меня здоровы, и я разрешу тебе даже разговаривать со мной, не снимая шляпы.

Этот разговор пересказан Рамузио[11]11
  Рамузио – Джованни Ваттиста Рамузио (1485–1557), автор трехтомного труда «Плавания и путешествия», составленного на основе свидетельств выдающихся путешественников его времени.


[Закрыть], первым биографом Марко Поло, и достоверен.

О штрафе за трубу сохранились даже документы.

Марко Поло, как человек умный, не обиделся на поспешность своего отца. Он женился сам и жил в меру счастливо, а как жил, я еще расскажу, потому что мне жалко расставаться с моим героем. Что же касается Кокачин, то она действительно умерла в Персии в 1296 году.

Марко Поло пережил своего отца и поставил ему памятник. Памятник был почтенного вида, из прочного камня, в портике у церкви Санто-Лоренцо. На памятнике герб, на гербе три галки; цвет герба лазоревый, птицы песочные на серебряной полосе.