Текст книги "Марко Поло"

Страна нефрита и Страна песков

В области Хотан уже было тепло – росли хлопок, виноград. Но не из-за этого остановились здесь купцы.

За Яркендом начиналась пустыня с редко разбросанными барханами и балками, промытыми горными потоками. Затем почва стала каменистой, и дорога вышла на старое русло реки.

Повсюду виднелись вырытые ямы глубиной метра в два, шириной в несколько метров. Из этих ям добывали валуны, гальку, песок, глину, промывали и находили нефрит.

Цены на нефрит разные. Желтый или белый нефрит с темно-красными жилками – самый редкий и дорогой. Если камень шероховат, то еще дороже.

Отсюда нефрит развозили во все стороны, и он, переходя из рук в руки, доходил в свое время до северных морей.

Когда-то из нефрита делали лучшие каменные топоры. Потом нефрит перестал быть полезным и стал священным.

Всего дороже нефрит в Китае. Одни ворота в Пекине звались Нефритовыми – через них ввозили в город драгоценный камень.

Здесь, у Памира, закупили нефрит купцы Поло.

Взять с собой кожу или овечью шерсть было невыгодно, потому что впереди была еще большая, тяжелая дорога.

С нефритом и рубинами спустились купцы в пустыню.

Барханы, однообразно направленные, рябые от ветра, тянулись до горизонта. Великая пустыня лежала кругом, а колодцы известны только местным жителям.

Когда набегал неприятель, спасались здешние жители в пески, в другой оазис, и ветер засыпал их след.

Всюду горы, пески, каменистые долины, и нет нигде никакой еды.

Узкие кожаные ведра опускали в колодцы. В колодцах воды человек на пятьдесят, иногда на сто, и скот пил грязь, которую зачерпывали со дна. Пустыня страшна.

Вот что рассказал про нее Марко Поло:

«Едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей, поспать или за другим каким делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи его заводят туда, откуда ему не выбраться, так он там и погибает. И вот еще что: и днем люди слышат голоса духов и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах, словно на барабане».

Об этих шумах и страхах до Марко Поло говорили китайские путешественники.

Через пустыни шли путешественники, проходили через города, занесенные теперь песками. Шли пустынями, мимо башен, не имеющих входа. На вершинах башен сидела стража. Если путешественники приближались к башне, спасаясь от разбойников, то стража спускала привязанную лестницу, и путешественники, бросив товар и верблюдов, отсиживались в башнях неделями.

Потеряв счет дням, дошли купцы до области Хами, которую Марко Поло назвал Камул.

«Страна эта лежит между двух степей, народ здесь веселый, то и дело играют, поют и пляшут и ублажают свою плоть. Гостям-иноземцам всегда рады; женам приказывают исполнять все желания иноземца, сами уйдут по своим делам и дня два-три домой не приходят, а гость там что пожелает, то и делает с женою; спит с ней, как бы со своей женой. Поживет в свое удовольствие. И в этом городе, и в этой области жены любятся так, а мужья не стыдятся. Жены и красивы, и веселы, и любят потешиться».

Вздохнул старый холостяк, дядя Марко Поло, купец Маффео Поло, сказал:

– В эту страну надо приезжать молодым.

Когда еще царствовал Мангу-хан, татарский царь, случилось, что узнал он, как в Камуле отдают жен иноземцам. И приказал Мангу-хан, чтобы никто не смел под страхом наказания принимать к себе в гости иноземцев.

Узнали в Камуле тот приказ и очень огорчились. Собирались на совет, взяли потом большие подарки, понесли их к Мангу-хану и стали его просить, чтобы позволил он им жить, как деды завещали. А деды говорили, что боги их любят за то, что иноземцам они отдают и жен и всякое добро, и хлеба у них много оттого и всякий труд спорится.

Услышал это Мангу-хан и сказал: «Хотите срамиться – так живите по-своему». И согласился, чтобы жили они по-своему и держались своих обычаев.

После отдыха в той стране пошли купцы дальше и достигли Великой Китайской стены.

Ехали мимо асбестовых копей, ехали уже китайскими землями и восхищались изобилием ревеня.

В городе Ганьчжоу-фу, у северо-западного угла Великой стены, остановились.

Город был превосходный.

Три христианских церкви, мечеть, китайские храмы, идолы деревянные, глиняные, каменные, все вызолоченные и хорошо сработанные.

Здесь прожили купцы год.

И Марко Поло говорит:

«Николо, Маффео и Марко прожили в этом городе целый год по делу, о котором не стоит говорить».

Читали мы описание о том, как быстро ездили по делам хана. А здесь люди, вместо того чтобы считать дни, останавливаются на годы. Вероятно, что год они крупно и выгодно торговали. Может быть, так выгодно, что даже хан был у них в доле.

Уже много лет ехали купцы. Марко Поло научился говорить по-татарски. Много раз он видел зиму и лето, видел много разных вер, путей и женщин. Много раз обернулись их деньги. Наконец приехали братья к великому хану Кубилаю.

Дворцы хана Кубилая

В мае прибыли братья Поло, Маффео и Николо, вместе с юношей Марко ко двору хана Кубилая. За сорок дней пути выслали им встречу.

Братья приехали в прекрасный дворец. Вокруг дворца шла на шестнадцать миль стена. За стеною был парк. И много сюда было пущено оленей, ланей и антилоп. Раз в неделю выезжал Кубилай на охоту, травил зверей ручным леопардом. Кубилай был из рода Чингиз-хана. Привык он с детства к кочевкам, но уже сильно окитаились монголы, и Кубилай кочевал по-китайски. За стеною стоял большой дворец из бамбука, на золоченых лакированных столбах. Каждый столб кончался драконом: голова дракона поддерживала стропила, и лапы дракона поддерживали блестящую бамбуковую кровлю. Дворец этот можно было разбирать; стоял он, как палатка, растянутый на двухстах шелковых веревках.

До августа оставался здесь Кубилай. Двадцать восьмого августа пригоняли сюда десять тысяч белых кобыл. Молоко этих кобыл имели право пить только люди из рода великого хана да еще люди племени ойратов. Приходили десять тысяч белых кобыл; шли они пыльными дорогами, никто не смел пересечь им путь.

Из молока этих кобыл делали кумыс и в конце августа разливали его по земле в честь духов – покровителей хана.

На крыше дворца стояли ламы, тибетские и кашмирские. День и ночь держали они караул и колдовали, чтобы тучи не смели приходить к дому хана без спросу.

Так могуществен был хан, что, говорили, утром он, отдавая приказания всем, не забывал приказать и солнцу, чтобы оно поднялось.

Хан постарел уже, боялся проспать, и должность эту передали церемониймейстеру, иначе большой беспорядок произошел бы в мире. Тучами заведовали тибетцы, счет солнцу вели китайцы – знали они темные дни солнца и в эти дни приготовляли черный порошок, зажигали его в медных ступках, называемых пао, и метали камнями в небо, чтобы дракон выпустил солнце из зубов.

В 1256 году взошел Кубилай на престол.

Еще не весь Китай покорен был Кубилаем, и поэтому звездочеты говорили, что нельзя ходить хану по улицам столицы с музыкой. Еще воевали у берега моря неверные татары, и хотя начинали уже отвыкать от седел нойоны Кубилая, но много еще людей ходили за стадами в степях, много еще вольных охотников было в зимней стране, откуда шли меха.

При дворе Кубилая скопилось много христиан разных сект. И здесь, вероятно, враждовали друг с другом итальянцы из разных городов.

Купцов Поло приняли с почетом. Доложили они хану, каким путем шли, что видели, как стоят замки на Западе, как торгуют на дорогах. Хорошо принял братьев хан. Увидел он Марко, а тот был молодцом. Спросил Кубилай:

– Это кто?

– Государь, – отвечал Николо, – это мой сын, а твой слуга.

– Добро пожаловать, – сказал хан.

Пир был великий.

На престоле сидел Кубилай. Пили вино из лоз, недавно привезенных в Китай, пили кумыс, и рисовое вино, и медовое вино, и пиво из ячменя, и пальмовое пиво.

Пил Кубилай и говорил с братьями, расспрашивая их о дорогах и товарах.

Марко Поло ушел от стола. Прекрасен был сад Кубилая. Соколы всего мира, орлы с ледяного моря, беркуты с моря Гилянского, приученные останавливать на бегу лисицу, умеющие выклевывать у волка глаза, красногрудые соколы, пригодные для охоты на журавля, индийские цветистые птицы, не имеющие ни имени, ни голоса, висели в золоченых клетках. А за стеною маками цвела степь.

Небо было послушно – ни одного облачка; безоблачна здесь весна.

Пил без счету Кубилай.

Подходил к нему врач Айсе, родом из Италии; говорил ему правду в глаза:

– Вредно пить вино, вредно есть мясо – от этого пухнут ханские ноги.

Хан любил правду, но больше любил вино.

«Великий государь царей, который зовется Кубилаем, с виду вот каков: росту он хорошего, не мал, не велик – среднего роста. Только в меру мускулист и сложен хорошо. Лицом бел и как роза румян; глаза черные, славные, и нос хорош, как следует. Законных жен у него четыре, и старший сын станет по смерти великого хана царствовать в империи; называются они императрицами и каждая по-своему; у каждой свой двор, и у каждой по триста красивых, славных девок.

Слуг у них много, евнухов и всяких других, и служанок; у каждой жены при дворе до десяти тысяч человек. Всякий раз, как великий хан пожелает спать с какою женой, призывает ее в свой покой, а иной раз сам идет к ней. Есть у него и другие подруги…

Каждые два года или как пожелает великий хан посылает своих послов; они ему выбирают самых красивых девушек, согласно с данными им предписаниями о красоте, четыреста или пятьсот, больше или меньше. Оценивают они этих девушек таким образом. Когда послы придут туда, они приказывают собраться всем девушкам области и отряжают оценщиков; эти люди осматривают каждую девушку в подробности, то есть волосы, лицо, брови, рот, губы и соразмерность других членов, и затем оценивают их в шестнадцать карат, в семнадцать, восемнадцать, двадцать и более или менее, смотря по красоте, сообразно с приказом великого хана отбирают, сколько нужно, девушек в двадцать или двадцать один карат и уводят их.

При дворе их снова осматривают другие оценщики, и из всех выбирает великий хан для своего покоя тридцать или сорок самой высокой ценности; их отдают женам князей, а те обязаны ночью наблюдать, нет ли у девок какого уродства, тихо ли они спят, не храпят ли, чисто ли у них дыхание, нет ли дурного запаха.

После таких наблюдений девок разделяют на пятки́; каждый пято́к три дня и три ночи пребывает в покоях великого хана, исполняя необходимую службу. Первый пяток сменяет другой, и так чередуются, пока все не исправят службу. Пока один пяток находится в покое великого хана, другие пребывают в соседнем. Когда великому хану захочется пить или есть или иное что понадобится, девки внутреннего покоя приказывают тем, что в соседнем покое, а они приносят то, что нужно. Великому хану прислуживают только одни эти девки.

Другие девки, менее высокой цены, живут во дворце при других князьях и выучиваются готовить кушанья, шить платья и другим рукодельям. А если какой боярин пожелает жену, великий хан выдает за него одну из этих девок с большим приданым, и так он выдает их всех замуж за бояр».

Было у Кубилая десять сыновей от законных жен, семеро из них имели титул «ван», что значит король. Звали одного из них королем Мирного Запада, другого – королем Мирного Севера. Был еще король Тибета, король Тангута, один сын заведовал границами.

В Южном Китае еще оставался китайский император. Тот император даже на прогулку ездил, запрягая женщин. И скучал.

Кубилай-хан тоже скучал. Он кочевал из дворца во дворец, вызывал к ханскому престолу евреев, мусульман, христиан, колдунов, заставлял спорить о боге. Победителя награждал, а побежденного поил вином и всегда смеялся,

Хан был мудр, но люди боялись его, боялись при входе, боялись сидя, стоя, разговаривая.

В Венеции Марко Поло воспитывался в доме без старших, а прежде чем увидал хана, четыре года ехал через разные земли.

Он никого не боялся.

Когда спросил Кубилай купцов о дороге, то часто путались они в названиях городов, в описании дорог, часто забывали, где и какая растет трава и как перейти через перевал. Тогда они вызывали Марко. Марко помнил все. Он не боялся зацепиться за ханский порог, говорил смело, с ним хану было интересно, и хан разрешил Марко ездить у его стремени.

Стали звать Марко «господин Марко Поло».

У стремени хана поехал Марко Поло из летнего дворца в зимний дворец Канбалу.

Канбалу, как пишет Марко Поло, а точнее, Хан-Балык – это нынешний Пекин; там тогда стоял большой ханский дворец. Про дворец рассказывает Марко Поло, и вот он каков:

«Прежде всего квадратная стена; каждая сторона – миля в длину, а в округе, значит, четыре мили, а стена толстая, в вышину добрых десять шагов, белая и кругом зубчатая; в каждом углу по красивому, богатому дворцу; в них хранится сбруя великого хана, луки, колчаны, седла, конские узды, тетивы – все, что нужно на войне; есть еще по дворцу у каждой стены, такие же, как угольные; всего по стенам восемь дворцов, и во всех сбруя великого хана; в каждом, знайте, одно что-нибудь: в одном луки и ничего иного, в другом только одни седла, и так в каждом дворце одно что-нибудь.

В стене на юг пять ворот; посредине большие, открываются, только когда великий хан выезжает или въезжает; подле них с двух сторон по воротам – ими входят все прочие люди; а по углам есть еще по большим воротам – ими входит всякий.

За этой стеной есть другая, в поперечнике поменьше, нежели в длину; и тут восемь дворцов, таких же, как и первые, и в них также хранится сбруя великого хана. На юг в этой стене, как и в первой, пять ворот; и по углам ворота так же, как и там; посредине дворец великого хана; выстроен он вот как: такого большого нигде не видно, второго этажа нет, а фундамент над землею десять пядей, крыша превысокая.

Стены в больших и малых покоях покрыты золотом и серебром, и разрисованы по ним драконы, и звери, и птицы, и кони, и всякого рода чудовища; и так-то стены покрыты, что, кроме золота и живописи, ничего не видно. Зало просторное: больше шести тысяч человек может там обедать.

Диву даешься, сколько там покоев, просторных и прекрасно устроенных, и никому в свете не выстроить и не устроить покоев лучше этих. А крыша красная, зеленая, голубая, желтая – всех цветов. Тонко да искусно вылощена.

Крыша эта, знайте, выстроена прочно, простоит многие годы. Между первой и второй стеной – луга, и прекрасные дерева, и всякого рода звери: есть тут и бурые олени, и зверьки с мускусом, антилопы и лани, и всякие другие красивые звери, и за стенами только по дороге, где люди ходят, их нет, а в других местах и там много красивых зверей.

На лугах травы много: дороги все мощеные и подняты на два локтя, нет там грязи, и дождевая вода на них никогда не застаивается, но, разливаясь по лугам, удобряет почву, и травы оттого много.

В северо-западном углу большое озеро, и много там разных рыб. Великий хан приказал напустить туда рыб, и всякий раз, когда захочется ему рыбы, сколько нужно, там и есть. Берет там начало и вытекает из озера, скажу вам, большая река, рыбе выход железными и стальными сетями загорожен.

От дворца на север, скажу вам, на один выстрел из лука великий хан приказал устроить холм. Холм этот в вышину сто шагов, а в округе – тысячу; весь он покрыт деревьями; они всегда в зелени, никогда не бывают без листьев.

Когда кто великому хану расскажет о каком-нибудь красивом дереве, он приказывает вырыть то дерево с корнями и с землею и на слонах привезти к тому холму; как бы велико ни было дерево, его привозят, и самые красивые на свете дерева тут. Холм этот великий хан приказал покрыть лазуриком, зеленым; и дерева тут зеленые, и гора зеленая, и все зеленое, и зовется возвышенность зеленым холмом. На вершине посредине дворец, большой, красивый и весь зеленый».

В этом саду розой цвел Кубилай.

Монгольская династия чувствовала себя уже двадцатой династией Китая, она приняла китайское название Юань.

Политика Кубилая сложна. Конфуцианское чиновничество было враждебно монгольской династии. Ученость этого чиновничества основывалась на знании трудной китайской письменности.

Монголы изобрели и ввели новый, очень сложный слоговой алфавит – так называемый квадратный. Этим они оттеснили из области административной и деловой китайских ученых. Административные должности при дворе были заняты пришельцами со всего мира. Среди них был и Марко Поло.

XIII и XIV века – для Китая века дальних торговых сношений, века вытеснения китайцев из административного аппарата государства. Но китайская литература этого времени преодолевала традиции. В это время создался классический бытовой китайский роман и китайский театр.

Монголы подпали под влияние китайской культуры и хотели овладеть ею. Кубилай восстановил академию наук, которая называлась «Лес кистей». Принимали туда по конкурсу. Учащийся должен был иметь не менее чем двадцать лет от роду, он должен был быть монгольским верноподданным и добрым сыном своих родителей. Экзамен для поступления был легкий: нужно было составить сочинение из пятисот иероглифов.

В коллегиях учились китайцы и монголы в равном числе.

Кроме литературы, в «Лесу кистей» изучали еще анатомию, астрологию и даже астрономию. Неподалеку от ханского дворца стояла обсерватория, при ней состояло много ученых китайцев, монголов и мусульман. Здесь экзаменовались по календарю, правилам волхования, законам движения пяти планет и по географии.

Чины коллегии изучали также книги морали и труды историков.

Мусульмане учились отдельно.

Так покровительствовал наукам Кубилай, взявший для наименования своей династии первое слово из знаменитой китайской классической книги – «Книги перемен».

Чины Небесной башни описывали жизнь неба. Коллегия «Соединенных кистей» (она же коллегия «Леса кистей») выделяла комиссию из двадцати двух человек, и эти двадцать два сопровождали хана для записи всего им сделанного или сказанного.

Был сад, был комитет «Леса кистей», Небесная башня, и среди них Кубилай цвел розой.

Венецианцы входят в столицу Китая, и Марко Поло ее описывает

Газета в Китае выходила уже давно; текст ее не набирали, а резали на дереве в нескольких экземплярах, и клише отправлялось в разные места страны с гонцами.

Издавались также календари-альманахи.

Марко Поло называет их словом «таквим». Слово это арабское. Известно оно в Персии, в Италии его впоследствии употреблял сын великого Данте, Якопо Алигьери.

Календари-альманахи издавали в Китае сами правители – ханы, князья. Были они разных размеров и цены. Печатались альманахи с деревянных досок. Отдельно выходил альманах-календарь для мусульман.

В китайских альманахах указывались наилучшие дни для заключения брака, счастливые и несчастливые дни вообще, лучшие дни для шитья платья, формы прошения на императорское имя и вообще другие полезные сведения. В них указывались час и минута восхода солнца в разных частях империи, затмения, полнолуния и новолуния.

Вассалу дарил император альманах, и это считалось признанием подданства.

Подделывание альманахов было запрещено законом.

Были простые и роскошные издания альманахов, и назывался альманах «Книга непрестанного согласия с небесами». Для составления альманаха работала Небесная башня. В Небесной башне стоял бронзовый небесный глобус трех футов в диаметре, сфера Зодиака шести футов в диаметре, воздвигнутая на четырех драконах; круги Зодиака были разделены с внутренней стороны на триста шестьдесят градусов.

Заведовал обсерваторией астроном Кубилая Гошоутин, ученик некоего астронома Елюйчуцай, спутника Чингиз-хана в его походах, работавшего в обсерватории Самарканда.

Обсерватория стояла на холме; стены не окружали ее, всякий мог прийти, особенно если он был монгол или хотя бы чиновник. На верху башни была терраса, предназначенная для астрономических наблюдений. Инструменты были утверждены на мраморных фундаментах. Отдельно стояла длинная труба, которую можно было наводить на любую точку неба. Звездам и кометам здесь велся строгий учет.

Институты астрономов и астрологов были не только в Канбалу, но и в нынешнем Нанкине. Здесь составлялись предсказания.

Кроме официальных ханских ученых, было еще в Канбалу между христианами, сарацинами и китайцами более пяти тысяч астрономов и гадателей, и все они получали от великого хана пищу и одежду. Они составляли каждому человеку, по его желанию, гороскоп, читая судьбу по звездам. Редкий человек не имел квадратной таблицы со своим гороскопом.

Составляя гороскоп, расспрашивали звездочеты своих клиентов о часе рождения, о числе жен, о часах любви и часах огорчений. Пять тысяч звездочетов всех национальностей ходили по городу, получая пищу и одежду от хана.

В Небесную башню, не огражденную стеной, приходили звездочеты за справками о звездах. И вот узнал великий хан через звездочетов за несколько лет до приезда Марко Поло, что хочет взбунтоваться Канбалу против монголов. Тогда велел хан бросить старый город, неудобный для действия конницы, и построить новый, на берегу реки.

Вот какой город построил хан.

Город квадратный, все четыре стороны по двадцать четыре мили. Обнесены они земляным валом в вышину шагов двадцать, в толщину шагов десять. Стена выбелена и украшена зубцами.

В стене двенадцать ворот, по трое с каждой стороны. У каждых ворот помещение для войска, на каждом углу города дворец-казарма.

Все улицы прямые, и из конца в конец все видно, и может конница скакать от ворот к воротам. Посредине города дворец-казарма. И есть там покои с запасами оружия, а сверху висит колокол. Когда прозвучит колокол три раза, никто не смеет ходить по городу, разве только врач – и тот с фонарем.

Держат охрану в городе Канбалу не одни китайцы – привезены сюда люди из разных стран. Под предводительством русского князя Григория стоят здесь гарнизоном десять тысяч русских воинов. Разбили прежде монголы стены Киева китайскими стенобитными машинами, а теперь русским войском держат в узде город Канбалу. У каждых ворот посменно дежурят тысячи воинов, и тем не менее народ китайский в подозрении.

Живет народ не только в городе, а и в предместьях. Там улицы узкие, дома за стенами. В каждом предместье много хороших гостиниц, куда пристают купцы из разных мест. Каждому народу назначена особая гостиница: одна – итальянцам, другая – немцам, третья – французам. Продажных женщин, считая по городу и в предместьях, двадцать пять тысяч. Они разбиты по сотням, над каждой сотней начальник. Десять сотен женщин составляют тысячу, над тысячей начальник постарше, а все двадцать пять тысяч подчинены главному начальнику.

Когда приходят к хану послы по делу, то послов содержат за ханский счет. И поставляет начальник посланнику и каждому члену посольства на ночь по женщине. Каждую ночь женщина сменяется; нет им за это никакой платы, потому что это их подать великому хану.

Но ходить по улице ночью и они не имеют права, – разъезжает ночью стража по тридцать и сорок человек и проверяет: не ходит ли кто по городу?

И если найдется человек, мужчина или женщина, который ходит по городу великого хана после звона, то арестовывают этого человека и заключают в тюрьму. Допрашивают его утром. И после допроса приговаривают его, судя по вине, к великому или малому сечению.

Бьют планкой, сделанной из бамбука – узлы бамбука сглажены. Различается планка большая и малая. Всего считается две тысячи семьсот пятьдесят девять преступлений, за которые подвергается виновный пяти видам наказаний. Наказываются люди малой планкой от десяти до пятидесяти ударов. Планка имеет тяжелый конец шириною в полтора дюйма, а легкий – в один дюйм. Бьют также большой планкой; большая планка имеет тяжелый конец в два дюйма, – а легкий – в полтора дюйма. Кроме того, бывает ссылка временная, и ссылка вечная, и смертная казнь при помощи отсечения головы или удавления. Временная и вечная ссылка сопровождаются наказанием большой планкой; сосланному на год дают шестьдесят ударов, сосланному на два года – семьдесят, на три года – восемьдесят, на четыре года – девяносто и на пять лет – сто ударов.

Кроме того, клеймят лицо. Таких людей потом зовут пестролицыми, и ими населяют окраины страны.

За вечернюю прогулку после звона бьют только малой планкой. Женщин и девиц наказывают без снимания шаровар, но шаровары не должны иметь подкладки.

«Впрочем, – замечает Марко Поло, – когда присуждают человеку большее или меньшее сечение, от этого, случается, иной и умирает».

Так наказывают здесь за преступления, не проливая крови, потому что мудрые звездочеты говорят, что нехорошо показывать кровь солнцу.

От наказания можно откупиться, если наказываемый чиновник. Но есть непрощаемые преступления. Не прощаются отцеубийство, составление ядов и чародейство, неуважение к родителям, убийство рабочим мастера, непрочное строение судов для государева путешествия и ошибка при вложении доклада в конверт.

По этим преступлениям нет в городе Канбалу прощения.