Текст книги "История как Промысл Божий"

Наши религиозные «эксперты» и некоторые представители церковной иерархии стараются в вопросах «научного осмысления» капитализма не отставать от западных (католических и протестантских) коллег. Мы не удивимся, если следующим шагом в направлении осмысления нашими иерархами и их «экспертами» общественной жизни станет «богословское заключение» о том, что лишь капитализм создает условия для реализации христианством своей духовной миссии, и в России появится гибрид под названием «протестантское православие» или «православный протестантизм». Впрочем, в России уже был «православный протестантизм» в виде старообрядчества, хозяйственная этика которого весьма была похожа на западную протестантскую этику. Упомянутый нами Е. Холмогоров фактически и призывает к возрождению «православного протестантизма», который, в свою очередь, позволит построить в России «социальный капитализм», а одновременно и спасти души его строителей. Ему вторит кандидат богословия М. В. Первушин (сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата), который считает, что будущее России – в так называемом «русском капитализме», который можно построить на базе возрожденной хозяйственной этики старообрядцев[484]484
  М. В. Первушин. Православие и экономика: аксиологические ориентиры русского капитализма // Интернет. Режим доступа: http://www.bogoslov.ru/text/316074.html


[Закрыть].

Метания наших «православных теоретиков» в вопросе определения экономической модели для России доходят даже до того, что они предлагают ориентироваться на «исламскую модель экономики». Правда, слава Богу, это не мнение церковной иерархии, а «частные мнения», высказываемые на форумах в интернете или в периодических изданиях[485]485
  См., например: Марк Смирнов, Андрей Журавлев, Адалет Джабиев, Тарас Черниченко. Ислам без процентов. Есть ли в России перспективы для экономики «по шариату» // НГ-Религии. 22.09.2006.


[Закрыть]. Даже не погружаясь в многочисленные

тонкости «исламской этики» хозяйствования, можно сказать, что «исламская модель экономики» – «дутый пузырь». Главная норма «исламской этики» в экономике – запрет на взимание процента по ссудам и кредитам. Для практической реализации этой нормы были созданы так называемые исламские банки. Однако фактически конкурентоспособность таких банков, функционирующих в капиталистической среде, обеспечивается за счет разных форм государственного субсидирования (часто хорошо закамуфлированного). «Исламские банки» – это искусственные оазисы в мире капитализма.

Небольшие по числу жителей страны Персидского залива обеспечивают своему населению высокий уровень жизни не за счет «исламской модели экономики», а за счет продажи капиталистическому Западу заложенной в их недрах природной нефти. А те мусульманские страны, где нет больших запасов углеводородного сырья, имеют очень скромный уровень жизни или даже влачат нищенское существование. Все мусульманские страны (и богатые, и бедные) – периферийные части глобальной капиталистической экономики. Ориентируясь на них как на эталон, мы фактически ориентируемся на модель зависимой (полуколониальной) капиталистической экономики.

Экономический кризис или Суд Божий?

Так, в последние годы в связи с развернувшимся в России и во всем мире экономическим и финансовым кризисом даже самые отстраненные от светской и мирской жизни представители церкви (православной, католической, протестантской) вынуждены были обсуждать вопросы, связанные с причинами указанного кризиса и путями выхода из него. Примечательно, что большинство этих представителей (не только в протестантской и католической церквях, но, к сожалению, также в Православной Церкви) обсуждение вели и ведут на языке экономистов и социологов. Совершенно справедливо указывается: на социально-имущественную дифференциацию и поляризацию капиталистического общества; на недостаточность платежеспособного спроса, вызванного снижением доли заработной платы в валовом продукте; на неконтролируемую эмиссию американского доллара и т. д. и т. п. Для преодоления кризиса предлагается совершенствовать механизмы перераспределения общественного продукта, умерить алчность корпораций, прекратить строительство «финансовых пирамид» и т. п. Все это необходимо, но недостаточно. Все это вторично по отношению к духовным средствам борьбы с кризисом. К сожалению, серьезная оценка причин кризиса и определение путей выхода из него с позиций истинно христианской социологии встречаются в выступлениях представителей нашей Церкви крайне редко. Иногда они могут даже «лягнуть» капитализм, но подобные смелые заявления «повисают в воздухе», поскольку не вписываются в общий контекст их заявлений и выступлений.

Приведем в качестве примера мероприятие, которое проходило летом 2011 года в Париже, – XVIII ежегодная конференция Межпарламентской ассамблеи Православия (МАП). В конференции участвовали также представители Русской Православной Церкви. Процитируем фрагмент из официальной информации об этом мероприятии: «По благословению Святейшего Патриарха Кирилла в конференции принял участие священник Андрей Елисеев, секретарь Представительства Русской Православной Церкви при европейских международных организациях в Брюсселе. В своем выступлении он отметил, что Церковь призвана на основании Священного Писания пророчески и действенно утверждать в сердцах людей Высший Закон и давать нравственную оценку всем важнейшим событиям, происходящим в мире, содействовать справедливому общественному устройству. “Очевидно, – подчеркнул он, – что мировой экономический кризис – это очередное напоминание о том, что необходимы такие механизмы, которые бы ограничивали благосостояние отдельных личностей и мегакорпораций с целью перераспределения ресурсов планеты в интересах людей, в том числе будущих поколений, а не узких деловых кругов. Экономические решения не дают ответов на все вопросы, связанные с кризисом. Он сам является порождением порочной практики и духа капитализма, все более утрачивающего гуманистическую составляющую. Нам нужен не только эффективный, но и нравственно ответственный бизнес, экономика должна иметь в том числе и духовное, и человеческое измерение”»[486]486
  Представители Русской Православной Церкви принялиучастиевХ/Ш ежегодной конференции Межпарламентской ассамблеи Православия // Интернет. Режим доступа: https://mospat.ru/ru/2011/06/28/news43853/


[Закрыть].

Данное публичное заявление представителя церковной иерархии является типичным (или «типовым»).

Во-первых, в нем есть ритуальный «камень», брошенный в адрес капитализма: кризис «является порождением порочной практики и духа капитализма». Тезис правильный, но нераскрытый.

Во-вторых, в нем есть ритуальный призыв создать «механизмы» по обеспечению более равномерного распределения ресурсов и ограничению благосостояния «отдельных личностей». В истории человечества уже были случаи, когда одни личности «ограничивали благосостояние» других «отдельных личностей». Например, в 1917 году в нашей стране. Мы это уже проходили. К сожалению, в данном тезисе не раскрываются тонкости предлагаемых «механизмов», а без этого он превращается в декларацию.

Но дальше (как всегда) начинаются странности. Выступающий сказал, что капитализм все больше утрачивает «гуманистическую составляющую». Здесь он показывает полное непонимание духовной сущности капитализма. По его логике получается, что есть «плохой», а есть «хороший» капитализм и что кризис – порождение «плохого», утратившего «гуманистическую составляющую» капитализма. Заметим, что капитализм уже по крайней мере два столетия переживает так называемые циклические кризисы, на которые в свое время обратил пристальное внимание К. Маркс.

Кроме того, выступающий предложил делать ставку на «эффективный» и «нравственный» бизнес. Заметим, что «бизнес» – слово английского происхождения. Смысл этого слова не вызывает сомнений: «бизнес – самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке. Эффективность предпринимательской деятельности может оцениваться не только размерами полученной прибыли, но и изменением стоимости бизнеса (рыночной стоимости предприятия)»[487]487
  «Что такое бизнес?» // Интернет. Режим доступа: http://daz.su/nash-otvet/biznes/14/index.aspx. Заметим, что бизнесмены стремятся к повышению рыночной стоимости предприятия ради получения все той же вожделенной прибыли.


[Закрыть]. Нетрудно заметить, что бизнес с его стремлением к максимальной прибыли (а выступающий призывает делать ставку на «эффективный» бизнес!) и есть суть капитализма. Капитализм без бизнеса (эффективного или, по крайней мере, стремящегося быть эффективным) – такая же бессмыслица, как и церковь без прихожан или лес без деревьев.

И наконец насчет призыва священника к тому, чтобы экономика имела «духовное измерение». Вообще-то экономики без «духовного измерения» в природе не бывает.

Вопрос в том, каково это «духовное измерение». Даже «дикий капитализм», который появился на просторах нашей страны, также имеет «духовное измерение». Кто-то называет это «язычеством», кто-то – «протестантской этикой», кто-то – «талмудическим иудаизмом» и т. п. А вот какое «духовное измерение» экономики нужно нам, православным, священник так и не рассказал.

К сожалению, подобные малосодержательные (а порой бессмысленные) заявления и выступления от имени Церкви стали нормой, что не помогает выходу России из кризиса, а наоборот, затрудняет его. По сути, это попытка если не служить, то, по крайней мере, оправдать служение Богу и маммоне одновременно. А это, как сказал Иисус Христос, невозможно. Следовательно, имеет место вольное или невольное поощрение тех, кто служит маммоне.

Примечательно, что наши церковные иерархи и окружающие их «эксперты» очень полюбили всякие иностранные слова, смысл которых, как мне кажется, они не всегда хорошо понимают: фандрейзинг, бэнкинг, маркетинг, консалтинг и т. п. Причем всегда стараются добавить «православный», чтобы казалось благопристойно и «духовно». И в то же время русские слова им кажутся устаревшими и неубедительными. Подмена слов в лексиконе христианских людей – знамение нашего времени, она все больше затрудняет понимание духовных причин нашего жизненного неустройства и незримо меняет христианское сознание. Например, «кризис» – слово греческое и означает «суд». Если бы мы говорили не «кризис», а «суд» (естественно, суд Божий), то до нас быстрее дошло бы понимание духовной сущности современной капиталистической экономики. Еще в прошлом веке верующие люди (не только православные, но даже католики и протестанты) понимали духовный смысл кризиса как некоего сигнала (часто очень «болевого»), посылаемого Богом человеку за грехи. Понятно, что если кризис экономический, то он напоминал о таких грехах, как алчность, сребролюбие, любостяжание, лихоимство, зависть, отсутствие любви к ближнему, жадность и т. п. Повторим: даже протестанты (наиболее духовно чуткие) понимали причинно-следственную связь между грехом и экономическим кризисом. Швейцарский протестантский богослов Карл Барт (1886–1968) даже создал новое направление в богословии – «теологию кризиса»[488]488
  Наиболее полно идеи «теологии кризиса» изложены в работе Барта «Послание к римлянам (Комментарий к Посланию апостола Павла к римлянам)», изданной в 1919 году.


[Закрыть].

К сожалению, в XX веке уже очень немногие христиане (в том числе православные) воспринимали кризисы как «суд Божий”. Вот что писал святитель Николай Сербский (1880–1956) во время экономического кризиса, разразившегося на Западе в 1929 году: «До теперешнего времени европейские народы употребляли слово “суд” вместо слова “кризис”, когда их постигало какое-то несчастье… Когда была засуха, говорили: “Суд Божий!” Война или мор – “Суд Божий!”; наводнение – “Суд Божий!”; землетрясение, саранча и другие беды – опять “Суд Божий!» Это значит: кризис от засухи, кризис от наводнения, от войны, от мора и т. д. И теперешнее финансово-экономическое неблагополучие народ понимает как суд Божий, не говоря “суд”, но “кризис”. Чтобы беда была увеличена непониманием…

Современным грехам – современный и кризис. И действительно, Бог использовал современное средство, ударив по современным людям: ударил по банкам, по биржам, по финансам, по валюте. Опрокинул столы менял по целому свету, как некогда в Иерусалимском храме. Произвел небывалую панику среди купцов и менял. Поднимаются, борются, волнуются, пугаются. Все – чтобы гордые головы европейских и американских мудрецов пробудились, опомнились. Лишенные материальной обеспеченности, больше думали бы о своих душах, признали бы свои беззакония и поклонились бы Богу Всевышнему, Богу Живому.

Долго ли будет продолжаться кризис? Пока не переменится дух людской, пока гордые виновники этого кризиса не преклонятся перед Всемогущим, пока люди не догадаются перевести непонятное слово “кризис” на свой язык и со вздохом и покаянием не воскликнут: “Суд Божий!” Говори и ты, честный отче, “Суд Божий” вместо кризиса, и все тебе будет ясно»[489]489
  Письмо святителя Николая Сербского священнику К. о мировом кризисе // Московский журнал. 2009, № 1.


[Закрыть].

Вместо разговора об экономическом кризисе как о Суде Божием некоторые «эксперты», находящиеся под крылом Патриархии, сводят его преимущественно к причинам нравственного порядка и возрастанию имущественного неравенства в обществе[490]490
  См.: Заявление Экспертного Совета «Экономика и этика» при Патриархе Московском и всея Руси в связи с мировым финансово-экономическим кризисом // Интернет. Режим доступа: http://www.patn-archia.ru/d b/text/1233732.html


[Закрыть]. Это не может не настораживать. Именно такой «мирской», «земной» взгляд на кризисное состояние общества давно уже стал характерным для Католической церкви. «На Западе, – отмечает А. Митрофанова, – наблюдается такой упадок религиозного сознания, что религия перемещается в земную сферу. Для среднего католика религия приравнивается к нравственности, социальной работе, а собственно духовные аспекты христианства размываются и утрачиваются. Западный человек может сказать, что он католик, но “не практикующий”. Это значит, что он разделяет католические представления о нравственности, социальной справедливости, но при этом не исповедуется, не причащается, и даже детей не крестит (многие современные католики считают, что дети вырастут и сами решат, креститься им или нет). Духовые аспекты христианства в сознании многих католиков размыты. Они не понимают разницы между нравственным и духовным, социальным и догматическим. Отсюда – разговоры о “совместном свидетельстве” и “единой вере” христиан и представителей других религий»[491]491
  Анастасия Митрофанова: на Западе религия перемещается в земную сферу // Интернет. Режим доступа: http://ruskline.ru/news_rl/2011/05/14/ anastasiya_mitrofanova_eto_konechno_iskazhenie_hristianskogo_ver-oucheniya/


[Закрыть].

Сегодня в православии появилось большое число людей, которых условно можно назвать «христианскими агностиками». Они демонстративно устраняются от размышления над метафизическими вопросами устройства современного общества, заявляя, что такие «ненужные» вопросы лишь отвлекают человека от дела личного спасения.

Довольно часто даже маститые богословы говорят о том, что христианство не должно заниматься поиском путей преображения социальной действительности. Но это мнение вступает в противоречие с положениями главы I «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви»: «Церковь должна пройти через процесс исторического кенозиса, осуществляя свою искупительную миссию. Ее целью является не только спасение людей в этом мире, но также спасение и восстановление самого мира». Чуть далее «Основы» гласят: «Недопустимо манихейское гнушение жизнью окружающего мира. Участие христианина в ней должно основываться на понимании того, что мир, социум, государство являются объектом любви Божией, ибо предназначены к преображению и очищению на началах богозаповеданной любви. Христианин должен видеть мир и общество в свете его конечного предназначения, в эсхатологическом свете Царства Божия».

Впрочем, о том, что внешние, социальные условия совсем не безразличны для христианина – как с точки зрения его земной жизни, так и тем более с точки зрения спасения его души, говорили некоторые святые отцы – как раннего христианства, так и уже нашего времени. Священномученик архиепископ Андроник Пермский, например, говорил: «Пусть никто не верит наговорам обольстителей, которые говорят, что для христианина совершенно безразличен тот или иной порядок гражданской жизни. Нет, мы – христиане – в мире живем и из этого мира до времени, определенного Творцом, выйти не можем (1 Кор. 5:10). А потому нам вовсе не безразлично, что совершается в гражданском нашем быту, ибо тот или иной строй, те или иные порядки жизни могут содействовать или препятствовать делу спасения, а в иных случаях и вовсе его преследовать насмерть… Итак, если все в этом видимом и даже невидимом, ангельском мире существует для нашего душевного спасения, то мы имеем самое твердое основание и непременную обязанность разобраться в том старом, что было доселе, и том новом, что нам предлагают, насколько то и другое способно помочь главному назначению нашей жизни на земле – спасению – или, наоборот, препятствовать ему»[492]492
  Епископ Андроник. Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или Основание и смысл царского самодержавия. М., 1995. С. 6.


[Закрыть].

Вспомним, что Православная Церковь, согласно Символу веры, является «святой, соборной и апостольской».

Если Церковь святая, это значит, что ее главой является Бог – Тот, кто противоположен маммоне («Не можете служить Богу и маммоне»).

Если Церковь соборная, это значит, что она представляет собой сообщество объединенных любовью людей. Истинная любовь исключает частную собственность. Невозможно себе представить соборную общность людей, в которой каждый разделяет имущество по принципу «мое» – «чужое». Истинно соборная общность людей может существовать только на основе общественной собственности.

Если Церковь апостольская, это значит, что она должна следовать по стопам двенадцати ближайших учеников Христа, которые после сошествия на них Святого Духа создали в Иерусалиме первую христианскую общину (коммуну), основанную на общности имущества.

Итак, Православная Церковь не может рассматривать общество, основанное на погоне за богатством, на частной

собственности и индивидуализме, своим идеалом. Более того, такая модель социальной организации, называемая капитализмом, противоречит Символу веры, а стало быть – основным принципам христианства. Идеалом социальной организации христианской жизни является сообщество верующих людей, базирующееся на любви, совместном труде и общей (общественной) собственности. Самый главный принцип – любовь, из которого вытекают и справедливость, и взаимопомощь, и творческий характер труда, и бережное отношение к общей собственности, и многие другие правила социальной организации жизни, которую можно назвать христианским социализмом.

Историческое предназначение России в свете Евангелия. Беседы
В. Н. Тростников

Беседа первая
«Без Меня не можете делать ничего»

На шестой день Творения Бог увенчал все созданное до этого богоподобным существом – человеком. И с самого своего появления на свет это существо, более или менее регулярно, соблазнялось искушением принять свое богоподобие за божественность и сидеть со своим Творцом «на одном суку», а то и занять Его место.

Соблазненные Адам и Ева, вавилонские столпостроители, жители Содома и Гоморры, а в более близкие времена – древнеримские язычники, вводившие своих императоров в сонм богов. И это неизменно кончалось очень плохо.

Но история учит только тому, что она ничему не учит. Ее уроки забываются, и человек опять начинает путать свое богоподобие с божественностью.

Банальный сюжет «хотим сами быть как боги» начал разворачиваться в Европе в XV веке новой эры. Поскольку это движение ставило в центр бытия человека, оно было названо антропоцентризмом. Другое название – Возрождение (имеется в виду возвращение к античному культу человеческого тела).

Прежде во всех случаях, когда люди, слишком много возомнив о себе, претендовали на то, чтобы занять Его место, Бог довольно быстро пресекал их намерения. Адама и Еву Он изгнал из рая, у строителей Вавилонской башни разделил языки, Содом и Гоморру сжег серным огнем. Наказания, как видим, очень разные и неожиданные. На этот же раз реакция Творца на очередной приступ людской заносчивости была особенно удивительной: отсутствие реакции. Похоже, теперь Господь решил: хотят устраивать свою жизнь по собственному разумению без Моих подсказок – пусть устраивают, посмотрим, что из этого получится. Так начался грандиозный исторический эксперимент, поставленный над собой частью человечества: как проживем мы без Бога? Развиваясь, он с неизбежностью распался на два отдельных эксперимента. Дело в том, что для практической апробации установок «человек – хозяин вселенной», «человек – это звучит гордо», «все для человека, все ради человека» и т. п. необходимо уточнить, какой «человек» имеется в виду – индивидуальный, личный или коллективный, общественный, ибо этот термин имеет одновременно два значения. В обычной речи значение определяется контекстом, и разъяснять ничего не надо. Например, когда говорят «человек не толкнет штангу весом в триста килограммов», всем ясно, что речь идет об индивидуальном человеке, а когда мы слышим фразу «человек вывел более ста пород собак», мы понимаем, что здесь слово «человек» означает множество людей, живших в разное время. Человек как личность и человек как людское сообщество нераздельны, неслиянны и равнозначимы, как отдельное Лицо Троицы и вся Троица в целом, и в этом – один из признаков его богоподобия. Поэтому когда европейцы решили поставить в центр мира человека, между ними возникли разногласия: одни считали, что туда нужно поставить человеческое «Я», а другие – человеческое «Мы».

Первым стали осуществлять эксперимент с «Я». Он начался с лютеранской революции начала XVI века. Выдавая свое мировоззрение за исправленное христианство, протестанты положили в его основу индивидуализм, рационализм и безрелигиозность. Последнюю характеристику нужно прокомментировать. Подавляющее большинство православных называют протестантизм христианской конфессией, незначительное меньшинство скажет, что это – религия, далеко отошедшая от христианства. Оба определения ошибочны: протестантизм вообще не является религией и не был ею никогда. «Религия» в переводе с латинского означает «связь с Богом», а эта связь может осуществляться только мистически, ибо Бог есть чистый Дух. Мистическая же связь обеспечивается таинствами, которые потому так и называются, что рассудочно объяснить их действие невозможно. Харизма же совершать таинства дана Богом Церкви, и только ей. Поэтому, отвергая таинства, а вместе с ними и Церковь, протестанты полностью отрезают себя от единственно возможной, то есть мистической, связи с Богом и превращают свое учение в чисто секулярную (светскую) идеологию, высшей ценностью которой провозглашается человеческое «Я».

Борьба протестантов со все еще религиозными европейцами (католиками) длилась почти три столетия. Добившись в результате Тридцатилетней войны 1618–1648 годов значительных уступок, они отпраздновали окончательную победу, совершив Великую французскую революцию 1789 года. Как раз к этому времени в Северной Америке образовались Соединенные Штаты с конституцией, в основу которой были заложены протестантские ценности, объявленные абсолютными (общечеловеческими), так что возникли идеальные условия для «чистоты» эксперимента: вот вам новая обширная и богатая ресурсами территория без воспоминаний, без призраков прошлого, без традиций – выстраивайте на ней свой уклад жизни как сможете. С этого времени США стали главным испытательным полигоном, а затем и оплотом протестантской цивилизации.

Одной из важнейших составляющих уклада жизни является тип хозяйственной деятельности. Протестантизм породил тот ее тип, который известен под названием «капитализм». Теория переходит в практику по следующей схеме: индивидуализм воплощается в право частной собственности на средства производства и в конкурентную борьбу собственников, подстегиваемую усовершенствованием технологии и организации труда; рационализм воплощается в поощрении точных и прикладных наук; безрелигиозность воплотилась в значительное снижение нравственности и вытекающее отсюда возникновение лицемерного и корыстолюбивого «буржуазного общества».

Каков же результат этого эксперимента? Строго говоря, он еще не кончился, но подходит к завершению на наших глазах, так что можно уже подводить его итоги. А итоги таковы: попытка основать жизнь людского сообщества, приняв за высшую ценность индивидуальное человеческое «Я», полностью провалилась. Капитализм, став глобальной системой хозяйствования, подвел человечество к финансовому, экономическому, политическому и нравственному кризису, для выхода из которого у него нет ни сил, ни возможностей, ни программы действий. Сегодня всем уже ясно, что эта формация себя изжила.

Даже в самый продуктивный свой период, в XVIII–XIX веках, когда капитализм приносил богатейшие материальные плоды, многие люди, живущие в капиталистических странах, были недовольны этой системой. Среди них были как рабочие, которых на первых порах нещадно эксплуатировали хозяева предприятий, так и представители обеспеченных слоев, которых возмущала несправедливость распределения доходов. Поэтому в Европе высказывались предложения перейти к социализму – жизнеустроению, при котором в центр бытия вместо Бога ставится не человеческая личность, а человеческий социум, то есть не «Я», а «Мы». Карл Маркс (1818–1883) даже разработал целое учение, включившее в себя идеи Адама Смита, Гегеля и французских просветителей, из которого следовала неизбежность такого перехода. Европа поаплодировала Марксу, но идти по указанному им направлению поостереглась, зато Россия отважилась поставить на себе эксперимент, параллельный тому, который происходил на Западе. Русским людям, как позже отпавшим от Христа, идея всеобщего братства, которое установится при коммунизме, была ближе, чем проникшимся протестантским индивидуализмом европейцам.

Так в 1917 году началось всемирное историческое соревнование двух вариантов человекобожия, и весь мир затаив дыхание следил за их противостоянием. Кто-то симпатизировал одной стороне, кто-то – другой, но все понимали, что их будущее зависит от того, кто выиграет это соревнование.

Прогнав фабрикантов и помещиков, наш народ исполнился великой надеждой: теперь жизнь потечет совершенно по-другому, исчезнет несправедливость, разделение людей на богатых и бедных, на господ и рабов, на власть имущих и подданных. Общество будет брать от каждого по способностям, а воздавать по труду. Все богатства страны будут принадлежать нам – простым людям. Эти упования вызвали большой энтузиазм, позволивший в короткий срок осуществить индустриализацию, – это был настоящий подвиг. Люди, совершавшие этот подвиг, мерзли, недоедали, уставали от непосильного труда, но их питала и согревала мечта о светлом будущем, в котором вырастет новый прекрасный человек. Каким же видели они этого нового человека? На этот вопрос легко найти ответ, прочитав «Моральный кодекс строителя коммунизма». Ответ таков: это человек, исполняющий заповеди Христа, – скромный, любознательный (блаженны алчущие и жаждущие правды), способный к самопожертвованию, чистый сердцем и т. д.

Почему же светлое будущее так и не наступило и «новый человек», который был просто переименованным христианином, не появился?

Причина в следующем. Чтобы стать христианином, недостаточно носить в своем сознании образец для подражания, необходимо еще найти в себе силы постоянно следовать этому идеалу, а такие силы может дать человеку только Бог. Но российский эксперимент с самого начала был задуман как попытка жить без Бога, поэтому, как и западный эксперимент, он был обречен на провал. Он и провалился. Социализм стал не нравиться нам все больше, и наконец мы решили сменить его на капитализм, присоединившись в типе хозяйствования к Западу. И по иронии судьбы выбрали до этого как раз тот момент, когда Запад сам не знает, как жить дальше. Это грустно. Но зато мы получили неопровержимое опытное доказательство истинности слов Христа «Без Меня не можете делать ничего».

Пятисотлетний цикл отпадения значительной части человечества от своего Творца и Благодетеля завершается. И снова завершается жестоким наказанием. Но на сей раз не Бог, а мы сами наказали себя. Ведь это о нас говорил пророк Исаия:

«…О грехе своем они рассказывают открыто, как содомляне, не скрывают: горе душе их! ибо сами на себя навлекают зло» (Ис 3:9). Разве это не мы хвастаемся своим безбожием и не стыдимся своей распущенности? Чего же еще можно было ожидать, кроме того, что с нами сегодня происходит?