Текст книги "История как Промысл Божий"

Похоже на то, что Бог, видя внутреннюю тягу славя-нороссов поначалу просто в Его сторону, а затем, с принятием ими православия, уже сознательную тягу к Нему, Сам восполнял недостаток их сил и помогал им превращаться в народ большой и сильный. Сильный главным образом внутренними его качествами, при всех его внешних слабостях, которым, казалось, не было конца.

«Ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь», – писал наш поэт.

А где же теперь некогда сильные хищные народы, терзавшие в прошлом восточных славян и русский народ?

Где авары, хазары, печенеги, монголы и другие кочевники? Похоже на то, что Бог, видя, что они наращивают свою силу ради целей, прямо противоположных Его замыслу в истории, отказывал им в своей помощи, без которой их собственная сила оказывалась несостоятельной. И они либо исчезли, либо стали маленькими народами.

Этот количественный рост и территориальное распространение русского народа, а также духовное его возрастание, в условиях, казалось бы, исключающих это, чем-то напоминают происходившее некогда с христианством в языческой Римской империи. Тогда христианство, выглядевшее в глазах едва ли не всего населения каким-то безумием и преследуемое правительством жестокими казнями, вместо того чтобы завять и исчезнуть из истории, росло и выросло в могучую силу при всей своей внешней слабости. И это было какое-то чудо, необъяснимое разумом. В ходе преследований христианства оно становилось все привлекательней в глазах язычников. Причем не только в нравственном отношении, но и в религиозном. Наблюдая успехи христианства в условиях, казалось бы, исключающих их полностью, они делали вывод, что, видимо, сам Бог покровительствует этой религии.

Мне могут возразить, сказав, что логика в моих словах отсутствует. А как же, скажут, евреи с их денежной и политической властью? А как же масоны с их денежной и политической властью? А как же вся мировая капиталистическая система с ее глубинным безбожием и стремлением переделать созданный Богом мир на свой безбожный лад? Почему Бог лишил сил каких-то кочевников, а не главных Его противников?

Отвечу гадательно, потому что никто из нас говорить от имени Бога о столь непростом предмете не уполномочен.

Может быть, потому, что с кочевниками русские воевали, и воевали много, прекрасно понимая необходимость этих войн. А разве они воевали с мировым еврейством и мировым масонством как силами антихристианскими и антинациональными? Разве они воевали с мировым капитализмом как силой антихристианской и антинациональной? По большому счету, не воевали, потому что не догадывались в своем большинстве об этих силах. И не догадываются до сих пор. Что свидетельствует о неразвитости русского мышления при всем его качественном превосходстве над мышлением хищным.

Однако дело, думается, не только в этом. На заданный выше вопрос можно ответить встречным вопросом: А почему Бог не отказал полностью в Своих энергиях дьяволу с его пособниками. Видимо, потому, что дьявол нужен в истории до какого-то времени. Нужен, во-первых, потому, что исходящие от него соблазны имеют не только разрушительный характер, но и созидательный. Наличие врага рода человеческого в истории мобилизует людей и делает их более зоркими. И во-вторых: не будь дьявола с его собственным промыслом в истории, люди не могли бы познать в полной мере своего бессилия одолеть зло без помощи Бога. То самое зло, которое их прародителям так захотелось познать еще в раю. А без полноты познания зла не может быть и полноты познания Добра. То есть того Самого Бога, Которого Адам и Ева фактически отвергли по наущению дьявола.

И нечто подобное сказанному о дьяволе можно сказать о человеческих антихристианских силах в истории, более сложных по сравнению с примитивными силами хищных кочевников. Эти более сложные виды зла тоже, думается, нужны Богу и людям до какого-то времени. Нужны для опознания людьми тех опасностей, которые, будучи неопознанными, сделают или могут сделать их неспособными совершенствовать свое общество.

А что такое история, в ходе которой люди не совершенствуют себя и свое общество? Это бессмыслица. А бессмыслица Богу, думается, не нужна.

Общество, которое не развивается умственно и нравственно, становится застойным. А где застой, там начало гниения. А где начало гниения, там и его продолжение. Общество гниющее обречено завершить свою историю самым плачевным образом. И его гибель должна стать концом всей мировой истории.

Отдалить этот конец люди могут лишь в борьбе с мировым злом. Именно мировым. Это не значит, что они должны забыть о своих личных, семейных и других более или менее частных делах. Не забыть, но соединить их с мировыми делами и проблемами. Иначе история направится к своему концу, описанному апостолом Иоанном в его Откровении.

Вот как далеко увели нас размышления о русском народе. И это естественно, потому что короткая мысль не может обнять такую большую тему. Русскую тему можно раскрыть только в том случае, если соединить конкретные исторические явления русской жизни с общечеловеческими и общемировыми проблемами. Да и в этом случае нужно не просто их соединить, а соединить правильно. Или правильно в основном. А кто застрахован от ошибок?

Но, даже ошибаясь в чем-то в своих стараниях соединить правильно русскую тему с мировой темой, мы провоцируем более зорких людей исправить наши ошибки и развить правильные мысли, если они у нас есть, но развиты недостаточно. И помогаем тем самым своему народу и всему человечеству постигать свою историю более глубоко по сравнению с тем, как ее постигали историки прошлого.

А теперь вернемся к нашим предкам, чтобы попытаться понять, с чем были связаны такие резкие зигзаги в русской истории и такие губительные крайности, каких не было в жизни других христианских народов. Эти ложные крайности терзают нас и сегодня.

Думается, что они были связаны в основном с тем, что у нас не было выработано правильного представления о правильном государстве. То обстоятельство, что его не выработали и другие народы, не столь важно, как то, что его не выработал русский народ, наиболее способный к этому, если судить о нем по его добрым задаткам. Хорошие его качества, о которых речь была выше, казалось бы, подталкивали его к решению именно этой задачи. Но одно дело желать чего-то и другое – осуществить свое желание.

Правильное государство является главной силой, стягивающей народ в единое умственное и нравственное целое. А почему? По той причине, что именно оно способно охватить все основные стороны жизни народа с целью организовать его в его же собственных интересах. А не религия и не родовая связь.

Если родовая связь не открывает людям высших истин (иначе – зачем было бы нужно Откровение?), то правильная религия их открывает. Но она не способна организовывать народ ни в политическом, ни в военном, ни в хозяйственном отношении. Ни во многих других отношениях. А что такое народ, не организованный в этих отношениях?

Правильная религия открывает людям истинного Бога и тем самым смысл мироздания, а также смысл самой их жизни. Она ставит перед отдельными людьми и отдельными народами праведные цели, но конкретные способы продвижения к ним оставляет в основном на их усмотрение. Чтобы они могли проявить себя и стать помощниками Бога в Его заботах о совершенствовании созданного Им мира.

Некогда родовая связь организовывала людей, но лишь в малой степени, явно недостаточной для дальнейшей исторической их жизни. А потому и сменилась связью национальной, условием которой стало государство или какое-то его подобие.

Русский народ представлял себе правильное государство по типу большой семьи. А оно должно быть большою семьею лишь в нравственном отношении. Государство есть куда более сложный организм, чем семья. И его устройство, как и связанные с ним проблемы, обнаруживаются в истории лишь постепенно.

Восточные славяне не могли не признать необходимости государства, потому что альтернативы ему не было. Но о том, какие опасности с ним связаны, какие превращения ему предстоят и как эти превращения скажутся на их потомках, они не знали и не могли знать.

Однако в дальнейшем они стали их познавать мало-помалу. После создания государства оказалось, что для того, чтобы успешнее отражать набеги кочевников, необходимо все более сильное и многочисленное войско. А из кого его набирать? Из кого набирать управленческий аппарат государства, который тоже должен расти с его развитием и усложнением? В основном из тех же крестьян, из которых и извлекали наиболее подходящих для того и другого дела.

Но если государство из века в век извлекало из крестьянства и городского населения самых способных к военному делу и организаторской деятельности, то каким должен был стать результат? Государство должно было все больше усиливаться, а простые люди – слабеть. В них должны были отмирать их воинские, организаторские и политические способности. И они стали со временем, незаметно для себя, окончательно неспособными ни контролировать свое государство, ни защищать от него свои законные интересы. Ни даже знать, в чем они заключаются и что такое оно, их государство.

Это бессилие подавляющего большинства народа перед правящим меньшинством облегчало последнему управление большинством народа и потому представлялось поначалу обеим сторонам вполне разумным. Сильное государство отвечало правильно понятым интересам не только властителей, но и подвластных. Сильное государство было в общих их интересах.

В общих их интересах были и преимущества правящего слоя. Чтобы правители могли лучше править народом и успешнее защищать его от внешних врагов, они должны были овладевать соответствующими искусствами и науками и постоянно в них совершенствоваться. А для этого их следовало освободить от посторонних трудов и забот, которые отвлекали бы их от их главного дела. Чтобы успешнее служить народу, правящий слой должен располагать удобствами, недоступными для большинства народа.

Но кто должен определять меру этих преимуществ? Из сказанного выше следует, что только он сам. Потому что простой народ, невежественный и не способный к самостоятельному политическому мышлению, не мог быть судьею в этом деле.

Казалось бы, веское слово в решении этого вопроса должно было принадлежать Церкви. Ведь государство, признавшее православие своей религией, должно считаться с разумом представителей Православной Церкви.

Однако никакого разума по этой части у них не оказалось. За многие сотни лет своего существования в союзе с, казалось бы, православным государством Православная Церковь не выработала своего учения ни по этому конкретному вопросу, ни о том, каким должно быть правильное государство и какими должны быть правильные отношения между ним и Церковью. И даже, похоже, не стремилась к тому, чтобы выработать это учение. А почему?

То ли потому, что презирала мирскую жизнь, не сознавая своей зависимости от нее. То ли потому, что не обладала материальной силой, и по этой причине уже давно, с первых веков своего союза с византийскими императорами, оказалась в зависимости от них. А если в зависимости, то и помалкивала на эту неудобную для императоров тему.

И то же самое повторилось, с некоторыми вариациями, много позднее в России.

А если так, то, как уже говорилось ранее, фактическая зависимость Церкви от государства была началом их общего упадка. Церковь может быть здоровой только в том случае, если ее мысль и ее действия независимы от государства. Независимы, по крайней мере, в самом главном.

И государство может быть здоровым только в том случае, если рядом с ним находится здоровая Церковь, чья мысль независима от него и потому может одобрять или не одобрять какие-то государственные идеи и нормы жизни. Или воздерживаться до времени от их оценки.

Обе стороны могут ошибаться в отдельных вопросах, но в этих ошибках нет ничего страшного. Сегодня ошиблись, а завтра исправили свою ошибку.

Такое обнаружение ошибок происходит намного успешнее при свободном соревновании двух или нескольких мнений, имеющих общую вероучительную базу. А она была у Церкви и союзного с ней христианского государства. Была как минимум в виде общего для них Священного Писания, а также в виде общего их понимания спасительности для них их союза. И, следовательно, недопустимости его разрыва при всех частных противоречиях между союзниками.

Но если даже сегодня сказанное понятно далеко не всем православным христианам, то оно было еще менее понятно им в прошлом.

Однако вернемся к вопросу о том, кто должен определять границы власти правящего в государстве меньшинства и размеры его законных преимуществ. А также размеры свободы и минимального материального достатка, которые должны сохраняться у большинства народа и всякой его части. Чтобы ни это большинство, ни какая-то его часть не утратили своего достоинства и не превратились в рабов или полурабов правящего слоя.

В идеале эти размеры должен определять весь народ в его целом. Но для того чтобы это стало возможным, он должен быть единым в идейном и нравственном отношении. А для этого нужно постоянное его совершенствование в ходе истории, которого не было.

Следствием стала гибель христианской цивилизации.

В России правящий слой отрекся от своего прошлого и стал перенимать враждебные православию западные порядки. При Екатерине II (могу ошибиться) крепостных крестьян продавали не только деревнями и селами, но и в розницу, отрывая их от семьи.

Это была крайность, но крайность показательная. Цветов зла в романовскую эпоху было достаточно и без того. Их было достаточно, чтобы извратить в корне смысл государства и его взаимные отношения с народом.

Постепенно правящий слой стал сознавать свои преимущества не как условные, обязывающие его использовать их в интересах государства и народа, а как естественные, не обязывающие его ни к чему. Исключения из этого правила были, но для истории важны правила, а не исключения из правил.

Однако действительно ли исключения из правил не играют никакой роли в истории? Думается, что я все-таки поспешил с этим выводом. Какие-то исключения могут играть роль, но не сразу, а по прошествии времени, если общество окажется в кризисе и начнет искать выхода из него. В этом случае оно заново оценивает идеи, отвергнутые им ранее, и может найти среди них спасительную.

Так языческая Римская империя отвергла поначалу христианство, но затем приняла его. И нечто подобное возможно при оценке типа культуры, спасительного для людей в условиях кризиса господствующего типа культуры.

Такой спасительной идеей мне представляется мысль о русском народе как наиболее пригодном для созидания нового типа цивилизации, для закладки ее фундамента. Которым может стать поначалу союз российских народов, а затем и более обширный союз (или просто сообщество) всех благонамеренных народов Земли, осознавших хищный характер Запада и необходимость цивилизации нового типа, еще небывалой в истории. Альтернативной по отношению к миру капиталистическому и намного более развитой в нравственном и умственном отношении по сравнению со всеми другими цивилизациями в прошлом и настоящем.

Но не самолюбивая ли это мечта? Глядя на современное состояние русского народа, слишком многим трудно в это поверить.

А я в это верю. И вот почему. Нынешнее состояние русского народа – это не глубинное его состояние. Оно порождено в громадной степени соседством с большими хищными народами и его зависимостью от них.

Да и не только соседством. Большие хищные народы стали влиять со временем не только на своих соседей, но и на все народы Земли. В том числе и на русский народ. И это влияние было разрушительным.

К сказанному добавлю, что сам ход катастрофичной русской истории (намного более катастрофичной, чем у больших хищных народов), ломавший неоднократно русский народ, был тоже в громадной степени следствием его хищного окружения и хищных влияний на него.

Не учитывать эти обстоятельства, наблюдая современное состояние русского народа, значит быть близоруким духовно.

Что же касается глубинных качеств русского народа, то, как уже говорилось ранее, это мирный по своему характеру народ, доброжелательный по отношению к другим народам, не злопамятный и не паразитический. Ищущий святых людей и мечтающий о святом мире. В каком другом большом народе рождались мечты, подобные мечтам о Беловодье или граде Китеже?

Сегодня русский народ не в состоянии утвердить справедливость даже в своей собственной стране, но он явно за справедливость, и потому остается, в отличие от других больших хищных народов, главной надеждой для всего благонамеренного человечества.

К сказанному добавлю, что национальным качеством народа может быть и такое ценное его качество, которого нет у большинства его представителей, но которого нет в других народах либо вообще, либо в таких размерах, как у него.

Идеализировать русский народ нельзя, греховное начало в нем действовало и действует, как и в других народах. Но, думается, в куда меньшей степени, чем в других больших народах.

Что же касается народов малых, то они не способны стать организаторами союза российских народов просто по своей малочисленности. Да и сравнительно уединенная их жизнь в прошлом не позволяла им развить свои государственные способности в той степени, какая необходима для того, чтобы стать организаторами столь большого содружества.

Оценить достоинства и пороки каждого народа в их полноте может лишь Бог.

Но, на мой человеческий взгляд, добрые качества русского народа преобладали в нем не только в прошлом. Преобладают они и сегодня.

Современные средства массовой информации создают ложное представление о состоянии русского народа. На протяжении 20 лет после краха СССР они, за редкими исключениями, высвечивали отрицательные его черты и призывали его учиться у якобы развитых народов Запада. Да и сегодня эта политика западнических СМИ и российского правительства загоняет множество русских, особенно молодых, в шоковое состояние, порождает у них ощущение, что русского народа попросту нет, а если где-то и сохранились его остатки, то они не заслуживают уважения.

Русского народа в здоровом его состоянии сегодня действительно нет. Он тяжело болен. Болен, но жив и, чувствуется, умирать не хочет. Он ищет в лице своих лучших представителей средства для своего исцеления. Ищет идеи, способные его организовать более правильно, чем это было в прошлом. Он и сегодня остается народом-идеалистом в лучшем смысле этого слова.

Сталин сказал, что русские – это «мечтательный народ». А мечты – это тоже реальность, хотя и в своем роде. Мечты вредны монахам и тем, кто им подражает. А тем, кто живет в миру, как не мечтать о лучшем мире? Не о том, который планируется на ближайшие годы и десятилетия, а о своем идеале.

Но если бы русский народ был только народом-идеалистом по своим глубинным качествам, то он все равно оказался бы не способным на роль организатора союза российских народов. Однако он заявил себя в истории и народом, обладающий здравым смыслом и талантами едва ли не во всех добрых земных делах.

И как народ-воин, и как народ-государственник, и как народ-хозяйственник.

Я когда-то читал, что маршал Баграмян считал, что воинская часть в ходе Великой Отечественной войны, не имевшая в своем составе 60 % русских, была небоеспособной. И эти слова, думается, применимы в принципе к общегосударственной российской жизни.

Так что в вопросе о русском народе как организаторе Союза российских народов дело не в самолюбии русских, а в их трезвом учете всех обстоятельств, свидетельствующих о том, что ни один другой из российских народов, кроме русского, не способен стать организатором этого союза.

А если такое чудо случится, если российские народы действительно объединятся ради своего спасения и создадут цивилизацию нового типа, более совершенную в нравственном и умственном отношении, нежели все бывшие до этого в истории, то сколько она будет существовать? Я думаю, что она будет длиться, может быть, не тысячу лет, а миллион или даже больше. Если будет постоянно совершенствоваться.

Неужели Бог воспрепятствует этому совершенствованию? И неужели не будет помогать российским народам в этом?

Выводы и пояснения

Думается, что первый вывод фактически уже сделан в предыдущей главе трактата. Он заключается в том, что современная западная цивилизация – это ловушка и смерть для народов. Борьба народов друг с другом их ослабляет и подготавливает их общее порабощение, а затем и разложение на эгоистические единицы, из которых силы зла будут лепить в дальнейшем свой собственный демонический мир.

Второй вывод чуть более сложен, но ненамного. Он лишь поначалу может показаться более трудным, а по существу прост, как и первый. Он заключается в том, что всякое историческое событие и всякая частная жизнь обнаруживают свою ценность, свой вред или другие свои особенности лишь в контексте всей мировой истории, от сотворения мира Богом до настоящего времени. Или, во всяком случае, лучше видятся в этом контексте.

То, что всякая частность осмысливается лишь в контексте целого, это понятно. Но до того, чтобы применить эту истину к отдельным событиям и отдельным лицам в ходе истории, дело еще не дошло. А надо, чтобы дошло. Ради того, чтобы люди более здраво оценивали как исторические события, так и самих себя. Им нужно приобрести способность сочетания их бытового и приземленного политического мышления, с одной стороны, и историософского мышления во всемирном масштабе, с другой.

Когда-то они не умели ни писать, ни читать. И научиться этим наукам было трудно. Сначала ими овладевали лишь немногие, а затем число умеющих росло. И сегодня умеют писать и читать почти все.

Нечто подобное случилось и с географией. Сначала думали, что земля плоская, и знали, как правило, лишь сравнительно небольшое пространство вокруг места своего проживания. Если бы им показали глобус или географическую карту, то они не поняли бы, что это такое. А сегодня и глобус, и карты понятны школьникам средних классов.

И то же самое произошло с календарем, разбивкой года на месяцы и т. д. Сегодня это вроде бы простые и понятные вещи, без которых и шагу ступить нельзя. А когда-то их не было.

Если история продолжится, то, думается, так будет и с освоением ее смысла во всей совокупности, который соединит людей с Богом и Его Промыслом гораздо теснее, чем теперь. Да и людей, как и народы, соединит гораздо ближе, чем сегодня.

Люди поймут, что без освоения этой новой науки они останутся дикарями в самом главном отношении. При всех своих нынешних знаниях и способностях. А потому и будут постигать эту науку и в христианских учебных заведениях, и самостоятельно.

В школе история (как предмет изучения) соединится с историософией, и эта более сложная наука будет постигаться со временем все более легко.

Она даст и практические плоды. Имея более точный ориентир, позволяющий видеть одинаково хорошо и происходящие у них на глазах события (которые обычно завораживают людей), и значение этих событий в ходе мировой истории, они будут вести себя более здраво, чем это было в прошлом и чем это бывает теперь.

В частности, государство поймет куда более ясно и полно, что оно не может быть здоровым, если подавляющее число его граждан остается в ходе истории такими же невеждами, какими были и в прошлом. Невеждами главным образом в религиозном, национальном, социальном и политическом отношении. И, разумеется, в тех науках и искусствах, которые связаны органически с этими основными началами жизни.

А если поймет, то будет стремиться к тому, чтобы самая нижняя планка, отмечающая нравственный и связанный с нравственностью умственный уровень населения, поднималась с каждым новым поколением хотя бы немного. Слишком быстрый подъем невозможен, да и не нужен, потому что нужно время для закрепления достигнутого. Скороспелые знания опасны тем, что достигаются за счет внутренней их основательности.

Невежество подавляющей части народа (а невежество это бессилие) опасно и в том отношении, что оно влияет в худшую сторону на правящее меньшинство. Оно соблазняет его забыть об условном характере его прав и преимуществ, о том, что они даны ему не для того, чтобы он воспринимал их как свои естественные права, но использовал их только для служения своему государству и своему народу. Бессилие народа развращает правящее меньшинство, а его разврат, в свою очередь, развращает значительную часть народа. И это обстоятельство одна из основных причин гибели христианской цивилизации.

Далее пойдут уже не выводы, а пояснения к тексту трактата.

Первое пояснение

Я задаю вопрос себе самому: почему Бог допустил

гибель христианской цивилизации? Где же был Его Промысл о ней? Разве не мог Он воздвигнуть провидцев, которые объяснили бы людям, какие ошибки и пороки возможны при созидании ими своей христианской цивилизации? Чтобы они, зная эти опасности, избегали их.

Вот это была бы действительно забота о людях.

Но далее я подумал вот о чем. Если бы даже Его указания относились только к настоящему положению в новорожденной христианской цивилизации, то и в этом случае произошло бы нечто подобное тому, что произошло в Церкви после того, как императоры стали христианами.

Тогда массы бывших язычников хлынули в Церковь и затопили в ней лучшую часть ее представителей.

И на этот раз произошло бы нечто подобное. Указания провидцев, воздвигнутых Богом, стали бы понятны лишь немногим христианам, а остальные, погруженные в привычные им дела, просто проигнорировали бы неподходящий для них образ мысли и жизни и навязали бы своей массой привычный им строй жизни.

Да и императорам тоже, думается, был недосуг заниматься столь трудным делом. Одни из них занимались государственными делами, которым нет конца. Главная забота других была в том, чтобы сохранить свою власть, обезопасив себя от способных их свергнуть с престола. Третьи пьянствовали. Четвертые распутничали. Да разве можно перечислить все страсти, не позволявшие людям – как простым, так и самим императорам – решиться на столь трудное дело – совершенствование самих себя и своей империи?

Но если было так трудно изменить положение в стране даже в ее настоящем, то что говорить о будущем? Оно вообще уходит в неизвестность, и что там будет, какие перемены в жизни – не угадать. А потому и приложить спасительные предупреждения не к чему. А без их приложения к конкретным условиям жизни они становятся чем-то вроде маниловщины. Сам Бог, воспитывая людей, соразмерял высоту даваемых Им законом с внутренним состоянием людей. А внешние условия жизни – это, думается, сила ничуть не меньшая, чем внутреннее их состояние.

Вот, думается, почему Бог не дал людям указаний насчет пороков христианской цивилизации. Они все равно не поняли бы Его.

Его вмешательство в ход ее истории было, скорее всего, предельно осторожным, чтобы не ущемить необходимой степени человеческой свободы, но в то же время и не позволить кому-либо направить историю вразнос беспределом чьей-то свободы. Как можно догадываться, Он вмешивался и вмешивается в ход истории таким образом, чтобы она раскрыла наиболее полно и понятно для будущего человечества те заблуждения и пороки, знание которых помогло бы ему не допускать их при созидании действительно христианской цивилизации.

Второе пояснение

Мне могут сказать: ты написал, что человечество может прожить еще миллион лет и даже, возможно, перейти в Цдрство Небесное на земле.

Но не ересь ли это? В Писании ясно сказано, что наша история закончится воцарением антихриста, после чего Иисус Христос поразит его и определит, кто из людей войдет в Цдрство Небесное, а кто попадет в ад.

Я отвечу на это, что идеализировать Священное Писание нехорошо. Идеален лишь Бог. А все остальное несовершенно и предназначено для совершенствования.

Ветхозаветные иудеи идеализировали Ветхий Завет, и что получилось? Его идеализация не помешала им извратить его своим ограниченным человеческим пониманием. Они не увидели в нем самого главного, а в результате стали убийцами Христа. И подтвердили свою вину словами:: «Кровь Его на нас и на детях наших».

Напомню еще один эпизод из Евангелия. Схватив блудницу, они решили побить ее камнями. Так следовало

поступить по Закону. Но их остановил Христос словами: «Кто из вас без греха, пусть первым бросит в нее камень».

И они не решились.

Но ведь Закон был дан Самим Богом. И в нем не было сказано ничего о том, что палачи должны быть безгрешными. Как же понять это противоречие?

Его объясняет Сам Христос. Он говорит, что Закон был дан применительно к развратному состоянию евреев, что в борьбе со злом наибольшим следовало использовать зло наименьшее. Но с Его приходом то время прошло. Он освобождает блудницу от наказания, но не оправдывает ее грех. Он говорит ей: «Впредь не греши». Так своими словами я передаю этот эпизод из Евангелия (Ин. 8:2-11).

В Ветхом Завете много умного и праведного, и все это умное и праведное сохранено христианством. А вот идеализация Ветхого Завета им отвергнута, как и связанные с нею человеческие измышления иудеев.

Но повторять грехи иудеев могут и христиане. И повторяли нередко в истории. Или, по крайней мере, творили нечто подобное. Так что задаваться перед ними, считая себя безгрешными, они не имеют права. Тем более что и среди иудеев были и есть достойные люди, не причастные ни к убийству Господа, ни к ненависти по отношению к христианству.

Суд человеческий не суд Божий.

А теперь об Откровении Иоанна Богослова.

Уже не раз высказывалась мысль о том, что его книга имеет условный характер. Ее задача показать людям: вот что ожидает вас или ваших потомков, если вы в своем нравственном и умственном разложении перейдете черту, которую переходить нельзя. Ее знает один лишь Бог, а вы не знаете. А потому не подходите даже близко к опасной зоне, но держитесь от нее как можно дальше. Иначе провалитесь сквозь землю, полагая, что до опасной черты еще далеко.

Условность картины, нарисованной в Апокалипсисе, следует из того, что Бог дал людям свободу выбора добра и зла, свободу самоопределения. Совместить фатализм с этой свободой нельзя. Фатализм отвергается нашей Церковью.

Вот почему человечество не обречено погибнуть позорно в безбожии, но может и должно совершенствоваться, созидая новый и лучший мир. Хотя и худшая возможность не исключена. И Сам Христос подтверждает ее своим вопросом: «Сын человеческий, придя на землю, найдет ли верующих на ней?» (Лк. 18:8).

Что же касается перерастания праведного мира в Царство Небесное на земле, то не надо забывать о том, что люди не одни будут созидать свое общество, но вместе с Богом.