Текст книги "Желаем счастья в личной жизни"

8

Когда через две недели Татьяна Мохова пришла в корпорацию «Третий глаз», Маринка с трудом ее узнала. Модное кожаное пальто, сапоги на умопомрачительных каблуках, прическа демонической брюнетки, а главное, сияющие счастливые глаза превратили первую клиентку корпорации в абсолютно другую женщину.

– Здравствуйте, я к Кристиане. Вы меня помните, я приходила две недели назад?

– Д-да, конечно, – кивнула ошарашенная Маринка.

– Мы договаривались, что я зайду и расскажу, как идут дела.

– Вы подождете? К сожалению, в данный момент госпожа Кристиана занята…

На самом деле великая гадалка была уже полтора часа свободна, но тактика корпорации заключалась в том, чтобы изображать занятость тогда, когда ее не было и в помине.

– Хорошо. – Татьяна кивнула и присела на знакомый диванчик.

Маринка с умным видом раскладывала на компьютере пасьянс и исподтишка наблюдала за первой клиенткой. Антонио играл в таинственность и никого не посвящал в подробности своих отношений с Татьяной, но по косвенным признакам (в основном по неизменно плохому настроению Гали Сковородниковой) дела обстояли отлично. Антонио редко появлялся в офисе, а когда все же заглядывал к ним, бывал чарующе прекрасен и обаятелен. От него отчетливо пахло женскими духами, и Маринка не сомневалась, что в служебном рвении он давно перешел грань разумного. Не нужно было обладать третьим глазом, чтобы понять: перед очарованием Антонио, подкрепленным финансами Петра Александровича, не устоять ни одной женщине, а уж тем более брошенной жене!

К госпоже Кристиане Татьяну пригласили через десять минут. В комнате гадалки было темнее, чем в прошлый раз. Татьяна чуть не сбила стул, на который ей нужно было садиться, и больно ударилась ногой.

– Здравствуйте, я приходила к вам две недели назад, – бойко начала она, обращаясь к темноте на противоположной стороне стола. – Меня зовут…

– Я помню, – раздался голос гадалки откуда-то сбоку.

Татьяна повернула голову и увидела, как от стены отделилась женская фигура, закутанная с ног до головы в темную шаль. Кристиана неторопливо подошла к столу и села напротив Татьяны. На стене вспыхнули два дополнительных светильника.

– Ты выглядишь счастливой, – произнесла гадалка с сексуальной хрипотцой. – Глаза блестят. Ты стала чаще улыбаться. Ты учишься радоваться жизни. Молодеешь на глазах, это заметно всем.

У Татьяны мурашки побежали по коже. Не согласиться с Кристианой было невозможно… и все-таки как она разглядела ее блестящие глаза и счастливое лицо при свете трех тусклых фонариков?

– Счастье ходит тропами, которые нам неведомы, – продолжала гадалка монотонно, – ты желала возвращения мужа и не знала, что ждет тебя впереди…

Кристиана вытянула руки и сдернула тряпку с предмета, стоявшего на столе. Предметом оказался самый настоящий хрустальный шар на подставке, каким его изображают в фильмах о колдунах. Поверхность шара неярко светилась, время от времени по ней пробегали разноцветные волны. Та– тьяна завороженно следила за руками гадалки, которая водила ими над шаром, не дотрагиваясь до него.

– Вижу… вижу… – шептала Кристиана. – Молодого, красивого… черноволосого… на машине дорогой, с деньгами…

Антон, подумала Татьяна, обмирая.

– А что будет дальше? – спросила она тоненьким голосом. – Он со мной останется?

Гадалка проворно убрала руки.

– Сейчас это не важно. Скажи, ты с ним счастлива? Ты ему рада?

Татьяна замялась. Да, пожалуй, она счастлива рядом с Антоном. Но счастье это мелкое, сиюминутное, подпорченное размышлениями о будущем и осознанием того, что никакого будущего нет.

– Счастлива-то счастлива, – вздохнула она, – а муж по-прежнему с любовницей живет. Мальчик поиграет со мной и уедет, а я одна останусь.

– Наслаждайся настоящим и не думай о будущем! Ты слишком многого хочешь! – с необъяснимой злостью воскликнула Кристиана. – Ничего нельзя изменить за один день. Требуется время, чтобы направить магические потоки в нужном направлении и никому не навредить. Я сказала: месяц или два буду работать, но, может быть, мне потребуется больше времени. Я все делаю на совесть. Приходи снова через две недели, поговорим.

Гадалка резко махнула рукой, все светильники погасли. Татьяна оказалась в кромешной темноте.

– С-спасибо, а дверь где? Я не вижу… Входная дверь с грохотом распахнулась за ее спиной. На негнущихся ногах с полным сумбуром в голове Татьяна вышла из кабинета. Ничего не выяснила, ничего толком не рассказала, но окончательно уверилась в том, что госпожа Кристиана не лыком шита. Потрясающая женщина.

Когда Татьяна, размякшая после общения со сверхъестественным, добралась до дома, у подъезда ее поджидал сюрприз. Приятный или неприятный? Смотря с какой стороны к нему подойти…

С огромной охапкой цветов, к вящему удовольствию вездесущих старушек, у подъезда прохаживался Антон. Бабушки заняли свой обычный наблюдательный пост на скамейке и оживленно перешептывались, гадая, кого вздумал осчастливить сериальный красавец. Вряд ли сорокатрехлетняя Татьяна Мохова значилась в списке кандидаток.

Столкновения с Антоном на виду у всего дома было не избежать. То-то старушки подивятся. Татьяна обреченно вздохнула и помахала ему рукой. Антон с улыбкой бросился навстречу. Бабушки от волнения даже со скамейки повскакивали.

– Освободился сегодня пораньше и ужасно захотел тебя увидеть. – Антон протянул Тане букет. – Набрался смелости, заглянул к тебе домой.

– Мог бы позвонить и предупредить.

– У тебя телефон отключен. Я беспокоился.

– Ох, точно. – Татьяна вспомнила, что предусмотрительно отключила сотовый перед тем, как пошла к гадалке. – Я была на важной встрече и телефон отключила. Долго ты ждешь меня?

– У подъезда минут десять. А до того мило беседовал с одной девушкой, которая очень похожа на свою очаровательную маму.

С этими словами Антон наклонился к Татьяне с явным намерением поцеловать ее. Она в ужасе отпрянула.

– Ты заходил ко мне домой?

– Да, я же сказал… – Белозубая улыбка Антона несколько померкла.

Татьяна схватилась за сердце.

– И тебе Катюшка дверь открыла?

– Юная леди мне не представилась, но думаю, это была Екатерина.

– Кошмар.

Красивый букет поник в ее руках, на лице появилось страдальческое выражение. Мнение любопытных и болтливых старушек больше не волновало. Дома ждал более грозный судья. Появление молодого красавца с цветами в ее квартире могло иметь катастрофические последствия.

– Почему кошмар? – изумился Антон. – Я был вежлив, мы хорошо поговорили.

– Я не сомневаюсь. Но представляешь, что теперь Катюшка обо мне подумает?

– А что она должна подумать? За ней, наверное, каждый день мальчики заходят. Чем ты хуже?

– Я взрослая замужняя женщина, мать двоих детей… – Ключевое слово «взрослая», – засмеялся Антон. – Остальное во внимание не принимается. Мы же не делаем ничего дурного, Танечка.

И, не обращая внимания на сопротивление Татьяны, Антон обнял ее и прилюдно поцеловал. Она смеялась и отбивалась, но он был непреклонен.

– Хватит, поехали отсюда. – Татьяна наконец высвободилась из его объятий. – Теперь бабкам разговоров на целый год. Не нужно доводить их до инфаркта.

– Поедем ко мне?

Татьяна махнула рукой.

– Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

– Знаешь, мне сегодня показалось, что ты меня стесняешься, – сказал Антон, когда Татьяна, счастливая и утомленная после безумного взрыва страстей, прикорнула у него на груди.

Его слова вырвали ее из состояния блаженного покоя и заставили вспомнить о прозе жизни.

– Я тебя стесняюсь?

– Ты испугалась, когда узнала, что я разговаривал с твоей дочерью. И перед старушками, которые у подъезда сидели, тебе тоже было стыдно. Хотя на них никто никогда внимания не обращает.

– Ты все не так понял, – натянуто рассмеялась Татьяна. – Я просто не хочу, чтобы обо мне пошли слухи.

Она замолчала, понимая, что все испортила.

– Я же говорю, стесняешься. Слухов боишься.

– Как ты можешь такое говорить, Антон, – возмутилась Татьяна. – Плевать я хотела на всех местных старушек! А что касается Катюшки… Пойми меня. Я знаю, что девочка переживает из-за ухода отца, считает меня пострадавшей стороной. А тут вдруг ты появляешься… как гром среди ясного неба.

– И что с того? Она должна понять, что ты не хочешь хоронить себя заживо. Ты молодая красивая женщина, нравишься мужчинам, устраиваешь свою личную жизнь.

– Господи, Антошка, одно дело – личная жизнь, совсем другое – мальчишка вроде тебя. – Татьяна любовно взъерошила ему волосы. – Катюшка мне выговор сделает и будет права.

– Значит, я недостаточно для тебя хорош? – обиделся Антон.

– Ты слишком для меня хорош. Тебе нужна другая женщина. Действительно молодая, по-настоящему красивая.

– А мне ты нравишься, и другая мне не нужна. – Антон с силой прижал Татьяну к подушкам. Она попыталась вырваться, но не тут-то было. Мускулистые руки крепко держали ее.

– Антон, отпусти меня!

– Только если ты попросишь прощения.

– Хорошо, извини.

– И будешь умолять о пощаде… – Антон медленно целовал ее шею.

– Я умоляю о пощаде!

– Так не умоляют. Ты должна на деле доказать, что раскаиваешься.

Татьяна заглянула в его бездонные черные глаза и поняла, какие доказательства от нее требуются.

Сказка закончилась быстро. Дома, как Татьяна и подозревала, ее ждала расплата за прекрасные цветы и чудесный вечер в объятиях Антона. Катюшка приступила к допросу, как только мать перешагнула порог квартиры.

– Кто это был, хотелось бы знать?

– Ты о ком? – Татьяна притворилась, что ничего не понимает. – Между прочим, половина первого, Катенька. Тебе разве не надо завтра на занятия?

– Да, мамочка, половина первого. Тебе разве не надо завтра на работу?

Татьяна молча сняла сапоги, разделась, прошла на кухню. Букет Антона настоятельно требовал вазу и воду.

– Так ты скажешь мне, что это был за тип, или нет? – Катюшка устроилась на табурете и пристально следила за матерью. – Черненький, смазливенький, цветочки тебе приволок. Шутить со мной пытался.

– Один знакомый.

– Что-то я раньше при папе не видела у тебя таких знакомых, – хмыкнула Катюшка. – Сколько ему лет?

– Катя!

– Мама!

Татьяна поняла, что самое время взять себя в руки. Иначе они с Катюшкой наговорят друг дру– гу грубостей и рассорятся. И спрашивается, из-за чего?

– При папе многое было иначе, – спокойно сказала Татьяна. – Ты же знаешь, что у него другая женщина. Мной он больше не интересуется. Я тоже имею право… на личную жизнь.

Катюшка открыла рот.

– Этот хорошенький мальчишка – твоя личная жизнь?

При иных обстоятельствах Татьяна посмеялась бы над тем, что девятнадцатилетняя пигалица называет Антона мальчишкой. Но сейчас ей было не до смеха.

– Д-да. В некотором роде.

– Мам, ты чего? С ума сошла? Он же… нет, ты у меня замечательная… и красивая очень, и самая лучшая, но… – Катюшка потупилась.

– Что но?

– Но он тебе не подходит.

– Слишком молод и красив?

– Нет, просто не походит, и все. – В глазах Катюшки заблестели слезы. – Мам, ну как ты можешь? Мы с Сашкой думаем, что вы с папой еще помиритесь, а сегодня заявляется этот красавчик с букетом. Нельзя же так.

Катюшка хлюпнула носом и окончательно расстроила материнское сердце.

– Может, и помиримся. Я ничего не знаю. – Татьяна погладила дочь по голове. – Антон – временная мера, дочка. С ним я чувствую себя совсем не так, как с папой. Он… ухаживает за мной. А для папы я очень долго была предметом мебели.

– Неправда, – насупилась Катюшка. – Он тебя любит.

– Что-то не похоже.

– У него это пройдет.

Татьяна невольно рассмеялась. Катюшка с тревогой посмотрела на нее.

– Ты же не влюбишься в своего красавчика, мам?

– Что ты говоришь? Конечно нет. Он очень приятный мальчик, нравится мне, но ничего серьезного между нами нет. Он здесь в командировке, скоро уедет домой и забудет обо мне.

Катюшка обхватила мать за талию.

– Вот и замечательно. Пусть быстрее убирается.

– А я останусь одна.

– Не одна. У тебя есть я и Сашка.

Татьяна заглянула в ясные глаза дочери. Мала еще Катюшка. Не поймет, что любовь мужчины и любовь детей – две разные вещи и заменить одно другим невозможно. Но разве скажешь ей об этом, если она искренне верит, что «я и Сашка» – это единственное, что нужно матери в жизни.

– Да, у меня есть вы, – кивнула Татьяна. – И это самое главное.

9

С тех пор как в Горечанске открылся первый супермаркет, Юрий Сергеич Нестеренко покупал продукты только там. Приятно пройтись по чистому теплому магазину, лично выбрать, повертеть в руках, почитать этикетки. Никакой суеты и толкучки, перерывов на обед или учетов. Платить, правда, приходится чуть дороже, чем в обычном магазине, но на что не пойдешь ради комфорта!

До супермаркета ему нужно было ехать на машине, но Юрий Сергеич считал это скорее преимуществом, чем недостатком. Лишний повод выйти из дома, прогуляться до гаража, проехаться в центр города, посмотреть на людей. В супермаркет захаживали привлекательные одинокие женщины, и Юрий Сергеич нередко фантазировал, как однажды по собственной инициативе познакомится с одной из них. Все знакомые, а в особенности назойливая сестрица, ахнут от удивления.

Дальше фантазий дело не шло. Вместо того чтобы смело заговорить с какой-нибудь симпатичной незнакомкой, Юрий Сергеич тушевался и старался как можно незаметнее протиснуться мимо заставленных товаром полок. Порой женщины сами шли навстречу. Они приветливо улыбались Юрию Сергеичу, делали замечания насчет погоды или спрашивали время. Но Нестеренко и тут терялся, бормотал себе под нос нечто невнятное и бежал прочь. Он оправдывал себя тем, что первый шаг всегда должен делать мужчина, а не женщина.

Бедный Юрий Сергеич не подозревал, что однажды в его любимом супермаркете произойдет встреча, которая перевернет его жизнь вверх тормашками.

Это случилось темным октябрьским вечером, когда на улице дождь лил как из ведра и все нормальные люди сидели дома у телевизора. Юрий Сергеич был бы рад оказаться в числе нормальных людей, но обнаружил, что у него закончилась любимая колбаска к завтраку, да и от десятка яиц почти ничего не осталось. Голодать по утрам он не привык. Не слушая доводы разума и завывание ветра, Юрий Сергеич отправился в магазин.

Как обычно, в супермаркете было тепло, уютно и малолюдно. Как раз то, что нужно, чтобы не торопясь выбрать и без очереди купить. Юрий Сергеич внимательно изучал ассортимент колбас и колебался между докторской и молочной, когда внезапно увидел в стекле витрины отражение женской спины.

Спина была самая обыкновенная – ни широкая, ни узкая, ни сутулая, ни горбатая. Да и ничего удивительно не было в том факте, что какая-то женщина приехала в магазин за продуктами. Примечательно было то, что Юрий Сергеич женщину узнал, а узнав, смутился гораздо сильнее обычного. Сердце его тревожно забилось, ему стало трудно дышать. Первым неразумным порывом было нырнуть за прилавок к продавцу и спрятаться, но воспитанность взяла верх над страхом.

С вежливой улыбкой Нестеренко повернулся к знакомой:

– Добрый вечер, Татьяна Васильевна. Тоже за покупками приехали?

Более идиотский вопрос невозможно было себе представить. Зачем же, если не за покупками, люди ездят в магазин?

– А, Юрий Сергеич, здравствуйте! Да вот, заскочила на минутку. Нужно купить кое-что для дома, для семьи.

В руках Татьяна держала корзину, доверху забитую продуктами, и, прежде чем Нестеренко снова успел струсить, его галантное внутреннее «я» предложило Татьяне помощь.

– Ой, ну что вы, Юрий Сергеич… Мне совсем не тяжело.

Увы, неподъемная корзина доказывала обратное. Юрий Сергеич по-отечески пожурил Татьяну за притворство и пошел вместе с ней к кассам, напрочь забыв и о докторской, и о молочной.

Татьяна Мохова была для Юрия Сергеича идеалом женской красоты и ума. Он восхищался ее деловыми качествами и радовался карьерному росту. В спорных вопросах он всегда советовался с ней и не сомневался, что, когда ему предложат повышение, его место займет именно она.

Бок о бок с Татьяной Нестеренко проработал более пятнадцати лет и звал ее исключительно по имени-отчеству. Он знал, что она замужем, имеет двоих детей, и никогда не питал на ее счет иллюзий, а к ней – романтических чувств. Однако в последнее время Юрий Сергеич думал о Татьяне чаще, чем обычно. Он вряд ли мог сказать почему. То ли Татьяна стала меняться у него на глазах, то ли сестра измотала постоянными намеками, то ли в самом Юрии Сергеиче забурлили смутные, неясные желания. Точно было одно – сейчас он был очень рад встретиться с Татьяной Моховой вне рабочего кабинета и всерьез подумывал о том, чтобы подвезти ее до дома. Еще не хватало, чтобы она под дождем шла пешком.

Но у касс Юрия Сергеича ожидало жгучее разочарование. Из винного отдела им навстречу вы– нырнул привлекательный молодой человек, увидев которого Татьяна смущенно попросила корзину обратно. Плохо понимая, что происходит, Юрий Сергеич вздумал возразить. Но молодой человек фамильярно обнял Татьяну и поинтересовался, все ли она нашла и почему, собственно говоря, посторонний мужчина держит ее корзинку.

Потрясенный Юрий Сергеич безропотно отдал продукты. Молодой человек небрежно помахивал бутылкой дорогущего коньяка, было ясно, что в случае чего он не постесняется разбить ее о голову любого надоедливого нахала. Проверять на себе прочность бутылочного стекла Нестеренко не хотелось.

– Антош, мы с Юрием Сергеичем вместе работаем, – пролепетала пунцовая от смущения Татьяна. – Спасибо, Юрий Сергеич, огромное, мы побежали. До завтра.

С этими словами Татьяна поставила корзинку на ленту и повернулась к Нестеренко спиной. Молодой красавец блеснул белоснежными зубами и, лихо вытащив из портмоне пластиковую карту, расплатился за Татьянины продукты и свой коньяк.

С вытянувшимся лицом Юрий Сергеич наблюдал, как парочка дружно сложила продукты в пакеты и вышла из супермаркета.

Описать душевное состояние Юрия Сергеича, когда он расплачивался за покупки и медленно брел под дождем к своему светло-голубому «рено», не под силу ни одному смертному человеку. Он не замечал потоков дождя, заливавшихся ему за шиворот, наступал в глубокие лужи, не чувствуя, что правый ботинок промок, не сознавал, что один из пакетов прорвался и хлеб вот-вот вывалится на асфальт…

Юрий Сергеич был потрясен до глубины души. Кем приходится Татьяне Васильевне этот смазливый мальчишка, похожий на героя мексиканского телесериала? Как настоящий мужик, Нестеренко презирал подобный тип красоты, считал его слишком слащавым и женственным, однако на примере родной сестры видел, что женщины сходят с ума по таким Хуанам Антонио или Хосе Родригесам. Но одно дело – домохозяйка, которая проводит в обществе телевизора все свободное время, и совсем другое – его заместитель, женщина умная, рассудительная, строгая, во всех отношениях порядочная. Неужели Татьяна Васильевна пала так низко?

А как же муж?

Этот естественный вопрос возник у Юрия Сергеича, когда он подъезжал к дому, хотя о муже следовало вспомнить с самого начала. Ни один мужчина не потерпит, чтобы его жена разгуливала по магазинам на пару с юным опереточным красавчиком. Следовательно, либо муж Татьяны пребывает в спасительном, но опасном неведении, либо в семейном статусе Татьяны произошли перемены, о которых ее начальник ничего не знает.

Или знает?

Юрий Сергеевич принялся вспоминать. Обрывки разговоров, фразы, случайно услышанные в курилке, едкий шепоток сплетниц, повторяющиеся слова «любовница» и «развод» – все то, что живо наполняло жизнь его отдела в последний месяц, внезапно сложилось для Нестеренко в ясную картину. Надо же быть таким идиотом! Да в отделе не говорят ни о чем другом, кроме как о разводе Татьяны. Ее муж ушел к другой, оставил бедняжку с двумя детьми. Мохову нет дела до того, с кем его жена будет распивать элитный коньяк сегодня вечером!

Беспокойную ночь провел Юрий Сергеич. Странное, необъяснимое чувство терзало его. Как будто его обманули, оставили с носом, одурачили и выставили на посмешище. Этот белозубый герой-любовник, непозволительно молодой и оскорбительно красивый, не имел никакого права обнимать Татьяну и платить за ее продукты. Он, Нестеренко, знает ее пятнадцать, да что там, шестнадцать лет и все это время восхищается ею! Разве не он должен был стоять рядом с Татьяной и угощать ее коньяком? Он, а не этот желторотый юнец заслужил право утешить ее после измены мужа. Возмутительная несправедливость! Пятнадцать лет мечтаешь об одной-единственной женщине, а когда приходит время, ее нагло уводят у тебя из-под носа.

Юрий Сергеич не сознавал, что, встреть сегодня Татьяну одну, без Антона, ему бы в голову не пришло считать себя несправедливо обиженным. Он бы продолжал по-прежнему втайне любоваться Моховой и мечтать ни о чем; узнав о ее разводе, он бы посочувствовал, поцокал языком, но не подумал бы о том, что можно что-то предпринять самому. Красавец Антон своей голливудской улыбкой и черными кудрями разбудил в сердце Юрия Сергеича страшного зверя ревности. Он превратил его в человека, готового сражаться за женщину.

Утром Нестеренко проснулся с больной головой и твердой решимостью раз и навсегда изменить жизнь. Он не уступит Татьяну какому-то смазливому юнцу без боя. Пусть он не молод и (что греха таить) далеко не так красив, но он может предложить Татьяне гораздо более ценное – искреннее чувство, верность, преданность, понимание. В постельных делах он тоже не промах, хоть и приближается к пятидесятилетнему рубежу. Не латиноамериканский любовник, конечно, но редкие подруги разочарованы не были. Здоровый образ жизни и режим творят чудеса не хуже виагры.

Бреясь, Юрий Сергеич придирчиво разглядывал свое отражение в зеркале. В молодости он считался видным парнем, но годы нарисовали глубокие морщины на круглом лице, проредили волосы, наметили небольшое пузцо. Однако серые глаза смотрели задорно, зубы были свои, а пузцо легко сгонится за месяц-другой занятий в тренажерном зале. Юрий Сергеич чувствовал, что ради Татьяны готов даже бегать по утрам.

В самом радужном настроении Нестеренко выехал на работу. Ему предстояло важное совещание у генерального директора, но цифры и отчеты меньше всего занимали его. Естественно, на совещании все пройдет без сучка без задоринки, ведь документы собирала Татьяна. А по уму и работоспособности на заводе ей нет равных. Изумительная женщина! Ради такой стоит не спать ночами забывать про колбаску и совершать прочие безумства. Он будет за нее сражаться и докажет всем (в первую очередь сестре), что способен самостоятельно устроить личную жизнь!

После совещания, на котором воодушевленный любовью Нестеренко блистал как никогда раньше, он вызвал Татьяну к себе в кабинет.

– Как все прошло, Юрий Сергеич? – поинтересовалась она.

– Как всегда прекрасно. С вашими документами я и к президенту без страха пойду, не то что к директору.

Татьяна польщенно улыбнулась. Нестеренко был скор на ругань и скуп на похвалу. Тем приятнее было услышать, что он ценит ее.

– Спасибо, Юрий Сергеич. А что решили на совещании? Что нас ждет в ближайшем будущем?

– В ближайшем будущем нас ждет как минимум хорошая новогодняя премия, мы ее заслужили… Да вы присаживайтесь, Татьяна Васильевна. В ногах правды нету.

Присаживаться Нестеренко просил в редких, исключительных случаях, когда нужно было обсудить особенно сложную проблему. Полная неприятных предчувствий, Татьяна села.

– Кстати, хотел спросить, как вы вчера добрались домой? – хитро улыбнулся Юрий Сергеич. – Дороги от дождя стали просто ужасные. Я, пока до дома доехал, две аварии видел.

Татьяна опустила глаза. Как неудобно вчера получилось. Когда Антон набросился на нее как сумасшедший, у Нестеренко было такое лицо, будто он увидел призрак. Естественно, он все понял с первого взгляда. Антон все сделал, чтобы показать, кем они приходятся друг другу. Кто знает, как Нестеренко отнесется к тому, что у его зама роман с неприлично молодым мужчиной… Конечно, это не его дело, но Юрий Сергеич человек старой закалки и образцовой морали, ни в чем предосудительном замечен не был. С него станется по старой советской традиции объявить ей выговор за аморальное поведение…

– Да, было скользко, – пробормотала Татьяна. – Но я рядом живу, мы быстро доехали.

Юрий Сергеич прокашлялся, и Татьяна, ожидавшая чего угодно, мысленно приготовилась к вопросу, кем ей приходится черноглазый Антон. «Скажу, что сын, – решила она про себя. – Нет, не годится. Я не настолько стара. Скажу, что это его не касается. Я без пяти минут разведенная женщина и делаю все, что хочу».

Татьяна чувствовала, что правда на ее стороне, но на душе все равно было противно. Хорош Антошка, ой как хорош, но разве дело бегать с ним от соседей и знакомых? Другая, может, и гордилась бы, что за ней ухаживает такой орел, и хвасталась бы им перед подругами. Но Татьяне было не до похвальбы. Ей везде чудилось неодобрение – и в глазах Зинаиды, и в словах Катюшки, и в странных вопросах Нестеренко. Может быть, если бы к Антону ее привязывала пылкая и искренняя любовь она бы нашла в себе силы противостоять мнению общественности. Но когда ты думаешь точно так же, как общественность, не стоит ввязываться в борьбу. Антон подарил ей сказку, возвратил уверенность в себе, но впускать его в свою каждодневную жизнь Татьяне не хотелось.

– Повезло вам, живете рядом, – сказал Юрий Сергеич. – А мне далековато добираться.

– Так у вас тоже супермаркет строить собираются.

– Правда? Где?

– На месте старого кафе. Брат моей подруги как раз работает там.

– О, это было бы замечательно, – просиял Юрий Сергеич. – Удобно все-таки в супермаркете продукты покупать.

– Да, с рынком не сравнить. Но зато дороже.

– Дороже, не спорю. Но оно того стоит.

Татьяна начала терять терпение. Сколько можно ходить вокруг да около? Или у Нестеренко совсем ум за разум зашел и он позвал ее для того, чтобы поболтать о преимуществах супермаркета?

Неделю назад Татьяна сослалась бы на срочную работу и прямо спросила, в чем дело. Но сознание того, что Юрий Сергеич видел ее с Антоном, сковывало по рукам и ногам. Ей казалось, что он непременно должен осудить ее. Юрию Сергеичу неведомы человеческие слабости. За все пятнадцать лет, которые они вместе проработали, он ни разу не оступился. А ведь мужчина хоть куда, нестарый, видный и, главное, неженатый. Редкое явление в наши дни. Женщины многие на него заглядыва– лись и к ним в отдел по сто раз на дню забегали без всякой необходимости. Но Юрий Сергеич не дрогнул. Разве он может понять, что, когда сердце у женщины обливается кровью, ей так хочется прислониться к кому-нибудь, почувствовать, что она нужна. Где бы она взяла силы, чтобы жить дальше, если бы не Антон? Но Нестеренко не знает этого и знать не желает.

«И его это совершенно не касается! – внезапно разозлилась Татьяна. – Мало ли с кем я провожу свободное от работы время! Это не повод вызывать меня к себе и смотреть печальными, осуждающими глазами».

– Ладно, Юрий Сергеич, если я вам больше не нужна, я пойду. – Татьяна встала. – Дел по горло. К отчету металлургов даже не притрагивалась, а закончить надо сегодня…

Но Нестеренко одним-единственным вопросом пригвоздил ее к месту:

– Татьяна Васильевна, простите, что вмешиваюсь не в свое дело, но скажите честно, у вас какие-то проблемы в жизни?

Проще всего было ответить, что все в порядке, а потом спокойно уйти и заняться отчетом металлургов. Но было в голосе и глазах Юрия Сергеича нечто такое, что заставило Татьяну сесть. Неожиданно теплое участие со стороны человека, который никогда не интересовался ничем, кроме работы, тронуло до слез.

– Ох, Юрий Сергеич, муж от меня ушел, – вздохнула она. – Нашел молодую и красивую, а меня оставил с двумя детьми.