Текст книги "Трансформация демократии (сборник)"

Второе обстоятельство состоит в огромных товарных и финансовых запасах, к которым правительство могло прибегать, увеличивая налоги для покрытия растущих расходов и не нанося большого ущерба производству. Сегодня поборы, в том числе в связи с войной, достигли уровня, который трудно будет превзойти, не сокращая производства, а возможно, и реального наполнения налогов. О последнем свидетельствует тот факт, что во многих странах рост налогов сопровождается обесцениванием денег. Таким образом, истощаются источники, откуда правительства черпали необходимые средства для удовлетворения пожеланий и нужд своих сторонников и для умиротворения противников. Не сегодня-завтра бремя станет настолько тяжким, что его нельзя будет увеличивать. Следовательно, политические нужды начинают превалировать над экономическими. Так было на закате Римской империи, это стало причиной ее крушения; это может произойти и сейчас.

Нужно, между прочим, иметь в виду использование ресурсов обширных азиатских и африканских регионов. На него могут рассчитывать Англия, Соединенные Штаты и Франция, в гораздо меньшей или ничтожной степени Италия, которой достались крохи от обильной трапезы этих обжор. Поэтому изменившаяся со времен Римской республики политика, готовая на любые демагогические уступки внутри страны с расчетом на возмещение потерь извне, пригодна лишь для названных стран, но не годится для других, в том числе для Италии, которая лишена возможности эксплуатировать внешние источники.

Остается еще доля неизвестности относительно того, как сохранить равновесие между двумя указанными типами стран и как избежать конфликта между ними.

Это один из путей, которые могут вести к катастрофе, после чего начнется новый цикл[94]94
  В тексте часто упоминаются братья Маццонис. Ср. в этой связи также статью: Einaudi L. Il caso Mazzonis//Il corriere della sera. 1920. 3 marzo, переиздание под названием Cronistoria e commenti in Cronache economiche e politiche di un trentennio (1893–1925). Vol. V (1919–1920). Torino. Einaudi, 1961. P. 672–677. Фирма «Братья Маццонис и Компания» (также «Маццонис П., ранее Дж. Б.») была крупным текстильным предприятием в С. Джермано Кизоне, о котором рассказывается в кн.: Castronovo V. L’industria cotoniera in Piemonte nel secolo XIX. Torino. Ilte, 1965, а также Abrate M. La lotta sindacale nella industrializzazione in Italia. 1906–1926. Milano: Angeli, 1967. P. 249–254. – Прим. итал. ред.


[Закрыть].

Поздняя публицистика

Куда мы движемся?[95]95
  «Il Resto del Carlino»; «La Stampa». 1920. 9 giugno. – Прим. итал. ред.


[Закрыть]

Частенько можно услышать не только в Италии, но и повсеместно, что мы переживаем кризис; в этих словах есть доля истины, но и доля, выходящая за ее пределы.

Доля истины заключается в том, что в ряду бесчисленных и непрекращающихся колебаний социальной материи сегодняшнее очень масштабно. Вторая часть проявляется в утверждении, что это уникальное, неповторимое событие и что человечество стоит перед полной переменой своего образа жизни и направления развития.

Главные, основные силы, действующие в обществе, изменились очень мало; происходящее сегодня было подготовлено вчера и готовит завтра; а если угодно прибегнуть к вульгарной фразеологии, впрочем, довольно обманчивой, то можно сказать, что сегодняшнее колебание есть результат прежних и причина будущих колебаний. Чтобы правильно понять его, можно и нужно рассматривать его в ряду явлений, к которым оно принадлежит.

Сегодня происходят важнейшие события. Правление демагогической плутократии подвергается тяжкому испытанию, так что возникает вопрос о том, как она выйдет из него и выйдет ли вообще; ожидает ее судьба, постигшая аналогичный режим на исходе Римской республики, или она прибавит новую победу ко многим другим, одержанным с начала XIX в. по сей день.

Марксистский, можно сказать, классический, социализм теряет почву под ногами, уступая место синдикализму и анархии; Первый интернационал сошел со сцены; Второй и Третий вступили в борьбу, но перевес на стороне последнего. Отомрет постепенно классический социализм, как умер социализм утопический, и растворится, как маленький ручеек, в великой реке демократии или воспрянет заново?

Самому режиму современной демократии противостоят сегодня уже не столько низложенные или перевоспитавшиеся реакционеры, сколько экстремисты, большевики и им подобные, поэтому желательно установить, выдержит она их нападки или преобразится, примет другую форму либо вообще исчезнет.

Находится на подъеме или на закате религия национализма или империализма, совсем недавно столь притягательная, а сегодня переживающая упадок, может быть, незначительный? Окончательно приказал долго жить милитаризм или его ожидает судьба птицы феникс? Что будет с сегодняшней буржуазией в наступившей чехарде элит? Наконец (и это, вероятно, самое главное), к чему ведет возрождение земледельческого класса, которое недавно продемонстрировали выборы во Франции и учреждение итальянской народной партии?

Если дать некоторую волю фантазии, приближаемся мы к новому средневековью или нас ждут новые времена процветания торговли и промышленности?

Многие задаются подобными вопросами, пытаясь понять, каков будет исход событий и что можно и нужно делать.

Я не могу обещать действенной помощи в исполнении подобных желаний, мне под силу только рассмотреть, как подойти к этим проблемам, как находить их решения, в ожидании того, что некто более знающий сделает это окончательно.

Даже в таких узких рамках будет, вероятно, самонадеянным рассматривать эти проблемы в газетной статье. В «Социологии» я подробно показывал, что искусство управления основано главным образом на умении использовать чувства и интересы населения, во всяком случае более чем на их формировании или изменении; добавлю к этому, что искусство писать на социальные темы также состоит в умении приспособиться к характеру публики, к которой обращается автор; так как публика, читающая книги, журнальные статьи и газеты, различается, различны, очевидно, и темы, которые можно в них рассматривать в зависимости от их характера.

В книге допустимы пространные, отвлеченные рассуждения, без которых в логико-экспериментальной науке трудно обойтись; в журнальных статьях они должны быть короче, а в газетах их лучше всего опускать.

Следует ли нам, таким образом, отказаться в журнальных и газетных статьях от рассуждений на темы, где должна присутствовать абстракция?

Может быть, но стоит проверить, нельзя ли как-то обойти это препятствие. В серии статей для «Ривиста ди Милано»[96]96
  В этом томе под названием «Трансформация демократии». – Прим. итал. ред.


[Закрыть] я попытался изложить некоторые соображения об отмеченных выше проблемах, теперь же я приступаю к следующей попытке в новых статьях, которые в зависимости от результата получат продолжение или нет.

Центральная власть[97]97
  Il Resto del Carlino. 1920. 16 giugno.


[Закрыть]

Кое-кто, наблюдая за жизнью нашего общества, приходит к выводу, что оно движется в сторону нового средневековья; возможно, это утверждение слишком поспешно и является следствием раскованного полета фантазии, но в нем есть доля истины, потому что некоторые стороны сегодняшних изменений напоминают те, что привели к феодализму. В их числе развал центральной власти.

Обо всем этом я подробно писал в серии статей, публикуемых «Ривиста ди Милано»[98]98
  В этом томе под названием «Трансформация демократии». – Прим. итал. ред.


[Закрыть], и мне кажется, что небесполезно будет вкратце повторить их содержание, тем более что произошли события, полностью подтвердившие сделанные выводы. Можно сказать, что власть парламентов рушится, и им становится все труднее добиваться подчинения. Если внимательно изучить историю последних Каролингов, нельзя не заметить сходства в деталях, характеризующих тогдашний и сегодняшний распад государства.

Факты обычно предшествуют теории, а реальность – ее правовому оформлению.

Внешне центральное правительство еще господствует, как и Карл Лысый в IX в., но на деле есть страны (и в их числе Италия), где его власть еще слабее, чем при Каролингах. Даже в мелочах, как правило, не оспариваемых и остающихся утешением гибнущего режима, его распоряжения подвергаются осмеянию. Например, устанавливается определенное декретное время – по правде говоря, ерунда, но правительство, безусловно, может вводить его в случае необходимости. Формально подчиненные ему коллективы не обращают на это внимания, правительство терпит обиду, поэтому в некоторых итальянских городах существуют два поясных времени, символизирующие восхождение новой власти и закат старой. Перейдем к гораздо более важным вещам. Обратите внимание на следующий манифест граждан, подчиняющихся правительству, где я заменил только одно частное понятие более общим.

«Имейте в виду, что правительство заключило с нами договор, согласно которому, если что-то будет предпринято против этого договора, мы сделаем правительству почтительное предупреждение, чтобы оно пришло в чувство, а каждый из нас сохранил свое положение… Но если это предупреждение не возымеет действия, знайте, что мы соединены с правительством, а оно с нами по доброй воле и в согласии… настолько прочно, что никто не может выступить против партнера, чтобы правительство могло предпринять нечто в ущерб нам, вопреки закону и здравому смыслу, даже – не дай бог – при всем желании».

Если бы термин «почтительно», который сегодня следовало бы заменить на «дерзко», не служил подсказкой, было бы трудно догадаться, кто был автором этого манифеста – государственные чиновники прошлого или сегодняшнего дня. Это произведение вассалов Карла Лысого (Pertz. P. 446)[99]99
  Карл Август Фридрих Пертц, издатель Monumenta Germaniae Historica. Здесь речь идет об Annales et chronica aevi Carolini, вышедших в 1826 г. – Прим. итал. ред.


[Закрыть]. Общее понятие «правительство» следует заменить частным: «король Карл». Сегодня, как во времена упадка Каролингов, государственные служащие время от времени завладевают своей должностью, которая была ими получена от центральной власти, и становятся ее собственниками, а не просто управляющими. Каролинги уступали им территории, а наше правительство назначает жалованье. В прошлом народ непосредственно содержал их, теперь содержит, уплачивая налоги, доходами от которых правительство наделяет чиновников тем, что им по праву принадлежит, не как хозяин, а как простой управляющий.

Взамен на них не возлагаются никакие обязанности; они исполняют общественный долг, только если считают нужным и как считают нужным; в случае неисполнения они все равно получают плату, а когда кто-то из министров ущемляет эти их права, его немедленно изгоняют. Так феодальные бароны, сменившие слуг Карла Великого, избавились от обязанностей последних, но население не перестало их содержать, как и прежде.

Далее, те, кто отвечают за морские и наземные перевозки и за порты, располагают [в оригинальном тексте располагая – Прим. перев.] особыми привилегиями, как бароны, чьи владения находились поблизости от оживленных торговых путей, которые они облагали данью.

День за днем происходят события, пополняющие список, приводимый в названных статьях «Ривиста ди Милано». Власти хотят свободы навигации в Черном море, но могущественные профсоюзы частично препятствуют этому. Французское и итальянское правительства разрешают транзитные перевозки в Польшу, но их блокируют железнодорожники, которые останавливают состав в Буссолено и собираются проверить французские вагоны. Точно так же английское правительство без разрешения профсоюзов не может отправить в Ирландию солдат, вооружения, боеприпасы и продовольствие. Власть профсоюзов простирается теперь и на иностранные правительства. Как пишет газета «Эль Соль», профсоюзы грузчиков в итальянских портах пригрозили испанским властям в случае продления моратория на конституционные гарантии и начала преследований рабочих синдикатов бойкотом итало-испанской торговли. Из Амстердама пришла новость, что Международная конфедерация рабочих транспорта решила приступить к бойкоту Венгрии, повинной в том, что ее правительство[100]100
  Режим регента Миклоша Хорти (1868–1957), при котором развернулся так называемый белый террор. Хорти был регентом Венгерского королевства с 1920 по 1944 г. – Прим. итал. ред.


[Закрыть] не угодило названной славной конфедерации, поэтому все железнодорожные, морские, почтовые и телеграфные коммуникации с этой страной будут прерваны.

Не знаю, подтвердится ли эта новость, но важно, что сегодня она выглядит вполне правдоподобной, в то время как лет двадцать назад ее сочли бы явной ложью. Заявленная мера несомненно принадлежит к прерогативам верховной власти, и если она окажется действенной, мы получим новую верховную власть, которая будет могущественнее нынешних, хотя пока не известно, какие именно отношения сложатся между ними и получит ли она право объявлять войну и заключать мир, что было бы естественно, судя по ее замашкам. Мы находимся еще в начале процесса и не можем судить о том, в какую сторону направится движение. Оно может и замедлиться, пойти назад, но общее направление уже наметилось, его нельзя игнорировать.

Мы упомянули о некоторых явлениях, характеризующих распад центральной власти; продолжим рассказ о них в других статьях[101]101
  24 июня 1920 г., имея в виду как раз эти статьи, относящиеся к началу года, Паре-то писал Панталеони: «В моих статьях нет ничего или почти ничего личного, потому что мне кажется, что отдельные личности мало что могут по сравнению с великими социальными и экономическими силами – именно на них я обращаю свой взгляд, стараясь прозревать через скрывающие их пелены». 22 ноября: «Объективная истина многостороння. Допустим, что к одному предмету могут относиться три суждения. Первое я помещаю в газете, которой не нужно ни второе, ни третье суждение; второе – в другой газете, которому не нужно ни первое, ни третье, и т. д. Кроме того, газеты со временем меняются, но объективная истина остается все той же, поэтому одна и та же газета иногда принимает мои статьи, иногда не принимает… Но в книгах я могу писать, что захочу… так что я вношу в них все объективные суждения вместе». – Прим. итал. ред.


[Закрыть].

Грядущие меры[102]102
  «Il Resto del Carlino» и «La Stampa». 1920. 17 luglio.


[Закрыть]

Европейские правительства, желая восстановить свои экономики, прибегают к одним и тем же мерам, что вызвано некоторым сходством общего положения разных стран.

Эти меры можно рассматривать под разными углами зрения, основными из которых в нашем случае являются: 1) финансовый, 2) экономический, 3) степень воздействия на чувства и интересы, 4) обобщенный, или синтетический.

Сторонники или противники данной конкретной меры обычно суммируют все эти аспекты в одном выводе, благоприятном для их позиции; и это понятно, потому что адвокат в конце концов не обязан демонстрировать промахи своего клиента, но экспериментальный исследователь сразу замечает, что отдельные аспекты рассмотрения, предшествующего окончательному выводу, противоречат друг другу с точки зрения ожидаемых потерь и выгод, так что синтез оказывается затруднительным. Это затруднение зачастую бывает не преодолимым для теоретика, который вынужден довольствоваться изучением элементов синтетического суждения и добычей вспомогательных материалов, служащих практическому деятелю пищей для интуитивных заключений в зависимости от поставленных им целей.

До недавнего времени правительства решали свои задачи с помощью эмиссии бумажных денег и займов. Это было приемлемо для финансов, но вызывало глубокие экономические потрясения, нарастающие по сей день. Что касается чувств и интересов, эти меры сказывались на них благотворно, тем более что без подобных вливаний народы навряд ли терпели бы так долго продолжающуюся войну. Этому способствовало и выращивание крупных и мелких биржевых акул; нелишне будет напомнить в этой связи, что Наполеон I в конце своего царствования нажил себе немало врагов происками поставщиков, чью жадность он стремился сурово искоренять.

Во время войны большинство людей, которые должны были рано или поздно оплатить военные расходы, не сразу ощутили неудобство, так же как его не замечает тот, кто разоряет себя, занимая у ростовщика. Небольшая часть общества, в том числе уважаемые спекулянты, получали огромные доходы благодаря перераспределению богатств. Таким образом, действия тех, кто прибегал к указанным мерам ради поставленной цели, т. е. продолжения войны до конца, и не заглядывал в послевоенное будущее, были разумными. Это соображение не связано с какими-либо суждениями о самой цели – ее разумности или неразумности.

Однако всему приходит конец, настало время платить по векселям. Сегодняшние правительства, обремененные наследием предшественников, прибегают к значительному повышению налогов, т. е. к новому перераспределению богатств, осуществляемому уже без помощи печатания денег, путем дифференцированного обложения граждан. Предпринимаются также меры по снижению дороговизны и по возврату части присвоенных денег. Указанные действия будут полезными с финансовой точки зрения, хотя, возможно, не в такой степени, как ожидается; что касается экономики, они не повлияют на дороговизну, как и другие употреблявшиеся для этого способы, которые хотят возродить. Хорошо если они не повредят производству, но скорее всего они нанесут ему ущерб, сократив вложения капиталов, снизив производительность труда за счет оплаты безделья, освободив государство от суровой необходимости сокращать расходы.

Все эти меры будут одобрены теми, кто живет за счет государственных средств, а также теми, кто считает правильным ограничивать даже законно нажитые богатства, не говоря о тех, кто из чувства справедливости хотел бы отнять их у мошенников.

Для того чтобы делать какие-то общие выводы, необходимо знать, помогут ли подобные чувства и интересы пережить теперешние невзгоды и пристать к тихой гавани раньше преследователей; так можно было бы достичь спасения, которое наступит, когда прирост богатств, до сих пор, уже более века, естественный для цивилизованных народов, компенсирует прошлые потери, а также знать, будут ли упомянутые чувства и интересы, пока все еще усиливающиеся, смягчены возможными уступками.

Если ответ положительный, то принимаемые меры разумны с точки зрения поддержания существующего порядка; в противном случае они обратятся против своих учредителей.

На подобные вопросы трудно отвечать. В пользу положительного ответа говорит тот факт, что наш общественный порядок при сходных обстоятельствах сохраняется вот уже более ста лет, как сохранялся на протяжении многих лет режим демагогической плутократии в Древнем Риме. В пользу отрицательного ответа свидетельствует не только падение Римской республики, но и более веское соображение, что история не знает примеров, когда за процветанием какого-то общества не следовал бы упадок, и что почти всегда силы, которые способствовали первому, вели ко второму, потому что политический строй подобен живому организму, несущему в себе от рождения элементы расцвета, упадка и гибели.

Немало признаков указывает на то, что приближается пора упадка сегодняшнего строя, который мог получить новый шанс с войной и который делает последние ставки. Выводы могли быть более определенными, если бы не существовало одного исключения, а именно подъема милитаризма, хотя и незначительного, и существенного возрастания роли сельскохозяйственных классов во Франции.

Только здесь могут зародиться силы, способные действенно противостоять грядущему общественному распаду, так что, не рискуя погрешить против истины, следует придать первостепенную важность возможному влиянию мелких собственников.

Все это следует учитывать при оценке предлагаемых мер. Их экономический эффект (во всяком случае пока они не переходят определенных границ, за которыми экономический крах влечет социальный) незначителен, ничтожен по сравнению с социальными последствиями.

Например, о тех, кто выступают за использование земель, называемых (может быть, ошибочно) необрабатываемыми или плохо освоенными, следует судить не с точки зрения экономики, а с учетом возможного увеличения числа мелких земледельцев и их политического веса.

Правительства не в силах формировать социальные силы, они могут лишь благоприятствовать или противодействовать уже существующим[103]103
  Парето был твердо убежден, что: «1. Рабочие так легко не согласятся вернуться к прежним промышленным порядкам. Чем хуже будет ситуация, тем больше претензий они выдвинут. Их настроения изменятся только после большой катастрофы. Возможно, они рассорятся… со своими сегодняшними главарями, но лишь для того, чтобы заменить Керенских Лениными. 2. Переворот встретил бы осуждение со стороны тех, ради кого он предпринимается. Именно так. Чтобы изменить настроения буржуазии, также нужна серьезная катастрофа. 3. Не следует пренебрежительно относиться к российскому большевизму. Неуклюжесть и слабость его противников очень ему на руку. Мы еще увидим, сколько он сможет натворить в других странах Европы и даже во всем мире! 4. Мировой экономический кризис сочетается с итальянским. Не стоит думать, что они закончатся в феврале. Они продлятся намного дольше». – Прим. итал. ред.


[Закрыть].

Реальность без иллюзий[104]104
  Il Resto del Carlino. 1920. 19 agosto.


[Закрыть]

Для понимания происходящего может быть полезен самый общий и беглый взгляд, что-то вроде перечня, отвлекающегося не только от подробностей, но и от рассмотрения мотивов выдвигаемых гипотез. Об этих мотивах я подробно писал в книгах и статьях, где были сделаны выводы, всесторонне подтвержденные последующими событиями.

Из моих сегодняшних предположений часть относится к лишь более или менее вероятным, часть – к весьма вероятным, остальные – к почти точным. Начнем с первых, а затем постепенно перейдем к последним.

Война не послужила причиной, но лишь ускорила грядущую трансформацию нашего социального порядка. Возникает вопрос: осуществится ли она с применением насилия или без него? Каким будет этот переворот: вступим мы в кризис, напоминающий времена триумвиров Древнего Рима с их проскрипциями, эпоху террора во Франции или большевизма в России? Можно привести веские доводы в пользу утвердительного ответа, но также и противоположного свойства, поэтому вывод будет только вероятным; остающаяся доля сомнения пойдет на пользу тем, кто прикладывает физические и умственные усилия для достижения мирного результата, даже если их попытка окажется тщетной.

Те, кто стремился к войне, кто никак не хотел покончить с ней, кто не сумел и не умел заключать мир, отчасти и являются причиной нынешних бед, и если слышны их жалобы, вспоминается поговорка: как посеешь, так и пожнешь. Те, кто на протяжении пяти лет даже маловажные или неважные решения принимали или позволяли принимать с полным произволом, ссылаясь только на salus populi (благо народа), не должны удивляться, если сегодня таким же образом оправдывают вторжения в чужие владения и дома, грабежи и бесчинства всякого рода, неуважение к праву и закону, и если после стольких покушений на самую идею личных прав цель была выполнена с лихвой; они попали в яму, которую рыли для других. Те, кто наобещал народам златые горы, чтобы удержать их в окопах, должен был понимать, что в один прекрасный день придется отвечать и что невыполнимые обещания ведут в тупик.

Говорят, впрочем, что копаться в прошлом и терзать себя по его поводу бесполезно. Совершенно справедливо. Стоит, однако, помнить и о нем, чтобы извлечь из прошлого уроки и предостережения на будущее. Главные из них следующие: большинство трудностей, которые испытывают наши правительства, происходит, в первую очередь от вышеназванных причин, и только во вторую от других, менее важных и легко устранимых, поэтому не следует надеяться на помощь хитроумных уловок, не способствующих искоренению зла, иначе возникает опасность, что лишь сокрушительная катастрофа сможет выполнить задачу, непосильную для мирного процесса.

Тем не менее не стоит впадать в отчаяние. Наши правители, прибегая к заветам векового искусства, хорошо известного в Древнем Риме, стараются приручить зверя, т. е. не слишком задевать всесильные чувства и интересы, таким образом, достигнуть спасения. Все их операции предусматривают приход и расход; первый заключается в достижении желаемого, второй – в наличии неизбежных объективных последствий. Если расход не будет слишком быстро расти и превышать приход, если желаемое не будет покупаться слишком дорогой ценой, упомянутые операции окажутся успешными; в противном случае они обречены на провал. Когда дом горит, даже те, кто видит, что противиться огню бесполезно, не мешают работе пожарных, поэтому демонстрация объективных истин, противоречащих усилиям по преодолению неких трудностей, сомнительна, даже если эти усилия навряд ли увенчаются успехом. Но это сомнение улетучивается, когда, как в данном случае, речь идет не о пропагандистской статье, а лишь о научном очерке. Добавим: объективная истина полезна тем, чьим планам она противостоит.

Меры, принимаемые теперь правительствами разных стран, сходны, и это естественно, ибо они вызваны общими потребностями, которые ощущаются везде в большей или меньшей степени. Последствия этого могут быть предсказаны часто с большой вероятностью, иногда приближающейся к степени, которую называют уверенностью. Кратко перечислим их:

Эмиссия бумажных денег – это внешне умеренный способ избавляться от государственных и частных долгов. Он эффективен в финансовом отношении и не наносит большого ущерба экономике; не затрагивает сильных чувств, поэтому его часто использовали в прошлом и будут использовать впредь. Пусть читатель не верит разговорам о том, что правительства собираются воздерживаться от новой явной или скрытой эмиссии либо вскоре и в значительном объеме сократить массу напечатанных денег; пусть имеет в виду, что изъятие денежных знаков, не сопровождаемое ростом богатства, мало повлияет на их курс, точнее, на обесценивание денег; пусть высмеет того, кто рассчитывает на скорое возвращение обесценившихся валют ряда стран к золотому паритету.

Разные формы заимствования – способ, аналогичный печатанию денег. С финансовой точки зрения он более эффективен, поскольку требуется выплачивать проценты. Он наносит больше вреда экономике вследствие конкуренции со сберегательными вкладами капиталов; на чувства он мало влияет. Вскоре этот способ начнет применяться. Многие государства начнут сокращать и, возможно, аннулировать свои долги.

Тяжелые и обременительные налоги разного рода для имущих классов – это весьма эффективное средство удовлетворения чувств и интересов, впрочем, последних скорее по видимости, чем в реальности, – неимущих классов, а также тех имущих, которые, благодаря своим махинациям, сумели избавиться от давящих на их класс тягот или, лучше сказать, приобщиться к той части манны, каковую правительства по-прежнему могут раздавать благодаря росту доходов. Поэтому все правительства будут прибегать к этому средству и не в состоянии поступать по-другому. В значительной мере это следствие изменений чувств и интересов, вызванных войной. Названное средство полезно для финансов, но в дальнейшем может нанести им вред ввиду ущерба, который будет причинен производству непосредственно расточительством, и косвенно – погоней за налогоплательщиками. Читатель должен проводить четкое различие между этическими и экономическими соображениями: в высшей степени справедливый и моральный налог может принести огромный экономический ущерб.

Препятствия для свободного обращения капиталов между странами вытекают из вышеназванных мер и также имеют положительные и отрицательные стороны, причем последние очень существенны. Экономическое процветание, достигнутое в XIX в., в большой степени было вызвано свободным обращением капиталов. Через несколько лет можно будет получить подтверждение этого тезиса. Английское правительство уже удостоверилось в его правоте и сняло ограничения на свободную продажу ценных бумаг на Лондонской бирже и вывоз капиталов.

Многочисленные мелкие меры, направленные на упорядочение экономической жизни, возрождение законов против роскоши и т. д. Единственная задача этих мер – удовлетворение чувств и интересов. Если они действенны, то причиняют экономический ущерб, а иногда и финансовый. Во Франции теперь признаны бесполезными запреты на ввоз предметов роскоши, потому что они, по словам правительства, затрудняют промышленную деятельность страны. Эти меры хороши лишь в глазах простаков… и тех, кто извлекают из них выгоду.

Изменения экономического равновесия, вызванные вмешательством государства или частных лиц посредством забастовок, насилия, различных уловок, произвольно устанавливаемой заработной платы, безделья рабочих, выдвижения ими беспочвенных претензий, выплаты пособий по безработице и др., расходов на проведение бесполезных или малополезных общественных работ и пр. Такие меры необходимы для удовлетворения чувств и отдельных интересов, они наносят экономике тяжелый, иногда непоправимый ущерб.

Непонятно, как их проводить, но также и как обойтись без них, по крайней мере без большей их части. В этом заключается уже упомянутое противоречие между приходом и расходом операций, одна из величайших опасностей для существующего порядка, ибо он сталкивается с неразрешимой задачей – увеличить уровень потребления, снизив при этом отдачу от вложенного труда и капитала, а следовательно, производства в целом.

Империалистические меры очень дороги и малоэффективны, поскольку отдельные страны при этом вступают в конфликт. Кроме того, эти меры задевают чувства значительной части населения. Но правительствам трудно отказаться от них после того, как они заронили столько надежд и дали столько обещаний. Придется совмещать несовместимое: плутократический империализм с большевистским, национализм с интернационализмом, обретение народами независимости, Вильсоновы мечтания[105]105
  Вудро Вильсон – президент США в 1913–1921 гг., один из основателей Лиги Наций, лауреат Нобелевской премии мира 1919 г., был сторонником международного урегулирования конфликтов и равноправия народов. – Прим. перев.


[Закрыть] с реальностью, но другого выхода нет. Эта проблема неразрешима.

К этим соображениям следует присоединить другие, связанные с приближением весьма вероятного, почти неизбежного периода экономического спада, который усугубит существующие неприятности и заставит приступить к решению насущных проблем. Но об этом я уже много писал в предыдущих статьях.