Текст книги "365 лучших сказок мира"

О находчивом портняжке

Жила-была на белом свете княжна горделивая. И объявила она во всеобщее сведение, что кто бы к ней ни пришел, ему надо только отгадать ее загадку, и он будет ее мужем.

Вот и выискались трое портных и решились на тот зов пойти. Двое старших, поискуснее, были о себе высокого мнения, и им уж казалось, что они в этом деле не дадут промаха; третий же был в своем ремесле далеко не мастер, однако же верил в свое счастье и удачу…

Двое старших его отговаривали: «Оставался бы ты дома, где уж тебе с твоим умишком за такое дело браться?» Однако портняжка не дал сбить себя с толку, знал, что голова у него недаром на плечах держится и что он уж как-нибудь из дела сумеет выпутаться…

Вот и заявились они все трое к княжне и попросили задать им по загадке: они дали при этом понять, что народ они не простой, а с разумением, что под них и комар носа не подточит.

Вот и сказала им княжна: «У меня на голове волосы двухцветные – каких двух цветов?» – «Ну, коли только в этом вопрос, – сказал старший портной, – так волосы у тебя вперемежку черные и белые, вот как то сукно, что мы называем темное с искрой». – «Неверно разгадал, – сказала княжна, – за вторым очередь».

Второй портной отвечал: «Коли волосы у тебя не черные и белые, так уж верно русые и рыжие – вот у моего отца такой кафтан еще есть». – «Неверно разгадал, – сказала княжна, – отвечай ты, третий. По лицу твоему вижу, что ты отгадаешь». Младший портняжка смело выступил вперед и сказал: «У княжны волосы на голове золотые и серебряные – вот почему она и называет их двухцветными». Как услышала это княжна, так и побледнела и чуть в обморок не упала от испуга, потому что портняжка угадал.

Немного оправившись от испуга, она сказала: «Хоть ты и отгадал мою загадку, но я не пойду за тебя замуж, пока ты вот чего еще не сделаешь: внизу в хлеву есть у меня медведь – с ним ты должен провести целую ночь; коли я завтра тебя в живых застану, тогда выйду за тебя замуж». Этим думала она от портняжки отделаться, потому что медведь еще никого не выпускал из своих лап живым. Но портняжка не дал себя запугать и весело отвечал ей: «Кто решился, тот полдела сделал!»

Как наступил вечер, портняжку свели вниз, в стойло к медведю. Медведь хотел было тотчас на него накинуться и схватить его в свои лапы… «Постой, постой, приятель, – сказал портняжка, – я тебя сейчас сумею унять!» И преспокойно, как будто ничем не смущаясь, вытащил из кармана грецкие орехи, стал их разгрызать и лакомиться.

Увидел это медведь и тоже захотел орехов пощелкать. Портняжка опустил руку в карман и подал ему полнешеньку горсть, но только не орехов, а голышей. Медведь сунул один из них в рот, да ничего не мог поделать, как ни старался его разгрызть. «Что я за дурак такой, – подумал медведь, – ни одного ореха разгрызть не могу». И сказал он портняжке: «А ну-ка, разгрызи их». – «Вот видишь, каков ты есть, – подтрунил над ним портняжка, – пасть-то у тебя во какая, а маленький орешек разгрызть тебе не под силу!»

Он взял у него камешки, сунул вместо камешка настоящий орех в рот – и сразу разгрыз его. «Дай-ка я еще раз попробую! – сказал медведь. – Как со стороны погляжу, так кажется, что оно и вовсе не мудрено». И опять наш хитрец подсунул ему камешки, и опять медведь напрасно над ними бился и разгрызть их не мог.

После этого вытащил портняжка из-под полы своего платья скрипочку и давай на ней наигрывать! А медведь, чуть только услышал музыку, так уж не мог удержаться, и давай плясать, и когда поплясал немножко, так был этим очарован, что обратился к портняжке и спросил: «Скажи, пожалуйста, мудрено ли это дело – на скрипочке играть?» – «Сущие пустяки, – отвечал тот, – видишь ли, левой рукой я струны перебираю, а правой пилю по ним смычком, и пошла плясать, подскакивать!» – «Так-то вот и мне хотелось бы играть на скрипке, – сказал медведь, – чтобы я мог плясать, как только придет охота! Ты как думаешь?.. Возьмешься ли меня учить?» – «С удовольствием, если только ты выкажешь к тому способность. А покажи-ка мне свои лапы! Ух, какие огромные! Дай-ка я тебе ногти-то поукорочу».

И вот принесены были тиски, медведь сдуру вложил в них свои лапы, а портняга завинтил винт покрепче и сказал: «Ну, погоди – ужо приду к тебе с ножницами». И предоставив медведю рычать сколько душе угодно, сам лег в углу на связку соломы и заснул.

Княжна, заслышав с вечера рев медведя, предположила, что это он ревет от радости и что он уже расправился с портным по-свойски.

Поутру встала она весьма довольная и ничем не озабоченная, а как заглянула в хлев, так и увидела, что портняжка стоит себе перед дверьми хлева здоров-здоровехонек и весел-веселешенек.

Тут уж не посмела она и слова перечить, потому что должна была выполнить обещание, данное при всех.

И вот король приказал подать карету, в которой она должна была отправиться вместе с портным в кирху для венчания.

Когда они уже уселись в карету, двое других портных, лукавых сердцем и завистливых к счастью товарища, пошли в хлев к медведю и высвободили его из тисков.

Разъяренный медведь тотчас помчался что есть мочи вслед за королевской каретой.

Княжна заслышала издали его фырканье и рычанье; она перепугалась и воскликнула: «Ах, медведь гонится за нами и хочет тебя унести!» Но проворный портняжка тотчас встал на голову, выставил ноги в окошко кареты и крикнул: «Видишь ли тиски? Коли ты не уйдешь обратно, то опять в них попадешь!»

Как только медведь это заслышал – сейчас повернул назад, и давай Бог ноги!

А портняжка преспокойно поехал в кирху, обвенчался с княжною и жил с ней в довольстве и добре припеваючи.

Ну, вот, хочешь верить – так верь, а не хочешь – деньги плати.

Три брата

Давным-давно жил да был человек, у которого было три сына, а всего достатка было немного: только

– тот дом, в котором он сам жил. Каждый из сыновей желал бы тот дом получить в наследство после его смерти, но отцу они были все одинаково милы; вот и не знал он, как ему быть, чтобы никого не обидеть.

Продать бы дом да вырученные деньги между ними поделить, так продавать-то ему не хотелось, потому что дом был им унаследован от его прадедов…

Наконец пришла ему в голову хорошая мысль, и он сказал своим детям: «Ступайте-ка вы в люди да поиспытайте себя, и каждый пусть изберет себе какое-нибудь ремесло для изучения; по возвращении вашем домой тот из вас, который выкажет себя искуснее других в своем деле, получит от меня дом в наследство».

Сыновья были довольны решением отца и избрали себе ремесла по вкусу: старший задумал быть кузнецом, второй – парикмахером, а третий – учителем фехтования.

Затем они назначили время, в которое они должны были снова сойтись в доме отца, и разошлись в разные стороны.

Случилось так, что каждый из них в своем деле нашел себе отличного учителя, у которого мог надлежащим образом выучиться своему мастерству.

Кузнецу поручено было подковывать королевских лошадей, и он подумал: «Ну, теперь, кажется, без ошибки можно сказать, что дом именно мне достанется».

Парикмахеру пришлось брить только знатных господ, и он тоже подумал, что дом никому другому, кроме него, не достанется.

Фехтовальщику пришлось получить не один удар, и он все же скрепя сердце думал про себя: «Нечего этих ударов пугаться, а то, пожалуй, дом-то и выскользнет у меня из рук!»

Когда же наконец миновало условленное время, все они сошлись в доме отца; но они не знали, как бы им найти случай высказать перед отцом свое искусство, а потому и стали между собою совещаться.

Во время их совещания видят – бежит к ним с поля заяц. «Э-э! – сказал парикмахер. – Вот очень кстати явился! Точно званый!»

Тотчас взял он тазик и мыло, взбил пену, а когда заяц подбежал поближе, он на бегу намылил ему мордочку и на бегу же выбрил ему бородку и при этом не порезал его и ни одного волоска не повредил.

«Недурно, – сказал отец, – и если только остальные двое не слишком превзойдут тебя в своем мастерстве, то дом останется за тобою».

Вскоре после того видят, что мчится какой-то господин во всю прыть в своей карете. «Вот извольте-ка взглянуть, батюшка, на мое уменье!» – сказал кузнец, побежал вслед за каретой, сорвал у одной лошади на скаку все четыре подковы и подковал ее четырьмя новыми. «Ты – просто молодчина! – сказал ему отец. – Со своим делом ты справляешься так же хорошо, как твой брат… Право, я даже не знаю, кому из вас двоих я должен отдать свой дом…»

Тогда сказал третий сын: «Батюшка, дозвольте и мне показать свое мастерство!»

Как раз в это время стал накрапывать дождь, и фехтовальщик, вынув свою шпагу, стал ею быстро вращать над головою, так что ни одна капля на него не упала…

Дождь пошел сильнее и наконец обратился в ливень, который лил как из ведра, а фехтовальщик все быстрее и быстрее вращал шпагою над головой и остался сухохонек, словно под крышей стоял.

Когда отец это увидел, он изумился и сказал: «Ты превзошел своих братьев в твоем мастерстве – дом принадлежит тебе!»

Оба остальные брата по предварительному уговору остались вполне довольны таким решением отца, и так как они друг друга очень любили, то стали жить вместе в отцовском доме и продолжали заниматься каждый своим ремеслом; а при своих знаниях и умениях они зарабатывали много денег.

Так дожили они в полном довольстве до старости, и когда один из них заболел и умер, двое других так о нем горевали, что вскоре тоже заболели и умерли.

По их взаимной любви и тесной дружбе их и похоронили в одной общей могиле,

Ленивая пряха

Много лет назад в одной деревне жили да были муж с женой, и жена была так ленива, что ничего работать не хотела; что муж давал ей прясть, того она, бывало, никогда не выпрядет, а что и выпрядет, то не смотает, а так на гребне и оставит.

Если, бывало, начнет ее муж бранить, она в карман за словом не полезет, а тоже кричит на него: «Да как я тебе пряжу смотаю, когда у меня и мотовила-то нет! Прежде в лес сходи да мотовило мне выруби». – «Коли на то пошло, так я же съезжу в лес и дерево на мотовило тебе из лесу вывезу».

Вот жена-то и перепугалась: как вывезет муж из леса дерево на мотовило да мотовило из него сделает, так придется ей всю пряжу смотать и опять прясть начать. Подумала она, подумала, и пришла ей в голову хорошая мысль. Она потихоньку побежала в лес за мужем, и когда он влез на дерево, чтобы выбрать себе сук попригоднее, жена пробралась под то дерево, засела в кустах, так что он ее видеть не мог, и крикнула мужу:

 
Мотовило вырубишь – умрешь,
А мотать им станешь – пропадешь.
 

Муж прислушался, отложил топор в сторону и стал обдумывать, что бы это могло значить. «Ну, что за вздор? – проговорил он наконец. – Что там такое? Просто что-то послышалось, чего еще тут пугаться!»

Схватил топор снова и собирался рубить, и опять то же раздалось под деревом:

 
Мотовило вырубишь – умрешь,
А мотать им станешь – пропадешь.
 

Он опять приостановился; стал его страх пробирать, и стал он опять об этом странном случае думать.

Однако оправился, в третий раз схватился за топор и снова собирался рубить.

Но и в третий раз послышался тот же голос и громко крикнул:

 
Мотовило вырубишь – умрешь,
А мотать им станешь – пропадешь.
 

Тут уж он не вытерпел: прошла у него охота вырубать мотовило; он поспешно слез с дерева и пустился в обратный путь домой.

Жена окольными путями тоже проворно домой бежала, чтобы поспеть раньше мужа.

Когда он вошел в комнату, она прикинулась такой тихоней, словно бы ничего не случилось, и сказала: «Ну, что же, принес ты мне хорошее мотовило?» – «Нет, – сказал он, – вижу, что с метаньем не ладится дело», – и рассказал ей, что с ним в лесу случилось; да с тех пор и оставил ее в покое.

Вскоре после того муж стал опять выражать недовольство из-за беспорядка в деле. «Жена! Да ведь это просто срам: напрядена шерсть и не смотана, и лежит кучей!» – «Знаешь ли что? – сказала она ему. – Так как мы не добрались до мотовила, так ты ступай на чердак, а я останусь внизу, стану тебе шерсть бросать, а ты мне; вот и размотаем ее». – «Ну что ж, пожалуй», – сказал муж.

Размотав шерсть, муж сказал жене: «Теперь надо шерсть выкипятить». Жена опять испугалась, что ей много работы будет, и хоть сказала мужу: «Завтра ранешенько выкипячу», – а у самой на уме другое было.

Рано утром вставши, она развела огонь и поставила рядом котел, но только вместо шерсти положила в котел паклю и стала ее вываривать.

Затем пошла к мужу, который все еще лежал в постели, и сказала: «Мне надо отлучиться, а ты встань да присмотри за шерстью, я ее в котле на огонь поставила. Только смотри, не прозевай: как пропоет петух, а ты не досмотришь, вся шерсть у тебя в паклю превратится».

Муж сейчас поднялся, не мешкая, сошел в кухню и чуть только подошел к котлу, то с ужасом увидел в нем комок пакли. Тут уж он прикусил язычок, подумал, что тут по его вине дело испорчено, и уж потом ни о шерсти, ни о пряже – ни гу-гу!

А ведь плутовата была эта баба, надо правду сказать!

Четверо искусных братьев

Жил-был на свете бедняк, и были у него четверо сыновей. Когда они подросли, он и сказал им: «Детки мои, вам пора идти повидать света белого; у меня нет ничего, что бы я мог вам дать; собирайтесь в путь, ступайте на чужбину, выучитесь ремеслу и сами себе пробивайте дорогу».

Тогда собрались дети в путь, простились с отцом и все вместе вышли из ворот.

Пространствовав некоторое время, пришли они к перекрестку, от которого путь лежал в четыре разные стороны.

Тут старший сказал: «Здесь мы должны расстаться; но в этот же день через четыре года мы должны сойтись на этом самом месте и тогда попытаем своего счастья».

Вот и пошел каждый своей дорогой.

Старшему из братьев встретился человек, который спросил его, куда он идет и что намерен в жизни делать. «Хочу ремеслу учиться», – отвечал юноша.

Тогда встречный человек сказал ему: «Ступай со мною и будь вором». – «Нет, – отвечал юноша, – это ремесло не честное, и часто за него приходится расплачиваться двумя столбами с перекладиною». – «О! – сказал незнакомец. – Виселицы тебе нечего бояться: я хочу только научить тебя искусству доставать то, чего никто другой не достанет, да еще уменью свой след хоронить».

Тогда юноша дал себя уговорить, стал у этого учителя ученым вором, да таким искусным, что чуть только он чего-нибудь захочет, то уж никак от него не ухоронишь.

Второй брат тоже повстречал человека, который спросил его: «Чему ты хочешь научиться?»

Тот отвечал: «А и сам не знаю». – «Ну, так пойдем со мною и будь астрономом; лучше этой науки ничего на свете нет, потому что для тебя ничто не остается скрытым».

Юноше это пришлось по нутру; он вскоре стал таким искусным астрономом, что его учитель по окончании учения подарил ему в награду подзорную трубу и сказал: «В эту трубу ты можешь видеть все, что на небе и на земле творится, и ничто не может укрыться от твоего взгляда».

Третьего брата взял к себе в ученье егерь и научил его всему егерскому делу настолько, что он стал отличным егерем.

При расставанье егерь-учитель подарил своему ученику ружье и сказал: «Оно никогда не дает промаха; во что нацелишься, в то и попадешь наверняка».

Меньшой брат тоже повстречал человека, который с ним заговорил и спросил о его намеренье. «Не хочешь ли быть портным?» – спросил он у юноши.

«Не дай Бог! – отвечал тот. – Корпеть целый день над шитьем да над утюгом! Это мне и в голову не приходит». – «Э-э! – сказал юноше незнакомец. – Ты говоришь о том, чего и сам не знаешь: у меня ты научишься совсем иному портняжеству – это и приличное, и даже очень почетное ремесло».

Юноша дал себя уговорить, пошел за этим незнакомцем и основательно изучил его искусство.

При прощанье по окончании учения портной дал ему иглу и сказал: «Этой иглой ты все можешь сшить, будь оно мягко, как, яйцо, или твердо, как сталь; и как сошьешь, так словно сольешь, даже и шва не сыскать будет».

По прошествии условленных четырех лет сошлись братья на перекрестке, целовались и миловались и затем вернулись к отцу в дом. «Ну, – сказал отец, очень обрадованный их возвращением, – вот и опять занесли вас ко мне буйные ветры».

Тут они и рассказали ему, как им жилось на чужбине и что каждый из них своему ремеслу обучен.

Сели они пред домом отца под большое дерево, и отец сказал им: «Я вас теперь испытаю и посмотрю, что каждый из вас может сделать». Затем глянул наверх, да и говорит второму сыну: «Вон на вершине дерева между двух веток гнездо зяблика – скажи-ка, сколько в нем положено яиц?»

Астроном взял свою подзорную трубу, посмотрел наверх и отвечал тотчас: «Пять яиц».

Тогда отец обратился к старшему: «Снеси-ка мне сюда эти яйца, не потревожив птицы, которая на них сидит».

Искусный вор быстро залез на вершину дерева, вынул из-под птицы «в гнезде все пять яиц, да так ловко, что она этого и не заметила, и принес их отцу.

Отец взял яйца в руки, положил по яйцу на каждый угол стола, а одно посередине и сказал третьему сыну: «Ты должен одним выстрелом разбить все эти яйца пополам».

Егерь прицелился из подаренного учителем ружья и исполнил то, что ему отец приказывал.

«Ну, теперь за тобою очередь, – сказал отец, обращаясь к четвертому сыну, – сшей мне все эти яйца, половинку с половинкой, да и всех птенцов так же, чтобы им от выстрела никакого вреда не приключилось».

Портной вынул свою иглу, которую подарил ему его учитель, и исполнил желание отца.

Когда это было сделано, вору пришлось опять взять яйца на вершину дерева и подложить их в гнездо под птицу так, чтобы она этого не заметила.

Птичка те яйца высидела, и дня через два из яичек вылупились птенчики.

И только на том месте, где портной их сшил, у них на шее оказалась красная полоска.

«Да! – сказал отец сыновьям. – Не могу не похвалить вас! Вижу, что вы времени не теряли и многому хорошему научились: не могу даже и сказать, кому из вас следует отдать предпочтение. Вот, может быть, скоро представится вам случай выказать свое искусство – тогда дело само собою выяснится».

И действительно, вскоре после того прошел по всей стране слух, что королевна унесена драконом.

Король день и ночь был в тревоге о дочери и приказал объявить, что тот, кто вернет дочь отцу, получит ее руку.

Четверо братьев и стали говорить между собою: «Вот удобный случай для нас показать себя», – и собрались идти все вместе освобождать королевну.

«Я сейчас узнаю, где она находится, – сказал астроном, посмотрел в свою трубу и сказал: – Вон, вижу ее – там, далеко, сидит в море на скале, и дракон стережет ее».

Вот и пошел он к королю, выпросил у него корабль для себя и для братьев и поехал с ними за море к той самой скале, которую увидел в подзорную трубу.

Королевна действительно сидела на скале, а дракон спал, положив ей голову на колени. Егерь сказал: «Не смею стрелять из опасения застрелить и королевну вместе с драконом». – «Ну, видно, мне попытаться надо», – сказал вор, взобрался на скалу и украл королевну из-под дракона, да так ловко и тихо, что чудовище ничего и не приметило, и продолжало храпеть.

Обрадованные своей удачей, братья поспешили с королевною на корабль и вышли в открытое море; но дракон, не найдя около себя королевны при пробуждении, в ярости взвился вверх и помчался вслед за кораблем.

Когда уж он подлетел к кораблю и хотел на него опуститься, егерь прицелился в него и прострелил ему сердце. Чудовище рухнуло сверху, но было так огромно и тяжело, что при падении разбило корабль вдребезги.

Кое-как успели они поймать две доски и поплыли на них по морскому простору. Опять угрожала им большая опасность. Но портной – малый не промах! Вынул он свою диковинную иглу, двумя большими стежками скрепил доски, сел на них, а затем, собрав все обломки корабля, сшил и те тоже, и они преблагополучно могли на том корабле прибыть домой.

Когда король вновь увидел свою дочь, он очень обрадовался и сказал четверым братьям: «Один из вас должен получить дочь мою в супруги, но который – это уж сами решайте».

Вот и затеялся между ними большой спор, потому что каждый высказывал свои притязания.

Астроном говорил: «Кабы я не увидал, где королевна находится, так и все ваше уменье ни к чему бы не привело: значит, мне следует получить ее руку!»

Вор возражал: «И твое уменье ни к чему бы не привело, если бы я не выкрал ее из-под дракона: значит, она моя!»

Егерь заметил: «Всех-то вас вместе с королевною дракон сожрал бы, не будь моей пули: потому королевну следует считать моею».

А портной сказал: «Ну, а если бы я не сшил вашего корабля, так все вы, конечно, потонули бы! Значит, королевна – моя».

Тогда король сказал свое слово: «Вижу, что каждый из вас имеет одинаковые права на руку моей дочери; но так как вы все ее получить не можете, то не получит ее ни один из вас; но зато каждому из вас я дам в награду по части королевства». Это решение короля очень понравилось братьям, и они сказали: «Лучше уж так решить дело, чем нам ссориться».

И вот каждый получил по части королевства и зажили они с отцом счастливо, и жили, пока Бог не послал по их душу.