Текст книги "Искупление"

9

Около магазина стеклотары Анатолий заметил парочку приметных людей. Даже не парочку, а троицу. Мужчина, женщина и мальчишка лет пяти-шести. На алкашей они не смахивали, на бомжей – тем более. Обычные с виду люди. Он в свитере, джинсах, небрит, немногословен, в руках полиэтиленовая сумка. Она русоголовая, голубоглазая, высокая, стройная, также молчаливая, не выпускает руки сынишки. У стенки магазина пристроили большие сумки с бутылками и банками.

– Двухлитровые банки у вас есть? – спросил Анатолий женщину, поражённый красотой её глаз.

– Есть. Банок пять, – ответила женщина.

– Продайте мне их, – попросил Анатолий.

– Искать надо. Где-то на дне они, – не выразила радости от предложения женщина. – А что не возьмёте в магазине?

– Спешу. Мне некогда. Дорога дальняя в Духовщину.

При словах «в Духовщину» женщина и мужчина переглянулись.

– Вы из Духовщины? – тихо спросила женщина.

– Да.

– Там живёте?

– Живу. А что?

– Мы из тех мест. Только давно там не живём.

– А я там три месяца. У Сергея Прокопенко живу. Знаете такого?

– Как не знать, знаем. Недалеко от них жили. Он же…

– Вернулся, поставил новый дом, думает заняться фермерством. Ему нужны люди.

Последняя фраза у Анатолия выскочила сама по себе. Даже не так. Она была главной: ему хотелось, чтобы эта красивая и молодая женщина заинтересовалась основательно их делом, бросила всё и примчалась к ним в Духовщину.

– Рабов нанимает? – буркнул мужчина.

– Наоборот! – передёрнул плечом Анатолий. – Хочет дать безработным шанс…

– Знаем мы этот шанс! Обещают одно, а как дело доходит до расчёта – кукиш тебе в нос! – мужчина зло поглядел на Анатолия.

– Погоди, Вася, – остановила его женщина. – Не все же так. Многие платят, что заработал.

– Платят! Горбатишься на них, а они кинут тебе, как нищему.

– А кто ему нужен? – повернулась к Анатолию женщина.

– Ты что, хочешь к нему? – зло спросил Василий.

– Где-то же надо работать, – с недовольством отреагировала на восклицание Василия женщина. – Не болтаться же вечно нам по миру, как дерьмо в проруби!

– Лучше так, чем…

– Куда уж лучше! Ни кола, ни двора! Везде и всегда проблемы. Игорьку в школу, а мы всё под забором или угол в каком-нибудь приюте. Не знаю, как ты, а мне это надоело!

– Раскатала губу, так и кинулись к тебе с поклоном фермеры да олигархи!

– Мне этого и не надо. Я хочу работать и жить как человек. Как мне узнать, – обратилась к Анатолию, – возьмёт он меня к себе на работу?

– Возьмёт! – обрадовался Анатолий такому повороту событий.

– А вы кто там? – спросила женщина, окинув Анатолия с ног до головы.

– Премьер-министр его, не видишь, что ли? – криво усмехнулся Василий.

– Я пока там единственный работник, – выделяя каждое слово, отозвался на выпад Анатолий. – Значит…

– Значит, мастер на все руки при плохих ногах.

– Василий! – прикрикнула женщина. – Думай, что говоришь!

– Не обращайте внимания, – попросил Анатолий. – Такое не впервой. Я привык. Несчастный случай. Операция денег стоит, а их пока у меня нет. Дела пойдут, заработаем, тогда и решусь на операцию. Она несложная, но нет средств.

– Конечно, всё будет хорошо! – обрадовалась женщина, что Анатолия не обидели слова мужа. – Сейчас это всё делается быстро и хорошо! По-моему, в Кургане центр Илизарова этим занимается. Они давно творят там чудеса! И выправляют и удлиняют, слышала, руки и ноги.

– Сейчас везде делают, – согласился Анатолий. – Органы только так меняют. Кроме головы. Кто-то взялся за границей и за голову, да умолк. Наверное, не получилось.

– Получилось, только голова дурака попалась, – съязвил Василий. – Ищут умную, да не находят. Дефицит ноне.

– Так вы сейчас в Духовщину? – с надеждой смотрел Анатолий на женщину.

– Куда-то надо, – вздохнув, ответила она, ещё раз глянув на ноги Анатолия. – Только куда нам с малым. Сами бы добрели, а с малым не получится.

– Так я возьму его к себе на коня, – предложил Анатолий. – И вещи ваши подвяжем.

Женщина посмотрела на мужа. Тот неопределённо пожал плечами: дескать, делай, как хочешь, я здесь ни при чём.

– А вы скоро отправляетесь? – спросила женщина. По интонации можно было понять, что она приняла решение. – Нам кое-что купить надо.

– Мне тоже в магазин ещё заехать надо. Даже в два. В хозмаг и продовольственный.

– Нам только в продовольственный.

– Там и встретимся, – улыбнулся Анатолий женщине. – За час я управлюсь.

Через час группа, снаряжённая и упакованная по законам диких кочевников, выехала на просёлочную дорогу. Буланка, обречённо склонив голову, медленно брёл по пыльной разбитой дороге. На его спине не восседали привычные к дальним походам наездники, а неуклюже мостились два существа. Малой с боязнью глядел с высоты на колыхающуюся дорогу, его широко распахнутые глаза были полны ужаса. Старший не мог приспособить кривые ноги. Если одна удобно облегала толстый живот жеребчика, то вторая топорщилась, как сук на дереве. Позади брели Нина (так звали женщину) и Василий. Они шли то рядом, то, когда попадалась рытвина, выстраивались в цепочку. Нина была рада, лицо её озарялось каким-то внутренним светом, ожиданием чего-то хорошего. Она поглядывала на сынишку и улыбалась, видя, как он, ухватившись за жёсткую гриву Буланки, старается не свалиться с него. Лицо Василия – лицо бесстрастного наблюдателя окружающего мира. Ничего нового, ничего интересного. Дорога унылая, поля скучные, деревья кривые, небо грязно-серое…

«Не был здесь семь лет, ничего бы не случилось, если бы не был ещё сто, а то и совсем не видеть бы этих лысых пригорков, – плелась ленивая мысль. – Драть надо отсюда, драть как можно быстрее из этого захолустья хоть волку в пасть!»

«Берёзки в листве, – щурилась на свет Нина, – осинки тоже. И лиственница стоит, как стояла! Старая, толстая, мудрая! Сколько ей лет? Наверное, больше ста? А может, и все триста! Что и кого она видела? Нас, русских, тут не было, а кто был? Медведи? Волки? Буряты тоже, наверное, были? Проездом, как мы сейчас. Поблизости нет никакого улуса, а был ли он когда тут? Охотники, может, забредали да пастухи. Во, как жили недавно, а что будет через тысячу лет? Наверное, ничего хорошего. Помню, как девчонками бегали собирать жарки, пионы, плели венки. Было светло и радостно. Ситцевое платьишко, тапочки из брезента, ленточки в тощих косичках – и радости выше макушки. Теперь тоже не в шелках да бриллиантах, а радости никакой. Что делать – ума не приложу. Муж, как уж! Одно достоинство – не пьёт запоями, курит мало. Однако ничего и не делает. Лучше бы пил да курил, но хоть что-то делал. За семь лет совместной жизни, если работал семь месяцев – это достижение века. “Я не раб, чтобы горбатиться на полудурков! Платят 10 копеек с рубля, сволочи!” На предложение идти работать в государственное предприятие, отвечал ещё резче: “На мои деньги чтобы закупали танки, пушки, самолёты и убивали невинных людей? Этого никогда не будет!” – “Чем нам жить? Никто не будет нас даром кормить!” – “Лучше с голоду умереть, чем прислуживать банде головорезов и преступников!” – “Как ты понять не можешь, – увещевала Нина. – Мы с тобой с помойки не помрём, а Игорьку зачем такая жизнь!” – “Зато вырастет настоящим человеком, независимым и понимающим жизнь. Сытая жизнь – дорога в ад!”

В ящике для мусора нашёл среди макулатуры какую-то книгу по религии. Читает в свободное время, а свободное оно у него всё, от рассвета до заката. Что мне делать, как быть? Такая жизнь не по мне!»

Километров через пять Игорёк позвал маму, смущаясь, признался, что ему хочется, сами понимаете, чего. Анатолий передал его в руки Нине, и с интересом посмотрел на безучастного отца.

– Маленький привал! – скомандовал Анатолий и как мог красиво соскочил на землю. – Минут двадцать на отдых и прочее.

Из объёмной сумки достал термос и пластмассовый пенал.

– Чай с бутербродами, для юного кавалергарда – сок яблочный и пряники. Согласны? – посмотрел на Нину.

– У нас тоже кое-что есть, – отозвалась Нина. – Огурцы и по яблоку.

– Это вам ещё пригодится, – отмёл предложение Нины Анатолий. – У вас там, в Духовщине, наверное, никого нет?

– Моя сестра. Старшая.

– С мужем? – спросил Анатолий и тут же упрекнул себя за нетактичный вопрос.

– Одна с двумя детьми. Муж умер год назад.

– На первых порах есть пристанище, это хорошо, – сказал Анатолий, подавая мальчишке пряник и бутылку с соком.

– Долго мы там не задержимся, – сдвинув белёсые брови к переносице, высказался Василий.

– Видно будет. Не стоит пока загадывать, – отозвалась Нина.

– Всё и так понятно: жить в Тмутаракани могут тупые рабы да алкаши.

– Я бы так категорично не заявлял, – высказался Анатолий. – Деревня – это тот уголок, где вырастают очень даже приличные люди. Работящие, заботливые, духовно богатые. Я не согласен с тем, что деревня отжила. По всем параметрам она нужна человеку! И эта временная урбанизация прекратится сама по себе. Человек просто не захочет быть вдали от маленького деревенского мирка, полного самобытности и простора. Человек и природа здесь едины. И это хорошо! Это ни в коем случае разрушать не следует, иначе боком выйдет! Тмутаракани России дали миру поэтов, писателей, художников, врачей, зоологов, геологов… Да мало ли кого они дали! Важно, чтобы эти Тмутаракани жили и действовали! Это задача нашего времени. Вот и ваш земляк это правильно понимает, взялся за возрождение Духовщины. И он добьётся своего! Придут сюда люди, забурлит жизнь. Трудно нам сейчас: и денег нет, и работников нет…

– В дураках-работниках Россия всегда нуждалась. Ярлычок со списком всего прекрасного, что будет он иметь, если потрудится хорошо и, главное, бесплатно, у каждого наивного в кармане. Проверенный факт!

– И без этого не обходится, – согласился Анатолий. – Но держаться этой позиции неверия, аки слепой стены, тоже нельзя. Не будет прогресса. Скепсис и прогресс несовместимы. Лучше ошибиться и проиграть, чем вообще не начинать дела.

– Вы говорите, Сергей это затеял серьёзно, или только для себя? – спросила тихо Нина.

– Масштабы затеял он грандиозные, и выходят они за рамки личного. Что-то в виде счастливого хуторка у нас будет. Микространа счастья. Один за всех, все за одного! Все работают, все радуются труду.

– И что уже наработали для радости? – Василий скривил в усмешке тонкие губы.

– Дом поставил. Новый. Купили вот, – кивнул на Буланку, – жеребчика. В этом году распашем землю, засадим картошкой, капустой, свёклой, огурцами… Планируем купить десять семей пчёл (это не обсуждали на уровне плана, но Анатолий всё равно обозначил в числе задуманного и запланированного). За собранный и проданный урожай купим трактор, маленький автобус возить детей в школу…

– Понятно. Курочка в гнезде, яичко в…

– К счастью, не все такие, как ты, – не сдержалась Нина. – Есть ещё способные на добрые дела люди. Ты же, как старый свёкор, только скрипишь да умничаешь! И толку, по-моему, уже никакого не будет!

– И как это понимать? – сжался в комок Василий. – Я лишний? Не нужен вам?

– А сам не можешь ответить на свои вопросы?

– Нет, я хочу их услышать от тебя. Чтобы потом не говорила, что сбежал тайком.

– Да, ты ни на что не годный человек. Нам с сыном без тебя будет лучше. Во всяком случае, у него не будет дурного примера.

Василий молча порылся в сумке, достал какие-то тряпки, переложил их в целлофановый пакет.

– Документы отдай, – тихо попросил.

Когда отец отошёл шагов на двадцать, сынишка заплакал. Он не рыдал, не просил отца вернуться, он плакал тихими слезами ребёнка, потерявшего что-то привычное, ставшее поневоле необходимым. Нина сделала вид, что не замечает этих слёз, и постаралась обычными вопросами отвлечь сына от свалившегося на него горя.

– Игорёчек, может, тебе колбаски дать? – спросила она обыденным голосом.

Мальчишка молча помотал головой.

– Скоро у тёти Нади будем, – сказала она. – Там тебя ждёт Петя. Ты помнишь Петю? Как же не помнишь, мы же в прошлом году у них были? Беленький такой. Он уже в школу ходит. Ты пойдёшь через год. Вместе будете ходить…

– А папа…

– Он потом придёт. Ему сейчас надо… – придумать, что надо папе, Нина не смогла.

К концу дня сокращённая экспедиция прибыла в Духовщину. Уставшая Нина валилась с ног.

– Божечки мои! – всплеснула руками сестра. – Да как же вы так, пешки! Дождались бы какой машины! Проходьте! Сейчас водицы согрею, помоетесь с дороги. Устали поди! Василия-то где потеряли?

– Всё нормально, – махнула рукой Нина. – «Отряд не заметил потери бойца». Пожалуй, так будет лучше.

– Не поняла? – остановилась посредине избы Надя. – Он что, в армию записался?

– Потом всё расскажу. Рассказ будет долгим. Самогон есть?

– Куда ж ему деться, есть.

10

– Чего это светишься как натёртый пятак? – встретил въезжающего Анатолия Сергей. – Никак по ошибке платиновые гвозди тебе продали?

– Семью разбил, вот и радуюсь! – весело сообщил удивительную новость Анатолий, подруливая к крыльцу, чтобы слезть без проблем.

– Всего ожидал, – помотал головой Сергей, – но что сердцееда пригрел – это для меня непостижимая новость.

– При чём здесь сердцеед! – воскликнул Анатолий, встав на сомлевшие ноги. – От такого гадкого типа избавил доброго человека. Прекрасного человека!

– Ну-ну! Куда топор убийцы закинул? Не мне под крыльцо привёз?

– Ты представляешь, – стрекотал Анатолий, не замечая колких подначек Сергея, – она – ангел, а он – паразит!

– Представляю. Читал Гюго в юности. Это сюжет оттуда?

– Не оттуда! Она – чистый образ русской девы, а он – дармоед и демагог.

– Да, Гюго здесь ни при чём. Здесь чисто нашенское. Ну, и как ты внедрил справедливость?

– Я рассказал, какой ты прогрессивный человек нашего времени!

– Пока не герой, но интересно послушать дальше?

– Герой тоже! Она вся засветилась, а он пустился в долгие нудные рассуждения, что хороших предпринимателей и фермеров не бывает и не может быть! Вот же дуралей!

– Дальше. Желательно без определений. Кто они? Что они? Где они?

– Да сюда я их привёз! Её и сынишку, а он забрал свои шмутки и дёрнул в район. На въезде, второй дом справа, высадил их. Женщина встретила. А эта тебя знает! Говорит, как не знать!

– Больше ничего не говорила?

– Много что говорила – дорога-то дальняя. Двадцать пять лет ей. Глаза голубые! Вот такие! – приставил два кулака к глазам.

– Как зовут?

– Нина! Такое хорошее имя, и ей оно в самый раз!

– Нина, Нина… Нет, не помню. Говоришь, двадцать пять лет? Карапузом была, когда я ушёл с посохом и котомкой искать своей доли. Красивая, говоришь?

– Не то слово! Красавица и умница! Скоро сам увидишь! Придёт просить работу.

– Даже так? И куда нам красавицу комсомолку приспособить? В кухарки – низко, в огородники – руки поранит, маникюр испортит…

– Она ни от чего не откажется! Настрадалась, бедняжка!

– Тогда сделаем маленькую перестановку в кадрах: перевожу тебя в управляющего имением, по совместительству будешь конюхом, землекопом, дворником, бухгалтером-экономистом и начальником отдела кадров. Согласен?

– А куда бедному крестьянину деваться? Конечно, согласен! А её поварихой?

– Не только. Агрономом, птичницей, телятницей и прекрасной дамой!

– Только бы не убежала к своему беспутному муженьку! – воскликнул Анатолий. – Пропадёт тогда!

– Любовь зла, – отозвался на это Сергей и, решив покончить с этой темой, спросил: – Всё сделал, что планировал?

– Всё.

– И банки купил?

– Там мы и познакомились!

– Значит, черемша будет с примесью патоки. Тамара звонила: сговорилась купить прицеп за сотню баксов, я согласился.

– Колёса хорошие?

– Наверное. Не спросил.

– А то как на телеге… тогда ещё порция хлама.

– Давай за сегодня и завтра, пока нет у нас души-красавицы, продумай и начни шить сбрую. Наверное, надо по европейскому стилю, без дуги.

– Есть такой стиль и у нас. На беговых дрожках используется.

– Как неудобно иметь умного конюха: так и видишь себя мальчишкой в коротких штанишках. Короче, к концу дня ко мне с чертежами сбруи!

Нина пришла через день. Отдохнувшая, гладко причёсанная, в тёмно-зелёном платье и шерстяной кофте поверх она смотрелась восхитительно!

«Вот тебе и деревенская баба!» – мысленно восхитился Сергей.

– Ваш помощник сказал, что у вас есть работа, – начала она, поздоровавшись.

– Есть работа, – Сергей ещё раз окинул пришедшую с ног до головы. – Только устроит ли она вас?

– Мне не до выбора, – призналась она. – Мне есть нечего.

– Должность домохозяйки вас устроит? – спросил он.

– В каком смысле? – не поняла она.

– Готовить еду, пропалывать грядки, ухаживать за цыплятами, поросятами… Питаемся вместе, жить можно в одном доме.

Красавица внимательней обычного посмотрела на работодателя.

– Если есть где, можете жить там, – тут же внёс поправку в договор Сергей.

– Есть где. У сестры.

11

С приходом в дом хозяйки всё в нём изменилось. Дом больше стал походить на жилище, а не на склад случайных вещей, разбросанных по всем углам, закуткам, подоконникам. Да и мужики стали как-то иначе выглядеть. Бреются каждый день, в баню зачастили, до туалета тропинку пробили, оставив в покое углы бани и сарая.

Сидя как-то за утреннем самоваром, троица услыхала требовательные гудки. Отодвинув накрахмаленную занавеску, Анатолий радостно улыбнулся.

– Тамара с прицепом! – сообщил он и как мог быстро выскочил на улицу. За ним поспешил Сергей.

– Принимайте товар по накладной! – показала Томка на прицеп. – Тряску выдержал успешно, а как выдержит нагрузку, не знаю. Начните испытание с малого.

Затянули прицеп во двор. Сергей, показав на дверь, сказал Томке:

– Прошу отведать чайку с шанежками!

– Неужто шанежки? С удовольствием! Переступив порог, остолбенела.

– Вот так номер! – воскликнула она. – Нинка, ты ли это? Что тут делаешь среди этих мужланов?

– Пироги им пеку. Садись и ты.

– Не будь земля такой круглой, и не встретились бы, – возбуждение не покидало Томку. – Рассказывай, откуда ты тут взялась?

– Все пути ведут в нашу Духовщину, – улыбнулась Нина, наливая чай Томке.

– Одна?

– С сыном. Пять лет ему. Муж убежал куда-то.

– Мне кажется, что мужики для того и существуют, чтобы бегать, по-заячьи задрав хвостик и взбрыкивая ножками. Давно убежал?

– Три дня назад.

– Так он далеко ещё не убёг, можно отловить!

– Не надо. Я боюсь, что он на круге завернёт сюда и останется тут.

– Такой никудышный? – сморщилась Томка.

– Да как сказать… Есть хуже…

– Во, оценка! «Есть хуже!» Так и приходится бабам век коротать со всяким г… Простите, другого слова тут не подобрать. Мой плох, но есть ещё хуже! Удивляюсь нам, бабам: везде-то найдём себе отдушину, – помолчав, уточнила: – В гости к соседу наведалась?

– Работаю тут, – Нина погладила уголок скатерти. – Мир не без добрых людей.

Томка внимательно и дольше обычного смотрела на Сергея.

– Да, мир не без добрых людей. И доброта у каждого своя. Ладно, – вдруг заспешила она, – мне пора. Спасибо за чай! Рада встречи!

Уже за воротами Сергей попросил Томку заезжать почаще. Она согласно, но с кислой улыбкой кивнула.

– Хорошая девка! – восхищённо высказался Анатолий. – С мужем тоже, видать, не повезло?

– Как и нам с жёнами, – буркнул Сергей, направившись к прицепу. Подавил на одну сторону, потом – на другую, заключил, что рессоры хороши, а колёса заменить – дело простое.

Через неделю проводили испытание прицепа. Точнее, то, что недавно называлось прицепом. Теперь это был какой-то непонятный для постороннего глаза объект на колёсах. Там, где должен восседать возница, было сиденье с кожаной подушкой, над ним полоскалось брезентовое полотнище на двух металлических дугах – защита от дождя и солнца.

– Это ты хорошо придумал, – сказал Сергей, показав на полотнище. – Комфорт – прежде всего. Вентилятор бы ещё и обогреватель. Но это, наверное, ближе к осени?

– Не сидеть же ребёнку на солнцепёке, – высказался Анатолий, огорчённый непониманием Сергея.

– И то верно, – согласился Сергей. – Может, лучше бы шатёр над всем этим чудом техники двадцатого века? А на пол постелить персидский ковёр? Не дрова же возить на нём, и боже упаси о навозе говорить!

– Идея мне понравилась. Подумаю.

– Откидные бы ступеньки…

– Как же без них.

– Откидывающиеся сиденья по типу самолётных.

– В дальней дороге без них не обойтись.

Буланка смиренно подчинялся всем командам хозяина. Безразлично отнёсся к хомуту и седёлке, и к шлее проявил спокойствие.

Анатолий, взяв крепко в руки вожжи, нервно сглотнув слюну, уселся на сиденье.

– Ну, с Богом! – сказал он и дёрнул вожжами, дав таким образом команду Буланке двигаться.

На крыльцо вышли Нина с сынишкой, им тоже было интересно посмотреть на этот спектакль.

– Дядя Толя, можно к вам? – попросился мальчишка.

– Нет, Игорёк, пока нельзя, – подавил Анатолий желание, посадить рядом мальчишку. – Опасно! В испытательный выезд запрещается брать посторонних.

– Я с мамой.

– Тем более.

– Женщина на корабле, – изрёк Сергей. Кивнув вознице, предложил: – Может, пока не купили каску, ведро или чугун наденешь? При такой опасности-то!

Нина рассмеялась, очевидно, представив возницу с чугуном на голове.

Анатолий покраснел, особенно уши. Они стали ярко пунцовыми. Дёрнув вожжами ещё раз, он выехал со двора в настежь раскрытые ворота, не задев осью столб.

Шины мягко шуршали, поскрипывали рессоры, покачивало из стороны в сторону на ухабах. Подстегнув Буланку, Анатолий заставил его пробежаться рысцой до двора деда Матвея. Тот как раз вышел за ворота и находился в раздумьи, идти ли ему к Сергею, у которого не бывал с момента вселения Анатолия. А тут ещё эта новая жилица с дитём… До него ли теперь соседу?

– Матвей Захарович! – окликнул Анатолий деда. – Садись, прокачу с ветерком!

– Мне сподручней пешки, – отмахнулся старик. – Дык я и не сбирался никуды?

– К нам в гости! На пироги! – настаивал Анатолий. – Садись рядком, поговорим ладком!

– Дык, говорить-то о чём? Не о чём. У вас одно, у меня друго.

– Это и хорошо! – не переставал радоваться гостеприимный Анатолий. – Обменяемся мнениями! У тебя будет одно, у нас друго!

Дед Матвей долго топтался у тележки, чтобы влезть, также долго мостился на сиденье. Уселся основательно, попрыгал, проверяя, надёжно ли оно. Анатолий сидел, чудом держась на половинке.

– Пироги-то кто вам пёк? – спросил дед Матвей, вглядываясь в толпу за воротами дома Сергея. – С картошкой, поди?

– С черемшой.

– Тоже ладны, – согласился дед. – А картошка, наверно, уже отошла? В ростки ушла? Каки из неё теперь пироги!

– Да нет, нормальная картошка. Берём у сестры Нины.

– Подполье у неё хорошее.

– Вот и первый пассажир! – воскликнул в своей шутливо-язвительной манере Сергей. – Теперь дело пойдёт!

– Да вот, – разводил руками дед Матвей. – Не хотел, а он грит, давай, дед, прокачу! Ничо повозка получилась. Мягка на ходу.

– Старались! – признался Сергей. – Чтоб и в районе не стыдно было показаться!

– Чо стыдиться-то! – понял дед слова Сергея по-своему. – Ране на каких хошь ездили, и ничо. На резиновом ходу было совсем мало у кого, да и не таки были колёса. Тоненьки таки.

– Сюда тоже просятся колёса полегче, – посмотрел на колёса Анатолий. – От мотоцикла бы. А в грязь на этих.

– Вам, граф, не угодишь! Но это и хорошо: не будет застоя мысли и прогресса!

– Толя, – встряла Нина, – пока суть да дело, давай съездим к Наде, привезём мешок картошки?

– Это уже заказ посерьёзней. Садитесь с Игорьком, и я вас прокачу!

Игорёк с визгом подбежал к повозке, Нина с испугом отвела его подальше от Буланки.

– Никогда не подходи под задние ноги лошадки! – назидательно сказала она сыну. – Ударит копытом и убьёт насмерть!

– Она же смирная, – не понимал сынишка.

– Все они смирные до поры до времени!

Анатолий посадил рядом Нину, она на колени взяла Игорька.

– Уселись? – спросил он. – Можно трогать?

Близость женщины и ребёнка взволновали Анатолия. «Как бы было хорошо, вот так всегда быть вместе», – думал он. Глаза его светились радостью, улыбка не сходила с лица.

– Дядя Толя, а можно ехать быстро-быстро? – попросил Игорёк.

– Попробуем, – согласился с предложением Анатолий и погнал рысью Буланку.

– Как здорово! – восхитился мальчишка. – А ещё шибче можно?

– Можно, но нежелательно. Как только мы освоим этот этап испытаний, перейдём к следующему. Установим посредине скамейку, поручни, чтобы держаться, и погоним быстрее ветра! Согласен?

– Мы-гы. Согласен. Я помогу тебе ставить скамейку, правда же?

– Горе ты моё! – отозвалась Нина, в голосе – тоска и тревога. – Помощник сыскался!

С таким определением роли сынишки не согласился Анатолий.

– Он вполне созревший мужчина, – заявил он. – С молотком и дрелью вполне справится.

– Только без этого, – воспротивилась Нина. – Пускай ещё походит с руками и глазами!

– Всё будет лучше лучшего! Я в его годы уже коров пас! А Витька, мой дружок, овец. И ничего, справлялись без особого труда.

– Не надо! – замотала головой Нина. – Пускай живёт со своими руками и глазами, пускай ходит на своих ногах! Нет у нас нужды пасти коров и овец, нет нужды и дрель включать! Не надо!

Втроём принесли мешок картошки к телеге и закинули внутрь.

– Дядя Толя, поедем в лес за брёвнами, – попросил Игорёк. Ему так хотелось поехать на лошадке и в лес, и в поле, и в районное село. Чем дальше уехать, тем лучше. Сиди себе спокойно и тихо да гляди по сторонам. Можешь увидеть, что хочешь. Облаков много на небе, и все они белые и пушистые, как вата, а под ними парит коршун, высматривая добычу на земле. Можно смотреть на дорогу и слушать, как бьётся колесо о коренья. Можно смотреть в степь. Туда, где сходятся земля и небо. Это очень далеко! Туда ни на чём не доедешь.

– Обязательно поедем. Завтра же. Привезём сухостоину. Распилим и привезём.

– А потом за сеном?

– Ну, его надо ещё накосить.

– А коса у тебя есть?

– Конечно. Как жить без косы в деревне!

– Маленькая тоже есть?

– Маленькой нет, – признался Анатолий. – Надо спросить в хозмаге, есть ли такие.

«Хоть бы не было», – подумала Нина, и сказала: – Таких маленьких не бывает.

– Я тебе грабельки смастерю, – предложил Анатолий, видя, как нахмурился мальчишка. – Будешь сгребать сено в валки, а потом в копны. Договорились?

– Договорились. И косу не забудь спросить.

– Само собой. Вот и приехали. Ты посиди, я сгружу картошку, и мы с тобой прокатимся до конца деревни. Хорошо?

– Давай! – согласился мальчишка, принимая вожжи в руки.

– Только осторожно езжайте, – попросила Нина, когда они выезжали за ворота. – Держись крепче и не вертись! – крикнула сыну вдогонку.