Текст книги "Слотеры. Бог плоти"

Глава II
Когда в спину толкают мертвецы

У смертных есть поговорка: «Человек предполагает, а судьба располагает».

До сих пор я думал, что сие утверждение не про нас. К смертным оно, может, и применимо, а вот Древняя кровь со своим фатумом уж как-нибудь разберется. Пусть мы, подобно детям Адама, ходим на двух ногах, пользуемся двумя руками, а на одной (как правило!) голове имеем соразмерный набор ушей, глаз и прочих органов, лепили нас все же из иного теста.

Отродья Черной Суки родились из дыхания Хаоса и пламени ада лишь с малой примесью праха земного.

У них свои отношения с судьбой. Мы куем ее сами.

Звучит солидно, но иной раз одолевает мысль: а не ошибаемся ли мы высокомерно на сей счет? Примеров, позволяющих усомниться в утверждении, будто именно над нами не довлеет перст указующий, – немало. К примеру, если бы не вмешательство судьбы, ничего дальнейшего и не случилось бы. Пуля, выпущенная таинственным стрелком после разговора с Мортом, не отправила меня на тот свет, но сделала так, что на путь, ведущий в Преисподнюю, я ступил сам. И в силу присущего мне упрямства до цели благополучно добрался.

Ну то есть как благополучно? В традиционной манере – со стрельбой и мордобоем.

А Ур, город столь же Блистательный, сколь и Проклятый, в очередной раз подтвердил верность второй части своего прозвища, вновь оказавшись в шаге от края пропасти, на дне которой пляшут демоны и храпят их спящие Герцоги.

Впрочем, зачем забегать вперед? Всему свое время, так что вернусь пока к тому, на чем остановился.

Смею заверить, пулевое ранение в живот – одно из самых паскудных, какое только можно получить. И тем не менее все, что оставалось в моих силах, я сделал: сумел заткнуть рану полой плаща и на мягких ногах добрести до дома вдовы Маркес, ухитрившись по пути не сверзиться в канаву на радость многочисленным обитателям Аракан-Тизис, которые там бы меня лежать и оставили.

Доктор Тавик Шу на мою удачу оставался у себя – не уковылял на прогулку.

Бедняга, правда, от возмущения на какое-то время потерял дар речи – не прошло и получаса, как я покинул его комнаты, будучи свежезаштопанным и относительно целым!

Подобное пренебрежение к своим трудам почтенный бакалавр медицины расценил чуть ли не как личное оскорбление, но, будучи поставлен перед фактом (весьма бледным и весьма кровоточащим фактом), обиду унял и со скорбным вздохом принялся раскладывать на маленькой тумбочке свои иглы, пинцеты и скальпели.

– Друг мой, вы делаете все, чтобы ваш младший брат выиграл это дурацкое пари, – между делом произнес Шу, не скрывая укоризны в голосе.

Моего младшего брата зовут Джайракс Слотер, и он – демон-хранитель клана.

Пари с ним по определению не могут быть дурацкими. Куда уместнее другие эпитеты. Например – «дьявольские». Или – «безумные». Или что-то еще в том же духе. Так, во-первых, звучит точнее, а во-вторых, не очень-то приятно слышать слово «дурацкое», когда речь идет о пари, где ставкой твоя жизнь и твоя же душа.

В другое время я бы одернул бакалавра, но сейчас никакого желания дискутировать не было – последние силы я тратил на то, чтобы взгромоздить свою тушу на операционный стол доктора Шу. Если не справлюсь с этой задачей, оперировать меня мессиру Тавику придется прямо на полу: пухлому инвалиду тяжесть в добрые четыре сотни фунтов мяса и костей не осилить.

А потом, надо признать, в главном-то мой незадачливый сосед прав. Сдохни я сейчас – и мало того что Морт окажется по уши в неприятностях, так еще Джайракс выиграет пари, заключенное нами тринадцать лет назад.

Суть спора, о котором нынче наслышан весь Ур (полагаю, благодаря болтливому языку Джада Слотера), предельно проста: еще пятьдесят три года мне не стоит умирать от чьей бы то ни было руки, иначе отлетевшую душу немедленно загребет своими цепкими лапками собственный брат. Когти, лапы и щупальца в качестве орудия, послужившего причиной смерти, тоже считаются, ибо предметом пари является именно насильственная смерть в любой ее форме. Странное условие, учитывая издержки ремесла, которым я промышляю, но по мне, так вполне справедливое, ведь на эти же пятьдесят три года (и те тринадцать, что уже прошли) я счастливо избавлен от козней и подлостей младшего братца.

А Джайракс по их части скотина изобретательная.

– Ну что, приступим? – с деланой бодростью спросил доктор Шу, вставая надо мной с длинным, зловеще изогнутым инструментом, похожим на пинцет, в одной руке и наскоро скомканным из бинта тампоном в другой. – Врать не буду, друг мой, будет больно. И даже очень.

– Очень больно будет тому, кто стрелял, – проскрежетал я. – Эту пулю я протолкну через него без пистолета и пороха. Пальцами. Поэтому не выкидывайте ее, мастер Тавик.

– Все шутите.

– Я серьезно. Не выкидывайте! И начинайте уже, черт вас дери!

Бакалавр медицины хмыкнул:

– И все равно зря вы отказались выпить опиумный настой. Но хотя бы возьмите это, закусите.

– М-м-м-мф-ф-ф!

– Вот-вот. Это не для вас, а для меня. Не хочу, чтобы вы сквернословили и проклинали меня всю операцию. А теперь не дергайтесь.

Я почувствовал, как ледяное жало инструментов проникает в рану…

– Уф… Вот вам сувенир, мессир Слотер, – спустя минут пятнадцать сказал Тавик Шу, вдоволь накопавшись в моем нутре.

Подняв пинцет, бакалавр показал мне круглую пулю с прилипшим к ней клочком кожи – все, что осталось от пыжа. Удивительно, как мало требуется для того, чтобы убить человека… или даже Выродка размером с добротный шкаф. Пол-унции свинца и щепотка смеси из селитры, серы и древесного угля. Будь проклят Велиар, подаривший гномам тайну приготовления пороха!

– Не торопитесь вскакивать, надо удалить из раны частицы пыжа.

В голове у меня мутилось.

Пить настой анчинского опия я отказался, вместо этого еще до операции в два присеста высосав почти бутылку бренди. Правда, хмелеют Слотеры плохо, так что мутилось у меня в голове не от спиртного – больше от кровопотери и боли. Тем не менее кое-что я еще соображал, поэтому, едва выплюнув изо рта вонючий липкий комок – кусок какой-то дряни, которую мессир Шу именовал «каучуком», – прохрипел, с трудом размыкая сухие, склеившиеся меж собой губы:

– Я не шутил. Сохраните пулю. Аккуратно заверните в какую-нибудь тряпку.

– Будете искать стрелка?

Глупый вопрос.

Не просто буду, но обязательно найду. И напоследок – после того, как закончу выбивать все дерьмо, – пальну в него из своего «громобоя» в ответ, предварительно запихав оба ствола поглубже в известное место (даже если это будет Морт!). Дайте только встану на ноги…

На последнее не ушло много времени.

У бытия Выродков есть свои преимущества – обожженная Преисподней божья глина будет покрепче обычной. Раны от пуль и клинков, следы от ожогов и обморожений заживают на нас быстрее, чем на собаках. У некоторых способность к регенерации настолько велика, что со временем они умудряются даже отращивать утерянные конечности, точно ящерицы хвосты. А Мейс из Треверсов, к примеру, и вовсе умеет затягивать любое ранение в считаные секунды. Говорят, его простым оружием и убить-то нельзя. Мейс даже расплеснутые пулей мозги может затянуть назад через дырку в черепе. Так что если Слотеры когда-нибудь столкнутся с Треверсами, я не буду впустую дырявить этого парня шпагой или пулями. Проще будет связать его покрепче, а потом спалить.

Небось не Феникс, из пепла не восстанет.

Впрочем, я отвлекся.

До Мейса мне, понятно, далеко, но стараниями доктора Шу и заботами Таннис, подогреваемый изнутри жаждой мести, я встал на ноги уже через две недели, а окончательно оправился к исходу третьей. Увы, события в Блистательном и Проклятом развивались своим чередом, и остановить грядущую беду к этому времени уже не представлялось возможным.

Мертвые в Уре никогда не ленятся. К тому времени как я убедился, что ноги держат меня достаточно крепко, чтобы можно было отправляться на поиски таинственного стрелка, эти негодяи вспомнили о своем любимом занятии – приталкивать к дверям очередных бедолаг, столкнувшихся с проблемой, серьезность которой не оставляет выбора между злом и меньшим злом. За помощью к Ублюдку Слотеру, как известно, приходят лишь в том случае, когда дела идут настолько плохо, что не остается ничего иного, кроме как натравить на свое зло другое.

Более крупное.

Новые страждущие оказались у дверей на девятнадцатый день после выстрела, прогремевшего из подворотни на Аракан-Тизис. Понукаемые нетерпеливыми мертвецами, они заявились под утро, прошли через холл, не разбудив и не потревожив вдову Маркес, поднялись на второй этаж и вошли внутрь моих комнат. Они не повредили ни один замок и не активировали ни одно охранное заклинание, но я почуял.

Почуял и проснулся.

А просыпаюсь или (что тоже случается) прихожу в себя после славного удара по башке я всегда одинаково – словно выныриваю со дна глубокого омута. Подобное ощущение знакомо хорошему ныряльщику: р-раз! – и единым слитным движением рук и плеч ты посылаешь тело наверх, к зыбко маячащей над головой поверхности, уверенно рассекая плотную толщу воды; хлоп! – и вот ты уже снаружи. Вылетел, как пробка из винной бутылки, и жадно втягиваешь в легкие воздух. Со сном обстояло почти так же: стоило предчувствию кольнуть висок невидимой тонкой иглой, как я открывал глаза, – пробудившийся, собранный, готовый к действию.

Распахнувшиеся веки смахнули сон, точно порыв ветра невесомую паутину. Таннис тоже что-то почуяла (услышать-то она ничего не могла), проснулась, ее тонкие длинные пальцы слегка сжали мое плечо.

Даже если бы сознание еще спало, тело знало, как реагировать, и реагировало само, не дожидаясь осознанных команд: рука змеей скользнула за изголовье, зловеще хрустнули взводимые курки, и толстые кургузые стволы «громобоя» угрюмо уставились в сторону дерзкого пришельца, чей силуэт вырисовывался в дверном проеме.

В распахнутом, черт меня возьми, дверном проеме!

Неизвестный спокойно вошел в дом Выродка, открыл наружную дверь, прошел внутрь, открыл дверь в спальню, а теперь…

Глядя на нацеленный на него пистолет, обладатель силуэта кашлянул с деланым смущением, снял щегольскую шляпу, украшенную серебряной пряжкой, и изобразил церемониальный поклон.

– Немудрено, что ты спишь с оружием, Сет! – с жизнерадостной непосредственностью сообщил он и, не дожидаясь приглашения, шагнул в комнату. – Я бы посоветовал тебе сменить замки. Поверь, эти не остановили бы даже занюханного воришку. И потом, что это за охранные чары? Курица лапой выпишет более действенные знаки. Ты уверен, что у тебя все столовое серебро на месте? И потом, где твои слуги? Что толку называться лордом, если приходится самому надевать платье и подбрасывать дрова в камин?!

Таннис тихонько пошевелилась за плечом, натягивая на себя одеяло. Нет, скромностью она особо не отличалась, но сейчас это движение было вполне оправдано – мы оба не признавали ночных рубашек. Криво ухмыльнувшись нежданно-незваному гостю, я положил пистолет на подушку, чтобы успокаивающе провести ладонью по волосам полуэльфки: все хорошо.

– Когда-нибудь я пальну в тебя, сукин сын. Будет не смешно.

– Не обижай маму, – обиделся незваный гость, – она все-таки приходится тебе сестрой.

Человек с щегольской шляпой в руках небрежно махнул рукой; Джад Слотер – легкомысленный вор, отчаянный повеса, заядлый дуэлянт, поэт-виршеплет, а по совместительству и в самом деле мой племянник.

Держась с преувеличенной бесцеремонностью, Джад пересек комнату и нагло плюхнулся в кресло, прямо на мою одежду. На столике рядом гордо высилась пузатая бутылка в соломенной оплетке из-под славного тарнского вина. Племянник приподнял ее, покачал, надеясь услышать бульканье, удостоверился в обратном и с огорченным видом поставил на место.

Кровь и пепел! Он искренне испытывал границы моего отнюдь не ангельского терпения.

Любой другой человек или Выродок, рискнувший проявить подобную дерзость, уже любовался бы видами утренней Аракан-Тизис снизу вверх – вылетев из окна вместе с рамой. И лишь на Джада у меня не получалось разозлиться по-настоящему – слишком уж обаятельная бестолочь. Вот и сейчас я ограничился тем, что пробурчал в его адрес пару проклятий.

Что ж, во всем надо искать позитивное. По крайней мере не придется проверять дверь, дабы убедиться, что она в порядке. Все замки окажутся целыми, без единой царапины и иных следов взлома. И все магические знаки и печати будут в силе. Что им сделается, если поработал Джад Слотер – первый в ремесле взломщиков на весь Ур? Истинный Принц воров Блистательного и Проклятого.

У каждого Выродка – свой Талант.

У некоторых – по-настоящему полезный.

– Джад.

Я не спрашивал. Я удивлялся.

– Ах да… тебе интересно, что за ранние визиты такие? – Племянник придал своему лицу значительное выражение. – Кхм… Как бы тебе объяснить? Попробую так:

 
Как гость шагнул под крышу – грусть долой!
Утри с лица, хозяин, мину кислую.
Когда войду, нежданный и хмельной,
С собой внесу…
 

– Джад!

Теперь я требовал.

– Тьфу, Сет! Сбил мне экспромт. Вот какая у меня была рифма на «кислую»?

Я молча показал глазами на пистолет.

– В этом ты весь, – недовольно пробурчал племянник. – Ладно, aue. К делу так к делу. Я пришел узнать, сколько стоят твои услуги, Сет.

Я невольно рассмеялся.

Большей чуши слышать еще не приходилось. Мертвые, конечно, не делают скидок на чины и сословия, когда приталкивают на порог очередного клиента, но чтобы этим клиентом оказался один из родичей?! Из всего клана только дядюшка Витар, понятно, не в счет, потому что ему приходится беспокоиться о целом городе…

– Я серьезно, Сет. Кажется, мне в кои-то веки придется выступить в роли твоего клиента, – отбросив привычную дурашливость, продолжал Джад уже серьезным тоном.

Я неожиданно почувствовал что-то похожее на… на тошноту, что ли?

Предчувствие.

По-настоящему дурное предчувствие.

Припечь одного из Слотеров настолько, чтобы он заявился нанять Ублюдка? Для этого в городе должно произойти что-то совсем уж невероятное, выходящее из ряда вон. А Джад при всей своей неуемности слишком легкомыслен, чтобы организовать неприятности подобного масштаба!

Именно это – первое, что пришло в голову, я без обиняков и выложил племяннику. Увы, тот только укрепил мои дурные предчувствия.

В обычной ситуации Джад обязательно бы скорчил обиженную мину и напомнил: уж кто-кто, а он никогда не обращался ко мне, используя неласковое семейное прозвище. Однако ситуация явно не укладывалась в обычные рамки, потому что сказал племянник совсем другое:

– Не Слотер, Сет, а Слотеры! Я не один…

Он повернулся к дверям и по-хозяйски позвал:

– Эй, Морти! Входи, поздоровайся с папой!

Морт, огромный и смущенный, войти не решился. Он неловко затоптался на пороге комнаты, не зная, что ему делать, затем нашелся: с картинной небрежностью привалился плечом к дверному косяку и остался стоять так, заполнив собой весь дверной проем.

На лице младшего Слотера показная бравада мешалась с замешательством. Он явно был растерян и напуган.

Мог ли он держать пистолет, выплюнувший в меня пулю? Глядя на сына, я не чувствовал, что способен уверенно ответить на этот вопрос. Ненависти ко мне ему хватало. А жестокости?

Переводя взгляд с одного Слотера на другого, я сел в постели, свесив голые ноги. Мне приходилось вскакивать голым с кровати – прямо с женщины, – чтобы вступать в драку не на жизнь, но на смерть. А однажды даже пришлось вступить в драку, не вскакивая, ибо драться выпало как раз с существом, которое я по глупости за женщину принял… но вот давать аудиенцию лежа голым в кровати – это что-то новое.

Правда, Джада и Морта это ничуть не смутило.

Оно и понятно, Выродки же.

Когти Астарота! Что же должно произойти в Уре, Блистательном и Проклятом, чтобы не переносящий меня на дух Морт по доброй воле пришел искать помощи, а любящий меня Джад – предлагать за эту помощь деньги?

Что-то очень плохое. Я бы даже сказал, что-то очень-очень плохое!

Но что? Не мог же из-за них рухнуть Кэр-Кадазанг?

– У нас проблема, Сет, – без обиняков заявил Джад, убедившись, что теперь полностью владеет моим вниманием. – Дело очень плохо. Я бы даже сказал – очень-очень плохо. Кажется, из-за нас с Мортом умирает Кэр-Кадазанг.

Кажется, я по-глупому открыл рот.

Глава III
Сердечная рана

Сказать, что слова племянника застали меня врасплох, значит, ничего не сказать. Если бы в этот момент Таннис нашла в комнате самый тяжелый предмет и вдруг что есть сил шарахнула меня им по голове, думаю, потрясение я испытал бы куда меньшее.

Кэр? Умирает?

Но… как? Как это может быть?

Как вообще может умереть то, что в обычном понимании никогда и не жило?!

Кэр-Кадазанг – это замок!

Что могло угрожать твердыне клана, просуществовавшей века, несмотря на все козни врагов; пережившей времена, когда те пребывали в зените своей силы и могущества? Даже разрушительная Война кланов, потрясшая сами основы мироздания, не могла сокрушить мощь Кэра, воплотившую в себе тени наших великих пращуров.

А теперь ко мне приходят двое молодых остолопов и уверяют, будто он готовится… почить!

– К-как умирает? – довольно глупо спросил я. – Что произошло?

Парочка переглянулась и промолчала.

Способность связно мыслить вернулась ко мне достаточно быстро. Нет сомнений, причина беды, приключившейся с Кэром, – какова бы она ни была! – стоит передо мной, единая в двух растерянных лицах. Если бы случившееся не стало делом рук спевшейся парочки, этих виноватых гримас мне бы век не увидеть. Морт слишком упрям, чтобы признавать свою вину, а Джад слишком легкомыслен, чтобы чувствовать что-то подобное.

– Что вы натворили, безумные?!

Я не особо старался скрыть угрозу в голосе.

Джад и Морт снова переглянулись, затем сын опустил взгляд и начал буравить им пол, явно мечтая оказаться где угодно, но только не здесь, не рядом со мной. В чем-то он оставался сущим ребенком и стыдился того, что натворил, точно так же, как стыдился бы любой нашкодивший шестилетний мальчишка, пойманный на месте преступления. Разница заключалась в том, что пальцы моего мальчишки нервно барабанили (знакомая привычка) по эфесу шпаги – здоровенной такой, внушающей уважение одним своим видом.

Надо сказать, шпага – с побитой, исцарапанной чашкой, свидетельствующей о значительном количестве принятых на нее ударов, – некогда принадлежала мне. Она стала единственным подарком, который Морт принял от меня за всю жизнь, пусть недолгую, но бурную и наполненную событиями. Ну да, еще бы он не принял! Какой мальчишка не любит оружие? А лучший клинок трудно сыскать во всем Уре, Блистательном и Проклятом, чему подтверждение – клеймо почтенного мастера-оружейника Гагниуса Йехи, при жизни получившего прозвище Отец Мечей.

Джад глаз не опустил, но шельмоватое выражение, присущее его физиономии в любой ситуации, сменила легкая нервозность.

– Да говорите же, что случилось! Как вы, двое, могли навредить Кэру?

– Это… сложно. Мы не можем толковать о таком при чужих, – быстро сказал Морт, покосившись на Таннис. – Дело касается только членов клана.

– Полуэльфка глухонемая, – небрежно отмахнулся Джад.

– Полуэльфка… – вслед за Джадом повторил Морт.

Слово вылетело как плевок.

Он прекрасно знал о существовании Таннис, но сейчас уставился на нее так, словно увидел впервые. Под этим бесцеремонным изучающим взглядом та разом съежилась и одной рукой принялась нервно поправлять свою пышную непослушную шевелюру, пряча под волосами острые кончики ушей, беспардонно выдающие происхождение. Другая ее рука впилась в мое плечо с такой силой, что пальцы побелели.

Неприязненная ухмылка изогнула по-юношески припухлые губы Морта.

– Любишь развлекаться с полукровками, Сет? – В голосе сына звучала неприкрытая издевка. – Подобное тянется к подобному, а?

Развязный тон снова вернул меня на Аракан-Тизис – в тот момент, когда мы орали друг на друга, сжимая кулаки. Я почувствовал неприятное сосущее чувство в животе. Стал бы Морт после ссоры стрелять в меня из того переулка? Теперь я мог дать на этот вопрос утвердительный ответ.

Да запросто!

Умом я понимал, почему он так себя ведет. Вынужденный обратиться за помощью, он ненавидел себя и презирал за это проявление слабости, а потому старался держаться даже более агрессивно и независимо, чем обычно. Только это не отменяло смысла сказанных слов и злобы, которую они во мне вызвали.

– На будущее советую тебе иметь в виду, Морт: сейчас от пули не в ногу, но промеж глаз тебя уберег только тот факт, что ты мой сын, – ледяным тоном произнес я, глядя на него снизу вверх. – Неважно, желаешь ты считаться с этим или нет. Но запомни – заруби на своем носу! – даже для своего отпрыска я не буду делать двух исключений подряд. Не советую больше искушать судьбу. Честно.

Пистолет, громадный и зловещий даже на вид, лежал на подушке на расстоянии пальца от моей руки, и Морт знал, что я редко говорю не по делу. Это все знали, ибо оснований полагать обратное я не предоставлял. В конце концов, я тоже Слотер, даже если кто-то считает, что только наполовину.

Он заткнулся.

Я повернулся к Таннис и осторожно снял ее руку со своего плеча. На коже отпечатались красные следы пальцев.

– Собирайся, девочка. Погуляй. Может быть, вдове Маркес потребуется твоя помощь? Помоги ей с завтраком.

Она прочитала все по губам и кивнула.

Не смущаясь более чужих мужчин, обнаженная Таннис выскользнула из-под одеяла и быстро натянула через голову простенькое платьице. Такой гибкой змейкой в него скользнула. Отчаянный бабник и сердцеед, Джад с интересом и легким сожалением смотрел, как не пышные, но изящные формы тоненькой полуэльфки исчезают под одеждой. Морт просто отвернулся, старательно изображая на лице отвращение.

Одернув платье, Таннис склонилась надо мной, выгнув спину, точно кошка. Тронула губами губы и ушла в свою комнату приводить себя в порядок.

Негромко заплескала вода умывальника.

– Хороша, – не без легкой зависти подытожил Джад. – Но ее спина… эти жуткие шрамы… Напомни, где ты взял такую цыпочку?

– Отбил у банды уличных сутенеров, – хмуро ответил я. – Теперь у нее только один клиент.

– Краса земная так недолговечна, но за нее на ад меняем Вырий мы беспечно, – пробубнил под нос племянник. – Хм… надо запомнить строку, пока не вылетела из головы.

– Хватит тянуть кота за хвост! Что там с Кэр-Кадазангом? Что вообще вы оба несете?

Морт издал неопределенный звук.

Джад облизнул губы, собираясь с мыслями.

– Он… он думает, что умирает, Сет.

– Умирает? И отчего вдруг?

– От старости.

Племянник помялся, давая мне переварить услышанное, а затем добавил:

– И это только наша вина.

– Кэр умирает от старости? Джад, мне смеяться сейчас или чуть попозже? Как это можно? Как может Кэр умереть?! Это же замок, сожри вас красные! Замок, живущий за счет духов предков, обитающих в его стенах. Пока жива память о прежних поколениях Слотеров, Кэр-Кадазанг бессмертен. В этом его суть!

– Уже нет, – медленно покачал головой Джад. – Нашлись… э… способы. Но это длинная история, а Кэр настаивает, чтобы ты услышал все от него. Мне кажется, он боится, что иначе ты нас просто прибьешь на месте.

Час от часу не легче. Чтобы заговорить с Джадом и Мортом, Кэр должен был персонифицировать себя – выделить свое собственное «я» из ноосферы родового замка Слотеров. Такое случалось крайне редко и всякий раз по весьма непраздничным поводам.

Значит, родичи не преуменьшают размер беды.

Чтоб их. Чтоб меня.

Я был изрядно заинтригован, однако не стал требовать, чтобы молодые мерзавцы рассказали все здесь и сейчас. Любопытство просто снедало, но раз Кэр считает, что я должен услышать все от него, так тому и быть. С ним не спорит даже Эторн.

Поднявшись с кровати, я натянул широкие штаны из мягкой кожи, пошитые на гейворийский манер. Вид у них самый простецкий, но все эти модные узкие брыжи, обычные чулки и высокие шнурованные гетры, затрудняющие ток крови и сковывающие движения, вызывали у меня стойкую неприязнь. Посему и кожаный колет, плотный и славно прошитый, способный при нужде смягчить выпад шпаги или удар кинжалом, я редко предпочитал тонким камзолам, двубортным дублонам и костюмам из набивного бархата.

К слову сказать, колет вместе с навощенными ремнями и пистолетными подсумками Таннис заботливо положила на край кровати, прежде чем выскользнуть из комнаты.

– Ты сам говорил с Кэром? Лично?

– Да. Это он отправил нас к тебе. Иначе мне бы не затащить сюда Морта.

Юный великан издал подтверждающее ворчание.

– Так чего вы телитесь? Почему не сказали сразу?

– Извини, Сет. Я боялся, что ты можешь отказать… – неловко и как-то жалко улыбнулся Джад. – В конце концов у тебя с семьей отношения непростые. После того как поступили с тобой клан и Старик… ну, ты же сам все знаешь… в общем, лично я бы понял. Потому и начал говорить о цене.

– Ну и дурак, – без обиняков заявил я. – «Понял» он. Да что бы ты понимал! Кэр стал первым после матери, кто подтвердил, что я – Слотер. Думаю, без него старый хрыч Эторн даже не допустил бы меня до Испытания-на-крови.

Чистая правда.

Кому-кому, а старине Кэру я точно отказать не могу!

Пряжки боевой сбруи сомкнулись с тихим металлическим лязганьем. Прежде чем рассовать по подсумкам пистолеты, я придирчиво проверил каждый из четырех, выполняя ритуал, который до сих пор ни разу не показался мне лишним. Вверяя свою жизнь оружию, не стоило обделять его вниманием.

Наблюдая за моими сборами, Морт делано скривился. Он таскал с собой только один пистолет, хотя стрелял, безусловно, гораздо лучше меня. Четыре пистолета – изрядная тяжесть, но и внушительная огневая мощь. Целая батарея. Смертного с таким количеством снаряженных стволов городская стража арестовала бы, не задавая вопросов. Лишний аргумент в пользу того, чтобы быть Выродком.

За сбруей с пистолетами последовала очередь холодного оружия. Я опоясался широким поясом, трудолюбиво навощенным Таннис, прицепил к нему ножны с дагой и перевязь со шпагой. Затем закрепил под мышкой ножны с Дагдомаром, снятым со специальной подставки. Чую, колдовскому кинжалу сегодня будет пожива.

Дождавшись, пока я закончу снаряжаться, Джад поднялся из кресла, покрыл голову своей щегольской шляпой с серебряной пряжкой в виде обнаженной женской фигурки и лихо заломил ее на ухо, приняв привычно-бесшабашный вид.

– Возвращаясь к вопросу оплаты. Когда… и если… все неприятности с Кэром закончатся, ты все равно потребуешь, чтобы я тебе заплатил, Сет. Заварушка будет та еще. И, клянусь мошной Бегемота, я выплачу все, до последнего гроша, – серьезно сказал племянник.

Слова и тон меня заинтриговали, но виду я не подал.

Тревога росла в душе, поэтому лишний раз накручивать себя, разгадывая туманные намеки Джада, не хотелось. Пусть все скажет Кэр. Каменный старикан берет слово лишь раз в десятилетие (это в лучшем случае), так что размениваться на пустословие, скрывающее истинное положение дел, не станет. Оттерев Морта плечом, я вышел из спальни, пересек комнату, служившую нам с Таннис гостиной, снял с вешалки новый теплый плащ, подбитый мехом куницы, и взялся за собственную шляпу – широкополую, без пряжек и плюмажа.

– Идем!

– Сет… – неожиданно произнес Морт мне в спину. – Погоди. Я тут подумал… я хотел сказать, что это – именно работа. Работа, понимаешь? Со всеми вытекающими… Поэтому, если не хочешь подряжаться, то ты, собственно, и не обязан… есть те, кто должен решать такие вопросы в силу обязанностей перед семьей.

Конечно есть.

Дредд. И Джайракс.

Палач и демон-хранитель Слотеров.

Но если они узнают, кто виноват в том, что цитадели клана угрожает смертельная опасность, Джаду и Морту не поздоровится. И это в лучшем случае. Нанести удар по Кэру – значит нанести удар в сердце семьи. Такое не прощают.

– Aue, Морт. Довольно тратить время на глупости. Идем, – не оборачиваясь, позвал я. – Для начала стоит поговорить с Кэром, а там видно будет.

Мы вышли на улицу, и осенний Ур небрежно поприветствовал нас, швырнув в лицо горсть мелких холодных брызг. Над городом рыдали тучи, набравшиеся сыростью над седыми кручами Северного моря.

Пока я валялся в кровати с дырой в брюхе, осень окончательно утвердилась в своих правах. Хотя иной раз закрадывается ощущение, что в Уре вечно осень.

Путь от Аракан-Тизис до Кэр-Кадазанга, угнездившегося в северо-западной оконечности Блистательного и Проклятого, не из самых близких – ехать надлежало почитай на другой конец города. Несколько часов пути мы провели в полном молчании, мерно покачиваясь в зловещего вида карете Морта, облицованной панелями из эбенового дерева. Сей экипаж одновременно напоминал катафалк Мусорного патруля и передвижной склеп, вставший на колеса и сбежавший с погоста. Одним своим видом он портил настроение и внушал страх.

Ему под стать были и два огромных угольно-черных жеребца, явно подвергнутых магической обработке (у Морта слабость к магиматам). Их красные глаза пылали, точно уголья, а под блестящей кожей вздувались невероятные мышцы.

Сразу видно – Выродки едут!

Несмотря на раннее утро, многолюдные улицы Ура уже успели наполниться горожанами, спешащими по своим делам, однако больших помех движению это не создавало. Едва завидев черный экипаж, встречные-поперечные торопливо расступались, освобождая мостовую, жались к обочинам, а некоторые и вовсе лезли в сточные канавы, рискуя оставить в вонючей жиже ботинки. Для такого большого и непрерывно растущего города, как Блистательный и Проклятый, дороги год от года становились все более тесноватыми.

Примерно полвека назад Магистрат пытался решить проблему быстрого перемещения из одного конца Ура в другой, заказав Колдовскому Ковену и Гильдии перевозчиков создание сети стабильных, взаимосвязанных порталов, позволяющей гражданам за скромную плату мгновенно переноситься на десяток-другой миль. В теории идея выглядела прекрасно: заплатил пару монет, купил цыпленка для жертвоприношения – и сэкономил пару часов пути.

К сожалению, очень быстро стало очевидно, что допустимая вероятность так называемого некондиционного трансмиссирования в семь процентов (а вовсе не в два, как уверяли умники из Ривендейской школы волшбы и чар!), незначительная на первый взгляд, – на практике очень даже велика.

Особенно когда порталами пользуются несколько тысяч человек в день.

Допустим, не так много граждан, переместившись, оказались немедленно вывернутыми наизнанку, однако уже в первый месяц эксплуатации набралось десятка четыре смертных, после перемещения обнаруживших, например, что носы на их лицах поменялись с пальцами… и это были еще те, кому повезло. Затем начали всплывать случаи с внутренними органами, неправильно размещенными в результате ошибки трансмиссирования, что вело пусть не к немедленной, но зато весьма мучительной смерти.