Текст книги "Слотеры. Бог плоти"

Глава VII
Богу Богово

Вот, значит, как все должно закончиться.

Вздохнув, я с угрюмой решительностью взялся за эфес шпаги, прекрасно отдавая себе отчет в том, насколько это бессмысленный жест. Даже если удастся исхитриться и пару раз ткнуть Дуума, что само по себе дело почти бесполезное, его плоть пропустит разящий клинок и сомкнется вновь, как вода. Едва ли в этом плане он будет отличаться от других оболочек.

Но что еще оставалось?

Не вставать же на колени в ожидании неизбежного…

– Так сразу и в бой? – не унимался демон, жадно выжимающий из сложившейся ситуации все соки. – Ну раз в жизни, Сет, побудь человеком! Ты не представляешь, сколько сил я вложил в постановку этого представления. Не смей красть у меня удовольствие. Все не может закончиться так быстро!

– Я никогда не был человеком. Я – Выродок, – напомнил я.

Пора заканчивать с этой его драматургией.

Выхода на бис ни у одного из нас не будет.

– Ты – дурак! – Голос Пепельного Жреца стал неожиданно спокойным и холодным. – Ты сам сунул голову в пасть тигру. Мне осталось только сжать челюсти.

«Именно так я и ловлю тигров».

– А хочешь, скажу, кто в тебя стрелял? Это был один из Близнецов.

«Я и без тебя знаю. Дэрек, сукин сын, Слотер!»

Мое молчание слегка разозлило чудовищного толстяка.

– Ты всерьез считаешь, что сможешь одолеть Дуума? – топнув жирной ногой, взвизгнул он. – Одолеть его – все равно что одолеть меня, ибо я – это он!

Дагдомар склонил мерзкую голую голову, глядя на меня маленькими, красными от крови глазками. Подозреваю, последнее он сделал с собой исключительно ради пущего эффекта: обладая абсолютной властью над телом, заживить несколько лопнувших сосудов было делом полусекунды.

– Когда я закончу с ним, возьмусь за тебя, – карауля малейшее движение двухголового монстра, предупредил я. – Обещаю, это будет… драматично.

– Ты так самоуверен, Ублюдок! – Демон впервые назвал меня семейным прозвищем. – Мне это даже отчасти нравится. Знаешь, надо отдать должное – охотиться с тобой иногда казалось мне занимательным. Столько жутких тварей, способных напугать иного демона, столько порченых, грязных душ… Ты умел порезвиться.

Он даже всплеснул маленькими жирными ручками с деланым восхищением.

– Но, сидя в этом чертовом кинжале, я не мог наблюдать тебя в деле со стороны. К тому же ты всегда вынимал меня лишь перед финальным ударом… Во дворе мы неплохо порезвились, однако сейчас я жажду увидеть настоящую битву. Не разочаруй меня.

– Ага, – буркнул я, изображая зловещее веселье, которого на самом деле не испытывал. – Будешь вспоминать ее, когда вернешься в свое серебряное узилище.

Дагдомар высунул изо рта длинный, омерзительно розовый язык и тщательно облизал губы. Затем скорчил насмешливую физиономию и погрозил пальцем:

– Ай-ай. Я не думаю…

Ему пришлось оставить свое мнение при себе.

Едва самопровозглашенный бог начал очередную тираду, я сделал шаг назад, схватил загодя примеченный бронзовый канделябр, стоявший в углу, и, мимоходом взвесив его в руке, швырнул, словно копье. Болтливый демон вскрикнул – скорее от ярости, чем от неожиданности, – и отшатнулся к стене, едва не сбитый с ног.

Всей немалой массы Дагдомара недостало, чтобы устоять против удара тяжелого и тупого снаряда. Громко хрустнули кости, и у жирного отродья вдруг образовался горб – это округлое бронзовое навершие пробило грудину и раздробило несколько позвонков. Чудовищный толстяк словно бы скомкался, неуклюже попятился, запнулся о складку ковра и тяжело плюхнулся на безразмерную задницу.

Удар, конечно, не мог убить демона, не мог даже навредить ему по-настоящему. Но он ошеломил. Я снова выиграл несколько секунд времени, отмеренных Талантом. Как щедро! Целых несколько мгновений, чтобы сначала одолеть непобедимое в принципе существо, а затем повернуться к разъяренному демону и покончить с ним прежде, чем прочий рой вынесет дверь и ворвется внутрь, чтобы покончить со мной.

Всего-то делов…

Дуум взвыл двумя глотками, но одним голосом и с пугающей резвостью скакнул вперед на своих трех ногах. Огненный хлыст рассек воздух и опустился, выбив сноп искр там, где миг назад стоял я.

Поверьте, я видел, на что способны чары Дэрека Первого. Он мог одним махом развалить надвое быка и из обеих половинок не вытекло бы и капли крови – раны от огненного хлыста запекались прежде, чем останки несчастного животного успевали разъединиться. Потому-то я и сиганул с места едва не прежде, чем Дуум успел замахнуться.

Бросок в сторону встретило препятствие в виде круглого стола из мореного дуба на массивной резной ножке. Перемахнув-перекатившись через него, я уцепился кончиками пальцев за край столешницы, потянул и, валясь на пол, опрокинул мебель следом за собой.

Ду-у-ум-м-м-м!

С глухим стуком клинок Стайла пробил толстые, в два пальца, доски столешницы и выскочил над моим плечом, слегка зацепив шею. Отточенная сталь рассекла кожу, как тончайшую бумагу, кровь тут же потекла, причем весьма обильно. Еще немного – и задел бы сонную артерию!

Прежде чем Дуум успел высвободить шпагу (за этим бы у него дело не стало, силищу соединившиеся Близнецы приобретали нешуточную), я что было сил саданул сбоку по торчащему из дерева клинку кулаком, норовя сломать.

Сталь спружинила и выдержала.

Черт!

– Провалитесь вы в пекло!

С этим оглушительным ревом я вскочил на ноги, разворачиваясь лицом к Дагдомару-Дууму, стиснув в руках ножку стола. Круглая столешница поднялась и прикрыла меня, словно большой щит-павеза. Этим импровизированным щитом я со всего маху ударил Дуума, заставив пошатнуться и отступить. Пока двухголовый убийца соображал, чем ответить на подобный удар, я перехватил ножку поудобнее, пригнулся и понесся на него, подобно древнему воину-берсерку, вознамерившемуся проломить вражескую стену щитов. Какую-то долю мгновения я мучительно гадал – успею или же огненный хлыст рассечет стол надвое, как того быка, а за ним и меня самого.

Успел.

Всегда успеваю в последний момент…

Все знают, что нельзя перефехтовать Стайла и переколдовать Дэрека, когда они сливают в единое целое свои Таланты и души, но я-то никогда не был по-настоящему силен в волшбе и не претендовал на звание первой шпаги Ура. Зато я как никто умею подло подбить противнику колено, а когда он начнет падать – добавить локтем по открывшемуся затылку. На улицах Блистательного и Проклятого лучше всех чувствовали себя не умелые вояки, а прожженные подлецы, у которых на любую грязную драку с десяток еще более грязных приемов.

Всегда следует искать варианты.

Против хорошего фехтовальщика можно выйти с оглоблей в пару саженей длиной, не позволяющей приблизиться на расстояние выпада, а умелому магу – выбить все заклинания из башки, умело запустив в нее булыжником.

Кто бы мог подумать, что против Дуума можно выйти со столом наперевес.

Столешница врезалась в существо, некогда бывшее Близнецами, как таран, высаживающий ворота осажденного города. Пытаясь удержаться на ногах, Дуум хрюкнул, вцепился руками в края «щита» и повис на нем, и без того тяжелом, всей массой своих объединенных тел. Мышцы заныли от напряжения, хребет затрещал, на лбу вздулись вены, но я не позволил себе остановиться. Проволок всю эту тяжесть через комнаты и с грохотом припечатал Дуума к стене.

Притиснутое чудище озадаченно выдохнуло.

Упершись коленом в широкое основание ножки, чтобы Думм не оттолкнул стол-щит, я вытянул из ножен шпагу и что было сил вонзил в столешницу наискось, пробив дерево и пришпилив и демона, и «щит» к стене. Добрая сталь пружинисто завибрировала, угрожая лопнуть, но все же выдержала. Не шибко надежно, но каждая секунда, которую я отыгрывал у Дагдомара и его присных, сейчас не имела цены.

Пару этих, например, я потратил на то, чтобы схватить тяжеленный секретер, громоздившийся в углу, и подпереть им стол.

Дуум ревел и ворочался, прижатый к стене, но освободиться не мог. Будь у него чуть больше места для магических пассов или для того, чтобы просто как следует упереться в столешницу руками и ногами, жалкая преграда уже вылетела бы в окно. А так… так у меня все еще оставался шанс прихлопнуть демона-толстяка, запертого в неубиваемой человеческой оболочке.

Теоретический.

Я обернулся к Дагдомару и одновременно присел, уворачиваясь от того самого канделябра, которым сбил его с ног. Массивный кусок бронзы, перепачканный слизью, просвистел над головой, колыхнув волосы, и врезался в стену, сбив с нее солидный кусок штукатурки, после чего с глухим звоном упал на пол.

Для маленьких жирных ручек – отличный бросок.

– Ты сдохнешь, Ублюдок!

Показные благодушие и насмешливое превосходство, источаемые демоном с момента нашей встречи, исчезли, уступив место ярости. А может, и страху… судить сложно.

Обуреваемый эмоциями Дагдомар окончательно перестал контролировать захваченное тело, и плоть просто стекла с нее, обнажив кости черепа. Покрасневшие от крови шарики глаз яростно ворочались в оголившихся глазницах.

– А-аргх-х-х-х… – заревел демон, но язык, видать, тоже расплавился, и рев сорвался в невнятное шипение.

Тварь понеслась ко мне, выставив крохотные ручки и колыхая изобильными телесами, но я сноровисто уклонился. Если эта чертова сухопутная медуза вцепится в меня, стряхнуть ее будет невозможно – слишком велика масса. В то же время Дагдомару достаточно одного-единственного касания, чтобы собственная плоть восстала против меня.

У демона имелись все шансы закончить встречу со мной в свою пользу, но он ухитрился пренебречь ими. Начни Пепельный Жрец просто гонять меня по кабинету фон Туска, и либо Дуум вырвался бы на свободу, либо рой вынес дверь и ввалился внутрь. А собрав всего себя в одной комнате, демон просто задавил бы меня массой и разнял по кусочкам.

Но страха в новом божестве оказалось все-таки больше, чем ярости.

Кто-кто, а Дагдомар знал меня слишком близко. Он просто перетрусил.

Лишившись на время той части себя, что благодаря украденным Талантам стала безупречной машиной убийства, демон запаниковал. Поэтому, когда я отскочил в сторону, уворачиваясь от его ручонок, исполинский толстяк не попытался повернуться и атаковать. Вместо этого он бросился к Дууму, торопясь освободить оболочки Близнецов. Он уже схватился было за секретер, когда подхваченный мной бронзовый канделябр в третий раз за последнюю минуту взмыл в воздух.

Прочертив длинную дугу, импровизированная дубина с хрустом ударила демона в бок, ломая ребра и сминая легкие. Хороший удар – мягкая бронза даже погнулась. Отброшенный его силой, Дагдомар мелко засеменил в сторону, силясь удержать равновесие, но не вышло, потому что я тут же ударил еще раз, сбив с ног.

Демонический толстяк кубарем покатился по полу, сшибая резные стулья.

Канделябр еще пару раз догнал его, круша кости и внутренности, которые, впрочем, тут же сращивались и исцелялись. Пытаясь подняться, демон встал на колени, борясь с избытком собственной плоти, но я как следует размахнулся и с силой ткнул Пепельного Жреца в плечо, опрокидывая на спину. Падая, чудище крепко приложилось затылком о здоровенный, до потолка, шкаф. Другой бы сломал шею, а ему – хоть бы хны.

Новый удар увесистой бронзовой дубины обрушился на Дагдомара, раздробив ему бедро. Демон едва ли почувствовал боль, но, торопясь подняться, срастил сломанную кость слишком быстро и под неверным углом, из-за чего, едва попытавшись подняться, снова рухнул, уже сам, без моей помощи.

Запаниковавший рой ревел и ломился в двери. Петли с хрустом выламывались из косяка. Дуум выл и скрежетал зубами, сражаясь со столом.

О Небеса, возблагодарите фон Туска за его помпезность, дурновкусие и тягу к добротной массивной мебели!

Пока поверженный бог плоти ползал в пыли, силясь исправить сам себя, я обошел его со стороны, распахнул дверцы шкафа и, взявшись за заднюю стенку, потянул на себя, с мясом выдирая из стены толстые болты, которые крепили его дополнительно. Медленно и величественно, подобно горному обвалу, шкаф сдвинулся с места, на долгое – нестерпимо долгое – мгновение завис над головой Дагдомара, теряя выскальзывающие из пазов полки, а затем рухнул, погребая демона под собой.

Сотня с лишним фунтов доброго красного дерева.

Дагдомар наверняка кричал, но лишенное плоти горло не могло издавать звуки. Он заворочался под стеллажом, встал на четвереньки и пополз, волоча громадный ящик, словно рак-отшельник раковину, выбранную не по размеру. Я замахнулся канделябром, только бить пока было некуда.

Кровь и пепел!

Чудовище наконец выпрямилось, сбросив с себя тяжеленную деревянную коробку, – подвиг, непосильный для другого толстяка подобных габаритов. Оскаленный череп обернулся в мою сторону, и на него тут же обрушилась бронзовая колотушка. Вскинутая рука не смогла защитить демона: кракнув, она сломалась сразу в нескольких местах. Дагдомар покачнулся, и я изо всех сил пнул его в брюхо, ужасаясь тому, что делаю. Нога утонула в мягких тканях чуть ли не до середины икры… если штанина задралась, то…

Повезло.

А вот демону – нет. Искалеченная и неправильно сросшаяся нога снова подвела его. Зацепившись ею за распахнутую дверцу, Дагдомар не устоял и вновь рухнул, на этот раз угодив прямиком в шкаф.

Здоровенный деревянный ящик оказался по размеру – прямо как домовина.

Пепельный Жрец попытался восстать из него, подобно вампиру из гроба, но канделябр со свистом описал в воздухе дугу и вогнал это скопище жирной плоти обратно. А затем еще раз. И еще.

Дагдомар упорно пытался встать, и я так же упорно повергал его обратно, снова и снова нанося удары канделябром, каждый из которых мог бы выбить дух из любого смертного или даже Выродка.

Несмотря на видимость моего превосходства – заведомо проигрышная ситуация. Я мог молотить его подобным образом весь день, но все без толку. Меж тем каждая лишняя секунда приближала освобождение Дуума либо вторжение роя.

Окажись на месте туповатого демона смышленый Мастер Плоти, мне пришлось бы туго. Ему достаточно было сменить форму и перевести свое тело в студенистое состояние, уподобившись исполинскому слизню, чтобы любая дубинка оказалась абсолютно бесполезной, а там или иные оболочки подоспеют или удастся зацепить неприятеля щупальцем. Но демон так поступить не догадался. А может, просто побоялся, что не сумеет восстановить человекообразную форму – он-то, в конце концов, Мастером не был. Поэтому Дагдомар просто барахтался в шкафу, размахивая изуродованными руками и ногами.

Так и вышло, что я снова разыграл тот единственный шанс, который предложила судьба.

Опрокинув демона в очередной раз, я изловчился и ногой захлопнул одну дверцу шкафа, а за ней и другую, заперев толстяка внутри. Прежде чем Пепельный Жрец успел распахнуть их своими жирными ручками, я сунул меж ручками шкафа кусок бронзы, в котором уже не узнавался канделябр, и запрыгнул сверху. Чудовище тяжело ворочалось внутри, подобно анчинской мумии, ожившей в своем саркофаге.

Неплохо, но в таком ящике его нельзя удержать надолго.

Или можно?

Я быстро приложил пальцы к порезу на шее, смачивая их в дымящейся крови. Темная, проклятая наследием Лилит влага жирно заблестела на коже.

Мало!

Вытянув дагу из ножен, я зажал ее в кулаке правой руки и с силой потянул на себя. Боли почти не почувствовал, но кровь потекла обильно. По дверцам забарабанили соленые, пахнущие серой капли.

Дагдомар притих, пытаясь сообразить, что я делаю, а когда до него дошло – засипел-забился в своем «гробу». Сохранись у него язык и горло, демон орал бы благим матом… Впрочем, крика и так было предостаточно. Истошно орали, избывая страх, прочие части легиона, размещенные в двух десятках других тел, оглушительно ревел Дуум, обезумевший от собственной беспомощности.

Все дальнейшее слилось-уместилось воедино. В одно слитное и неимоверно растянувшееся во времени мгновение.

Вот непобедимый Дуум наконец исхитрился упереться ладонями в столешницу и начал отжимать приплюснувший его стол, освобождаясь. Секретер со скрежетом полз по полу, уступая вершок за вершком…

Вот одна из створок дверей кабинета фон Туска, не выдержав натиска молотящих по ней кулаков, ног и плеч, дрогнула, повисла на одной петле, грозя рухнуть, пропуская внутрь беснующуюся орду…

Вот Дагдомар страшным ударом слоновьей ноги почти вышибает боковину «гроба»…

И вот я со всего маху припечатываю окровавленную ладонь к дверцам шкафа:

– N’kha ya aras! Ya kha aras! Aras!

В три взмаха и три крика я вычертил на полированном дереве неровный треугольник, внутри которого остался окровавленный отпечаток ладони.

Это называется Малая Соломониева печать. Знак, придуманный и наделенный силой одним из великих правителей древности, чтобы запирать обретших материальное воплощение демонов, которых уже не сдерживает обычная пентаграмма.

Обычно, чтобы наложить такую печать, требуются специальный ритуал и особые ингредиенты вроде расплавленного серебра и девственной крови, но в том, чтобы быть Выродком, есть неоспоримые преимущества. Пусть никому не по силам припомнить времена, когда наша праматерь Лилит хранила свою девственность, ее кровь для любого ритуала подойдет еще лучше.

Объяснять никому ничего не надо – Древняя кровь, адом зачатая и в аду рожденная. Спасибо за твое проклятое наследие, вечно спящая матушка!

Печать с шипением въелась в дерево, точно кислота, какой оружейники травят клейма на своих клинках.

Дагдомар продолжал отчаянно биться внутри шкафа, который теперь даже не вздрагивал от его ударов, на шесть часов, шесть минут и шесть секунд превратившись в саркофаг, непроницаемый для любой адской сущности.

Дуум опустил руки и замер у стены, хотя стол больше и не удерживал его на месте.

Сорванная с петель дверца с громким хлопком упала на пол, однако рой остался снаружи, безвольно замерев, подобно скопищу восковых фигур.

Малая Соломониева печать высосала из демона силы, а стенки и дверцы шкафа превратила в несокрушимую преграду для любого существа, порожденного Преисподней. По всем правилам требовалось залить все щели и отверстия расплавленным серебром, а печать скрепить жертвоприношением (желательно человеческим), иначе демоническое отродье неизбежно выберется наружу. Да и после этого не будет никаких гарантий, ибо не бывает тюрем, из которых невозможно совершить побег.

Но я ведь не собирался хранить Дагдомара вечно.

Хватит и упомянутых шести часов, шести минут и шести секунд.

Устало вздохнув, я слез со шкафа и провел рукой по лбу, стирая пот и пачкаясь кровью. Ловушка Пепельного Жреца захлопнулась, да только попался в нее сам беглый демон. Так бывает, когда ставишь капкан на зверя, который тебе не по зубам.

Мой трюк с ловлей тигров опять сработал.

– Я ведь говорил тебе, Дагдомар, что следовало бежать в пекло, пока была такая возможность. Теперь уже поздно… хотел стать богом? Что ж, богу богово…

Эпилог

В помещении стояла неимоверная жара.

Тепло источали пять больших медных жаровен, в которых рдел алхимический уголь, а также бесчисленное множество толстых, неторопливо оплывающих свечей, расставленных везде, где только можно.

Обнаженный по пояс, я лоснился от пота.

Он стекал со лба, попадал в уголки глаз, заставляя моргать и морщиться, ел солонью губы. Я невольно покосился в сторону Дредда Слотера, бесстрастной тенью замершего чуть поодаль.

И не скажешь, что в его жилах течет жаркая Древняя кровь, – скорее уж жидкий лед. Закутанный с головы до пят в свою знаменитую мантию, он не только не выражал признаков дискомфорта, но даже и не вспотел. На бледном лице блестели лишь глаза, в которых играло пламя и светилось вежливое ожидание.

Я обошел все пять жаровен, поочередно всыпая в каждую по пригоршне селитры, смешанной с измельченной полынью. Пять вспышек пламени расшвыряли по стенам дрожащие, карикатурно кривляющиеся тени.

– Не надейтесь! Я все равно выберусь снова! – просипело искалеченное человекообразное существо, растянутое на цепях меж потолочных балок.

Потребовались здоровенные скобы и толстые цепи, чтобы выдержать его немалую массу. Цепи крепились к серебряным браслетам, испещренным магическими знаками, не позволяющими демону вырваться. Все, что оставалось несостоявшемуся богу плоти, – бессильно дергаться в ожидании неизбежной развязки. Он частью восстановил горло и язык и теперь вовсю использовал их, чтобы проклинать меня и поносить последними словами.

Ничего другого Пепельному Жрецу и не оставалось.

– Я снова буду охотиться и пожирать души!

– Не понимаю тебя, Дагдомар, – не поворачивая головы, сказал я. – Разве не этим ты занимался, служа мне? Зачем потребовалось бежать?

Демон задохнулся от гнева и издал омерзительное шипение:

– Светлые души! Сладкие, невинные, светлые души! Не та черная дрянь, которой ты меня потчевал. Клал я на твою службу, Ублюдок! Я и до твоей души доберусь!

– Тебе же хуже.

– Тебе не удержать меня. Теперь я знаю, как выбраться. Я снова сбегу! Сбегу-у-у-у! – Он сорвался на вой.

Не обращая внимания на крики, я повернулся к Дредду:

– Готов?

– Да, – негромко произнес родич. – Я готов.

Он шагнул к стене и сдернул покрывало, наброшенное на Дуума, который теперь, когда его не наполняла сущность Дагдомара, превратился в безвольную конструкцию из мышц, костей и сухожилий. На палача клана уставились две пары пустых, бессмысленных глаз. Лишенная сути оболочка – все, что осталось от тех, кого некогда звали Дэреком и Стайлом Слотерами.

Мы провели кое-какие испытания и убедились, что Дагдомару оказались не по зубам души Выродков, что бы он там ни кричал. Он сумел исторгнуть их из тел, но был вынужден отрыгнуть обратно – извращенные, искалеченные и порабощенные, обреченные на вечные страдания в неуязвимом теле двуединой твари.

Теперь уже, правда, не таком уж неуязвимом.

– Ты уверен, что это единственный вариант? – на мгновение засомневавшись, спросил Дредд.

Его пронзительные глаза впились в меня, словно два скорпионьих жала, ощупывая лицо, выискивая на нем мельчайшую мускульную дрожь, которая подскажет – я произношу ложь. Я достойно выдержал этот неприятный взгляд.

– Думаешь, я до сих пор свожу счеты? Пустое, Дредд. Чтобы Дэрек и Стайл обрели свободу, Дуум должен умереть.

– А ты получишь свою жертву, – горько усмехнулся палач клана. – Это так удобно.

– А я получу свою жертву, – спокойно сказал я, вставая рядом. – В последнее время ты слишком сентиментален для убийцы, Дредд… Но если так будет проще, будь уверен – сейчас мы делаем Близнецам большое одолжение. Возможно, самое большое в их никчемной жизни. После того что Дагдомар сотворил с их телами и душами… не думаю, что они захотели бы вернуться, даже будь это возможным.

Слушая меня, Дредд слегка склонил голову набок.

После долгой паузы он решительно кивнул:

– Ты прав, Сет. Я и сам все прекрасно понимаю.

Смертоносец сделал неуловимый жест, и в его руке словно из ниоткуда (а может, и впрямь из ниоткуда – никто не знает всех граней Таланта Дредда Слотера) возник длинный, хищно изогнутый нож, больше похожий на жреческий серп.

– Требовалось, чтобы это прозвучало вслух. Так мне действительно будет… проще.

Отзвуки его голоса еще висели в жарком спертом воздухе, пахнущем кровью и полынью, когда серп взмыл в воздух и одним слитным движением коснулся-обогнул две беззащитные глотки.

Неподвижный и бесстрастный, точно голем, Дуум не изменился в лице. Раны не сомкнулись, не заросли.

Кровь хлынула густым потоком.

К запахам комнаты прибавилась вонь серы.

Я нетерпеливо оттеснил Дредда плечом и подставил под струю широкую серебряную чашу размером с добрый таз, в дно которой были впаяны несколько проклятых мощей, принадлежавших могущественным малефикарам и даже одному бафомету. С негромким бульканьем Древняя кровь начала наполнять сосуд.

– Ты практичный ублюдок, Сет, – без эмоций в голосе сказал палач клана. – Никто другой не стал бы использовать смерть родичей таким образом.

– Ага, – вяло откликнулся я. – Расскажи это Аните. Или Попрыгунчику.

Дредд промолчал, но в его темных глазах промелькнула откровенная неприязнь.

В пламени свечей казалось, будто миска парит, но то был дым от сожженных трав, ибо крови Слотеров пристало дымить только на свету.

Дуум стоял на ногах, пока чаша не наполнилась до половины. Затем та его часть, что прежде была Дэреком, дрогнула и начала заваливаться, грозя увлечь за собой и Стайла. Пришлось схватить за плечо и поддержать.

Дредд негромко выругался за спиной, отчего у меня вдруг возникло крайне неприятное ощущение промеж лопаток. Эдакий мерзкий могильный холодок.

– Речь идет о возмездии, кузен, – негромко произнес я, стараясь не выдать нервозность и не расплескать драгоценную кровь.

Смертоносец промолчал.

Удара в спину не последовало.

Чаша наполнилась.

Дуум тяжело опустился на пол. Он лежал без малейшего движения, как кукла. Никаких конвульсий, никакой агонии, не было даже судорожного сокращения мышц. Пустая оболочка, истекающая красным. Лопнувший кусок сырой кровяной колбасы. Эта безжизненная масса не имела ничего общего с высокомерными и скандальными Близнецами-Рожденными-Порознь.

Я повернулся к закованному в цепи демону.

Дагдомар снова забился, засипел, исторгая проклятия. Его туша была черна от мистических печатей и скрижалей, выжженных раскаленными клеймами, чтобы окончательно оборвать связь как с прочими телами, захваченными в бытность легионом, так и с породившей его Преисподней. Воспаленная, покрасневшая плоть вокруг клейм вздувалась волдырями и лопалась, щедро разбрызгивая гной.

Бесполезно.

Все краденые таланты здесь бессильны.

– Пора вернуться на службу, – криво усмехнулся я.

– Я вырвусь! Вырвусь-вырвусь-вырвусь! Я сожру твою душу! Я сдохну, но пережую и переварю ее!

– Это вряд ли. На сей раз оковы будут неизмеримо прочнее. Ни один ритуал не сравнится по силе с жертвоприношением Древней крови.

Дагдомар поперхнулся.

– Ирония же в том, что ты сам все организовал. Улизнув от Слотера, следовало бежать без оглядки до нижнего круга ада. В который раз повторю: зря ты здесь задержался.

– Заткнитесь оба, – рявкнул Дредд. – Делай свое дело, Ублюдок! Покончим с этим!

Я нахмурился, но в самом деле предпочел заткнуться. Нечасто приходится видеть, как палач клана теряет свою невозмутимую холодную отстраненность.

Молча, с чашей в руках я приблизился к Дагдомару.

– Стой!

Дредд шагнул сзади и взял меня за плечо. Стоило огромного труда сдержаться и не выплеснуть содержимое чаши ему в физиономию, чтобы затем тут же схватиться за нож.

Да что с ним такое?!

– Я сам.

Смертоносец снял перчатку из тонкой, тщательно выделанной замши, обнажив под ней бледную руку с узкой ладонью и длинными изящными пальцами. На моей памяти это первый случай, когда палач клана прилюдно обнажил руки.

Обнажил свои инструменты.

– Я сам, – повторил Слотер и опустил длань в чашу с Древней кровью.

Та взбурлила, словно рука была отлита из раскаленного добела металла. Затем багряная поверхность расступилась, и на свет явился омытый в крови кинжал – зловеще искривленный серебряный акинак с рукоятью из берцовой кости оборотня, переплетенной полосками кожи, снятой со спины удавленного преступника.

Разрушенный бегством Дагдомара клинок был откован заново. По нему вновь струилась вязь из тщательно вырезанных рун. Когда Дредд задержал руку над чашей, кровь Дуума стекла с гладкого, как зеркало, клинка без всякого следа, но осталась в каждой черточке рун, образовав кровавые письмена. Шесть гибельных проклятий, сплетающихся в седьмое, совсем уж убийственное.

Лицо Дредда приобрело благоговейное выражение. Он как никто знал толк во всем, что могло резать, колоть и пронзать, и понимал, с каким могущественным колдовским оружием имеет дело. Ныне такое не по силам создать никому. И уж я бы тем более не сумел, если бы не чертежи самого Урана Батори, в свое время случайно попавшие в мои руки.

Он еще не был завершен, этот кинжал без имени и без положенной ему души или демонической сущности, способной ее заменить. Но за тем мы здесь и собрались, все трое.

– Я сам… – в очередной раз сказал Дредд Слотер, словно убеждая себя в необходимости того, что предстояло сделать.

Лицо палача осунулось и побледнело. Не думаю, что кто-то еще видел подобную картину.

– Но прежде я хочу, чтобы ты кое-что знал, демон. Для Сета все происходящее – всего лишь ритуал, потому что он – ублюдок по рождению и по сути своей…

Пытаясь справиться с вспышкой ярости, обжегшей все мое естество, я стиснул кулаки и сцепил зубы так, что рот наполнился кровью. Не стоило Дредду так говорить, я запомню…

– Ему по большей части плевать на родню, – продолжал Смертоносец. – Но для меня это другое. Для меня это казнь. Именно поэтому я и должен все сделать сам. Казнь – дело палача.

Дагдомар затих, безумными, широко распахнутыми глазами глядя на приближающийся к нему серебряный клинок, который держал подлинный ангел смерти в кровавой мантии.

– Я клинок на страже интересов клана, – возвысил голос Дредд. – Я кара, ниспадающая на врагов семьи! Я тень Костяного Жнеца, идущая по следу приговоренных!

Я криво улыбнулся. Дредд источал столько пафоса, меж тем все было сделано моими лапами без всякой его помощи.

– Мне возмездие, демон! – проорал палач Слотеров за секунду до того, как клинок пронзил испещренную печатями плоть Дагдомара. – И аз воздаю!

– Aue, – выдохнул я.

Крик бога плоти взлетел к потолку и оборвался…